***
Первая мысль, которая появилась у Доракена в голове при виде Такемичи: «Кто это?». Омега, обнимая свои ноги, прижатые к груди, сидел на диване, смотря то в окно, то на приходящие ему на телефон сообщения. Он выглядел неживым. Совсем нет эмоций, особенно если сравнивать с его поведением во время течки. Это точно Ханагаки? С недоверием к происходящему, Доракен обернулся на сидящих за столом Коко и Инуи, которые словно привыкнув к такому зрелищу, никак не реагировали: первый что-то печатал на ноутбуке, а второй наблюдал за ним из-за плеча. Наоки же с беспокойством переводил взгляд на Мичи и обратно на Доракена, как бы прося о помощи. Кен Рюгуджи точно не ожидал такого: Такемичи наградил его только взглядом, а-ля «мне все равно, кто пришел, но все равно посмотрю для приличия». Альфа так ждал этой встречи, так хотел провести время с парнем, а сейчас он даже не уверен, может ли заговорить с ним, не то, что обнять или поцеловать. Близость сейчас может навредить и сделать только хуже. Действия со стороны омеги отвлекли от немого разговора альф. Такемичи потянулся к телефону, но не для того, чтобы прочитать сообщения или ответить на частые звонки друзей, а чтобы выключить телефон, вновь откидывая его в сторону. Взгляд устремился на окно, за которым уже начинало темнеть. Он просидел на этом диване все время после своего пробуждения, отказываясь от еды или прогулки. Он хотел вернуться в комнату, но там было темно. А просить кого-то включить там свет не хотелось. Собравшись духом, Доракен подсел к своему парню, аккуратно позвав его. Сначала он предложил сходить погулять, понимая, что свежий воздух, прогулка, чувство свободы — всё это должно помочь Такемичи прийти в себя. Но альфа получил отказ. После пошли предложения о совместной готовке, о тренировке, но все это было отклонено. На новое предложение, Такемичи, не сдержавшись, грубо оборвал альфу: — Оставь меня в покое! Доракен с удивлением смотрел на Ханагаки, а всмотревшись в его глаза увидел только одно — сожаление о сказанных словах. Уже хоть какие-то эмоции, и это безусловно радовало Наоки. Такемичи виновато закусил губу и отвернулся от парня. Коко и Инуи мгновенно переглянулись. Хаджиме скорчил лицо, словно увидел что-то мерзкое. А так и было. Он больше всего ненавидел такое поведение, какое сейчас наблюдал у Ханагаки. Считал это полным неуважением к партнеру, и на секунду ему даже стало жаль Доракена. Но всего на секунду. Инуи полностью понимал то, что сейчас чувствует его друг, а потому, когда Коко открыл рот, чтобы что-то сказать, быстро заткнул его, прошептав: — Это не Такемичи. И Наоки утвердительно промычал на это, поддерживая Сейшу. Хаджиме лишь закатил глаза, так же тихо отвечая: — Отрицаете очевидное. Изначально черноволосый альфа не питал к омеге теплых чувств. Да, временами его было жалко, но только и всего. А сейчас, увидев эту сцену, он окончательно убедился в своей неприязни к Такемичи. Он двуличный человек. Устал быть хорошим и сопереживающим? Вот и открыл свое истинное лицо. Сейшу отрицательно покачал головой. И Коко взбесился: Инуи делает вид, что так хорошо знает омегу, хотя они знакомы чуть больше месяца! С резкостью посмотрев на друга, альфа процедил: — И что же тогда с ним? За Сейшу, растерявшегося от такой враждебности, ответил Наоки: — Он отключил чувства. И Коко не смог подавить смешок. Отключил чувства? Ложь. Сами себе что-то придумали и оправдывают парня, словно он божий одуванчик. Чувства нельзя отключить, и кому если не Хаджиме знать об этом. Если бы все было так легко, то он бы не просыпался ночью из-за кошмаров, не пугал бы Инуи неосознанными криками об Аканэ. Такемичи совсем не обращал внимания на их перепалку. Хоть ребята и говорили шепотом, некоторые слова все равно были слышны каждому. Однако Ханагаки даже не вслушивался, и не старался сделать это. Он был сейчас не в этой комнате. Где-то в другом месте. И только Доракен понимал это, ведь в отличие от остальных, он продолжал наблюдать за омегой, также не слушая разговор той троицы. — Если уж на то пошло, — выпрямился Коко. — Воспользуемся нашей связью, прикажем ему «включить чувства» — с явной издевкой предложил Хаджиме. — Плохая идея, — сразу отреагировал Инуи, с укором смотря на друга. Наоки же сначала призадумался, однако вскоре тоже отказался от этой затеи. — Такие махинации укрепляют вашу связь, а вам наоборот нужно избавляться от нее. — Верно, — щелкнул пальцами Хаджиме, вновь возвращаясь к работе. На