Запах его сигарет

Я прыгаю по лужам. Брызги летят во все стороны, тапки промокли, но настроение ппц хорошее. Никогда не думал, что с таким упоением буду баламутить коричневую воду на черном асфальте. В общем, я шел домой. Вокруг одна грязь, кажется, что даже на деревьях повис мусор, но я не обращаю внимания: у меня просто хорошее настроение и я наслаждаюсь относительно свежим воздухом. Ну и лужами, конечно. Лужи это вообще прекрасно. В них отражается небо и, если не вертеть головой по сторонам, а смотреть конкретно под ноги, то кажется, что шагаешь прямо по пушистым облакам. Вот и сейчас я перепрыгиваю с облака на облако, ровно до того момента, пока не впечатываюсь в какого-то парня. Лбом. Голова-то была опущена вниз, вот он и принял весь удар. Поднимаю глаза и сталкиваюсь с таким же озаренным недоумением взглядом. Ну да. Он тоже один по дороге шел, а тут я! Взгляд скользит ниже, в мозгу мелькает мысль, что выглядит-то парень ничо так, да и курточка у него стильная, а встретились мы так лихо, потому что парень в асе трепался. Ну а я в облаках витал. И всё бы было хорошо, если бы мимо не проехал троллейбус, окатив нас грязью из коричневой лужи, что растеклась на полдороги. -Твою ж мать! А из нас выйдет хороший дуэт. *** -Совсем один?! Везет… Пьем кофе. Как оказалось, мы оба очень его любим. Узнали это, когда зашли в макдак через дорогу, чтобы отмыть с курток и брюк хоть немного грязи. Парень оказался забавным и с хорошим чувством юмора, я как раз таких люблю: они обычно добрые и не задаются. Пока я отмывал руки, он, занятый своими очками, рассказал, что опаздывает на пару, и, что такая фигня с ним уже случалась. В общем, пока мы отмывали его кожаную куртку, парень решил забить на универ и привести нервы в порядок. То есть - выпить кофе. Лично я вообще никуда не спешил: меня дома никто не ждет, а тут ещё такая компания интересная подвернулась, так что можно и задержаться. Кофе в макдаке, конечно, бурда та ещё, но для первой помощи нервной системе вполне сойдет. Обычно мне тяжело разговаривать с незнакомыми людьми, но тут как-то очень легко завязался разговор, мы скакали с одной темы на другую… Но всему хорошему приходит конец. Конечно, мы обменялись аськами (он-то там всегда сидит, это я захожу редко) и разошлись. *** Я ему написал первый, примерно в два часа ночи. Мне было плохо, я глотал слезы обиды, но держался бодрячком. От отца влетело сильно за испачканные брюки, за мокрые кеды и ещё черте за что - он любит придраться по мелочам, особенно, когда напьется, как сегодня. Ненавижу алкоголь. У меня от его запаха поднимается тошнота в горле и становится страшно до дрожи в коленках. Это на всю жизнь теперь так, я знаю. Дома у нас никогда не было кофе, и я заливал горе общением. Я писал всем своим знакомым, сдерживая слезы и рассказывая, как у меня всё хорошо и «поговорите со мной, мне так скучно!». Он ответил почти сразу, и мы флудили с ним до самого рассвета. Я почти ничего не рассказывал ему, а он смешил меня, рассказывал о себе. Тогда я был благодарен ему, как никому никогда в жизни *** -Переезжай ко мне. -Нет. -Почему?! Он изобьет же тебя до смерти когда-нибудь! Нельзя же так жить всё время… -Не могу. Лужи давно высохли, май цвел и пах на улице, поэтому, когда мы с ним зашли в тот самый макдак за стаканом кофе, я скинул с себя толстовку, забыв о том, что на руках у меня нехилые синяки. Спустя пару мгновений я опомнился и снова накинул толстовку, но он уже заметил и теперь мучил и терзал меня тяжелыми взглядами и лекциями. Общались мы уже больше месяца и как-то совсем привыкли друг к другу. Мне казалось, что знакомы мы всю жизнь, что он всегда вот так улыбался мне, глядя из-под очков своими озорными глазами. Но нет, была другая сторона медали. Был неприбранный дом, мамина фотография в чёрной рамке и вечно пьяный отец. Ну и, конечно, я: козел отпущения, вина всех бед мира, включая катаклизмы. Это, в общем-то, смешно, но почему-то хочется только плакать. В тот день ему всё-таки удалось меня уговорить. *** Собирался я