***
Дождь тихо барабанит по большому стеклу. За окном всё ещё стоит непогода. Ночной ливень утих лишь пару часов назад. Но и он не смог разбудить юных правителей. Что уж тогда говорить о небольшом дождике, что стучал, конечно, по всему, что под него попадалось, но был значительно слабее. Не проснулись король с королевичем ни к завтраку, ни после. Встревоженные этим явлением (а точнее неявлением) Серёжа и Катя даже поспешили заглянуть в королевские покои после того, как расправились с завтраком. Но, увидев всё нужное для того, чтобы принять верное решение, лишь тихо рассмеялись, улыбаясь. Забрали с собой проснувшегося Зефира, который грозился разбудить всех спящих в этой комнате, если его в ближайшем времени не выпустят вдоволь побесноваться и поесть. И тихо прикрыли тяжелые двери, не нарушая молчаливый покой. Этот день изначально пошёл не так, как было каждым из них запланировано. И, раз уж пошёл, то пусть и дальше так идёт. Поэтому Сергей отдал приказ не тревожить короля и по всем вопросам обращаться к нему. А замест королевича главной назначил его служанку. Уж Катерина точно-то знала, как управлять заботами замка. Решил, что они оба заслужили хотя бы один день посвятить лишь друг другу и никому больше. Антон медленно разлепил сонные веки и зевнул. Пару раз потянулся, покрутился и ещё сонным взглядом уставился на спящего супруга. Арсений. Его великолепный Арсений. Рядом. Наконец-то. Война закончилась, он вернулся, они вновь вместе. Теперь всё точно станет почти как прежде. Альфа тихо сопел, уткнувшись в кудрявую макушку, и обнимал обеими руками мужа. Его лицо было спокойно, брови не хмурились, а нос-кнопка очень привлекательно манил для поцелуя. Губы Антона невольно расплылись в широкой улыбке. Кажется, вот оно — счастье… Он тяжело вздохнул и потянулся свободной рукой к тёмной чёлке, спавшей на глаза мужа. Но пальцы мягких волос так и не коснулись. Тонкое запястье поймал сухой, тёплый поцелуй. А голубые глаза супруга резко распахнулись и хитро-хитро осмотрели лежащего напротив эльфа. — А я-то думал, что мой Арсений спит. Устал, бедный, — нарочно делая обиженный вид, говорит Антоша, ссылаясь к сказанной вчера мужем фразе, и отводит взгляд в сторону. — А оно вон как. Мой драгоценный супруг лишь притворствует. — И тебе доброе утро, любовь моя, — мягко усмехается Арсений, растягивая губы в улыбке. — Ты такой милый, когда спишь. Словно маленький пушистый котёнок, — тоже потягивается, удобно укладывается на спину и блаженно прикрывает глаза, когда королевич укладывается на его груди. — Серёжа заходил, Зефира забирал. Я случайно проснулся. Вот и подумал, что не могу больше спать. Могу только смотреть на то, какой ты у меня чудесный. — Какая жертвенность, вы только поглядите! — усмехается Антоша (хотя на деле больше смущается, нежели играется), по привычке вырисовывая невидимые узоры аккуратным пальчиком на родной груди. Слегка задирает голову, чтобы видеть лицо мужа и уже нормально, заботливо спрашивает: — Выспался? — Так, как никогда не высыпался, — вновь растягивается в довольной улыбке Арс, переводя свой взгляд на омегу. — Как из замка уехал, так и забыл, что такое спокойный сон. А сейчас тепло, хорошо. Ты под боком сопишь. И мне большего для счастья не надо. — Кушать хочешь? — пряча пунцовые от смущения щеки в складках ночной рубахи северянина спрашивает Антошка. — Хочу, — кивает головой Арсений, но вопреки словам лишь крепче обнимает супруга, понимая его действия наперёд. — Но не отпускать тебя никуда хочу больше. Поэтому выберусь из постели только к обеду. — И что же мы будем всё это время с тобой делать? — усмехается Тоша, бросая краткий взгляд на часы, и подтягивается выше, чтобы их лица были на одном уровне. — Лежать, — вновь умиротворённо прикрывает глаза Арс. — Обниматься. Разговаривать. — Но тогда ты не сможешь убежать от моих вопросов, — хитро улыбается Антон, мягко целуя острое ухо. — Спрашивай всё, что душе будет угодно, — громко выдыхает альфа, подставляя под поцелуи щёку. — На всё отвечу. — Почему ты последним вернулся домой? — тихо-тихо всё-таки задаёт самый главный для себя вопрос Антон, прикусывая нижнюю губу. — Ты не хотел? Арсений молчит. Нервно поджимает губы и отводит взгляд в сторону окна. Есть ли смысл во всём сейчас сознаться? Всё равно к обеду Антону всё станет ясно. Но, может, будет лучше, если он сам всё расскажет и покажет? Так будет честно. Супруг заслуживает узнать всё от него, а не догадываться самостоятельно или узнавать от кого-то. Антон испуганно облизывает губы. Всё-таки что-то пошло не так, раз Арсений так тянул с возвращением? Надо было задать другой вопрос для начала! А он полез с ним сразу в лоб! Ну кто же так делает? Королевич теряется ещё больше, но мягко целует виднеющееся из-под ночной рубахи плечо, якобы говоря, что всегда рядом, всегда поддержит. — Я тебе покажу кое-что, — громко выдыхает Арсений и принимает сидячее положение. — Только не пугайся, ладно? Антон легонько хмурится. Что сейчас может произойти такого, что должно обязательно его напугать? А супруг тем временем свешивает ноги с постели, касается босыми ступнями пола и осторожно встаёт. Привыкает к прохладе в ногах, подмечая, что стоит найти для покоев самый пушистый ковёр из всех возможных. И осторожно шагает вперёд. Доходит до большого окна, прихрамывая на левую ногу, и оборачивается на супруга. Но тот лишь сильнее хмурится и ничего непонимающе спрашивает: — И чего я должен был испугаться? — Ты не понял? — теряется Арс, кусая нервно губы. — Я теперь хромой. — И что? — королевич в пару движений тоже оказывается на полу и делает шаг в сторону супруга. — Мы закажем тебе трость. Любого цвета, материала и размера. И вот увидишь — после тебя на континенте ещё мода на них пойдёт. — Антон, — тяжело выдыхает альфа, жестом показывая, что приближаться