секунду он призадумался, а стоит ли ему дальше здесь штаны просиживать? С какой целью? Однако, когда под боком нервно качается Сейшу, все вопросы решаются сами собой, и сразу приходит ответ — сидеть тут, пока Инуи не уйдет. Доракен в это время не решился более терять время. Он приблизился к Ханагаки, ища с ним зрительный контакт, что было очень сложно. В костюме, который сковывал движения, было явно неудобно, и кажется это заметили все. Наоки поспешил за вещами, как только увидел, как тяжело Кен садился на корточки перед омегой. Хаджиме же усмехнулся, краем глаза увидев эту позу. — Такемичи, прости меня, — начал Доракен. И кажется, он попал в нужное место: нужно вызвать чувство жалости у омеги, и тогда семимильными шагами он, возможно, вернется в привычное состояние. Синие глаза заглянули в черные. Альфа, завладев вниманием, продолжил: — Я… хотел провести с тобой время, совсем не подумав о том, что ты сильно устал. Я плохой парень. Такемичи даже бровью на это не повел, однако остатки сознания заставили его пробормотать следующие слова: — Поехали покатаемся. Как ты и хотел. Парень встал с дивана, однако, сделав это слишком резко, он из-за того, что так долго сидел в одном положении, чуть пошатнулся. Однако смог удержать равновесие. Наоки же с большим признанием кивнул альфе, радуясь хоть какому-то сдвигу в состоянии омеги и вручая свою одежду, которая точно будет в пору блондину. Пока Доракен переодевался, Такемичи пытались накормить. Но он, отказав один раз, перестал и вовсе реагировать на остальные зазывания. Надевая куртку, Такемичи уже готовился выходить, однако зацепившись взглядом за работающего Коко, сказал: — Вам нет смысла здесь больше находиться. И это прозвучало не с агрессией, не со злобой и даже не с заботой. Это просто прозвучало. Сейшу не понимал: их прогоняют или беспокоятся об их свободном времени. Наоки же быстро нашелся с ответом: — Не переживай, я их развезу по домам. Парни от этих слов напряглись. Ведь взрослым всегда было сложно объяснять, что у них нет дома. Живут в каком-то заброшенном гараже, по их мнению. Но на самом деле для этих двух альф этот гараж значит намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Такемичи и Доракен покинули дом. Альфа переоделся в более удобную одежду, а потому, идя к своему мотоциклу, он еще и разминался: то руки поднимет, то круговые вращения ими сделает. Классический стиль, возможно, ему идет, но в нем жутко неудобно. Поэтому в голове он сделал пару заметок о том, что лучше выбирать комфорт. Набирая скорость, Кен Рюгуджи следил за тем, чтобы Такемичи в один момент не ослабил хватку на торсе альфы и не свалился. Омега выглядел настолько отстраненным, что заставляло блондина быть в постоянном напряжении. Как раз это и заставило его сначала понемногу сбавлять скорость, а после и вовсе остановиться. Ханагаки всё это время крепко держался за парня. Он не собирался отпускать руки и рисковать своей жизнью. Он понимал, что тем самым подставит не только Доракена, но и водителей несущихся позади машин. Все-таки чувство ответственности никуда не пропало. Однако омега не наслаждался поездкой, как делал это раньше, не чувствовал свободу. В груди накапливалась паника, отчего-то казалось, что они с Доракеном от чего-то или от кого-то бегут. И это заставляло парня частенько оборачиваться назад и слепнуть от включенных фар автомобилей. Было некомфортно, однако, когда альфа остановился, это чувство никуда не исчезло, а потому даже встав на ноги, Такемичи схватился за куртку Доракена, чувствуя какую-то опору в нем — в своем парне. Темно-синие глаза, похожие на оттенок глубокого чистейшего озера, смотрели в упор на альфу. На душе блондина скребли кошки, он видел все эти изменения в Такемичи, но совершенно не имел понятия, как помочь. Он думал, что поездка поможет ему почувствовать приятное волнение, как тогда — во время их первой поездки. Ханагаки выглядел счастливым. Но сейчас, кажется чем-то обеспокоенным. Оставив мотоцикл на парковке, парни решили прогуляться. Было уже вечернее время, дело шло к ночи. Такемичи, избегая мало освещенных мест, спешил за своим парнем, стараясь пристроиться к его шагу, все так же держась за его куртку правой рукой. Доракен делал то же самое, стараясь уменьшить размах шага подстроиться под омегу, из-за чего складывалось впечатление не расслабляющей прогулки, а скрывание преступников от кого-то или чего-то. Черноволосый омега пытался всмотреться в каждый угол. Синие