быстро. Вещей у меня немного, но все милые и родные. Я быстро запихал их в сумку, последний раз оглядел свою комнату, сглотнул и вышел из квартиры, закрыв за собой дверь. Ключи я оставлять не стал, вдруг что понадобится… Его квартира была маленькая и очень уютная. Спальня, гостиная и крошечная холостяцкая кухня. Мне выделили полшкафа, полкровати и журнальный столик. Как оказалось, в гостиной на диване спать невозможно. А что, глядишь, заживу скоро белым человеком! *** -Я гей… Я киваю ему. Почему-то сразу понял, что он не шутит, хоть и говорит это несколько шутливо. По глазам вижу. Продолжаю неторопливо мыть посуду под его обескураженным взглядом. -Ты меня слышишь? -Ага. -Ничего сказать не хочешь? Он что, нервничает что ли? -А должен? У меня всегда хорошо получались удивленно-наивные взгляды. А сейчас я ещё и стараюсь изо всех сил. А у него, кажется, вот-вот начнет дергаться глаз. Сам виноват. -Я планировал, что у тебя будет больше эмоций, или слов… Он как-то криво усмехается, поправляет очки. Давай, зараза, понервничай, мне сейчас тоже не сладко! -Я просто знаю, что у нас всё будет как и прежде, и ты не полезешь ко мне приставать. Также кривенько улыбаюсь ему в ответ, прекрасно зная, что через пару дней мы оба успокоимся и всё будет как и прежде. Нет, я себя не тешу прекрасной надеждой, всё действительно будет так… -Конечно. Тем более... – его тон тоже становится более шутливым и нарочито весёлым, - ты не в моём вкусе. Гад. Фирменный. Даже бирка наверняка имеется, надо только поискать, как следует. Зря он мне это сказал - я такой подлости не ожидал. Столько живем вместе: вместе едим, спим на одной кровати, делим шкаф - и я не в его вкусе? Я буду мстить… *** У меня никогда не было проблем в обольщении кого бы то ни было. Не потому, что я такой мега крутой мачо, а потому, что я никогда не стремился, кого-то обольстить. Денег у меня всегда было в обрез, проблем наоборот всегда было много, да и я всегда был довольно замкнутым, чтобы встречаться с девушками. Про парней я, ясен пень, даже и не думал. До сих пор. Угу. Ко всему прочему, я боялся серьезных отношений, которые, как мне казалось,, убили бы мою и без того с трудом завоеванную свободу. Так что я был чист и невинен. Наверно. Я медленно и методично обольщал своего соседа. О да, я мстил и старался сделать это как минимум красиво. Действовал я интуитивно, опираясь на инстинкты, прочитанные романы и просмотренные фильмы. С каждым днём я со скрытым злорадством замечал как он тает, нервно облизывает губы на мою очередную шалость, или прячется за стеклами очков. Как мило. Меня это забавляло и хотелось большего. Быть может, во мне проснулись гены моей матери. Отец часто любил говорить, что она была «самой замечательной шлюхой». Но у всего этого был и свой побочный эффект. Во мне самом просыпалось то самое желание быть с ним, которое частенько мелькало в его глазах. Мне казалось это развратным, сладким и запретным. Как там было в старом анекдоте? Чтобы русский что-то сделал, ему нужно сказать: «нельзя!». Это как раз про меня. *** В тот день он приперся с каким-то своим другом, чтобы починить компьютер. Я не знаю, что там такое полетело, в конце-концов, это он у нас в доме программист, а не я. Имя того парня я не запомнил, мне было достаточного того, что он всё время как-то подозрительно тискался в рядом с моим(!) парнем. Я варил кофе на кухне, прислушиваясь внимательно к тому, что происходит в гостиной. Там стоял компьютер, а ещё там был жутко неудобный и маленький диван. Я не хотел туда идти, что-то останавливало меня, при этом я жутко нервничал незнамо отчего, поэтому кофе чуть не убежало из турки, и я обжег палец. Чертыхнувшись, схватился за мочку уха и в этот самый миг я услышал тихий, приглушённый стон. Я не помню, как выскочил из квартиры, но помню, что сделал это настолько бесшумно, как только мог. Жгучая обида и разочарование давили и унижали, гнали в старый парк. Я всегда сбегал туда от отца. Погода была подстать настроению: мерзкий противный ветер с охапками колючего