не стоит. — Ты совсем ничего не понимаешь? Теперь я точно калека. Лекарь, конечно, сказал, что со временем эта хромота станет заметна куда меньше. Пока она явная из-за свежести раны. Но всё равно, — он отводит взгляд, не в силах смотреть на опечаленного Антона. — Я теперь с тобой наперегонки к морю не побегаю. С Зефиром не побалуюсь как прежде… В конце-концов, я даже с детьми нашими в догонялки никогда не сыграю! — И что? Хромай хоть на обе ноги! Ты по-прежнему останешься Арсением! — громко возмущается Антон, вопреки просьбе подходя почти вплотную. Зелёные глаза резко темнеют и наполняются горькими слезами. — Я повзрослею. Зефир вырастет и успокоится. А детей у нас с тобой ещё даже в планах нет… Понимаешь? Ещё не с кем тебе в догонялки играть! — Да как же нет! — тоже возмущается в ответ Арсений. — У тебя как раз течка близится. Чем тебе не планы на детей? — А ты думаешь, что я сразу после первого же раза забеременею? — тоже начинает злиться омега. — Если ты запамятовал, то я парень. Мои течки редкие и непостоянные. Для родов я не подхожу. И вообще лекарь недавно сказал, что очень сомневается в том, что я смогу от тебя понести! — Быть такого не может, — хмурится Арс, в миг отставляя свою проблему на задний план. — Хоть один раз, но омега всегда рожает. Никогда ещё не было такого, чтобы парень-омега не родил. Только если его замуж никто не брал. — Ну вот, кажется, я буду первым! — растерянно взмахивает руками Антон и садится на край постели, тяжело глотая слёзы. Долго молчит, отводя взгляд в сторону, а потом тихо просит: — Прости… — раздраженно жмурит глаза и заламывает запястья. — Прости, что я тебе это рассказал! У нас и так с тобой новостей хороших друг для друга немного. А тут я ещё… — Нет-нет, Тош, это ты меня прости, — садится перед ним на колени король, чтобы было удобнее в глаза смотреть. — По сравнению с твоими переживаниями моя хромота сущий пустяк. — Нет, твоя проблема тоже важна, — качает головой Тоша и лишь сильнее заливается слезами, цепляясь пальцами за руки супруга. — Просто… ты переживаешь, я переживаю… Вот оно с языка и сорвалось… — Ч-ш-ш… — обнимая мужа как можно крепче, шепчет Арс. — Тише, любовь моя, тише. Всё будет хорошо, — заглядывает в покрасневшие от слёз глаза, мерно покачиваясь. — Обязательно будет хорошо. У нас с тобой иначе быть не может, веришь? Но Антон ничего не отвечает. Он лишь утыкается носом в привычную ямочку между ключицей и шеей, втягивая снежно-еловый аромат самого супруга. Обнимает его в ответ и тихо глотает слёзы в попытке успокоиться. Вот и поговорили. Вот и понежились в постели до самого обеда… — А вообще хорошая новость у меня для тебя есть, — усмехается мягко Арсений, когда понимает, что муж подуспокоился. — Готовь приданное. Катю замуж выдаём. — Чего? — растерянно переспрашивает омега. Голова ватная после слёз, побаливает. Слова плохо понимаются. — Дима, на свой страх и риск, попросил у меня Катиной руки, — смеётся с реакции супруга Арсений, светло улыбаясь. — Да-да! Стоило войне закончиться. Пока она шла, он боялся такое у меня спрашивать, мало ли что. А как я вернулся в лагерь с победой, первым же делом попросил. Мне ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. — А меня спросить? — обиженно хмурится Тоша. — Вообще-то, Катя моя служанка! И имей в виду, я ещё припомню тебе это твоё: «я вернулся в лагерь с победой»! — Но она перешла ко мне в услужение, — негромко напоминает король. — Поэтому Дима просил у меня. Но вообще, он приедет к нам, как всё устаканится, и официально попросит её руки у нас обоих. Родителей же у неё нет, а, значит, мы вправе распоряжаться её судьбой. — Так, Арсений, ты точно не шутишь? — омега выбирается из объятий, серьёзно вглядываясь в голубые глаза. — А смысл мне шутить, любовь моя? — теряется Арс. — Я говорю: пора приданное готовить. — Вы чего! — возмущается юноша вскакивая с постели. — Какая свадьба? Она же у меня ничему сильно не обучена! У неё же приданного-то как раз нет! Тут же надо год минимум, чтобы её подготовить. — Так никто и не спешит, Антош, — пытается поцеловать мужа в лоб Арсений. — Нет, так дело не пойдёт, — хмурится Тоша и подбегает к двери. — Катя! Катя, иди сюда! — Антош! — усмехается в догонку супруг и следует за ним. — Подожди, любовь моя! Что ты сразу кипиш-то наводишь…***
Северное королевство встретило путников первым снегом. Конечно, знаменитых милеских сугробов и суровых минусовых температур ещё не наблюдалось, однако, всё равно было очень холодно. Но, надо заметить, что пейзаж от этого не испортился! Всю дорогу Антон любовался красотой запорошенных вековых елей и далёких высоких гор. Но носа сильно из окон кареты не высовывал — не по нему такая погодка. Хоть Арсений и сумел убедить супруга, что для середины ноября такие чудеса природы вполне обычная вещь в его родном королевстве. — Снега обычно после моего дня рождения начинаются, — тихо усмехается Серёжа, который в этот раз едет вместе с юношами в одной карете. — Скажи прелесть, что мы отпраздновали твой день рождения на юге? — улавливая тихие признания Матвиенко, усмехается Антон и вновь высовывается в окно, затянув предварительно покрепче верёвочки на капюшоне своей меховой накидки. — Я бы с ума сошёл, если бы на мой день рождения или после него была такая погода. — А на мой день рождения здесь как раз именно такая погода! — как-то коварно весело усмехается Арсений, с улыбкой наблюдая за причудами супруга. — Поедем его отмечать в Милес, любовь моя? — Ни за что! — возвращает своё личико обратно в карету юноша, смешно оплёвывая снег. Кажется, ему прилетело немного в лицо от какой-то очень «доброжелательной» ветки. — Впредь при свидетелях обусловимся, что ездим в Милес до наступления серьёзных морозов. — А чего так, снег не по нраву пришёлся? — насмехается Арс, утирая драгоценное лицо