глаза бегали в разные стороны, щурились из необходимости, но никого опасного так и не находя, парень не успокаивался. Наоборот, еще сильнее переживал. Сейчас с собой у него не было никаких средств защиты, да и зачем? Разве ему они помогли? Только один чокер не дал раскрыться его секрету, что он омега. А ведь если бы братья Хайтани узнали это, то возможно они бы не остановились на той жестокости, которую пришлось пережить Ханагаки. К горлу подступила тошнота, и если бы сегодня Такемичи нормально поел, то его бы вырвало, а так — выходить было нечему. Он практически ничего не съел. И вот стал виден небоскреб со специально сделанной смотровой площадкой. Туда всё время ходят влюбленные парочки, так что же мешает и парням туда пойти? Верно — ничего. Доракен потянул Такемичи за собой, рассказывая о том, куда они пойдут. Ханагаки не воспротивился, но и не обрадовался. В его голове сразу возникла мысль, что если его попытаются схватить на этой смотровой площадке, то он не сможет куда-то убежать. А значит идти туда не безопасно. Однако все так же сжимая куртку Доракена, парень пытался успокоить себя мыслями «я не один». И вот они на самой верхушке. Путь до сюда прошел в полном молчании. И даже сейчас, стоя плечом к плечу, чувствуя чужое тепло… парни находились слишком далеко друг от друга. Доракен чувствовал пропасть между ними. Раньше было так легко общаться, а сейчас он не может ни одну тему начать самостоятельно. Черт. — Такемичи, — блондин слегка осевшим голосом позвал омегу, а тот даже не обернулся. Кашлянув, Доракен продолжил чуть громче положенного, отчего неловкость ситуации только в разы возросла. — Ты общался уже с друзьями? — Нет. — Почему? — Доракен вспомнил ситуацию в доме, когда Такемичи даже не отвечал на звонки. — Телефон отключен. — похлопал по карману омега. Он без всякого интереса ходил по смотровой площадке, хорошо освещенной со всех сторон. К удивлению Доракена, здесь не было никого, кроме них. Еще слишком рано для наплыва гостей или, наоборот, слишком поздно? — Включи его. Доракен хотел было сам всё сделать, однако к еще большему удивлению, Такемичи сам потянулся к карману, доставая телефон. Долго держа кнопку включения, лицо омеги осветилось работающим дисплеем. Начали приходить сообщения, оповещения о пропущенных звонках. И пролистывая их всех, Такемичи без всякого смущения даже не читал их. И вот именно в этот момент ему позвонил Ханма. Доракен напрягся, а Такемичи уже собрался нажать на отбой. Кен Рюгуджи же, движимый какой-то непонятной силой, выхватил телефон из рук омеги и принял звонок, обратно вручая аппарат парню.***
Парень поднял правую руку и жестом пригласил официантку подойти к нему. Сделав заказ, альфа поменял местами ноги, закинув одну на другую, и вновь уставился на человека, который пригласил их сюда. Изана не отличался большим терпением, но раз дело касалось Такемичи Ханагаки, то он мог и чуть поубавить свой нрав. Какуче же и вовсе не сводил взгляда с Кисаки. Что-то в нем сильно настораживало черноволосого, и он никак не хотел ему доверять, а тем более работать вместе в одной банде. — И что за важная информация? — вновь повторил свой вопрос Изана. Он в принципе никуда не торопился, большинство его дней были свободные, однако его всегда раздражала медлительность в людях, а потому он ненавидел бессмысленные деловые беседы. — Надеюсь, что она будет достойна того, чтобы за нее меня и Ханму повысили в званиях. — прямо намекнул на желаемое альфа. — Если я сочту ее таковой, то проблем не возникнет с вашим повышением. — холодно отрезал Курокава. В это время миловидная девушка принесла два напитка. Безалкогольный Изана протянул своему другу, себе же взяв кое-что покрепче. — Если хотите перевести Такемичи в нашу банду, то мы обязаны забрать еще двух. — Тетта, говоря это, закатил глаза. Он уже объяснял им, что, скорее всего, Ханагаки не покинет «Тосву» и не вступит в «Поднебесье». А эти двое все еще в своих мечтах. Но этим можно и воспользоваться. «Наша» банда. Это сильно резануло по слуху, и Изана не скрыл того, что это его задело. Он всегда был королем по жизни, ему всегда все подчинялись, и сильнее его никого не было. Так какого черта этот слабак присваивает себе то, что принадлежит Курокаве? — В мою банду. — осек его Изана. Кисаки смерил его холодным взглядом и спокойно продолжил, словно эта поправка не ударила его под дых. — Коконои Хаджиме — финансовый гений бывших «Черных Драконов», — Изана на этих словах