***
В салоне негромко играет музыка. Через открытые окна выходит струйками сизый дым. Ветер продолжает трепать волосы, пробираясь под одежду, проходясь прохладной волной по коже, иногда вызывая волну мурашек. — Куда мы? — после очередной затяжки, которая стала последней для потухшей сигареты, спрашивает Чанбин, выкидывая окурок в окно. Он, разместившись на заднем сидении, с момента встречи, голоса не подавал, поэтому оба парня спереди, привыкшие уже к тишине, вздрогнули от неожиданности. Ёнджун пожимает плечами и не сводя глаз с дороги, просто отвечает: — Не знаю, — Уён, который обернулся посмотреть на ошарашенное лицо Чанбина, прыснул со смеху, когда увидел физиономию друга. — То есть, вы вытащили меня тайком из дома, чтобы мы поехали в никуда?! — взревел Со, пока Чон ухахатывался на переднем сиденье. Ёнджун с «виноватой» улыбкой посмотрел в зеркало заднего вида, встречаясь с злыми карими глазами друга, и подмигнул пассажиру, на что получил очередное ругательство в спину. Дальше ехали они молча. Самый младший, который наконец успокоился и смог отдышаться, периодически переключал песни, когда играло что-то совсем «похоронное». Чанбин сложив руки на груди, смотрел в окно на несменный пейзаж, который мелькал перед глазами. Ёнджун кратко разглядывал его в зеркало заднего вида, подмечая, что тот выглядит уставшим. Со самый старшим в их компании, но младший в своей семье и единственный сын. Ребёнок богатых родителей, которые попали в ту касту предков, полностью берущих будущее своих детей в свои же руки. Им лучше знать куда их ребёнку идти учиться, когда выходить на работу, с кем общаться, а кого сторониться. Хобби тоже подпадали под строгий контроль: «Ты хочешь писать музыку? Нет, это ничего не даст тебе в будущем!». За Бина всё было решено с самого его рождения, что, конечно же, не радовало парня, у которого вся жизнь была расписана. И Чхве догадывался, почему Чанбин согласился на эту авантюру, но не знал точно. Старший не любил распространяться. Лишь по залёгшей морщине между сведённых бровей, которая добавляла юноше возраста, можно было понять, что что-то произошло. Курили они тоже молча, передавая сигарету по кругу. Чхве не знал, почему они стали делать именно так. Может экономия, а может просто лень каждому доставать себе по одной. Поэтому он принимает сигарету из рук Чона, делает затяжку, опять скривившись от гадкой дыни, заполняющей всю ротовую полость, и не глядя передаёт её Со. — Заедь на заправку, — неожиданно подаёт голос старший, передавая сигарету Уёну, который удивлённо дёрнул бровью. — Зачем это нам? — поспешил поинтересоваться младший, потушив, по их счёту, уже четвертый общий окурок. Раздается шипение. В пепельнице на двери, где уже лежали более ранние бычки, появился ещё один. Такой же скрюченный, помятый и выкуренный до основания. — «На нас похожий», — про себя усмехнулся Ёнджун, со стороны наблюдая за диалогом друзей, но не слушая их. Он просто был спокоен. Ему, в кои-то веки, не пришлось выслушивать крики и оскорбления в свой адрес, не пришлось отстаивать себя и своё достоинство. Его улыбнула мысль о том, что все трое в этой машине пострадали от своих предков и их влияния. Что он, что Уён, что Чанбин, который просто качественно это скрывал. Им всем, в своё время, обломали крылья, лишив спокойствия в «родных» стенах. Чхве прекрасно помнил, как Со наказывали на несколько недель за то, что он общается с «оборванцами» и «неудачниками». Он также хорошо помнил холодный взгляд матери Чона, когда та рассказывала ему, на тот момент четырнадцатилетнему мальчишке, перед тем, как закрыть у его носа дверь, о том, что не желает его видеть в своём доме и «Ты плохо влияешь на Уёна». Что же, в чём-то она была права. — Джун! — Громко окликает его Уён, ощутимо ударив по плечу, тем самым выводя парня из собственных мыслей .- Ты нас слушаешь вообще?! Нет, он не слушал. Но чтобы ещё больше не злить и так раздражённого, судя по его виду, Чанбина, Чхве кивнул. — Сверни к ближайшей заправке, закупиться надо, — говорит Бин, откидываясь на заднее сиденье и прикрывая глаза, чтобы не видеть надутого Чона, который явно проиграл в этом споре.***
