***
Мицуя хотел вырвать себе уши и глаза, чтобы не слышать и не видеть происходящего. Его мать. Женщина со светлыми волосами средней длины и лиловыми глазами, полными отчаяния и усталости. Она кричала на него, но Такаши скорее не думал о сказанных ею словах, а о том, что это второй раз за всю жизнь, когда его ругает мать. Первый был, когда он ребенком сбежал из дома, потому что устал следить за сестрами. А сейчас второй. За что? Всё очень просто. Первый год старшей школы подходит к концу, а это значит, что уже пора выбирать свой дальнейший путь. Мицуя хотел выбрать творческое направление, а именно — стать дизайнером. Однако его мама имела совсем другие планы. — Как же ты не понимаешь! — бета вновь повысила голос на несколько тонов. — Такаши! Я же желаю тебе только добра! Я — твоя мать! И я говорю тебе, какое решение будет правильным! — Но мне не нравится бухгалтерская деятельность. — спокойно ответил ей сын, смотря прямо ей в глаза. Он сохранял хладнокровие, хотя понимал, что с каждой секундой становится всё сложнее это делать. — Ты меня вообще слушал, сынок?! — Самика стала яростно размахивать руками, раздражаясь тем, что Мицуя такой спокойный. — Все сейчас идут туда! И знаешь почему? А потому что это перспективно! Карьерный рост и хорошая стартовая зарплата. — Такаши молчал, а потому женщина лишь активнее пыталась доказать свою правоту. — Твое желание стать дизайнером погубит тебя! Послушай маму! Парень всё так же не отводил взгляда, продолжая молчать. — Ты мне хотя бы что-нибудь ответишь? Как в рот воды набрал! — Самика, казалось, чуть успокоилась. Она уже стала заправлять за ухо волосы, а это означало то, что женщина брала себя в руки и начинала контролировать свое поведение. — Мам, я очень хочу стать дизайнером. — стоял на своем альфа. В мгновение ока лицо беты исказилось, и она выплюнула с желчью слова, которые навсегда останутся в памяти Такаши: — Точная копия отца! Совершенно не думает о семье и идет вслед за своей мечтой! — она подняла руку, и в глазах быстро промелькнуло осознание этого действия. Она прижала ее к груди, и чуть спокойнее в обиженном тоне, заговорила: — Что ж, не буду отговаривать. Делай, что хочешь! — женщина не смогла сдержать слез, а потому быстро направилась на кухню, стесняясь такой своей реакции. Она никогда при детях не говорила плохо об их отце. Такаши, понимая, что разговор подошел к концу, вернулся в свою комнату, краем глаза замечая высунутые головы из комнаты сестер. Кажется, они всё слышали. Черт возьми. Еще одна проблема. Но с ней он разберется позже. Сейчас перед ним была всего одна задача: взять листок в руки и написать заявление о выборе направления на второй курс. Всю неделю он без всяких сомнений думал об учебе на дизайнера. Мечтал и видел себя в этой творческой деятельности. Но сейчас, держа в руках ручку над листом бумаги с надписью «заявление», альфа закусил губу в бессилии. Как бы ему не нравилось творить, он ни за что не поступит так, как поступил их отец, бросив семью. Мицуя не хочет быть похожим на него. Никогда и ни за что. И незаметно на листе появилась строчка с заявлением на экономическую специализацию на втором курсе обучения старшей школы. С ненавистью смотря на это, Такаши решил побыстрее убрать листок в рюкзак. Как вдруг к нему в комнату постучали. — Открыто. — как будто Мицуя когда-то закрывал свою комнату. Однако в их семье сложилось такое правило, как уважение личных границ, поэтому все всегда стучали. Дверь комнаты приоткрылась, показались две маленькие головы, которые с интересом смотрели на своего старшего брата. Мана и Луна, заметив кивок Мицуи, зашли в комнату окончательно, осторожно неся вместе с собой ноутбук, боясь его как-то