широко раскрыл глаза, выглядя шокированным. И это неудивительно. Кисаки специально сделал отсылку на банду, ведь знал, что когда-то Изана был ее лидером. Как оказалось, он все еще связан духовно с «Черными драконами». И причина, скорее всего, кроется в первом лидере этой банды. — И Сейшу Инуи из той же группировки. В голове что-то щелкнуло. Кажется, Изана уже слышал это имя. А случайно это не тот ли паренек, который всегда горел желанием возродить «Черных драконов»? Возможно, именно этот. Но тогда получается, что он уже отбыл срок в колонии для несовершеннолетних. Своеобразный тип. И хоть Изана действительно узнал новую информацию и выглядел заинтересованным, Какуче всё это уже знал, однако из-за страха перед реакцией друга, которую просто невозможно предугадать, альфа не решился на то, чтобы самому всё рассказать. — И как они связаны с Такемичи? Зачем они нужны «Поднебесью»? — задал весьма разумные вопросы Курокава. Кисаки усмехнулся в свой стакан, понимая свою победу. Из него смогут вытрясти информацию только в том случае, если все его условия будут выполнены. — Начальник Генерального штаба. Ханма — твой заместитель. Янтарные глаза загорелись. Все идет точно по плану. Кисаки крайне доволен. С простых рядовых членов они за короткое время смогли пробиться в верхушку будущей преступной группировки, к тому же на такую важную роль в плане управления. — Коконои Хаджиме и Сейшу Инуи являются истинными альфами Такемичи Ханагаки. — проговорил Кисаки с большим отвращением, которое хотел скрыть. Он сам сравнительно недавно узнал обо всем этом, а потому долгое время и пребывал в бешенстве. Однако, очень повезло с тем, что можно было эти узы разорвать. Это его немного, но все же успокаивало. Стакан в руке Изаны лопнул. Какуче напрягся: случилось то, чего он больше всего боялся. Он снова потерял контроль. Курокава всегда этим славился: быстро терял самообладание. С самого детства он вспыхивал, словно спичка, и ему всегда было сложно брать эмоции и чувства под контроль, начиная думать головой. Он очень импульсивный. Это принесло много проблем в прошлом, и может принести еще больше в будущем. Поэтому не хотелось впутывать Такемичи. Однако, к удивлению Хитто, Изане хоть и потребовалось много времени, но он всё же смог взять себя в руки. С безумной улыбкой на лице он спросил: — Зачем они вообще нам нужны? Проще будет убить. Кисаки тоже думал об этом. Но от Коконои избавляться — глупо. Без него будет очень сложно вести бухгалтерию группировки. К тому же, в книгах было сказано о том, что смерть истинного доставит нестерпимую боль партнеру, из-за чего тот возможно сам захочет покончить с собой. Так что пока их связь не будет разорвана, убивать тех двоих нельзя. Тетта объяснил все это Изане, наблюдая за тем, как безумие пропадает, а злость возвращается. Тогда Какуче решил вмешаться: — Ты же не только ради этого нас сюда позвал? Фиолетовые глаза резко направились и вцепились взглядом прямо за душу черноволосого парня. Изана всё понял: Какуче уже давно всё знал, но не сказал ему — его королю. Злость продолжала накапливаться, ему хотелось всё взять и разрушить: сломать стол, разбить стаканы, ударить друга. Черт. В голове мелькали мысли одна за другой. Почему Какуче ничего не сказал? Он не доверяет ему? Стоп. «Для встречи с Такемичи ты должен обуздать свой гнев. Ты можешь ему навредить». Точно. Хитто говорил эти слова после очередного срыва Изаны. Значит всё дело в том, как отреагирует Курокава? Что ж, тогда он просто обязан показать себя с лучшей стороны, чтобы в следующий раз такого больше не происходило. — Ты разработал план по уничтожению «Тосвы»? — голос даже не дрогнул и ни один мускул на лице не сжался. Изана повел себя как самый настоящий лидер. Смог сохранить хладнокровие. Однако он чувствовал, как обильно потеет, как сильно затекли ноги, как он в конце концов хочет встать, покричать и что-нибудь сломать. Но нужно держаться. Какуче смотрит. — Да, примерный план есть. — Кисаки поправил очки, а после продолжил: — Где-то через месяц, когда твоя банда окрепнет, — Тетта больше не допустил ошибки, — начнем атаковать по отдельности отряды «Тосвы». Шестой отряд игнорируем, его капитаном является Такемичи. — Разве он к этому времени не перейдет в нашу банду? — удивился Какуче. Они с Изаной переглянулись. Курокава оживленно покивал головой, мол, да, так и планировалось. — Он останется с «Тосвой», даже если вы будете стоять на коленях и просить присоединиться к