мягким платочком. — Ещё пара фраз и муж тоже не по нраву придётся, — куксится Антон, впиваясь в этого самого мужа недовольно-злым взглядом. — Не нравится мне эта ваша вечная зима. Всё, насмотрелся. Хватит. — Ваше Величество, мы приехали сюда как минимум на неделю, — усмехается с таких заявлений Андрюшка (ему тоже позволили ехать в этой карете, а не со всей прислугой, чтобы был всегда под рукой). — Придётся потерпеть. — Андрей, — хмурится Сергей, пока лучший друг с такой фразы служки тихо хихикает. — Что за вольность ты себе позволяешь в общении с королевичем? — Простите, — моментально тушуется парень, и улыбка сползает с его губ. — Просто обычно… — Серёж, всё хорошо, — спешит заступиться за слугу Тоша, перед этим одарив супруга ещё одним многозначительным взглядом. — Мы с Андреем хорошие друзья. Он нормально со мной общается. — Нет, Ваше Величество, — качает головой слишком задумчивый для привычного себя Матвиенко (по крайней мере по мнению южанина). — Он и правда плохо воспитан. Вернёмся в замок и я посажу его рядом с Катериной изучать науки. — Кстати, Тош, уверен, что без Кати справишься? — уже спокойно спрашивает Арсений. — Может, стоит послать за ней обратно, как прибудем? — Я договорился с Андреем, он, если что, всегда будет у меня на подхвате, — уже так же спокойно отвечает королевич. — А Катя пусть сидит и учится. Негоже замуж выскакивать в таком положении, — прячет руки в тёплую меховую муфту. — А то тоже мне придумали! Дима сделал, ты согласился, Катя не отказала! Пока не выучится как следует, никакой свадьбы не будет. — Антош, Дима её любой любит, — мягко улыбается от таких рассуждений Арсений. — Он же знает её с малых лет. Будь она хоть трижды невежда. Всё равно бы взял в жёны. — Нет, — строго отрезает Антон. — Во-первых, она не просто замуж выходит. Она корону получает. Это очень важно. А во-вторых, — вновь зелёные глаза смотрят на супруга очень многозначительно. — Считаю, что браки в раннем возрасте — ненужный пережиток прошлого. — Антон, ты сам вступил в ранний для тебя брак, — вмиг становится серьёзным Арс. — Я бы добровольно не вступил бы… — негромко отзывается королевич, прикусывая губу. Кажется, Тоша сболтнул лишнего. Точнее не кажется, а так и есть! Только, как теперь объяснить, что он на самом деле имел в виду? Антон переводит на Арсения слегка виноватый взгляд, якобы заранее прося прощения. Льды же в глазах напротив застывают за несколько секунд и супруг говорит лишь тихое: — После обсудим. Антон опускает голову и отводит взгляд в пол. Ну вот кто его за язык тянул? Благо, карета очень вовремя останавливается. Их небольшой экипаж как раз въезжал в главные ворота замка и уже наконец-то достиг своей точки назначения. Это очень на руку всем, кто сейчас застал эту сцену. Потому что даже Андрей смутился и почувствовал себя лишним впервые за всё путешествие. К дверцам с обеих сторон подходят лакеи и галантно подают руки прибывшим гостям. И Антон принимает эту помощь, понимая, что после всего им сказанного, Арсений не пойдёт ему ручки подавать и хотелки исполнять. Тяжело вздыхает и ступает на подметённые от снега дорожки, и на него сразу бросается с объятиями Оксана. Королева Татьяна тихо, но всё же недовольно цокает: — Сразу видно, не северянка. Но это замечание всеми игнорируется. Потому что Арсений с Серёжей тоже не скупы на проявление эмоций. Точнее, как-то даже наоборот, Арсений очень ярок для обычного себя (радостно приветствовал не только племянника, но и всех остальных), а вот Серёжа очень холоден (обычно, это он громко со всеми здоровается, улыбаясь до ушей). Привычное спокойствие и в какой-то степени равнодушие сохраняют только бывшие правители Милеса. Татьяна вежливо приветствует всех гостей, целомудренно обнимая Антона. А Сергей вообще жмёт руку только лишь сыну, сухо подмечая, что рад их возможности приехать на приближающееся торжество. — Так! — весело восклицает Арсений, всплескивая руками, когда все собираются в малой гостиной у камина. — А мы, между прочим, с подарком! — С каким?! — глаза юного альфы загораются маленькими искорками. — Походную корону тебе точно подарят, — усмехается с реакции малыша дядя и делает какое-то указание слуге. — Для личной печати ты ещё маловат. А вот для своего первого меча в самый раз! И в комнату почётно вносится небольшой блестящий меч из лёгкого металла, украшенный драгоценным камнем на окончании эфеса. Он красиво переливается разными оттенками красного и это на несколько секунд привлекает внимание Мирослава. Но эффект этот быстро проходит, и мальчик поворачивается к довольному собой взрослому. — А зачем мне меч? — не понимает предназначение подарка он. — Я воевать ни с кем не собираюсь. Ты всех выиграл. — Меч для тренировок, — медленно поясняет дедушка, пристально рассматривая подарок. — Хороший подарок для коронации. — Я не хочу тренироваться! — хмурится малыш, обиженно складывая руки на груди. — Я никогда ни с кем не буду воевать. Мне это не надо! — Мирослав, Арсений владеет всеми видами оружия, — вклинивается в разговор бабушка, воздействуя на внука через главный пример. — И это делает его замечательным королём. Ты же тоже хочешь стать таким хорошим королём, как Арсений? — Я хочу быть как Антон! — куксится альфочка, дуя тонкие губки. — Делать для своих людей только хорошее. — Это называется «управление государством», и Антон этого не делает, — равнодушно хмыкает Сергей Михайлович, переводя упрекающий взгляд на младшего сына. — Государством управляет достойный этого альфа. А у нас это я, твой папа и ты. А на юге им стал Арсений. — Но Арсений говорил… — теряется мальчишка. — Мало ли, что он говорил, — холодно перебивает ребёнка Татьяна Владимировна. — Мирослав, пойми, ты — альфа. Ты защитник. Ты тот, на кого можно положиться и понадеяться. И только ты можешь стать королём. И вот, чтобы им стать, ты должен уметь драться. Мальчонка совсем притихает, опуская взгляд в пол. Что-то ему не очень нравятся эти все «должен», но он уже не маленький (целых четыре года, это же так много!) и знает, что спорить с бабушкой и дедушкой нельзя, потому что это неуважение. Ну а ещё потому что он их любит, и, раз они говорят, что так правильно, то он их послушается. Но! Глубоко внутри он затаит эту идею проигнорировать существование всех тех предметов, что будут связаны с войной и оружием. А Антон лишь тяжело вздыхает. Кажется, эта неделя, что они собрались провести в северном замке, будет длиться о-о-очень долго…***