сломать. — Братик! — заговорила Луна, пихая ноутбук альфе на колени. — Мы нашли вот это объявление! — Здесь же написано о дизайнерах? — Мана решила удостовериться в том, что они всё верно поняли, так как еще недавно научились читать и могли делать ошибки. Мицуя с нежной улыбкой, посланной своим сестрами, начал вчитываться в свежее объявление. Оно гласило о скором конкурсе юных дизайнеров, призеры которого смогут попасть на бесплатные места годового курса «Дизайн одежды», автором которого являлся один из известнейших дизайнеров Токио. Глаза парня неистово загорелись, и он, на секунду оглянувшись на написанное ранее заявление, фыркнул и моментально вернулся к объявлению. Быстро оставив заявку и анкету, парень долго благодарил сестер за оказанную помощь и поддержку. Верно, если бы не они, наверняка Такаши бы не узнал о таком славном конкурсе! Так еще и условия очень легкие. Он наверняка победит! Мама хоть и против, но раз он сможет получить курс бесплатно, то никаких проблем не будет, правильно? К тому же курс годовой, а значит начнется на его втором году обучения. А, следовательно, не затронет важный последний год обучения. Это самый лучший исход его мечты. Он сможет получить два образования — то, которое хочет мама, и то, которое хочет он сам. «Ты как отец!» И все же эти слова оставили осадок на душе. Мицуя наконец отвернулся от мыслей о своем будущем, посмотрев на сестер. Улыбнувшись им самой яркой улыбкой, парень, погладив их по голове и приобняв, сказал: — Ну, что? Пошлите приготовим ужин? Сделаем маме приятное? — Да! — радостно ответили девочки, поспешив на кухню и таща брата за руки.***
В руках девушки был небольшого размера букет цветов. Он состоял из нескольких видов и смотрелся весьма гармонично в розоватых оттенках. Рядом с Эммой шел ее брат, державший руки в карманах куртки. Бета не была уверена, но кажется на этот раз Майки что-то взял с собой. Девушка не хотела об этом думать. Сейчас ее мысли были заняты другим братом. Которого нет в живых. Каждый раз, когда она шла на кладбище к Шиничиро, ее сердце сжималось в тиски, а на душе становилось очень тяжело. Первое время слезы были частыми гостями на ее лице, хотя впоследствии девушка научилась контролировать свои эмоции. Поэтому сейчас она шла практически без всякого колебания на лице, хотя на душе и творилось не пойми что. Майки же, на памяти Эммы, ни разу не плакал из-за смерти Шиничиро. Он был напуган, был злым, был замкнутым и необщительным первое время. Но… девушка никогда не видела его грустным или скорбящим, словно он не принимал смерть брата. Было такое ощущение, что альфа просто-напросто переключился с эмоции «грусть» на «ненависть», которое ополчилось на Кадзутору. И Эмма не знала, что лучше: то, как она пережила (если еще пережила) смерть Шина, или то, как Майки всё еще старается с этим справиться. Смотря на рядом идущего брата, девушка видела некоторые изменения, которые произошли с ним. Как будто взгляд стал живее, а сам парень перестал быть таким уж странным. Блондин стал намного чаще общаться и гулять с друзьями, и это не могло не радовать девушку. Вот только было одно «но». И этим «но» был Ханагаки Такемичи. Девушка видела и понимала, что ее брат становился одержимым вниманием омеги. Словно Майки действительно считал Мичи заменой Шиничиро, словно так сильно нуждался в омеге, что даже не мог спокойно поспать ночью, если не знал, что с Ханагаки все хорошо. И девушка считала, что такое поведение неадекватно, что это ненормально и даже опасно и для самого Майки, и для Такемичи. Хотя ничего плохого еще не произошло, — даже наоборот, ее брату становилось лучше после каждого дня, проведенного с Такемичи, — девушка понимала, что этот путь ведет к какой-то