мокрого снега и скользкий лёд под ногами. Февраль. Достать чернил и плакать. Я собирался так поспешно, что забыл с собой шапку. Проездной остался в сумке, а в кармане гремела мелочь и одиноко скомкалась пятидесятирублевая бумажка. Мерзость какая. Кажется, я уже примерз к лавочке. Мне было как-то совсем тоскливо и одиноко. В голове гуляет ветер, уши замерли, нос тоже. Руки я засунул глубоко в карманы, размышляя, куда теперь себя деть. К отцу не пойду. Можно сходить к нашей дворничихе, она меня любит - я ей помогал пару раз. Но это только переночевать… А чего я, собственно, так переживаю? Я же не в его вкусе. Мы ничего друг другу не должны и личная жизнь она на то и личная, что можешь распоряжаться, как сочтешь нужным. Иду к палатке и на последние гроши покупаю пластиковый стаканчик супер дешевого кофе и пачку сигарет. Никогда не курил, но тут что-то захотелось. Делаю глоток кофе, морщусь и отставляю стаканчик. Пить не буду, но руки погреть можно. Они замерзли уже так, что почти не чувствуются пальцы, поэтому пачка поддается с трудом. Я кое-как достаю сигарету. Огонек зажигалки – и я вдыхаю терпкий дым. Меня словно отпустило. Выдыхаю в черное морозное небо. Мне всё равно. Мне ничего не надо. Я курю те самые сигареты, запахом которых пропахли все его вещи. Может, к утру замерзну и всё просто закончится. Может, я дойду до студенческого общежития и завалюсь к другу. Может, поду к тёте Лене и посплю на скрипучей раскладушке. Мне всё равно. Сигарета вылетает из замерзших рук, искры красиво рассыпаются на снегу. Я словно очнулся ото сна. Поворачиваю голову, чтобы наорать на нахала: -Какого… Все слова замирают у меня на языке. Он тяжело дышит, смотрит на меня яростным взглядом, сжимает руки в кулаки. Лицо красное, дыхание запыхавшееся, очки чуть съехали и запотели. Шарф намотан как-то совсем уж криво, и я невольно протягиваю руки, чтобы поправить его. Меня срывают со скамейки, трясут как грушу. Он ругается, он в ярости, а я начинаю тихо смеяться. Кажется, это бесит его ещё больше, и он за руку тащит меня прочь из парка. Мне так плохо и хорошо одновременно, что всё моё состояние выливается в истерический смех и с каждой минутой он всё громче и заливистей. Мне хорошо, потому что вот он, передо мной, весь такой злой, переживает из-за меня. Значит, я что-то для него всё-таки значу. Плохо мне оттого, что это ничего не меняет. Совсем. Я ведь не в его вкусе… Всю дорогу он молчал. Успокоился я ещё на половине пути, и в лифте теперь стояла гробовая тишина. Она меня угнетала, да и я еще отчего-то чувствовал себя виноватым. С чего бы вдруг? В прихожую меня вталкивают силком, друг снимает очки и я, наконец, вижу его яростный, страшный взгляд. Мне становится совсем не по себе. Чего он вообще так завелся? Додумать я не успел. Меня впечатали в стенку узкой прихожей, и в следующее мгновение рядом с моим виском его кулак встретил стенку. -Куда ты ушел? Почему не предупредил? Почему телефон оставил дома?! А я молчал, испуганно глядя в его глаза, и даже не знал, что сказать. Во мне всё было пусто, словно я только что утратил цель и смысл жизнь. Кажется, я даже не дышал. Он смотрит мне в глаза: ярость сменяется усталостью и какой-то обречённостью. Сейчас мне кажется, что он намного старше меня, хотя разница у нас всего три года. -Ну, скажи уже хоть что-то! Чего он так истерит? Чего ему от меня надо, если у него есть этот, как его? Вспомнить имя того парня мне так и не удалось. Видимо, другу надоело моё молчание, или та апатия, что полностью овладела мной, и он просто меня поцеловал. Я честно не ожидал и растерялся. Это был не первый поцелуй, но был он какой-то особенный. Конечно, всё дело было в нём, да и целовался он так… Собственнически, властно, словно утверждая своё право надо мной. Сердце колотилось в груди, разгоняя адреналин в крови по телу. Я автоматически вцепился ему в куртку, не зная как себя вести и что делать - банально растерялся. Так этого хотел, но, получив, испугался. Я чувствовал себя дураком. Он отстранился, не дождавшись