— Прости… — тихо шепчет Антон, не выдерживая тишины. Они как раз укладывались спать в бывших покоях Арсения. Но южный король не стал как обычно ложиться посреди постели, призывая супруга лечь рядом. Он лёг на свой край и повернулся на бок, так, чтобы быть спиной к центру и к Антону. Поэтому и последний, видя такое нежелание общаться, повторил позу, придвигаясь как можно ближе к противоположному краю. Вот только так спать точно было неудобно. Совершенно. Друг без друга рядом им так легко не уснуть… — Ты уже извинялся за тот разговор, — бурчит в ответ Арс. Вновь наступает тишина. Антон понял о каком разговоре речь. Но он просит прощение не за это. Он просит прощения за сегодняшнюю неосторожную фразу и хочет во всём изъясниться. — Ты же знаешь, что я не об этом, — всё также тихо шепчет юноша, поворачиваясь лицом к мужу и придвигаясь чуть ближе. — Арсений. Но король не откликается. Он продолжает лежать, как и прежде, без намёка на разговор между ними. — Арсений, повернись, пожалуйста, — просит Антон, пытаясь придать голосу лёгкой строгости (но всё равно получается что-то вроде мольбы). — Арсений. Альфа тяжело вздыхает и оборачивается. Несколько секунд смотрит на супруга недовольно, а потом всё же укладывается на спину, слегка придвигаясь к нему. Но ничего не отвечает. — Мне из тебя слова вытягивать нужно? — хмурится Антон, не понимая такой реакции, и приподнимается на локтях. — Да, знаю, тоже молодец, сказал чепуху. Но так на меня злиться! — Я на тебя не злюсь, — тихо отвечает Арс, продолжая рассматривать бордовый балдахин. — Точнее, злюсь. Но не так сильно, как на себя. — А на себя зачем вообще в такой ситуации злиться? — выходит из равновесия королевич, принимая сидячее положение и всплескивая руками. — Тут я всецело виноват. И я хочу объясниться, попросить прощения. А ты даже слушать не хочешь! — Поверь, я злюсь на себя не из-за брошенной тобой в карете фразы, — глухо отзывается супруг, наблюдая за тем как его омега вспыхивает горящей спичкой от переполняющих его эмоций. — Это вообще никак не повлияло на мою злость к себе. — А почему? — лишь ещё больше раздражается Антошка, совсем не понимая, что к чему. — Ходишь хмурый и невзрачный! А я весь извожусь, пытаюсь догадаться, что не так! — он скрещивает руки на груди пока в зелёных глазах собираются слёзы. — Прости, но твоих мыслей я читать не умею! Отворачивается и прикусывает губу, тихо глотая первые всхлипы. Он правда хочет во всем разобраться, чтобы Арсений не ходил такой понурый. Хочет всё прояснить, но на контакт с ним никто не идёт. И это раздражает, злит и обижает одновременно! — Сразу видно, что у тебя близится течка, — тяжело вздыхает Арс и тоже садится. Обнимает мужа со спины, прижимаясь сильнее, и целует в кудрявую макушку. — Давай, утирай слёзы, и пойдём спать. Ты же знаешь, я видеть не могу как ты плачешь. — Ну так не смотри! — обиженно всхлипывает Антон, дергая плечами с намёком на свободу. — Даже если не буду смотреть, то услышу твои всхлипы, писки и вздохи, — мягко говорит альфа, поглаживая напряжённые плечи. — И мне… — Ну тогда и не слушай! — перебивает его Тоша, всё ещё не поддаваясь объятиям. — Прикажи подготовить другие покои, и я уйду. — Антон, — строго тянет король, проводя носом по красноватой метке. — Прекрати, пожалуйста. Чего ты тут устроил слёзы из ничего? — Из ничего? — поражено спрашивает южанин, слегка поворачиваясь к нему лицом. — То есть ты считаешь, что у нас всё нормально? Что ты не ходишь на весь свет замкнутый, а я не говорю всякую ересь от того, что не знаю как себя вести рядом с таким тобой? — Пока ты будешь реветь мы с тобой точно не сможем всё это обсудить, — продолжает держать строгость Арсений, невесомо касаясь губами по-прежнему напряжённых плеч. — Успокойся. И мы всё обсудим. — Я уже не могу успокоиться, — недовольно отвечает Тоша. — Мне сейчас, что не скажи всё равно плакать буду. Я сильно разнервничался и настроение ни к черту. — Что ж, — холодно хмыкает Арсений. — Тогда поговорим завтра, — он ложится обратно на постель и тушит перед этим прикроватные свечи. — Спокойной ночи. Антон не отвечает. Он лишь наблюдает за всем этим со сквозящим в заплаканных глазах разочарованием, сам не понимая, почему так себя ведёт. А потом вдруг протяжно всхлипывает и вновь заходится в слезах, поворачиваясь обратно спиной к мужу. Ему очень обидно, что Арсений его не понимает. Но в то же время прекрасно понятно, почему именно — он сам ничего не говорит, а только лишь плачет. Арсений же напряжённо закрывает глаза под этот слёзный аккомпанемент. Он понимает, что настроение супруга скачет не потому что он истеричен. Это всё приближающаяся течка делает его таким нестабильным. Но он сам нестабилен, как швыряемая в разные стороны сильным ветром снежинка. Его самого терзают страшные мысли, которые не так легко осознавать и которыми не так просто делиться (чего он, собственно, делать и не планирует). А тут ещё и супруг начинает. Антон лишь продолжает тихо плакать, вызывая этим неприятные ощущения. И он рад бы успокоиться, но так долго копил все чувства в себе, что сейчас они одно за другим выходят через эти неожиданные слёзы. Хотя, казалось бы, соберись, скажи