катастрофе. Ее внутреннее чутье говорило о том, что нужно разорвать эту (уже прочную) связь между парнями. Но она никак не могла понять свои опасения, как будто это действительно какой-то совет Вселенной. И все же Эмма всегда шла на поводу своей интуиции, а та ее еще ни разу не обманывала. И вот незаметно ребята подошли к нужной надгробной плите, на которой было высечено имя их любимого старшего брата — Шиничиро Сано. Эмма села на корточки, сложив руки в замок и поднеся их ко лбу, начиная мысленный разговор с ушедшим на тот свет братом. Майки же, как и всегда это делал, просто стоял и пялился на плиту. Эмма рассказывала о том, что произошло за эту неделю, рассказывала о своих подругах и предательницах, много-много говорила о Хинате и Юзухе, а еще о том, что дедушка наконец окреп после болезни. Он вновь начал вести свой кружок боевой техники. И из-за этого Эмме опять пришлось после школы заниматься тренировками, которые с детства ей поднадоели. Один Майки радовался этому, позвав даже друзей на открытие тренировочного зала. Баджи и Майки, занимавшиеся с детства вместе, вспомнили прошлое, устроив спарринг, из которого победителем вышел блондин. Девушка, мысленно рассказывая обо всем этом, незаметно для себя улыбалась. Ее глаза были закрыты, а дыхания как будто и вовсе не было, словно девушка вырвалась из физического мира, словно действительно вышла на связь с братом. И так происходило всегда. Она без всяких сомнений верила в то, что Шиничиро ее взаправду слушает. Спустя время она наконец встала, обернувшись на Майки, который, о чудо, в руках держал ту самую ленту, которая когда-то была на форме «Черных драконов» Шиничиро. Эту вещь Сано Манджиро никогда никому не показывал, скорее всего всегда носил с собой. И вот сейчас альфа делал то, чего Эмма никогда бы не ожидала от своего эгоистичного брата — Майки повязал ленту на надгробной плите. Он как будто более никого и ничего не замечал, сосредоточился на плите, и девушка решила, что это его особенный способ разговора с братом, а потому оставила его наедине с Шином. Она вышла за пределы кладбища, направившись в сторону ближайших скамеек. Обычно там ее всегда и ждал Майки. Сегодня они впервые поменялись ролями. Эмма не знала, что и думать: считать это добрым знаком или, наоборот, ей нужно насторожиться. Девушка ломала себе пальцы в разные стороны, издавая тем самым хруст, пока ждала брата. Мимо нее проходили люди, и каждый со своей болью на лице. Действительно, какой нормальный человек будет радостным, проходя мимо кладбища. Пришло сообщение от Юзухи, и девушка не намного отвлеклась от гложущих ее мыслей. Пообщавшись с подругой, Эмма узнала, что та наконец-то разрешила все вопросы по поводу дома. Тайджу — ее старший брат, отказался от наследства и покинул свою семью, пообещав больше не мешать им. Теперь полноправными хозяевами считались Юзуха и Хаккай. Это порадовало Эмму, ведь наконец в жизни ее подруги началась белая полоса. И именно из-за этого Шиба смогла наконец заняться собой: она вместе с братом устроилась на нормальную работу, начала чаще посещать дополнительные занятия в школе, готовясь к предстоящим экзаменам. И самое главное — цель звонка в принципе, Юзуха решила изучать боевые искусства. Она итак неплохо сражалась, однако захотела заниматься этим профессионально, участвовать в соревнованиях и зарабатывать со своих побед деньги. Эмма хоть и предложила ей заниматься у своего дедушки, однако подруга отказала ей со словами о том, что ей неудобно будет добираться до туда. Она выбрала чуть более комфортное место, чтобы успевать делать всё то, что она запланировала на целый год. И стоит ли говорить о том, насколько сильно Эмма счастлива, узнав все эти приятные