Be mine

— Откроешь тот вишнёвый ликёр? — попросил младший уже в помещении, присев на стол. — Тебе не хватит? Лидо сполоснул бокалы из-под самбуки и разлил по ним немного терпкого напитка. Смазанный взгляд Сиона невыносим, но сейчас никто не мешал жадно его пожирать и делать вид, словно за этим молчаливым тостом ничего не последует. Он сглотнул сладкую обжигающую жидкость, поджал горящие губы и отпустил их, подкрался пальцами по деревянной поверхности к руке Дракулы со вздутыми венами. — Значит, тебе нравятся красивые принцессы, граф? Он смутился и не сразу нашёлся с ответом, понимая, что всё идет куда-то не туда. И несмотря на то, что этого «туда» хотелось до безумия, Лидо списал кокетничество Белоснежки на высокий градус. Попытался отодвинуть руку, она осторожно накрыла её своей. Нежнее нежного всё-таки. — Дончжу, — выдохнул он, когда младший потянул ближе к себе. — Только не говори, что между нами ничего нет, — прошептал он, сминая ткань рубашки. Лидо нервно прикусил нижнюю губу и закрыл на мгновение веки, но прекрасный сон никуда не делся. Сион слишком красив, чтобы отказывать ему. Он манил настойчиво, непреодолимо, вымещал любые посторонние мысли собой. Не менее соблазнительный вампир убрал тёмную прядь волос за ухо, его принцесса разомлела даже от такой мелочи, затаила дыхание и разомкнула створки рта в ожидании того, как хён наконец ей полакомиться. — Дончжу, ты много выпил и сейчас пьян, — пробормотал Лидо, когда их лица стали разделять миллиметры, а взгляды опустились на переплетённые пальцы. — Я же просил тебя, — напомнил младший и потёрся кончиком носа. Горячие выдохи умирали на жаждущих соприкосновения подрагивающих губах. — Не лишай меня того, чего я так долго ждал, — просипел Сион, сжимая тёплую ладонь. — А если ты пожалеешь завтра об этом? — с горечью спросил Лидо, до сих пор не в силах осознать происходящее. Белоснежке надоело ждать прекрасного принца — язык забродил от одного уголка рта к другому, разгоняя сердце до предела и оставляя после себя сладкую дорожку слюны и ликёра. — Как я могу жалеть о тебе, хён? Сион прижался сахарными губами и растворился в ответном поцелуе. Затем углубил его, в нетерпении получить то, о чём столько мечтал, и о чём Лидо мечтал не меньше. Края слоёв помады размывались в распалённых ласках, голову закружило от изголодавшихся языков, проносящихся по щекам, дёснам и нёбам. Лидо вжал в стол Сиона в поисках опоры, чуть задрал юбку, он расстегнул верхние пуговицы рубашки и требовательно впился ногтями в пальцы на бедре, подталкивая их выше. Плащ съехал с плеч до локтей, обнажил стойкие мурашки на трясущихся руках. Вампир в тот момент замер, отстранился и посмотрел в затуманенные диким желанием глаза, претворив которое в жизнь, уже ничего не будет прежним. После такого поцелуя — тем более. Губы так и остались приоткрытыми, рваное дыхание никак не успокаивалось, и в грудной клетке трепыхались стаи заповедных бабочек. — Дончжу, тебе лучше уйти, — прохрипел Лидо. — Сначала суёшь мне в рот язык, а теперь выгоняешь, серьёзно? — раздражённо ответил младший, изогнув брови. Он расстегнул ещё одну пуговицу, зацарапал рельефную грудь под одеждой. — Тебя не учили, как вести себя с девушками? Лидо до странного нравился этот спектакль с нетрезвым, настырным, переодетым в платье и накрашенным макнэ. И совсем не нравилось взлетающее ракетой возбуждение, из-за которого сдерживать себя становилось всё труднее. Сион слишком сильно действовал на Лидо, и он не хотел ничего испортить. — Нам надо остановиться, пока не поздно… — Можешь не сдерживаться, — прошептала Белоснежка. Она обхватила запястье и сама повела длинные пальцы выше, приподнимая юбку, погладила оголённой стопой накачанные икры. Лидо слегка стиснул бедро в ладони, притянув к себе, и покрыл тонкую шею невесомыми поцелуями. Сион одобрительно запустил пальцы в осветлённые волосы с тёмными корнями, утопая в их обладателе. Младшему не терпелось добраться до самого сердца хёна, высказать ему всё, что мёртвым