всё Арсению как есть. Но это всё не формируется в слова. А вот во всхлипы, хныки и солёные капли, нещадно бегущие по щекам, очень даже. — Нет, — тяжело вздыхает южный король и подрывается со своего места. — Так дело не пойдёт! — он обходит постель и садится рядом с супругом. — Иди сюда, — говорит на выдохе Арс, когда удобно усаживается у изголовья кровати. — Просто иди сюда. Тоша словно маленький ребёнок — шмыгает носом и размазывает слёзы по лицу. Но это не помогает ему видеть чётче, поэтому поближе к мужу он ползет практически наугад, отличая в полутьме лишь силуэт в белой рубахе. Забирается в объятья, прижимается как можно ближе, нервно содрогаясь, и утыкается носом в привычную ямочку, судорожно втягивая снежную хвою вместе с новой порцией слёз. А Арсений ничего не говорит. Так же обнимает, так же прижимается и лишь целует русую макушку раз в секунд тридцать, поглаживая острые плечи. Да, у него проблемы. Да, он сам не знает, что он чувствует и как это понять. Да, у него на душе очень много бед. Но в первую очередь этой душе больно видеть супруга в таком упадке. Поэтому все проблемы мигом откладываются на самую дальнюю полку. Сначала Антон, а потом уже он сам. Сколько они так сидят — непонятно. Отмерять тишину по затихающим и нарастающим всхлипам Антона сложно. Почему-то кажется, что лишний час на это всё точно ушёл. Но спешить им некуда, так что будут сидеть так столько, сколько обоим понадобится. Однако, омега всё-таки находит в себе силы успокоиться и полностью раствориться в этих объятиях. Поэтому, когда на душе остается одна лишь пустота, в голове — белый шум, а на лице — большие красные пятна и заплаканные глаза, он тихо говорит: — Прости… — тяжело вздыхает, судорожно втягивая столь желанный воздух. — И п-просто п-послушай. — Послушаю, — тихо шепчет Арсений, в очередной раз оставляя поцелуй на любимой макушке. — Когда я сказ-зал, что никогда бы добровольно не вступил в б-брак в раннем возрасте, я не им-мел в виду именно это, — фраза получается очень длинная, поэтому сразу после неё Тоша очень громко и нервно глотает побольше воздуха. — Если б-бы моя жизнь сложилась иначе, то я б-бы не вышел замуж в в-восемнадцать, — язык западает на некоторых буквах так, словно он юродивый какой, но от признаний это не останавливает. — Но моя жиз-знь сложилась так. И я очень р-рад, что ты мой м-муж… П-правда. И я ни в коем с-случае не жалею, что мы с тобой уже мужья. Я п-правда не знаю, что бы б-без тебя делал… — Ну вот и зачем так было плакать? — лишь усмехается Арсений и увеличивает площадь поглаживаний, перемещаясь с плеч на спину. — Теперь у тебя буквы западают и воздуха не хватает. — Арсен-ний, — окликает Антон потому что его, кажется, не поняли. — Антош, — тихо просит внимания супруг, — я люблю тебя больше всех на свете. Правда. И я понял, что ты имеешь в виду. Мне это очень приятно. Я рад, что оброненная тобой в карете фраза всего лишь неточность, — он начинает исцеловывать лицо омеги во всех местах. И нос, и губы, и глаза и щеки, и даже брови! — Нет эльфа мне на свете дороже, чем ты. Поэтому прошу тебя, не плачь больше по таким пустякам. Не доводи себя до белого каления. — Ты всегда мне говоришь, что любишь, — тихо размышляет южанин, потихоньку переваривая в мыслях сказанное. — Но я никогда не говорю тебе того же… Тебе разве не больно? — Я готов ждать от тебя этих слов сколько угодно, — усмехается Арсений, целуя маленькую родинку на кончике носа. — И поверь, мне не так важно от тебя это слышать. Я это и так чувствую. Следом целомудренно целует пухлые губы и лишь укладывает голову драгоценного супруга себе на грудь, ощущая его успокоившееся размеренное дыхание, и начинает ласково поглаживать по спине. Ну и ночка выдалась, ну и разговоры… — Арсений, а что мучает тебя? — тихо шепчет королевич, после воцарившейся ненадолго тишины. — Я же вижу. И тоже чувствую. Расскажи. Легче станет. — Я не уверен, что тебе нужно забивать голову моими непонятыми самим собой чувствами, — отмахивается король, вновь даря поцелуи в макушку. — А я хочу, — сознается Антон. — Так проще. Вот я с тобой своими чувствами поделился и сразу жить легче стало. Поделись и сам убедишься. — Ла-а-адно, — громко вздыхает Арс. — Но ты сам напросился. И рассказывает Антону обо всём. И о том, как боялся проиграть. И о том, как боялся, что никогда не вернётся в прежнюю форму после тяжелого ранения, навсегда оставаясь беспомощным калекой, за которым супруг должен будет всю свою жизнь ухаживать. О том, что предлагая брату личную битву, и не надеялся вернуться живым — знал, что тот всеми способами будет искать победы (у него просто выбора другого нет, он же всё это начал). О том, как страшно было убивать Алексея. Как на самом деле ему казалось, что это всего лишь страшный сон, а ночь на пятнадцатое октября так и не наступила. А если и наступила, то он сейчас сбежит с холма, а Лёша лежит раненый, но живой. Говорит и о том, как боялся брать на себя всю ответственность. Это отец поступок сына оценил. А вот друзья ни капли. Поэтому и не писал — не хотел ничего рассказывать, чтобы лишний раз не пугать. Знал, что мужу такая затея точно по душе не придётся. Всего вообще боялся. Каждую ночь не спал, а мысленно с Антоном прощался, не зная чего ждать от наступающего дня… — И ты представляешь, она лежит там раненая, измученная, — тихо-тихо исповедуется Арсений. — А я её убеждаю, что всё успею, и мы её спасём. Как она мне только поверила? — Спасли? — лишь ещё тише интересуется Антон, аккуратно целуя щеку, поросшую лёгкой тёмной щетиной. — Спасли, но лечить будут долго, — тоже как-то судорожно глотает воздух южный король. — А ведь я, знаешь, даже имени её ещё совсем недавно не знал. Она с детства в нашем замке. А я не знал. А тут вдруг помню, что она Ира. И всё благодаря тебе. Она же была у тебя в подчинении. И ты хорошо о ней отзывался. И я как-то запомнил… Вообще, если бы не ты, то я бы не стал обращать внимания на мелочи. Я бы не стал запоминать что-то неважное, но приятное. Я бы не стал вести себя нормально… — он задумывается, подбирая нужные слова. — Знаешь, если бы ты не появился в моей жизни, то я бы точно умер от покушения, никому не сделав и доброго дела… А сейчас живу. Люблю. Существую и помогаю существовать другим. Ты моё исцеление… Но Антон этого всего уже не слышит. Он тихо сопит в родное плечо, грозясь напускать слюней на пижаму. И Арсений это замечает, пусть и не сразу. Усмехается, укладывается поудобнее и прижимает супруга ближе. Задумчиво целует несколько раз в кудрявую макушку. — Будь всегда рядом, — шепчет он, расслабленно прикрывая глаза. — Пожалуйста…***