Круглосуточный магазин не поражал своим выбором. Много выпивки, несколько видов газировки, достаточно широкий выбор сигарет; какие-то незамысловатые пакеты с дешёвой лапшой быстрого приготовления, заплесневевший сыр, чипсы, дешёвые сладости и снеки в дорогу. — Добрый вечер, — устало приветствует их на кассе мужчина, быстро пробивая выложенный набор продуктов, и буднично интересуясь у Чанбина: — Как ваши дела? — Хуёво, — односложно ответил парень, доставая кошелёк и перебирая пальцами купюры. — 29.45, — отчеканил кассир, не спрашивая ни возраста, ни паспорта у юноши, который купил ящик пива, блок сигарет и продуктов дня на три. Вот она, прелесть подобных круглосуточных маркетов у дороги, рассчитанных на дальнобойщиков или путешественников, которые не хотят много тратиться. Здесь всем всё равно. Кто ты? Откуда ты? Куда ты? Таких вопросов ты здесь не услышишь и это не может не радовать. На выходе Со передал часть продуктов Уёну, которому, что Ёнджун, оплачивающий сейчас бензин за счёт старшего, ни он сам не дали право закупать провизию, зная, что Чон не удержится и накупит всякой бесполезной дряни. Поэтому просто оставили ждать у входа, чтобы помог донести покупки.***
Багажник заполнен, как и бак. А парни снова едут. За окном мелькает всё меньше домов и фонарей, а всё чаще становятся видны леса или поля. В салоне играет какая-то знакомая Со мелодия и только под конец он понимает, что это, вроде, Day6 «I need somebody», но точно не уверен. Он ими никогда не увлекался, в отличии от матери, воспоминания о которой, заставляют грустно усмехнуться своим мыслям. В это время Ёнджун делает музыку чуть тише, так как Уён, свернувшись калачиком на переднем сиденье, уже крепко спал, изредка ворочаясь и недовольно бормоча что-то во сне. У самого Чанбина, по правде, уже тоже глаза слипались, но он помнил, что Чхве тоже не железный и неплохо было бы где-то остановиться или хотя бы наблюдать за ним, чтобы не дать тому провалиться в сон. — Тут скоро начнутся места для кемпинга, — как будто читая его мысли, тихо произносит Джун, — свернём и можно будет переночевать. Бин молчит, наблюдая за тем, как одной рукой темноволосый убирает длинные пряди со лба младшего, чтобы те не лезли в глаза. Пусть будет так. Главное, что втроём и подальше от семьи.***
На утро, Уён, который заснул раньше всех и, по итогу, проснулся тоже первым, стараясь не разбудить старших, стал медленно выбираться из машины, наблюдая за каждым движением спящих, чтобы их не потревожить. Мышцы страшно затекли и требовали немедленной разминки, грозясь судорогами по всему телу, чего младший очень бы не хотел. Потягиваясь, длинноволосый внимательно обвёл взглядом местность. Старые деревья, выкатанная трава на дороге из-за частых машин здесь, но, как ни странно, чистый воздух и виднеющиеся горы вдали. Чон узнал это место. Его семья, до появления младшего, который может пораниться, упасть, потеряться, часто тут бывала на отдыхе в летнее время. Это потом всё изменилось, а тогда, да, Уён успел прочувствовать все прелести походной жизни и ночёвки под открытым небом, и купание в ледяном озере, и поедание горячей еды с костра. Курить и есть хотелось страшно, поэтому Чон рискнул вернуться к машине, чтобы утолить хотя бы одну свою потребность, и потянулся к бардачку, стараясь издавать как можно меньше шума. Но его ждал сюрприз, в виде забытой пустой банки из-под пива, которая во время поездки изменила своё положение, и сейчас выпала, в полёте умудряясь зацепиться за все выступающим поверхности, создавая такую симфонию, что, наверное, вся живность в близлежащих лесах проснулась, не то, что пассажиры в машине. — Уён, блять, — заворчал Со, который в это время растянулся на всём заднем сидении и выражал собой полную идиллию, до момента пробуждения. — Ты вообще умеешь не издавать шума, хотя бы минуту? — дополняет его Ёнджун, который в это время досыпал на откинутом назад водительском месте. — Ну простите, — виновато развёл руками Чон, — я забыл об этой хероборине, а курить очень хочется, поэтому, вот… И выхватив то, зачем вернулся, и пожелав парням доброго утра, длинноволосый отошёл, чтобы не получить от сонных друзей, на ходу поджигая сигарету, и блаженно затянулся. Нет ничего лучше чем покурить с утра, ещё бы кофейку черного и вообще «картина маслом»! — «Но за неимением лучшего, довольствуйся тем, что имеешь».