новости? Она от чистого сердца поздравляла подругу, и, конечно, пригласила ее на ночевку, чтобы как следует всё отметить. Они втроем — Эмма, Юзуха и Хината, — просто обязаны сделать девичник. — Эй, Э-эм-ма, — зевая, Майки подошел к своей сестре. Названная девушка обернулась и, быстро попрощавшись с подругой, убрала телефон в сумку. Взглянув на брата, она не увидела в его руках пояс Шиничиро. Может быть, он был где-то в кармане, однако Эмма надеялась, что парень всё-таки смог с ней расстаться. — Майки, — девушка позвала брата, — какие у тебя сегодня планы? — Надрать задницу Баджи, — усмехнулся блондин. — Он опять сегодня придет? — девушка удивилась: таких частых приходов не было очень давно. Неужели парни и вправду смогли заново подружиться? Такемичи, и правда, творит чудеса… — Ага. Блондинка пригладила свои волосы после дуновения ветерка, а после поправила сумку на плече. — Зайдем в аптеку. — больше утверждающе, чем вопрошающе сказала девушка. — Мне нужны пластыри и крем для рук. — Еще один крем? — ужаснулся парень. — У тебя их так много, что уже некуда ставить! Свою полку я не отдам. — Майки сложил руки на груди, надувшись. — Этот крем будет заживляющим. Посмотри, — девушка протянула свои ладони брату, показывая маленькие ранки. — Так давно не тренировалась, что до крови костяшки сбила, — хихикнула Эмма. Она и забыла, что такое тренировки у деда. Там нет ни для кого пощады. — Неумелая ты, — отвел взгляд в сторону блондин. А девушка на это лишь улыбнулась, осознавая, что ее брат запереживал. Возможно, сегодня он попросит у деда потренироваться с ней вместо него. И это станет для Эммы спасением.***
— Нельзя побыстрее? — парень обнимал свою миниатюрную девушку, у которой на открытом плече была татуировка розы, а в носу был пирсинг. Доракен никогда не сможет понять эту «красоту» на теле девушки. В его понимании красота девушки заключается в естественности, например, та же Эмма или Хината. Однако размышлять об этом у него не было времени: ему нужно было срочно починить байк. Впервые над душой у него стояли заказчики. Обычно они уходят на какое-то время, чтобы не мешать и не торопить. — Да, сейчас, — помня о том, что ему говорил хозяин этого ремонтного центра, Кен Рюгуджи пытался вести себя вежливо по отношению к клиентам. — Милый, не торопи его, — та девушка встала на носочки, чтобы дотянуться до губ возлюбленного, и поцеловала его. — Он наверняка еще не опытный. И это задело гордость Доракена. Если б они знали сколько раз он собирал и разбирал разнообразные виды байков, то они не смогли бы позволить себе такое сказать. Но все еще держа в голове слово «вежливость», Кен Рюгуджи решил отвлечься на другие мысли. И сразу же перед ним всплыл образ Ханагаки Такемичи — его любимого парня. К счастью, вчера ничего сверхординарного не произошло. Такемичи ничего такого не вытворил, Коко и Инуи тоже не сошли с ума — а это уже очень и очень хорошо. Завтра течка Такемичи наконец закончится, а потому Кен Рюгуджи выбил себе выходной денек для того, чтобы провести его с Мичи. У него сейчас непростой период, и, возможно, течка помогла забыть о том инциденте с братьями Хайтани, но почему-то чутье говорит, что всё куда сложнее. Доракен просто обязан помочь своему парню. А вот проблема с истинными… Она очень острая, к тому же глубоко засела в голову блондина. Этот Коконои Хаджиме выводит Доракена из себя, неужели ему нельзя быть таким же нормальным, как и его друг — Инуи. Зачем строить из себя не пойми что? А ведь именно он на долгое время (а Кен сильно надеется, что ненадолго) будет связан с Мичи прочной связью. Доракен не только переживает о безопасности, ментальной и физической, Такемичи, но и подавляет в себе ревность. Как