грузом висит на душе и утаскивает за собой на дно вместе с приятным запахом насыщенного парфюма с нотами шоколада и ванили. — Почему сегодня? — прохрипел Лидо, коснувшись влажными губами фарфоровой мочки уха. — Искал… подходящий момент, — пролепетал Сион, тая в окрепших объятиях. Лидо всё ещё казалось всё это неправильным. Он хотел впервые поцеловать Сиона не так, на столе в номере отеля, пьяным, но первый поцелуй уже случился, а заставить себя отлипнуть от поддатого макнэ было практически невыполнимой задачей. — Ты не лезешь из моей головы, хён, — безжалостно, почти беззвучно просипел он. — И мне мало наших кривляний для фанатов… Я хочу большего, понимаешь? Сион хотел Лидо целиком и полностью, не разделяя его ни с кем, не ограничивая себя и его, хотел часами, днями, неделями напролёт. — Ты так говоришь только из-за бухла, — вдруг выпалил он, стиснул зубы и остановился. — Я столько раз пытался нормально поговорить с тобой, а ты постоянно смеялся, словно это очередная шутка для прессы. И не рассказывай мне, как долго ты ждал этого. Ты ждал, пока напьюсь я и напьёшься ты, ничего этого завтра не будет, ты точно так же… — Лидо осёкся, поймав себя на том, что шпарит сейчас по ним двоим ледяными ножами вместо прежних тёплых цветов. — Точно так же скажешь какой-нибудь бред и засмеёшься. Это ведь так смешно, да? Весь этот спектакль с прекрасной принцессой и упырём, алкоголем и… — Гонхак, — растерянно выдохнул Сион, отведя к стене глаза, наполненные подступившими слезами. — Я ничего не забуду завтра, обещаю… Только не злись на меня, пожалуйста. Я… Я просто не знал, как сказать тебе. — А что ты хотел сказать? Потому что до сих пор ты только лезешь ко мне так, как будто я должен принять тебя и делать вид, что так всегда было. Но всё, что было — это просто пункты в контракте. Лидо резко отпрянул и побрёл к постели. Сел на край и укрыл в трясущихся ладонях лицо, промотал кадры, отложенные в кратковременной памяти, проклял себя всеми богами и посмотрел исподлобья на младшего. По его щекам растекался макияж, пальцы нервно теребили подол платья. — Это всё тоже пункты в контракте? — надломленным голосом пробормотал Сион, сглотнул горький комок в горле, взглянул без тени улыбки в ответ. — И давно у нас прописано лизаться и трогать друг друга за спиной у всех? — Ты первый начал. — Пока от тебя чего-нибудь дождёшься, умереть можно, — съязвил он и слез со стола. В несколько шагов преодолел несносное расстояние между ним и Гонхаком, бережно убрал мешающие руки и приподнял за подбородок. — Ты правда хочешь, чтобы я ушёл? «Не уходи», — закричало всё внутри в противовес вываленным колким словам. Эти истошные крики не имели ничего общего с мимолётными интрижками, зато совпадали с той ненавистью ко всем шуткам Дончжу, когда он отвергал неловкие попытки поговорить откровенно. В итоге Лидо из раза в раз понимал, что не способен злиться на него по-настоящему, потому что уже в следующую секунду любовался как придурок солнечной улыбкой. Он покачал головой, увлёк Сиона на свои колени и прижался холодным ухом к груди, разрывающейся от колотящихся в ней подлинных чувств. — Теперь веришь? — спросил он, перебирая светлые локоны. Он не знал, оттолкнёт ли хён его снова, чем закончится эта ночь, боялся продолжать в одиночку. Лидо бродил ладонями по талии, бёдрам, неспособный преодолеть такие тёмные мысли о том, что бы он мог устроить с таким податливым сейчас младшим. Считал удары за рёбрами и сбивался, притягивал к себе вплотную, пока не ощутил возбуждённый член сквозь платье, и до боли в лёгких вдохнул запах Сиона, смешанный с фейерверком карамельных и цветочных ароматов. Он дрожаще выдохнул, соприкоснувшись внизу с пахом, которому явно становилось ужасно тесно за ширинкой. — Гонхак… Лидо оставлял на обнажённой груди бордовые следы помады, платил ими за каждый заветный повтор его имени. Сион поёрзал, усилив лёгкое трение между телами, заводился всё больше от любых скольжений длинными пальцами по его ногам. «Гонхак, Гонхак, Гонхак», — молила