— Арсений, когда у Антона будет течка? Казалось бы, обычное утро, обычный завтрак, обычные разговоры. Но бывшая королева Милеса непонятным образом умудряется оказаться с сыном наедине и задать столь бестактный вопрос. Хотя, может, он и не бестактный, но с этим надо разбираться явно чуть позже. Сейчас нужно отвечать. — Скоро, мама, — на лице Арсения не дрогнул не один мускул, хотя внутри все органы скрутились в тугой узел. — Мы как раз поэтому всего на неделю. Планируем вернуться раньше. — Не стоит, — пока что всё ещё любезно щебечет эльфийка. — Можете остаться на это время у нас, вас никто не потревожит. — Мама, мы обсуждали это с Антоном, — добавляет в слова строгости правитель Меркатора, чтобы они воспринялись должным образом. — Ему очень некомфортно находиться у нас во время течки. А в Меркаторе всё-таки он дома. А дома, как ты сама говоришь, и стены лечат. — Арсений, — тоже строго говорит Татьяна Владимировна. — Ты не понимаешь намёков? — Понимаю, — разводит руками юноша, — но сейчас так много смыслов может быть у нашего разговора, что просто не найду верный. — Вы должны остаться здесь, — холодно расшифровывает посыл своих слов бывшая королева. — Я позабочусь о том, чтобы никто не помешал вам зачать наследника. — Антону всего восемнадцать, мама, — слегка раздраженно отвечает ребёнок. — Не слишком ли ранний возраст? Помнится, ты родила первенца в двадцать четыре. — И он был довольно слаб, — хмурится женщина, явно не собираясь так просто отступать. — Оксана родила в двадцать. И посмотри какое чудо Мирослав. Если Антону удастся родить в девятнадцать, то это будет успех. Омеги с каждым годом становятся в этом плане хуже. А он ещё и парень. — И он сам решит, когда будет готов к этому, мама, — очень чётко и строго вдруг произносит Арсений. — Повторю. Антону всего восемнадцать. Ещё полгода назад он жил себе припеваючи, не зная никаких хлопот. А сейчас остался без отца, в короне и на троне, пока его муж воевал. Не самые подходящие условия для рождения наследника. — Когда малыш родится, всё и подавно будет хорошо! — восклицает вдруг королева Татьяна. — Арсений, ты, кажется, меня не понимаешь. Очень маловероятно, что Антон понесёт после первой же случки. А если и понесёт, то нет никаких гарантий, что родится именно альфа. Поэтому возможность терять нельзя. — Нет, мама, — качает головой Арс и встаёт с кресла. — Мы с Антоном всё решили. Он не готов, и я не собираюсь его заставлять. — Что ж, тогда мне придется разговаривать с ним. — Нет! — вдруг вспыхивает юный король, вспоминая какую реакцию у его супруга вызвал не такой уж и давний разговор о детях. — С Антоном тем более не надо разговаривать. Это будет выглядеть ужасно. — Если меня не слушает бестолковый альфа, то послушает толковый омега, — заумно изрекает мать и тоже встаёт с кресла, удаляясь из гостиной. Вот и вырвались южные правители на коронацию племянника. Вот и отдохнули…***
— Арсений, — тихо зовёт Антон. За большим окном воет холодный ветер. Там не просто снегопад. Там настоящая снежная буря, которая, по личным ощущениям правителя Меркатора, состоит в заговоре вместе с его матерью. В заговоре против них самих, ведь ещё вчера утром они должны были выехать в обратный путь. А уже сегодня вечером вновь разбирают дорожные сундуки, понимая, что пришла пора первых метелей, которая точно задержит их тут на пару дней. — Да, любовь моя? — также тихо отзывается Арсений, медленно покачиваясь в кресле у камина. — Знаешь, я подумал… — осторожно начинает Антон, подходя ближе. Садится на мягкие подушки и оказывается у его ног в непозволительной близости, не будь они супругами. — Наверное, нам стоит попробовать… — Моя мама всё же говорила с тобой, да? — сразу всё понимает Арс, отставляя в сторону бокал с вином. Обращает всего себя к сидящему рядом юноше и осторожно касается мягких скул кончиками пальцев. — Антош, мы с тобой никуда не спешим. Не стоит слушать всех подряд. В данной ситуации нужно действовать только исходя из твоих ощущений. — Но твоя мама права, Арсений, — почти неслышно шепчет королевич, укладывая щеку на прохладной ладони и притираясь, словно довольный кот. — Я могу не забеременеть с первого раза. А если и могу, то не факт, что у нас родится альфа. Я же исключение из правил. У меня же… — Ты самый лучший, — возражает Арсений, помогая мужу привстать, и целует того целомудренно в губы. — И всё у тебя же будет хорошо. Я не хочу, чтобы мы спешили с этим вопросом только потому что моя мама тебе чего-то наговорила, — теперь уже приходится полностью приподнять омегу и помочь ему усесться на своих же коленях. Так разговаривать явно лучше, нежели тогда, когда на тебя смотрят снизу вверх таким проникновенным взглядом, что сердце расщепляется на тысячи острых осколков. — У нас с тобой будут самые замечательные дети на свете. И все они обязательно будут похожи на тебя. Такие же кудрявые и зеленоглазые. И совершенно неважно, сколько нам будет при этом лет. — Нет, я хочу, чтобы у наших детей были твои глаза, — тихо возражает в