нам. — вздохнул Кисаки. Ему ли не знать об упрямстве омеги. — Сомневаюсь. — Изана словно метнул нож, — Ты не знаешь Такемичи так хорошо, как мы, — а за ним полетел и второй. — Я буду рад, если окажусь не прав. — сгладил углы Кисаки. Хоть слова альфы и задели его, парень все же понимал, что лишняя ссора сейчас ни к чему. И так, у него куча нерешенных проблем. Вдруг телефон Кисаки зазвонил. Это был Ханма. Чутье подсказывало, что его сейчас лучше не стоит игнорировать, а потому принял звонок без раздумий. Альфа спрашивал местоположение Такемичи. Слышался фоновый шум, кажется, Шуджи куда-то торопится. Кисаки почувствовал панику, неужели опять что-то случилось? Однако Ханма всё спокойно объяснил и перевел всё в шутку, мол, не может найти омегу. Кисаки ему не поверил, но был уверен, что если действительно случилось бы что-то серьезное, то тот не стал бы молчать. А потому Тетта всё же помог Ханме. Как хорошо, что он все-таки установил на телефон омеги отслеживающую программу. Чтобы больше не повторилось ситуации, как с Хайтани. Вернувшись к главе банды и его заместителю, Кисаки изъявил желание долго не засиживаться, а потому вкратце стал рассказывать план. Он заключался в том, чтобы объединить «Тосву» и «Поднебесье» под управлением «Поднебесья». Первый этап — обезвредить глав отрядов и их заместителей. Второй — перед самой битвой, день в день, выбить почву из-под ног у главы банды и его заместителя. Тетта предложил убийство сестры Манджиро — Эммы, ведь та была связана как и с главой, так и с заместителем крепкими узами. Однако Изана отказался от этой затеи, заявив, что и без этого победит брата. Ну а третий этап — сама битва, в которой «Тосве» точно не победить при выполнении первых двух этапов. — На убийство мы точно не пойдем. — сразу обозначил свою позицию Какуче. Кисаки на это лишь кивнул, принимая во внимание, но не соглашаясь с ним. — Еще многое нужно доработать. — задумался Изана. — Через месяц начнем. В день рождения Шиничиро будет сама битва. Символично, не правда ли? Кисаки не совсем понял про какой символ шла речь, но кивнул. Всё же эти ребята и правда странные. Не просто так они были последние в очереди планов альфы.***
Девушка выключила настольную лампу и потянулась на месте. За окном уже стемнело, а Хината еще так и не поужинала. Да, период экзаменов в школе самый ужасный. Еще не облегчало жизнь беты беспокойство о друге. Да, он не принимал ее звонки и не отвечал на сообщения, но благодаря Наоки девушка всегда была в курсе состояния друга. К тому же Инуи тоже отвечал на ее вопросы с полной серьезностью. Кулон на ее шее стал тяжелее. Четырёхлистный клевер, который подарил Ханагаки. Девушка играла с ним, поворачивая в разные стороны. Да, их дружба за год окрепла и стала настолько близкой, что каждый познакомился с родителями друг друга. В случае Ханагаки — с его опекуном. И тут девушка замерла, она осознала кое-что важное. А почему бы не устроить встречу Наоки с ее родителями? Будет же здорово, если взрослые тоже подружатся. Вздрогнув на этот раз от крика мамы, раздавшийся прямо за дверью, девушка выпустила из рук кулон, и выпрямилась. — Десятый раз уже зову, Хината! Сколько можно? — Уже иду! — девушка подскочила с места. Ее мама, конечно, женщина терпеливая, но, когда ее дети забывают поесть, терпения как не бывать. Рвет и мечет до тех пор, пока дети не будут накормлены. Хината считает это ее милой чертой. Спустившись на кухню, девушка крайне удивилась громкоголосью мамы. Ее было слышно, словно она правда хотя бы находилась на втором этаже, не говоря уже о том, чтобы быть за дверью. А оказалось, что Фумико была намного дальше, чем предполагалось. Отец тоже выглядел недовольным, он нервно постукивал пальцем по пульту телевизора. Хината сразу поняла в чем дело. У Наото начался любимый мультсериал, ради которого он всегда быстро справляется с домашней работой. И вот он довольный сидел в кресле, мотал ножками в такт музыке и внимательно следил за сюжетом. Но в это же время идут новости, которые очень любит посмотреть Масато. Из-за этого мужчина и сидел в напряжении, дожидаясь рекламы на детском канале. — Я наконец всё сделала! — девушка радостно присела за стол. Мама быстренько поставила перед ней разогретые блюда. Пожелав ей приятного аппетита, родители, чтобы не смущать девушку, отвернулись от нее. Хината же, наконец почувствовав голод, мигом проглотила всё, что было на столе. Она даже пошла за добавкой, чем обрадовала