заевшая пластинка с короткими паузами. — Что ты хотел сказать? — спросил он во второй раз, добравшись до разлеплённых гранатовых губ. — Мне никогда никто так не нравился, как ты, — признался Сион, массируя широкие плечи. — Я хочу принадлежать тебе, — вымолвил он сокровенный секрет, надёжно утаённый от других, даже себя. Младший поначалу упорно отрицал все разрастающиеся в нём нити, связанные одним из парней в группе. Пока не обнаружил однажды, как не может спокойно уснуть, если с Лидо что-нибудь случалось, или по каким-то причинам не видел его хотя бы сутки. Не может спокойно дышать рядом с ним, а хорошие актёрские данные еле помогали скрыть глупое волнение при встрече. Теперь Сиона душили все накопленные грёзы, обрушившиеся небосводом за эти минуты. — Принадлежать? — уточнил Гонхак, проникая под юбку прямо к бархатной коже. — У меня давно никого не было, — промямлил Сион, сжигая бреши недосказанностей. — И только с девушками. — Ты не был с… — Я хочу, чтобы ты был первым, хён. Лидо тоже давно ни с кем не делил постель, но некоторый опыт у него имелся. Услышанное стало последней каплей, ключом от заржавелого замка в сердце, трамплином к незабвенным часам наедине. — Вот так сразу? — с ухмылкой произнёс Гонхак. — Как будто тебе не… — Сион резко вдохнул, когда Лидо подкрался руками к краям нижнего белья. — …хочется. Он лишь подразнил, оставил юбку задранной и властно обхватил талию, впился в любимые губы. Тонул в океане лавы, мысленно одёргивал себя, когда чуть не срывался на более грубые ласки — Сион разрешил не сдерживаться, но если это его первый раз, то нужно быть предельно нежным и внимательным, а не забываться исключительно в собственном удовольствии. — Ты уверен? — прошептал Гонхак в шею. Мурашки у младшего словно бы выступили на костях — так торкала осторожность хёна, вместе с тем раздражающая своей чрезмерностью. «Мог бы уже драть меня вовсю, а не спрашивать, так мне то или это», — ворчал про себя Сион, погружённый в калейдоскоп фантазий о том, каково это, приправленный нетрезвым расслаблением. Он переминался с колена на колено, всё более интенсивно потираясь о Лидо. Тот расправился с пуговицами на рубашке, окутал влажными поцелуями, на миг отстранился, чтобы полюбоваться раскрасневшимся лицом и почерневшими дотла радужками, и вновь увяз в сладких губах. Сион шире раздвинул ноги, удобнее размещаясь сверху. Ногтями слегка царапал затылок, плечи, грудь, чередуя с поглаживаниями, расстегнул платье и попытался снять его с себя. — Только не полностью, — остановил его Лидо и стянул до плоского живота одежду. Обвёл большими пальцами ареолы сосков, пока ловил прерывистые выдохи младшего, нетерпеливо защемил маленькие бугорки и поиграл с нажимом. Затем аккуратно отклонил трепещущее тело, придерживая ладонями за спину, сменил пальцы языком и зубами, заставляя прогнуться в пояснице и опять зашептать своё имя как проклятое заклинание. — Я хочу тебя, — просипел Сион, окончательно поверженный близостью с тем, с кем представлял раньше столько непристойностей в самых разных плоскостях. В тот момент Лидо отчётливо понял, что же означает выражение «сорвало крышу». Он неспешно сполз руками к жёлтому полотну, подоткнутому к выступающим спереди костям на тазе, плавно сместился к резинке боксеров и отогнул её несколько раз, так что она шпарила по коже. Дотронулся до изнывающего члена через бельё, прогнав по телу Дончжу лавину дрожи, медленно стащил лишнюю ткань и при этом не прекращал смотреть прямо в глаза над собой. Накрыл одной ладонью мокрую от набежавшей смазки головку, спустил по всей длине, поднялся и замер, услышав тихий стон. Тут же продолжил, а свободными пальцами прокрался к упругим ягодицам и заскользил по истекающему отверстию. Лидо слышал, что парни иногда могут так сильно течь, не хуже девушек, но даже не представлял, что ему так повезёт с Сионом. — Так течёшь, — прохрипел Гонхак. — Это из-за меня? Дончжу увлёк в новый поцелуй, стонал сквозь него, подёргивался в руках