альфа он чуть ли не зарычал при виде омеги, закутанного в чужие феромоны, однако как его парень, он с огромными усилиями постарался понять, что так необходимо. И все же… Ревность творила с Доракеном то, на что он никогда не был способен. Необоснованная злость и раздражение на истинных, в какой-то степени обида на Такемичи, хотя тот и вовсе ни в чем не виноват. Как же тяжело. Доракен перестает понимать свои чувства и эмоции, а значит перестает отвечать за свои действия. Это его сильно страшит. Он не хочет как-либо навредить своему парню. Наоборот, хочет быть опорой для него и поддержкой. А к сожалению, сейчас он — никто. Ничем не помогает, в отличие от тех же Коко и Инуи, которые одним только своим присутствием уменьшают боль Такемичи. Из-за накопившихся раздражения и злости, Кен Рюгуджи сильнее положенного сжал одну из деталей байка. В связи с этим, на него моментально обрушилась струя черного масла. — Черт побери! — выругавшись, Доракен стал всё исправлять, пока на него в это время ругались, обзывали безруким. Блондин постарался как можно скорее закончить с ремонтом и отпустить эту бесящую парочку. И, выслушав еще парочку обидных комментариев, он все же получил деньги за работу, попрощавшись с клиентами так быстро, насколько это было возможно. Как только те завели свой байк и уехали как можно дальше — а Кен понял это по исчезнувшему звуку мотора — альфа пошел искать кран в этом гараже, чтобы отмыться. И едва приведя себя в порядок, вытираясь полотенцем, парень вновь услышал звук мотора. Не сдержавшись, он ругнулся словами, которые обычно использует Баджи и которые он сам всегда старался избегать. Он не в настроении быть вежливым с клиентами, особенно с той парочкой. Выйдя недовольным с крайне угрожающим видом, он увидел за окном одиночный силуэт. Из-за темноты было плохо видно лицо, однако рост нового клиента был внушительным — наверное, сравнится с самим Доракеном. Поняв, что к нему все-таки та парочка не вернулась, альфа расслабился. Но ненадолго. Ведь вошедший — Ханма Шуджи собственной персоной. Альфа с короткой стрижкой, рассмотрев в мастере починки байков своего старого знакомого, быстро изменился в лице. Глаза выражали глубокую ненависть, а все тело напряглось из-за враждебности, словно парень готов был напасть в любой момент. — Я поищу другого мастера, — Ханма сверкнул янтарными глазами, повернувшись спиной и махнув рукой. Однако было кое-что, что он хотел узнать. Последние дни он не может дописаться до Такемичи, тот почему-то игнорирует его, и уже давно в принципе не заходил в социальные сети. А вот Кисаки, зараза, специально не отвечает ни на один вопрос. Остановившись на выходе, парень все-таки не стал нагинаться, чтобы пройти через дверь, а просто облокотился о карниз двери. Доракен заметно напрягся, приготовившись к отражению возможной атаки. Однако ее не последовало. Ханма медленно повернулся к заместителю «Тосвы» с хитрейшей улыбкой на свете. — Передумал. Хочу поболтать с тобой. Доракен с недовольством фыркнул и указал рукой на улицу: — Иди, куда шел. Шуджи лишь на это рассмеялся и помотал головой в разные стороны, делая при этом шаги навстречу блондину: — Ну уж, нет. Я собираюсь устроить обмен информацией. Доракен настроен решительно. Он был готов к драке, ведь не хотел иметь ничего общего с этим придурком. — Я предоставлю тебе информацию о «Поднебесье», — вдруг стал более серьезным Шуджи. Кен Рюгуджи же сразу вспомнил слова Майки и других членов банды о безобразиях, которые устраивают члены этой банды, о постоянных вызовах, которые они кидают «Тосве». Сказанное Ханмой безусловно заинтересовало альфу. Однако то, что было сказано после — заставило наброситься на него. — А взамен ты расскажешь