- С появлением младшего Уён понял это золотое правило, как никто другой. Отдай, уступи, терпи, прости. А малой рос, видел всю ситуацию и манипулировал предками ещё больше, а те велись. Наказания становились всё строже, скандалы чаще, а ссоры приняли тенденцию затягиваться. Поражало то, что это происходило из-за одного семилетнего мальчишки. Воспоминания о брате неприятно оседают на языке, вместе с горьковатым дымом со вкусом дыни. Выпустив очередное сизое кольцо, Чон отбрасывает окурок, растерев его ногой и направляется обратно к парням, которые уже, за короткое время его отсутствия, что — то ели, усевшись на закрытый багажник или прямо на землю опираясь спиной на колёса автомобиля. — Эй, а мне?! — уже готов надуться Уён, пока Ёнджун не протягивает ему бутерброд, купленный на той заправке. Мало начинки, сухой хлеб, но в хорошей компании это всё равно вкусно, решил про себя длинноволосый, отбирая у Чанбина банку газировки, которую он только что открыл, и делая глоток, падая прямо рядом с ними и опираясь на его плечо. — Ты ахуел? — спрашивает тот, абсолютно без агрессии. От макнэ этого стоило ожидать. Ёнджун, который наблюдал за этим всем сверху, сидя на багажнике, лишь тепло улыбнулся.***
Они остаются на том же месте, где и припарковались вечером. Находят несколько камней и хворост для костра, принимая решение, что будут спать в машине, а есть у огня, сидя на земле. Ничего страшно, не стеклянные. Парни отдыхают и душой, и телом: гуляют по местному лесу, вдыхая всей грудью запах нагретой хвои, смеются над Чанбином, который завидев жука, чуть ли не с визгом, отскакивает в кусты, прикалываются над Уёном, доставая длинноволосого из небольшого оврага, в который тот умудрился скатиться, пытаясь сфоткать старших, которые увлечённо о чём — то болтали. Они так же были на очень красивом озере, где Чон предложил искупаться, не ожидая того, что вода в нём будет ледяная. Но делать уже было нечего, и сняв с себя всю одежду, он с визгом бросился, светя своей оголенной задницей, в воду. Наблюдавший за этим со стороны Чхве, тоже решился, слыша как их со смехом зазывает младший, который уже вовсю плескался. — Ты не пойдешь? — спрашивает он, снимая с себя футболку, когда ловит на себе взгляд стоящего рядом Бина. Тот мотает головой, отходя в тень близстоящего дерева, опираясь на его ствол спиной. Молча смотрит на то, как ещё одно обнаженное юное тело несётся на всех скоростях в воду и прыгает туда бомбочкой, создавая множество брызг, которые попадают и на берег. Не зря отошёл. А парни в воде орут, притапливают друг друга, резвятся и брызгаются с громким смехом, на сушу выходя только когда Со рявкнул уже раз пятый о том, что губы у них посинели, что являлось правдой. — Идём, мам, идём! — со смехом произносит Уён, которого поддерживает Чхве, наблюдая за перекошенным лицом Чанбина. Возвращаются к машине, они более спокойно. Парни, которых ещё немного потряхивает от контраста температуры воды и воздуха на суше, постепенно успокаиваются и решают, что неплохо было сменить тряпки, которые моментально намокли от контакта с их мокрыми телами. И никому из них не хочется думать о скором возвращении домой, где придётся бороться дальше. Там ведь осудят, Ёнджуну и перепадёт, за украденный автомобиль, ещё неделю с побитым лицом ходить будет. Уёна, точно возьмут под строгий контроль и будут, чуть ли не поминутно, расписывать его распорядок дня и отсчитывать минуты до его возвращения, проверяя вещи и запирая того в комнате. А что сделают с Со представить было трудно. Но они не дураки, знают, что их ищут. От этого становилось тошно.***