хёна. В уголках век собрались слёзы от того, как это было до невозможности приятно, и стало совсем невозможно, когда Лидо ввёл один палец фалангу за фалангой. Узкие горячие стенки сжимали его, с чуткими возвратно-поступательными движениями немного ослабели, уступив пространство второму. Гонхак присоединил третий, когда Сион стал сам насаживаться, направляя пальцы прямо вдоль какого-то особенно восприимчивого места. Он будто опьянел дважды — голову неистово кружило от незнакомых ощущений, жара, пробудившейся похоти наравне со всеми воспоминаниями. «Это было взаимно», — радовался младший своим ещё недавно беспочвенным догадкам. Это всегда было взаимно. — Войди в меня, — попросил он неестественно высоким голосом и прикусил нижнюю губу вампира, почти до крови терзая теперь верх его спины коготками. Он убрал руку с пылающей плоти, приспустил ей брюки и достал твёрдый член, размазал по нему предэякулят Сиона и неторопливо вынул вымокшие пальцы из него. Он приподнялся на коленях, Лидо откинулся на постель, позволяя партнёру сесть на него самому, хотя уже готов был плюнуть на всё и взять его, такого мокрого, раком. В то же время Гонхак не хотел рисковать, тем более Дончжу и так сегодня плакал из-за него. Сион опирался то на рельефный пресс, то на одеяло, принимал в себя хёна по сантиметрам, и чем глубже он оказывался, тем теснее становилось внутри, и там чаще алые уста шумно глотали воздух и выпускали его сдавленными стонами. Дончжу ещё помнил, что за стенами спят остальные парни, и мешать им ночными концертами занятий любовью ни к чему. Он и не подозревал, какой пыткой для Лидо выходит этот медленный ритм, пожар в лёгких, красота всех черт вкупе с испорченным макияжем. Гонхак расположил руки на голой талии, стал подгонять, окончательно выкинул из головы сорные сомнения и отдался близости с Сионом, которого всегда представлял на месте других любовников. Искал в них его осколки, подобно кусочкам пазла, хотя под утро лишь сожалел о том, что ничего собрать не получалось, и ещё сильнее Лидо омрачало то, что он не верил, будто однажды и правда окажется в одной постели с макнэ. А сейчас он словно бесконечное лето, согретое солнцем море и тончайшая шаль застилал все страхи, тревоги, тягостную неизвестность, обволакивал теплом, влагой и нежностью. — Возьми меня сзади, — пролепетал он, когда освоился сверху. Гонхак чуть не потерял последние капли рассудка, глядя на то, как Дончжу просит овладеть им и одновременно продолжает насаживаться, как из-под подола торчит набухшая головка, а ногти впиваются в низ живота и впадины мышц пресса. Лидо стыдился признаться самому себе, что от этого зрелища он почти кончил, но опыт позволял контролировать момент разрядки. С выгнутой спиной и приподнятым тазом, с варварски смятым нарядом принцессы Сион смотрелся великолепно. Он нетерпеливо покачивал бёдрами навстречу, пока Гонхак пристраивался к нему, водил членом по сочащемуся от смазки отверстию, стискивал пальцами упругие ягодицы и слушал приглушённое подушкой мычание от захлестнувшей неги. Лидо входил медленно, вспоминая комфортный для начала темп, а Сион так рьяно сжимал простыни в ладонях, подавался ближе, ощущая сперва соприкосновения с обжигающим телом, и затем шлепки по мере того, как Гонхак ускорялся. Он бы раскрасил лопатки кровавыми засосами, прокусил бы эту незагорелую кожу — наверняка под ней Дончжу такой же сладкий на вкус, как и на губах. Но всё ещё впереди, и пусть он запомнит эту ночь без лишней боли. Он плохо держался на коленях, весь покрытый испариной. Лидо крепко придерживал за пояс или бёдра, вдалбливался всё более размашисто и думал, растягивался ли для него Сион, раз довольно спокойно принимал и пальцы, и член. А может, свою роль сыграло именно возбуждение. Неужели Дончжу и правда так завёлся? Хотя о чём тут спорить, когда он так излился ещё до того, как Лидо погладил внизу. Он только вскинул брови при мысли, как это макнэ ещё не кончил, но, возможно, дело было в алкоголе. Правда ли Сион всё