мать. — Оп! — послышалось радостное восклицание отца, и он ловко переключил канал, включая новости. Наото, привыкший к такому, засек пять минут. Встав с кресла, мальчик подбежал к родной сестре. — Я тебе кое-что купил! — Наото рылся в своих карманах, а поняв, что там ничего не лежит, убежал за курточкой, которая висела в прихожей. Секундный шум, и мальчик снова стоит перед Хинатой, протягивая ладошки с горстью сладостей. — Это помогает лучше думать! Хината с благодарностью растрепала волосы брата, после чего с большой любовью поцеловала его в щеку. Вот такие мелочи всегда согревали сердце девушки. — Спасибо, братик! И кажется Наото стал счастливым не из-за этих слов, а из-за того, что он смог подарить радость сестре. Он довольно улыбнулся и вновь убежал к своему креслу, ожидая, когда наконец закончатся злосчастные пять минут. К сожалению Масато, на новостном канале тоже началась реклама, а потому он все это время наблюдал за детьми. Мужчина был крайне горд поступком своего сына, а потому не мог не похвалить его. Наото от этого в тысячу раз ярче стал светиться. — Кстати, Хина, — Масато обратился к дочери, которая уже принялась прибирать кухню. Уставшая мать хотела помочь, однако Тачибана настояла на том, что сама все сделает, хотя б немного от учебы отвлечется. — Как там Такемичи? Девушка, опуская некоторые подробности ввиду присутствия младшего брата, рассказала самое основное. В глазах родителей прослеживался ужас и жалость. Они знали про инцидент с братьями Хайтани, узнали про вторичный пол Такемичи и все его проблемы (разумеется с разрешения Ханагаки). И они настолько прониклись историей бедного паренька, что не могли не думать о нем хотя бы дважды в день. — Он же живет сейчас с новым опекуном? — спросила Фумико. — Наоки его вроде зовут? — задумался отец. — Да-да, — ответила на два вопроса Хината, вытирая сухим полотенцем посуду и расставляя ее по полочкам. — Я вот думаю, может, их в гости пригласить? — Неплохая идея! — Тачибана-старшая с большой радостью отнеслась к этому событию. Она без ума от Такемичи, а потому считает своим долгом проверить его нового опекуна на компетентность. — А ты, может, наконец друга найдешь! — повернулась она к мужу. — Эй! — Масато обидчиво толкнул ее в плечо. — Тогда пригласим их, когда мы с Такемичи сдадим экзамены. Хорошо? — Хината не скрывала своей радости. Родители согласно закивали головами. Наото, отвлекшись от мультсериала, вклинился в разговор: — А вы замечали, что Такемичи похож на девочку? Он очень красивый! — Потому что кушает все овощи и фрукты, в отличие от некоторых, — Фумико не могла не упрекнуть сына в недоедании. Наото надул щеки, а после закатил глаза и наконец завершил мысль: — А что если он омега? Я в книге читал, что мужчины-омеги очень-очень похожи на девушек. Совершенно не сговариваясь, родители переглянулись между собой, а после посмотрели на Хинату, которая отрицательно покачала головой, мол, не нужно ему знать правду. Такое ребенку рано доверять. Распространение слухов необходимо срезать на корню. — А тебе нужно идти по стопам папы! Такие безумные догадки ценятся в моей сфере деятельности! — Масато перевернул всё в шутку, и эта ситуация быстро забылась.***
Впервые он кого-то не смог защитить. Занятый своими делами, альфа прекратил ходить за ним по пятам, прекратил провожать его до дома со школы, просто понадеявшись на Доракена, который подвел в самый нужный момент. Черт, как же противно от самого себя. Такемичи стал для него вторым человеком в жизни, которого Санзу захотелось защищать. Первая была его сестра. Как раз-таки Сенджу он смог уберечь от тирании старшего брата. С Ханагаки же он чертовски облажался. И здесь скорее роль играла больше не та, что Такемичи пострадал, а в том, что Санзу не выполнил то, чего хотел, то, что он считает смыслом своего существования — служение кому-то. Нет, не кому-то, а Майки. Сано Манджиро — его король, начиная с раннего детства, он исполняет все его приказы безоговорочно, и разумеется его слово будет всегда на первом месте. Был один приказ от главы «Тосвы» — защищать Такемичи. Пусть потом Майки и отозвал Харучие, но всё же… Санзу чувствует львиную долю своей ответственности за произошедшее. И если Сано узнает о случившемся, о том, что Хайтани сделали с Такемичи…. Санзу боится представить, что произойдет. Часто вспоминая сцену из детства, когда сломался детский самолетик Майки, альфа постоянно покрывался мурашками ужаса. Он до сих пор помнил то лицо, тот