мне кое-что о Такемичи Ханагаки. И Ханма был готов к такому неожиданному нападению, моментально заблокировав удар рукой и оттолкнув парня в сторону. — Ревнуешь что ли? — разразился хохотом парень, тряся рукой, которой только что отразил сильный удар. Ханма ухмыльнулся: — Ты же должен понимать, что у него все равно будет несколько альф? Ты будешь не единственным. И это сильно раззадорило Кена, он рывков добрался до Ханма, нанося удар за ударом, которые почему-то альфа с успехом блокирует. Шуджи же нанес единственный удар — в живот, который Доракен не заблокировал. И в голову пришло осознание — его специально разозлили. Блондин попытался прийти в себя, и Ханма, что странно, больше не нападал, а ждал, пока альфа вновь выпрямится. — Что ты хочешь от Такемичи? — Доракен задал простой вопрос, на который Ханма не знал ответа. Он хотел… всегда хотел веселья и интереса, яркости и цветастости в своей жизни, адреналина и острых ощущений, азарта. Всё это ему, конечно, дарит Кисаки и все придуманные им планы. Но вот Такемичи… Дает нечто другое, чего не может понять Шуджи. То, что также делает жизнь жизнью, а не обычным существованием. А Ханма максималист — он всегда хочет больше. Ему всегда мало. И как объяснить, что альфе нужно от Такемичи? Смешно. Еще Ханма точно знал, что его раздражал Доракен. Почти с самой их первой встречи. Однако возненавидеть он его смог только после того, как узнал, что он является парнем Такемичи. Как будто этот парень взял и украл медальку прямо из-под носа Шуджи. Это бесило, раздражало, злило. Ханме хочется забрать. — Тебе не скажу, — все же нашелся с ответом альфа, пожав плечами. — Так, обмен будет? И Доракен решил, что сейчас важнее сохранить не личные секреты партнера, а узнать важную информацию о банде, которая возможно сможет навредить ему в будущем. Чтобы защитить своего парня, нужно знать от чего защищать. Со вздохом, альфа ответил: — Хорошо, но ты — первый. Если информация не будет важной, то я не стану ничего рассказывать. Ханма с ухмылкой кивнул головой. — Знаешь основной состав «Поднебесья»? — брюнет с окрашенной челкой, увидев отрицательный кивок головы, самодовольно продолжил. — Четыре небесных короля, поколение S62. Это братья Хайтани, Канджи, Мочизуки, Шион Мадараме и предатель из «Тосвы». Кен Рюгуджи внутренне взвыл от ужаса. Все эти типы — очень сильны, и они никогда и ни за что бы не встали под одну банду. Кажется, кто-то и, скорее всего, все члены «Поднебесья» явно точат зуб на «Тосву». Это крайне опасно. В случае битвы Такемичи как капитан будет обязан присутствовать. Стоп. Доракен поднял ошарашенный взгляд на Ханму. Предатель «Тосвы»? Он только сейчас заметил это. — Кто предатель? — Это уже очень серьезная информация. — отвел взгляд в сторону Ханма. Доракен вздохнул и сказал: — Говори уже свой вопрос о Такемичи. — Что с ним происходило в последние дни? И это именно тот самый вопрос, на который нельзя ответить «да» или «нет». Здесь нужны подробности. Однако Такемичи рассказывал ему о том, что Ханма знает про его вторичный пол, а значит больших откровений не будет. Кен Рюгуджи не лыком шит, — он воспользуется схемой Ханмы. — У него течка. Ему стало тяжелее с ней справляться из-за кое-кого. — и на нужном моменте альфа замолчал. Ханма понял намек. — Ясухиро Муто. И услышав это имя, Кен Рюгуджи знатно выпал из этого мира. Капитан пятого отряда, который всегда жестоким образом расправлялся с предателями…и сам предал «Тосву». Это жестоко. Однако, осознавая теперь важность этого разговора, Доракен не собирался медлить, желая вырвать всю правду с головой. — Коконои Хаджиме и Сейшу Инуи — бывшие члены «Черных драконов». И после этого ответа, парни на какое-то мгновение