ответ Антон, обращая взгляд на манящие губы. — И родинки. Твои маленькие тёмные родинки на белоснежной коже. — Ну тут уж как природа распорядится, — усмехается король и вновь осторожно целует. Только в этот раз чуть дольше сминая пухлые губы. — Любовь моя, прошу тебя, не думай об этом. Всё будет так, как ты захочешь. — Но сейчас я хочу, — жалобно тянет Антоша. — Правда хочу. Во-первых, мне интересно, смогу ли я забеременеть после… — щеки моментально вспыхивают красным. Говорить об этом тяжелее, чем заниматься. — Ну… ты понял… А во-вторых, я считаю, что нам нужно попробовать. И не один раз, чтобы мы понимали насколько всё сложно. — Это не эксперимент, Тош, — лишь пытается отговорить супруга от подобного решения Арсений. — Сможешь не сможешь. Выйдет не выйдет. Нужно быть готовым ко всему. — Две течки, — ставит рамки омега. — Всего две моих течки мы пытаемся зачать. А дальше закрываем этот вопрос на ближайшие пару лет. — Я всё ещё считаю эту идею сомнительной, — тяжело вздыхает Арсений. — Но если ты так хочешь, то, пожалуйста, будь по-твоему…***
В итоге, из-за погодных условий, совпавшие гон и течку южные правители всё же проводят в северном королевстве. В этот раз Арс полностью подчиняется желаниям своего супруга и действует по придуманному им плану, который понятен тоже только ему. Но ослушаться не решается. Он запомнил тот разговор в утро после его возвращения. Антон очень щепетильно относится к теме детей. И пусть уж лучше сам руководствуется здесь своими и его полномочиями. Правда есть ощущение, что от этого всё станет только хуже. Ему кажется, что Антон после каждой неудачной попытки будет лишь больше зацикливаться на этом вопросе. Но кто он такой, чтобы сейчас перечить. Главное, что всегда поддержит и будет рядом, чтобы супруг не решил и не придумал. Провожают их обратно с полной уверенностью в том, что под нежным сердцем королевича зародилась новая жизнь. И с такой же мыслью встречают в родном замке. Как же жаль, что у двух бывших королев есть своя переписка. Жить было бы гораздо проще, если бы личная жизнь двух правителей оставалась только их собственностью и темой для обсуждений. И вот всё моментально меняется. Над Антоном устанавливается строгий контроль, выбирается диета и назначается дата первого вызова лекаря. И оба юноши уже начинают жалеть, что пошли на поводу у Татьяны Владимировны (точнее, младший пошёл на поводу у неё, а старший уже у него). Однако близится Новый Год, а состояние юного королевича совсем не меняется. А за день до самого праздника главный придворный лекарь уверенно заявляет: — Несмотря на все старания, Ваше Величество, вы не на сносях. И поначалу это не огорчает. К этому были готовы все. Никто и не надеялся, что им повезёт после первой же попытки. А после начинаются новогодние праздники и тема очень быстро забывается. Катя тонет в учёбе, жалуясь на то, что просто хочет быть рядом с любимым эльфом, а не желает управлять другим королевством. Серёжа возвращается в привычный ритм жизни после того, как отпускает все тревожащие душу мысли после той ужасной войны. И на исходе января случается непредвиденное. Юный слуга Андрюшка спадает с хворью. Точнее, не с хворью, как все изначально подумали и уже успели испугаться, а с течкой. Запах парня настолько простой и непримечательный, что никто из омег и не догадывался, что легкий древесный аромат исходит от юноши. А альфы, пусть и считали за своего, и вовсе его не чувствовали. Поэтому Антон принимает важное решение — переводит слугу к себе на службу, делая главным приближённым. На все возмущения отвечает, что Катерина очень скоро его покинет, а замены лучше и не сыщешь. И вообще, главное, что Сергей не против такой рокировки. И принимается по итогу лично ухаживать за служкой. — Ваше Величество, позвали бы всё же кого-то из придворных слуг, — жалобно тянет однажды Андрюшка, метаясь по постели в горячке. — Зачем вам это надо? Я же обычный слуга. — Я хочу помочь, — тихо сознается Антон. — Я знаю, что надо делать. В нашем замке такие только ты и я. А простые слуги не поймут всей тонкости положения. И всё это чистая правда. После всех этих событий королевич находит себе верного товарища в лице юного течного омеги. Он наконец чувствует себя не так одиноко. Он не один, есть ещё такие эльфы! Нет, они-то понятное есть, но не в окружении южанина. И он правда стремится помочь. Поэтому сам и берётся за уход. Три дня проводит не отходя от постели парня. А как тому легчает предлагает всегда перед течкой использовать отвар по особенному рецепту восточного короля. Так её переносить легче. И потом всё возвращается на круги своя. Арсений с головой уходит в правление, Антон начинает приводить в порядок замок и принимать простых граждан, чтобы всегда быть в курсе основных их проблем, которые государство в силе решить. Серёжа переформировывает армию, награждается новым титулом. Катя по-прежнему сидит за науками, но уже меньше, ведь оказывается способной ученицей. К ней, как и хотел княжич, присоединяется и Андрей. Он теперь первый придворный королевича, поэтому должен быть значительно воспитаннее и образованнее других слуг. А потом и вовсе время начинает бежать очень быстро. Незаметно к ним подкрадывается конец февраля, и Антон вновь уговаривает своего супруга на сцепку. Однако к его же дню рождения вновь выясняется, что у них ничего не вышло. Так Арсению исполняется двадцать один, а намёка на наследника по-прежнему нет. Через месяц и Антошке исполняется девятнадцать. И вместо обещанного «две течки пытаемся зачать, а дальше закрываем этот вопрос на ближайшие пару лет» он лишь сильнее об этом задумывается. Арсений даже подмечает это мужу, просит не волноваться, но, кажется, его слова проходят мимо ушей: — Не волнуйся, — просит в ответ Антон, вяло ковыряя завтрак. — Я не зациклен на этом. Всё в