пустой взгляд, ту жестокость и ту силу, которая принадлежала Манджиро. И всё это Харучие познал от простого сломанного самолетика. А что будет если сломают Такемичи? Санзу уже давно понял, что Мичи для Майки стал очень важной вещью. И если с ним что-то произойдет… Манджиро просто слетит с катушек. Это понимает большинство близких друзей парня. Даже его сестра пытается увеличить расстояние между омегой и Майки для безопасности первого. Альфа вновь со злостью ударил кулаком в стену. — Ай, — Санзу начал трясти рукой от боли. В этот раз он что-то перестарался, а потому, отвлекшись, он наконец перестал хмурить брови. Спасибо, что костяшки не стерлись, хотя было бы странно, что после всего парочки ударов пошла бы кровь. Когда боль отступила, альфа, не желая возвращаться к тем мрачным мыслям, направился к рабочему столу, на котором были разбросаны тетрадки и учебники в хаотичном порядке. Он много времени тратил на учебу, ведь репетиторов оплатила Сенджу. Не хотелось, чтобы ее деньги пропали зазря. Взгляд ненароком опустился на лежащий на кровати телефон. Стоит ли написать Такемичи? А что он напишет? «Как ты?», «Все в порядке?», «Прости меня, я не знал, что в тот день рядом не будет Доракена»? Все это звучит странно, а потому Харучие задвинул куда подальше такие бесполезные мысли. И да, у него получилось отвлечься. Чертова математика всегда поможет с этим. Прошло не меньше часа, а Харучие с яростью откинул ручку в сторону и, вскочив, громкими шагами направился на кухню. Он в принципе никогда не хотел учиться, ненавидел это всем сердцем. А сейчас добровольно страдает, чтобы поступить в старшую школу, где тоже будет страдать. Это очень нелогично. — Нахера мне эта школа, — Санзу рылся в холодильнике в поисках энергетического напитка. С сожалением обнаружив, что его нет в наличии, альфе пришлось варить кофе. Не сказать, что Хару ненавидел этот напиток, но и любви к нему не было. — Такемичи не смог защитить, уже провал. Смысл дальше что-то делать? — парень разговаривал сам с собой. И вообще почему он захотел защищать омегу? Например, прямо сейчас у него отпало желание это делать. Он опять перестал видеть цель дня, задачи дня. Это плохой звоночек, как говорил его консультант, который помогал ему слезть с наркотиков. Апатия, он вроде говорил. А что он вообще хочет прямо сейчас? Харучие бы и дальше продолжал стоять и философствовать, однако по стене пробежал жирный таракан, и альфа, моментально отреагировав, прихлопнул его тапком. Да, прямо сейчас он хочет переехать из этой вонючей маленькой квартиры, в которой тараканов, клопов и другой живности больше, чем жил площади.***
— Алло! — раздался голос Ханмы, пропитанный неким волнением, ну а по большей части радостью, ведь наконец он смог дозвониться до Такемичи. Омега холодным взглядом прошелся по Доракену, который буквально вынудил Ханагаки на телефонный разговор, хотя сам омега вовсе не хотел этого. Из-за долгого молчания брюнета Шуджи чувствовал, как его тело покрывается мурашками. Но это были мурашки не удовольствия, какое-то новое или давно забытое старое чувство наполнило тело альфы. — Эй, ты меня слышишь? — А подумав о самом ужасном исходе, альфа добавил, — Если вы что-то с ним сделаете, то… Такемичи раскрыл рот, чтобы наконец подать голос, обозначить, что с ним все хорошо. Не хотелось заставлять других переживать. И пусть он не отвечает на звонки и сообщения — Ханагаки уверен, что Наоки держит его друзей в курсе событий. — Со мной Доракен, — голос омеги был настолько отличным от того, который запомнился Ханме. Альфа слышал голос и его возмущения, и радости, и печали, и страха. Но не голос полного опустошения. Шуджи расстроился, да он готов был сейчас что-то разбить от досады, однако от этого спасала лишь одна мысль — у него все еще есть Кисаки. Подумаешь, один человек стал скучным. Парень сжал руль своего байка левой рукой крепче, отчего он вильнул в эту сторону, тем самым испугав позади едущих автомобилистов. Правой рукой он держал телефон у уха, хотя уже хотел сбрасывать. Скучно. Неинтересно. Такемичи оказался без того стержня, на который рассчитывал альфа. Хотя кого он обманывает. Если в нем нет того стержня, Ханма сделает его сам. Ему тоже в этом помогли в свое время, так почему бы и ему так не сделать? Возможно, это будет жестокий способ и, скорее всего, омега не сможет стать сильнее, если пройдет через то же, через что прошел Ханма. Возможно, это просто окончательно его сломает. Значит надо