ответа. Я чувствовал его сожаление и понимал, что сейчас он уйдет. Просто даже можно будет не пытаться потом добиться больше того, что так милостиво упало сейчас мне в руки. Его внимание. На меня словно вылили ушат холодный воды. Я отчаянно вцепился в него, вжимаясь всем своим телом в него, утыкаясь носом в его шерстяной шарф. -Не уходи… Надеюсь, он правильно меня понял. В эти два слова я вложил столько смысла, сколько смог. Я закрыл глаза, вдыхая тонкий запах мороза и яркий запах табака. Его руки нежно обнимают меня за талию, я слышу, чувствую кожей его вздох. -Как скажешь. Так тихо. Так интимно. Только для меня и никого больше. Мне стало легко и спокойно… *** Его руки я чувствовал везде. Он меня мучил своими ласками, тихими вздохами, нежными поцелуями, я стонал и извивался, требуя чего-то большего. Он тихо смеялся, шептал мне на ухо какие-то слова, но я не слушал, полностью погружаясь в мир эмоций, обостренных сейчас до предела. Для него. Рядом с ним. Я чувствовал его желание, нетерпение и тонкий страх. Он боится, что я его брошу? С ума, что ли сошел? Хотя из нас двоих сумасшедший тут явно только я. Тянущее надсадное чувство заставило возбуждение подвинуться немного, но тут же ушло. Знал бы я, что так хорошо бывает с парнем, особенно с любимым, не тянул бы так долго. Моё тело не слушается меня, дрожит в напряжении, он двигается как-то медленно и, не выдержав, я толкаюсь бедрами навстречу. Кажется, не только у меня тут крышу снесло, от этого не хитрого движения: у него словно что-то сорвалось внутри, и он резко начинает вколачиваться в меня. Мысли о том, что мне безумно хорошо, не успевают догнать уплывающее сознание, и после бурного оргазма я проваливаюсь в небытие. *** Просыпаться не хотелось, но пришлось. Сигаретный дым неприятно заполнил легкие, и я недовольно заворчал: -Не кури в постели. -Прости. Что-то он какой-то потерянный. Но сигарету потушил и, не задумываясь, погладил меня по голове. Я едва не замурлыкал, и потерся о его грудь щекой от такой простой ласки. Да, меня не часто баловали. Он как-то замер и я снова насторожился. Поднял голову, тревожно заглянул в глаза, и с губ само собой слетело: -Что, я до сих пор не в твоем вкусе? *** Сидим на кухне. Он курит свои любимые красные «Мальборо», я возякую пальцем по столу, размазывая каплю кофе. Мне скучно и грустно, но очкастый не обращает внимания, и я знаю, что делает он это специально. Он вообще любит пощекотать мне нервы. Видимо, тоже мстит. Бросаю на него украдкой раздраженные взгляды. Очкастый он, конечно, очкастый, но зато какой! Очки стильные, стрижка стильная, рубашечка… Верх делового совершенства. Не то, что я. Охламон, неандерталец - весь встрепанный и помятый. Хотя, говорят, мне идет. В любом случае я знаю, что ему я нравлюсь именно таким. Парень, наконец, переводит на меня взгляд и я ему кисло улыбаюсь. Специально вымученно, показывая, как мне хреново. Конечно, это ему зарплата всегда вовремя приходит, а мне с задержками! Он вздыхает, тушит окурок в пепельнице, снимает очки, трет переносицу двумя пальцами. Он устал, я знаю, на него вешают столько работы, что я удивляюсь, как он успевает ещё и диссертацию писать. Всё, я сдался. Встаю, иду к нему, обнимаю за плечи. Он откидывает голову мне на грудь, чуть улыбается. Сейчас как-то совсем уютно, спокойно. Тихо тикают часы, капает вода из старенького крана и мне так приятно его обнимать, гладить по голове, целовать его лицо. От него всегда вкусно пахнет. Одеколоном, сигаретами и чем-то ещё, что не поддается описанию и не входит ни в одну категорию когда-либо учуянных мною запахов. Мне хорошо. Я знаю, что ему тоже хорошо. Нам ничего не нужно, мы завалимся сейчас спать, и я как всегда просплю, а он встанет, словно зомби, и на автопилоте будет собираться: бродить по комнате, натыкаясь на шмотки, стулья и спотыкаясь о ковер и тапки. За окном весна, снег тает и лужи, ровно, как и три года назад, растекутся по чёрному асфальту. И это прекрасно. P.S.: А бирки я на нем так и не нашел, хотя искал долго и тщательно.