замолчали, осознавая, как далеко они могут зайти, сколько могут сказать, стоит ли прямо сейчас остановиться. Ханма, нахмуренный, подошел к табуретке и сел на нее в позу думающего человека. Может, и правда размышлял о том, как правильно задать вопрос. Но его опередил Доракен. — Цель «Поднебесья»? — Крах «Тосвы». — как само собой разумеющееся ответил Ханма. Догадки Кена оказались правдивыми. И это страшило. Как будто их банда, созданная чистой идей новой эры гопников, вступила в какое-то дерьмо и находилось на грани криминального мира. — Что связывает тех двоих и Такемичи? — задал крайне правильный вопрос Ханма. Доракен закусил губу. Может ли он об этом говорить? Это их секрет с Такемичи. — Не могу сказать. — отвел взгляд в пол Доракен. Ему было стыдно за неравноценный обмен. Все-таки у него свои принципы. — Задай другой вопрос. — Обойдусь, — поднялся Шуджи. — Только дам совет: держи Такемичи подальше от них и от «Поднебесья». У главы банды явно какой-то бзик на Ханагаки. И Доракен почувствовал и понял то, чего не стояло. Хотя это было таким простым все это время: словно сложить два и два. И хотя парень не хотел вот так в лоб спрашивать интересующую его вещь, у него всё же вырвалось: — Ты влюбился в Такемичи?! Ханма вздрогнул от неожиданной прямоты. И недолго вдумываясь в смысл, парень с нахальной улыбкой отсалютовал Доракену со словами: — Не в этой жизни уж точно мне суждено влюбиться.***
Такемичи разлепил глаза, ощущая тяжесть всего тела. А еще чувствуя вонь, исходившую от него. Первой его мыслью было: поскорее бы принять душ. Он попытался встать с кровати, морщась от ноющей боли в мышцах (раньше, черт возьми, такого не было!). Собрав нужные вещи, он вышел из комнаты, которая почему-то уже была не заперта. А ведь он четко помнил, что ее запирали на ключ, ведь во время течки, когда он хотел в туалет, Наоки выгонял альф из дома, а сам помогал Такемичи дойти до дальней комнаты и вернуться назад. Звуки тишины сейчас как никогда создавали уютную атмосферу. Все-таки нормально смог жить Ханагаки только когда переехал от ненормальных родственников, начав жить в одиночестве. И сейчас, не чувствуя никакого чужого присутствия в доме, омега направился в ванную. Довольно долго просидев там и смыв с себя всю накопившуюся за это время грязь, Ханагаки наконец вылез из воды, подойдя к зеркалу. В отражении стоял парень с подтянутым телом, кое-где даже были видны накаченные мышцы (все-таки тренировки дают о себе знать), а вот лицо… На него было страшно взглянуть. Некогда светло голубые глаза превратились в синюю жижу беспокойного океана. Тусклый взгляд прошелся по собственным черным волосам, которые всё также имели ужасный оттенок. Всё же то, что сделали с ним братья Хайтани, не прошло мимо. К горлу подступила тошнота, а пальцы непроизвольно затряслись. Ханагаки моментально подскочил к унитазу, но его, к сожалению, не вырвало. Поэтому в таком непонятном состоянии он направился на кухню, надеясь хотя бы готовкой отвлечься от плохого самочувствия. Однако, что стало удивительной вещью за сегодняшний день, там, словно мышки, сидели очень-очень тихо Коко, Инуи и Наоки. Они с беспокойством осматривали бледного и больного на взгляд Ханагаки, который после душа еще не высушил волосы, поэтому они и прилипли к его голове, создавая еще более печальную картину. Не поздоровавшись, а просто кивнув им в знак приветствия, парень полез в холодильник. Однако его за руку потянул Коконои, который, едва получив зрительный контакт с омегой, всматривался в его неживые глаза с явным беспокойством. Альфа показал Мичи на стол, где уже стояли тарелки с приготовленной едой. Показав свое огорчение на лице, Такемичи без всякого «спасибо» принялся завтракать. А завтракать