Чем быстрее темнело, тем грустнее становилось парням: Со стал молчаливее и скованнее, Чхве всё чаще терял нить разговора и впадал в свои мысли, а Уён, который хоть как-то пытался поддержать атмосферу вечера, стал более нервный и всё чаще начинал истерически хохотать над простыми, и даже местами банальными, шутками, которые даже не всегда до конца рассказывал. Атмосфера была слишком угнетающей и давящей. От прежнего веселья не осталось и следа. — Так блять, — неожиданно подскочил со своего места Чанбин, который всё это время сидел молча, и направился к дереву, у которого оставил выпивку, под удивлённые взгляды парней. Что стукнуло его в голову не знал никто. Старший же тем временем перетащил ящик ближе к костру, вручив каждому по бутылке, и открыв свою, жадно припал к горлышку губами. — Тоже верно, — соглашается с его немыми действиями Чон, открывая свою порцию. Его примеру последовал и Чхве, который после первого глотка отпустил ситуацию, позволяя себе просто наслаждаться вечером с дорогими ему людьми.***
Алкоголя всё меньше, смех всё более пьяный и разговоры у ребят всё более раскрепощенные, а шутки всё пошлее. — Да не пизди ты! — хохочет уже порядком выпивший Уён заваливаясь на спину и проливая часть своего напитка, которая сразу впитывается в сухую землю.- Бляяяя… — Руки не из жопы иметь нужно, — констатирует Со, опять припадая к своей бутылке, делая жадные глотки. Ёнджун, который выпил не меньше чем они, смотрит как двигается кадык старшего, замечает насколько они у него пухлые губы и накачанная шея и плечи. Он переводит взгляд на руку Бина, которая в напряжённом состоянии выглядела просто умопомрачительно. Нет, он знал, что Чанбин работал над собой, регулярно посещая спортзал, умудряясь найти на это время, но результат в свете огня был заметен как никогда. — Джун-ни, ты чего завис? — спрашивает подошедший к нему со спины длинноволосый. От него пахнет выпивкой и сигаретами, который он только что курил. Его руки по-хозяйски располагаются на плечах Чхве и начинают их ненавязчиво массировать.- Ты такой напряжённый. Младший дует губы, а его челка красиво спадает ему на глаза. Пьяный мозг Ёнджуна отмечает, что это очень красиво, а глаза проходятся по лицу младшего. Привлекательное, с острыми чертами; большие глаза, с длинными ресницами, небольшой шрам на щеке, аппетитные губы, на которых Чхве задерживает взгляд. Выпитый алкоголь ударяет в голову, отключая мыслительный процесс на корню. — Я так хочу тебя сейчас поцеловать, ебануться можно, — говорит медленно он, где-то на задворках сознания понимая, что будучи трезвым в жизни бы не позволил себе такого, но думать не об этом сейчас не хочется. Движение чужих рук на плечах останавливается, а во взгляде тёмных глаз, под густой чёлкой, мелькают озорные огоньки. — Так поцелуй, — не менее тягуче отвечает Чон, — кто же тебе не даёт? И сам склоняется к лицу Чхве. Целоваться с запрокинутой головой неудобно, но Джун даже не думал жаловаться, пока его губы требовательно сжимали, покусывали и оттягивали. Он ощущал вкус той самой ненавистной дыни, когда язык Уёна мазнул его по нижней губе, а затем уже хозяйничал у него во рту, но сейчас он не казался ему настолько отвратительным. — Ебать, — услышали они со стороны Чанбина, когда оторвались друг от друга. Уён перевёл взгляд на Со, который всё это время шокировано наблюдал, не отрывая глаз. И, как смог заметить Чон, по недвусмысленной выпуклости у того на штанах, — зрелище парню очень понравилось. — Иди-ка сюда, — чуть ли не промурчал длинноволосый и его руки соскользнули с плеч Джуна, который ещё не до конца отошёл от поцелуя, быстро оказываясь у старшего, седлая его колени и обнимая за шею. Начинают они более резво, чем это было с Чхве, а сам поцелуй более страстный, с нотками борьбы, но вёл там, очевидно, Бин, который придерживал голову Чона за затылок и уже зубами оттягивал его нижнюю губу, вызывая у младшего довольное мычание. Чхве бы соврал, если бы сказал, что это выглядит не сексуально, не завораживающе и не красиво. То, как парни сливались в поцелуе, стараясь у друг друга вырвать роль ведущего, то как их руки блуждали по плечам и спинам друг друга, не могло не приковать к себе взгляд. Это было горячо. Горячее огня, который освещал сейчас этих двоих, тихо потрескивая на фоне. Ёнджуну нравилось то, что он сейчас видел.***