придумать что-то чуть более гуманное. Но примеров гуманности Ханма не может найти в своей жизни и никогда не найдет в принципе. Гуманность — это человечность, а этого в нем уже давно нет. Тогда от чего ему отталкиваться? — Сбрасывай, — со вздохом сказал Доракен по ту сторону трубки, и Ханма наконец вспомнил о том, что он между прочим не просто катается по вечернему городу, а еще и разговаривает по телефону. Задумался, что поделать. — Постой, я не просто так звоню, — вырвалась первая ложь за этот вечер. — Хочешь послушать сказку? Такемичи удивился услышанному. То есть он не спросит о его состоянии, не узнает ничего важного, а просто расскажет сказку? Ханагаки нужно только слушать, а говорить не надо? То, что было нужно омеге. Доракен наблюдал за тем, как Такемичи присел на неудобную низкую лавочку, а в синих глазах наконец появился маленький просвет заинтересованности. Альфа направился к парню и присел рядышком, стараясь держать дистанцию, ведь за этот вечер он уяснил — близость только мешает Такемичи расслабиться. — Я слушаю, — услышал Ханма, после чего начал свою сказку. Он, конечно, не гений в области придумывания сказок, а потому за основу ему пришлось взять свою жизнь. Нужно же было чему-то научить Такемичи? А сказка всегда дает советы и наказы. Ну а жизнь Ханмы это бесценный опыт всего дерьма, которое вообще может когда-то произойти. — В одном зеленом лесу жила семейка лисов. Их было трое — мама, папа и сын. Они жили в счастье и гармонии. Вскоре у них родился еще один ребенок, тоже мальчик. Первый сын не был рад появлению братика, а потому как и подобает лису, он делал много пакостей младшему. Маленький лисенок из-за обиды часто убегал из норки, однако постоянно возвращался. — Почему его невзлюбили? — спросил Такемичи. И Ханма удивился. Неужели его бредни действительно слушают. А потом задумался. А ведь правда. Почему же старший брат его невзлюбил? — Видимо старший лисенок был не способен на любовь. — с тяжестью в голосе ответил Ханма. Черт, неужели его до сих пор это задевает? Он уже давно всё отпустил. Так почему, ему так сложно продолжить сказку? — А родители? — задал разумный вопрос омега. Ханме хотелось рассмеяться. Зачем он только начал этот разговор? — Семья лисят была самой богатой в лесу. И не просто так. Они много воровали у других зверей, хитростью забирали всё, что им никогда не должно было принадлежать. Поэтому родители были наоборот рады, что старший брат открывает младшему глаза на этот мир. На этот раз Такемичи промолчал, ему нечего было сказать. Он жаждал продолжения. — Лисенок рос и становился сильнее. Сбегая из норки, он каждый раз шел на лесные бои, где самым лучшим доставался приз. Лисенку было интересно сражаться, он не хотел никакого приза. Ему всегда нравилось смотреть на кровь и избиение, мучения других всегда доставляло ему какое-то удовольствие. — Семья сделала его таким? — уточнил Ханагаки. И Ханма ухмыльнулся. Янтарные глаза запылали. — Нет. Он родился таким. — предельно честно ответил альфа. С каждым новым предложением Такемичи понимал, что это вовсе не сказка. Скорее всего, это история жизни Ханмы. И это было что-то личное, что-то, что предназначалось только ему. Из-за этого омега убавил звук на телефоне, чтобы Доракен ничего не мог подслушать. Шуджи молчал, а Такемичи не терпелось услышать продолжение. Он в ожидании мотал ногами, нетерпеливо перебирал пальцы руки. Кен Рюгуджи смотрел уже не на неживого парня, а на наконец обретшего эмоции Ханагаки. Пусть и не до конца, но сдвиг однозначно есть! В момент своего молчания Ханма, не отключаясь от звонка с Такемичи, набрал номер Кисаки. Попросив у того точное местоположение омеги и, к счастью, быстро получив его, альфа наконец продолжил сказку, направляясь к месту, где сейчас находились Ханагаки и Доракен. — Из-за того, что лисы были богатыми по плохим причинам, все остальные жители леса ополчились на них. Родителей убили и даже не попытались это как-то скрыть. Смерть старшего сына хотя бы преподнесли жителям леса как несчастный случай. После этого пропал маленький лисенок. И все искали его. Но не из добрых побуждений. Ханма приехал в нужное место. Как же повезло ему с тем, что он ненамеренно, но ехал в нужную сторону еще до того, как узнал, где находится Такемичи. Оставив свой байк рядом с чужим, скорее всего принадлежащему Доракену, Ханма направился к лифту. Однако вернулся, достал из кармана черный маркер и нарисовал на предположительно байке Доракена