ли? Не обед ли сейчас? Который час? Однако вновь подступившая тошнота выбила все эти вопросы из головы. Брюнет стал есть в разы медленнее, иногда просто переворачивая мясо из стороны в сторону, валяя ее в какой-то жиже. Но замечая все эти взгляды полного непонимания и переживания за него, омега, прокашлявшись, спросил: — Как все прошло? И троица не знала, как ответить. То есть, если быть предельно честными, то все пошло явно по пиз… Все пошло не по плану. Такемичи ужасно перенес течку, его едва ли спасали феромоны альф, так он еще и бредил, словно ненормальный. Ему мерещились пираты, и он думал, что находится на корабле. Альфы же в первые дни крайне хотели попасть к своему истинному, однако на третий день уже вполне смирились с положением дел. Слово и всю ответственность взял Наоки: — Все было не так плохо, но чуть позже надо будет обсудить некоторые моменты. Можешь пока не переживать, Такемичи. И брюнет просто пожал плечами, никак не выражая эмоции. Словно ему было плевать. А ведь так и было на самом деле. Он задал вопрос просто потому, что хотел избавиться от всех этих взглядов. Так и не доев, парень хотел уже вернуться в свою комнату. Однако только посмотрев на нее, где не был включен свет, где царила полная темнота, тело омеги напряглось. И он отвернулся к окну, где солнце все еще продолжало дарить свои лучи и какое-то тепло людям. Его начали спрашивать о самочувствии, помнит ли он что-нибудь, однако ни на один вопрос парень не ответил. Даже взглядом не одарил. И это даже к лучшему, потому что иначе Наоки бы не сдержался и стал бы еще больше расспрашивать обо всем, лишь бы добиться хоть какой-то эмоции. Коконои Хаджиме сталкивается с такими резкими изменениями в человеке впервые. То есть он считал омегу жизнерадостным пареньком, у которого явно есть железный стержень и которого хрен согнешь. А оказалось, что его так легко сломать. Однако осознание этого факта не радовало Коконои. Он начинал волноваться, и его крайне бесила эта его реакция. — Вы долго еще будете здесь находиться? — этот вопрос не то, чтобы испугал всех присутствующих своим холодом, а заставил так сильно напрячься, что парни долго искали на него ответ. — Скоро уйдем, а что? — Коко постарался ответить в своей привычной манере, однако все услышали, как его голос вздрогнул. — Мы мешаем? — с виноватым лицом спросил Сейшу Инуи, однако это никак не смягчило поведение Такемичи. — Да. — без всякого интереса ответил Такемичи, встав изо стола. Он так и не сказал спасибо за еду. А ведь ее покупал и разогревал сам Коконои Хаджиме, который внутренне сильно возмутился из-за такого неуважения к его труду. — Мне нужно делать домашнюю работу. — И омега направился в свою комнату. Каждый шаг давался ему с трудом. Он все никак не мог приблизиться к темноте комнаты. Дыхание становилось частым, а ноги не слушались, снова начинало тошнить. — Сегодня никакой учебы! — Наоки пошел за Такемичи, остановив за плечо. И именно это действие сработало как какой-то триггер. Ханагаки, конечно, помнил суть того вечера, когда его схватили Хайтани, однако детали и всю четкость событий он получил прямо сейчас. Он с испугом обернулся на своего опекуна. Сердце застучало в разы быстрее, а синие глаза на полтона стали темнее. Наоки быстро отпустил парня, увидев эту странную реакцию. Такемичи никогда не был таким. Видимо, ему тяжело всё это так быстро пережить. И Наоки благодарен Доракену, который первее всех об этом всем додумался, взял выходной, чтобы провести день со своим парнем, желая помочь ему. И все же в голове сразу возникла задача на следующие дни: найти Такемичи хорошего психолога и невролога. Нужно помочь ему всем, чем можно. — Скоро придет Доракен. — сказал Наоки.