Ни один из них не помнил как они оказались в машине. Только тепло молодых разгоряченных тел, губы оставляющие поцелуи куда только могли дотянуться, будь то ключицы, шея, щеки, чужие уста и руки, которые трогали, сжимали, гладили. Тяжело было разобрать где из них кто, да и это не было важно, всё равно хотелось быть ближе, ощущать яснее, целовать требовательнее. Ёнджуна толкают на заднее сидение и тот интуитивно двигается ближе к окну, пока младший, который и направил его туда, уже становился на четвереньки между ног Чхве, требовательно хлопнув того по бедру, призывая раздвинуть их шире. Чанбин, который единственным остался снаружи, уже запустил руки под футболку Чона оглаживая лишь кончиками пальцев поджарое тело, заставляя тем самым Уёна, который прогибался от любых ласк и мимолетных касаний, жалобно захныкать. Джун, который неотрывно считывал чужие реакции, притягивает длинноволосого к себе, впиваясь в уже распухшие губы ещё одним страстным поцелуем, снимая зародившийся удивленный стон. Младшего ведёт. С одной стороны требовательный Чхве сплетающий языки в своеобразном танго, не давая сделать ни единого вдоха, заставляя легкие гореть. С другой Со, дразнящий ненавязчивыми касаниями по груди, слегка задевая уже набухшие соски, пересчитывая подушечками пальцев ребра, словно клавиши фортепиано, спускается к поджимающемуся животу. Это приятно, но Уёну мало. От переизбытка чувств на глазах выступают слезы, которые поспешно сцеловывает Джун и длинноволосому приходится оттолкнуть его, укладывая руки на крепких бедрах, поддаваясь всем телом назад, проходясь ягодицами по болезненному возбуждению старшего. В ответ он с одной стороны он получает гортанный рык сквозь зубы, а с другого боку судорожный выдох с придыханием. Шалость удалась! Чанбин, который уже, казалось, заведен до предела, задирает футболку младшего, который уже возился с ремнем тяжело дышащего Чхве. В глаза сразу бросаются хорошо виднеющиеся лопатки и впадина позвоночника, с выступающим седьмым шейным позвонком, который Со, склонившись распаренной коже, обводит языком, а затем прикусывает, вызывая ответную дрожь с тихим стоном. Он, одной рукой продолжая поглаживать разгоряченное тело, другой же развязывал спортивные штаны младшего стаскивая их вместе с бельём до колен, открывая себе вид на округлые ягодицы, по одной из которых Со моментально шлёпает, вызывая достаточно громкий вскрик, который почти сразу заглушает Ёнджун, который в очередной раз дорвался до чужих губ и шеи. У всех троих эйфория. Алкоголь, отстутвие чьего — либо контроля, желание сделать на зло, доказать всем и себе, что им тоже можно, что они тоже могут, берут вверх над рациональностью. Весь этот коктейль чувств выплёскивается, когда Уён открывает себе вид на крупный член Ёнджуна, дуя на красную головку, и постепенно погружая его в рот, обводя языком каждую венку, вызывая у брюнета облегченный стон и вздох одновременно; когда пальцы Чанбина по одному погружаются в нуждающееся нутро младшего, растягивая нежные стенки, вызывая у того дрожь и сдавленное мычание, которое вибрацией отдавалось на члене Чхве, которого от этого дугой выгибало, заставляя издавать высокие стоны. Чанбин, со своего места наблюдавший за этим и непрекращающий растяжки, подумал, что жалеет о том, что не может оставить след на светлой шее Джуна. Ощущения — вот, что сейчас руководило тремя парнями, полностью заполнив их пустые головы, обволакивая сознание сладкой патокой. И парням хотелось большего. Они нуждались в этом. Чанбин вытаскивает уже три пальца из Чона, который захныкал от ощущения пустоты внутри, но получил ласковое проглаживание по щеке от Чхве, который неприрывно наблюдал за его реакцией, желая в нужный момент быть рядом. В этот момент Со спускает свои штаны и бельё, на которых уже выступало влажное пятно, проведя рукой по стоящему колом члену, размазывая предэякулят по всей длине. Раздвигая ягодицы младшего, который попытался сжаться, но которого сразу стал нежить Джун поцелуями, куда попадал, и касаниями по чувствительным частям тела, например соски, которые брюнет слегка сжимал и прокручивал, заставляя Чона тяжело дышать через раскрытый рот, покрываясь ещё большим румянцем. Когда Бин стал медленно входить, постепенно надавливая на, хоть и растянутое, но по прежнему узкое, колечко мышц, длинноволосый лишь закусил губы, ногтями впиваясь в оголённые бедра Ёнджуна, который, не смотря на болезненные ощущения, стал ласкать