порядке. — Я вижу в каком ты порядке, — только лишь хмурится Арс. — Любовь моя, прошу, не думай об этом. Не изводи себя. Если у нас два раза не получилось, то это не значит, что не получится совсем. Просто сейчас не время. — А когда время? — резковато спрашивает Тоша и тут же сникает под удивленным и слегка разочарованным взглядом супруга. — Прости… Я не буду больше об этом думать. Ты прав… Всё случится тогда, когда будет правильно. Сказал королевич, начал расписывать холсты и продолжил ещё больше копаться в своей голове, чем копался до этого. От того картины совсем не получались, звёзды не запоминались, а прежняя любовь к астрономии и астрологии попросту стёрлась. Пришлось переходить на раскраски. И это был недолговечный, но довольно действенный метод. Антон расслаблялся, зарисовывая разные фигуры не выходя за контур, и потихоньку даже забывался. А потом к середине мая их посетил Дима. Пышный кортеж приехал к южному замку, чтобы просить руки милой Екатерины, о которой уже слагали легенды. Ведь это до чего нежна и красива должна быть простая служанка, чтобы сам король звал её в жены. Встретили его радостно, решение приняли, помолвку одобрили, юные души сосватали. И радостно пирующий Антон, как выяснилось, оказался совсем не готов к таким переменам… — Любовь моя, ты чего сидишь здесь, а не со всеми? — находит его Арсений в библиотеке у камина. — Тебе не жарко? На улице тепло, а ты сидишь у огня. — Всё хорошо, — пытается отовраться Антон, нервно заминая запястья и теряя читаемую в книге страницу. — Просто слегка заболела голова. Музыка громкая. И я решил отдохнуть. — Да, музыка и вправду громковата, — соглашается альфа, укладывает рядом с креслом несколько подушек и садится в ноги супругу. — Пожалуй, мне бы тоже не помешало отдохнуть. Ты же не против? — Не против, — едва дыша отвечает Тоша и вопреки обычному не зарывается тонкими пальчиками в темные локоны, когда Арсений облокачивается спиной о его ноги и устраивает свою голову на его коленях. — Но я хотел бы побыть один. Но муж его, кажется, не слышит и лишь расслабленно прикрывает глаза, громко выдыхая. И омега не знает куда себя деть. Откладывает книгу, усаживается поудобнее и всё же начинает играть с тёмными волосами, нервно перебирая каждую прядку. Что ж, если король всё это время будет молчать, то ничего страшного. Можно и вдвоём отдохнуть от всего происходящего. — Антон, — вдруг слышится серьёзный голос альфы. — Ты по-прежнему думаешь об этом? — Что? — Тоша дёргается и разочарованно закусывает губу, слыша шипение мужа. Он дёрнулся сам и дёрнул его за волосы. Приятного мало. — Ничего подобного. Мы с тобой тогда поговорили, и я нашел себе увлечение, и мне оно очень нравится, и я совсем не д… — Ты очень сильно нервничаешь, — перебивает его Арсений, меняет позу и оказывается перед ним лицом к лицу. — Любовь моя, если ты думаешь, что я не замечаю изменений, то ошибаешься. Ты когда на звезды последний раз смотрел? Когда холсты расписывал в саду, гуляя таким образом с Зефиром? Ты даже раскраски отбросил. И хочешь сказать, что у тебя всё в порядке? — Арсений, пожалуйста, давай ещё одну течку, — тут же слёзно просит Антон, понимая, что его раскусили. — Всего одну, правда. В этот раз всё получится. — Антон, прекрати, — тоже просит Арс, но не слёзно, а серьёзно. — Мы же говорили, нам не так важно, когда у нас появятся дети. Всё хорошо, нам некуда спешить. — А если не появятся? — тихо спрашивает Тоша, а зеленые глаза его темнеют и наполняются слезами. — Вообще никогда не появятся… Потому что… я не такой. Я неправильный! — Тише-тише, любовь моя, — шепчет король, сгребая супруга в объятия и перемещая на пол. — Всё у нас получится. Даже не думай об этом, не привлекай плохое. — Арсений, я так тебя люблю, — заходится в слезах омега, утыкаясь носом в крепкое плечо. — Очень люблю, правда. — Антош, ты чего? — теряется вмиг северянин. — Я знаю. Я… — Но я лучше, пожалуй, это озвучу, — будто сам себе говорит Антон. — Я… Люблю тебя. Правда люблю… — да повторяется, но словно сам осознаёт произносимые слова, ощущая их настоящую ценность. — Люблю больше жизни… Я так за тебя боялся на этой войне. И совсем не потому что мне не хотелось потерять тебя лишь как достойного жениха. Я искренне боялся потерять именно тебя. Своего чудесного Арсения — самого прекрасного на всём белом свете. Боялся, что никогда больше не увижу твоих лазурных глаз. Боялся, что никогда больше не сосчитаю родинки на твоём лице. Боялся, что никогда больше не смогу тебя коснуться… Я люблю тебя… — Одного «люблю» было достаточно, — ласково усмехается Арсений, укладывая свою голову на голове супруга. — Я и так это чувствую, Тош. Можно было не напрягаться. — Нет, я хочу, чтобы ты тоже услышал это от меня, как я слышу от тебя такое, — забавно хмурится Антон, поудобнее укладываясь в объятьях любимого. — А не просто почувствовал. — Как скажешь. В комнате ненадолго воцаряется тишина, нарушаемая лишь треском брёвен в камине. Антон успокаивается и, кажется, совсем забывается в родных объятиях. Нервных движений не делает, дыхание выравнивает и самого себя успокаивает. И Арсений с одной стороны рад, что так влияет на своего супруга, но с другой очень сильно волнуется о том, что Антон всё никак не может отпустить тему детей. — Ты же знаешь, что я тоже тебя люблю? — вдруг находится с ответом на все вопросы правитель Меркатора. — И знаешь, что мне совсем неважно, как скоро ты мне подаришь наследника? Я тебя люблю не за это. — Знаю, — тихо усмехается Тоша и на сердце и вправду отлегает. Муж удивительно успокаивающим образом на него влияет. — И ты тоже знаешь, что я люблю тебя вне зависимости от того насколько сильно ты хромаешь и вообще ещё будешь хромать? — Знаю, — расцветает Арсений, замечая на драгоценных устах улыбку. — Как я рад, что судьба подарила мне тебя…