забудет завтра, скажет, что это было ошибкой, протрезвеет и смутится до смерти? Лидо пробежал кончиком указательного вдоль провисающего позвоночника от середины до копчика, резко сбросил скорость, плавными толчками вводил член, пока он не пропадал целиком из виду, и выводил так, что торчал ободок головки. Дончжу приподнялся на ладонях, опёрся ими о стену, сменив положение до полустоячего. Стоны стихли до протяжных вздохов, они опять наговаривали: «Гонхак, Гонхак, Гонхак», как будто просили о чём-то. Лидо подвинулся вперёд, положил руку на горло Сиона и притянул за шею к своим губам, заставляя откинуть голову вверх. — Что? — спросил Гонхак хриплым голосом. — Это слишком хорошо, — промямлил младший и повёл бёдра немного по кругу, усиливая ощущения от проникновения. — Ты растягивался для меня? — озвучил Лидо не дающее ему покоя предположение, облизал солоновато-сладкое плечо и покрутил в пальцах твёрдые соски. — Да… — сознался Сион. Эксперименты с анальными пробками, лубрикантом и другими товарами из секс-шопа меркли перед реальным телом Гонхака, и размером ему были не ровня. Он стал понемногу нагонять прежний темп, Дончжу уткнулся в предплечье, чтобы заглушить возобновившиеся стоны. Лидо опалил затылок своим сбитым дыханием, съехал руками по рёбрам к низу талии и разогнался до того, что в глазах заискрилось от наслаждения. Стену заскребли ногти, содрали кусочки обоев и оставили после себя тонкие дорожки — на секунду Сион подумал, как это плохо, палевно, и уже в следующую подумал, как же ему всё равно, когда Лидо в который раз задел наиболее чувствительную точку. В основании живота младшего сладко заныло и ноги задрожали так, как ещё никогда не дрожали. Гонхак смочил вязкой слюной свою ладонь и накрыл ей стояк Дончжу, когда стал подбираться к первому оргазму. Неведомым образом на этой грани Сион сделался восприимчивым настолько, что ощущал все миллиметры прикосновения и малейшее давление пальцев, чего не случалось без Лидо. — П-подожди, — выдохнул Сион, но было слишком поздно, и с приливом мощнейших сокращений, таких, что хотелось согнуться пополам, на спинку кровати попали брызги спермы. Не успел он обмякнуть после кульминации, как Гонхак кончил следом в несколько толчков, и внутри забила почти в унисон вторая пульсация. Прежде чем выйти, он частично отдышался и поцеловал трясущиеся лопатки и плечи перед собой, а затем аккуратно вынул член. По бёдрам медленно потекло горячее семя вперемешку со смазкой, и Сиону стало вдруг так стыдно неизвестно перед кем, и в то же время так приятно от осознания, что только что произошло. — Пойдём в душ? — скорее утверждал Лидо, чем приглашал. — Я бы покурил сначала, — ответил Сион, спустил юбку и вернул на место рукава платья. Позади послышался звук застёгивающейся ширинки. — Пойдёшь курить прямо так, с моей… — Прямо так, — перебила принцесса и слезла с постели. Гонхак отправился в ванную, сполоснул руки и захватил полотенце, вернулся в комнату и остановил Дончжу, чтобы хоть как-то стереть с открытых участков кожи помаду. — Забей, — отмахнулся он и накинул подобранный с пола плащ. — Потом отмоешь, — деловито заявил Сион и пошёл на балкон. — Отмою? — ухмыльнулся Лидо. Белоснежка достала из оставленной снаружи пачки сигарету, вставила её в зубы и закурила, когда вампир поднёс зажигалку с пламенем. Спустя череду долгих затяжек Дончжу посмотрел на него и встретил крайне задумчивое выражение на лице. — Что? — Я подумал, нас мог кто-то видеть с балкона, — обеспокоился Гонхак. — Семнадцатый этаж? Хотя да, астрономы бы позавидовали объективам чёртовых папарацци… Да пусть болтают, что хотят. Голубой пиар тоже пиар. — Я не гей. — Да, просто любишь иногда присунуть парням, понимаю. Лидо засмеялся и прищурился от первых солнечных лучей, озаривших город. — Ты не убил меня, потому что помнил наш уговор? — заговорил вдруг Сион о мафии. — Хотел тебя подставить. Он в шутку толкнулся о плечо Гонхака и подумал, что их контракты срочно нуждаются в дополнении новыми пунктами.