парня ещё активнее. Что Со, что Чхве выжидали, когда же Чон привыкнет, покрывая его спину, лицо, плечи, шею многочисленными поцелуями и покусываниями. Их руки были везде: гладили по волосам, сжимали тонкую, как для парня талию, надрачивали возбуждённый член, помогая отвлечься от новизны неприятных ощущений, заставляя толкаться в руку, дрязня изменениями в скорости и силе нажатия на чувствительный ствол. Когда Уён двинул бёдрами на встречу, Со, который ждал дольше всех из них, сорвался, выходя почти полностью и вбиваясь сразу на всю длину, вызывая у длинноволосого, который не ожидал такого напора, громкие стоны. Тот вскрикивал, метался по сиденью, царапая бедра сидящего напротив брюнета, не зная куда себя деть. Но долго ему не пришлось ждать, потому что Чхве уже тоже был порядком перевозбужден, поэтому он направил голову Чона к своему члену, проведя влажной головкой по сухим губам, а затем погружая его на всю длину, держа Уёна за волосы. Младший, который старался как можно сильнее расслабить горло, давил в себе зарождающиеся рвотные позывы и старался взять как можно глубже, позволяя Джуну, чьи пальцы он чувствовал в своих волосах, управлять процессом. Когда Со неожиданно попал по простате, слегка изменив угол проникновения, Уён чуть ли не подавился, издав гортанный стон, который заставил Чхве, как и самого Бина, который мёртвой хваткой держал младшего за бедра, пока тот сжимал его в себе от неожиданно накатившего удовольствия, взвыть и начать вбиваться ещё активнее. Ёнджун, понимая, что уже близко, начинает дышать тяжелее, ускоряя и без того быстрый темп и углубляет толчки, заставляя длинноволосого зарываться носом в его лобок, упираясь головкой в заднее горло юноши. Перчинки всей ситуации доставлял и вид, который мог наблюдать парень: младший между его ног, с распухшими губами вокруг его члена, который так быстро исчезает у того во рту. Слюна и смазка, которые стекают у того по подбородку, слезящиеся глаза, раскрасневшиеся щёки, его растрёпанная прическа и пальцы самого Чхве в двухцветных волосах. Только от одного вида брюнет готов был излиться в это податливое горло. Чанбину тоже было грех жаловаться. Раскрасневшиеся ягодицы от немногочисленных, но хлестких ударов по ним, выгнутая дугой спина со стекающими по ней каплями пота и множество следов на смуглой коже, колечко мышц в которое сжималось, принимая исчезающий в нём по самое основание крупный член Со, который продолжал таранить простату младшего, который уже просто хрипло мычал на фоне. Уён кончил самым первым. Оргазм накрыл его чёрной пеленой перед глазами, сведя всё тело судорогой, заставляя всё конечности ослабнуть в один миг. Упасть ему не позволили лишь две пары рук, тех самых парней, которые вышли из изможденного тела, укладывая его на сидения, стараясь не задеть ни член, ни чувствительных точек уже мало, что соображающего Чона, который подрагивал от мощного оргазма. Но старшие не закончили. Со, дождавшись, когда Ёнджун вылезет из машины, поднял подол футболки брюнета, дав ему её в зубы и обхватил оба их члена своей ладонью, надрачивая обоим быстро и механично, чтобы скорее достичь заветной разрядки. Кончили они вместе. Ёнджун издав высокий стон и запрокинув голову назад, всё ещё сжимая футболку в зубах, а Чанбин с гортанным рыком, ещё пару раз проведя по членам рукой, продлевая удовольствие. Со стороны послышалось жалобное хныканье Уёна, который всё это время наблюдал за парнями затуманенным взглядом. Когда на младшего обратили внимание он протянул руки, продолжая хныкать, пока его не зажали между двух тел, хаотично покрывая его мокрую кожу короткими поцелуями, заставляя юношу чуть ли не мурчать от удовольствия. Послеоргазменная нега накрыла всех троих, многие эмоции ушли, оставляя после себя непривычную нежность и приятную усталость. Ёнджун, чуть позже, когда они все отошли от произошедшего и уже в чистой одежде сидели у костра, зарываясь пальцами в волосы Уёна, который лежал у него на коленях, перебирая шелковистые двухцветные пряди, сам устроив голову на крепкое плечо Чанбина, который молча приобнял его со спины, думал о том, что госпожа Чон в чем-то была права. Они точно плохо влияют на её сына.