Особый вид плохого

      — Джису, привет, — робкий голос парня удивил её. Отвечая на звонок с незнакомого номера, лёгкая надежда кроилась в Джису на то, что, может, ей звонят из академии, чтобы убедить её вернуться.       Завтра был последний день, когда она могла бы дать свой окончательный ответ насчёт предложения Джехёна. И если бы Джису сказали, что её не исключают, то это помогло ей бы поскорее определиться с решением.       — Оппа?       Она бросила короткий взгляд на сидящего рядом Джехёна, который напрягся на месте, и внимательно прислушался к ней. Он быстро догадался о том, что Джису разговаривала сейчас с тем студентом, который был на поминках её матери, и не мог предугадать того, что этот парень мог ей сказать. Джехёну потребовалось немало усилий, чтобы убедить родителей разрешить Джису остаться у них на ещё одну ночь, во время которой он планировал добиться от неё положительного ответа.       — Джису, я знаю… я знаю, что ты сейчас не можешь даже видеть Хэина. Но я обязан был хотя бы попытать свой шанс. Поговори с ним, прошу тебя. Он наклюкался в хлам и пришёл ко мне на работу в клуб. Надо его увести, пока он не натворил тут дел. Его тут… ну ты понимаешь. Его не должны тут видеть, — тараторил Чонсок еле внятно, что Джису не совсем понимала его слова.       Она молчала и кусала по очереди губы. Джису не была зла на Чонсока за то, что он к ней обратился. Наоборот, в который раз подумала о том, что матери повезло, что в неё был влюблён такой человек. Ведь Чонсок, прекрасно зная то, что Джису была глубоко обижена, не побоялся позвонить ей ради блага своего друга. И хоть девушка понимала, что она должна так же ненавидеть Чонсока, ведь он, скорее всего, был в курсе того, чем Хэин занимается, всё равно положительно кивнула, пообещав приехать.       — Куда это ты собралась? — спросил у неё строгим голосом Джехён, недоверчиво вскинув брови вверх.       Они сидели на кухне и кормили Дальби вечером. Кормила Джису, а Джехён просто боялся оставлять её одну в этом доме, так как мать могла наговорить ей неприятных вещей. Что хуже всего, Джису могла бы дать ей не менее достойный ответ. А скандал в особняке вряд ли помог бы ему в его намерениях забрать девушку с собой в Россию.       — Тебя это не касается, — коротко ответила Джису, торопливо вытирая губы Дальби салфеткой, и бросила тарелку в раковину, чтобы домработница затем её помыла. Она слишком быстро привыкала к тому, что в этом доме всю домашнюю работу делали другие люди, и это её пугало.       — Касается, чёрт возьми, — сердито произнёс Джехён тихим голосом и кинул короткий взгляд на дочь, жалея о последнем сказанном слове. — Сейчас одиннадцать ночи, а мать моего ребёнка куда-то собралась. Ты думаешь, отец не спросит, куда ты умотала? Что я ему скажу, а?       — Скажи, что она пошла по стопам её матери! — таким же злобным тоном прошептала Джису, огрызаясь.       За ужином мать Джехёна успела несколько раз кинуть не слишком тонкие намёки на то, какой её мать была распутной, раз не смогла должным образом воспитать дочь. И что, вместо такой матери, лучше иметь лишь отца из обеспеченной семьи и гувернанток, явно пытаясь показать Джису, что Дальби и без неё хорошо справится в Санкт-Петербурге.       — Джису, прекрати, — сказал Джехён, чуть смягчившись, ведь понимал, что её задели слова матери и очень сильно, хоть и она не показывала этого. Джису определённо сложно даётся проживание в его доме, но раз, несмотря на это, она всё равно вернулась в особняк, значит, ещё не простила Хэина. — Я поеду с тобой.       — С ума сошёл?! — ужаснулась Джису и откашлялась, когда на кухню зашла домработница с подносом, на котором были чашки и чайник с чаем. Родители Джехёна каждый вечер пили ромашковый чай перед сном, а значит, они должно быть сейчас поднимаются к себе в комнату.       Джехён понял, что Джису подумала о том же. Выйти из особняка втайне, не сказав ничего старшим. Он не знал, насколько это удачная идея, ведь узнай отец в итоге об этой наглости, Джису могут больше не дать того маленького шанса, которым она продолжает играть в руках, оттягивая момент дачи своего ответа.       — Я поеду с тобой. С водителем Сон. Он единственный, кому можно доверять, — продолжил он ещё более тихим голосом, чтобы домработница их не услышала. И когда на кухню вошла няня, он взял Джису за локоть и увёл в сторону, где они смогли бы не шептаться.       — Но…       — По-другому ты отсюда не сможешь выйти, Джису, — подытожил он, поставив точку в виде нахмуренных бровей.       Джису это прекрасно понимала, поэтому сделав тяжёлый вдох, недовольно и еле заметно кивнула. Она не знала, что её ждёт при встрече с Хэином и что он ей вообще может ещё такого сказать, чтобы её неприязнь к нему поубавилась. Но ей нужно было в первую очередь помочь Чонсоку и вывести Хэина из клуба, хоть она и не поняла, почему. В клубе «Алая звезда» пьяные посетители никогда никого не смущали.       — Если он набросится на тебя с кулаками, — произнесла Джису, когда иномарка Джехёна припарковалась у входа в клуб, и окинула парня недоверчивым взглядом, присматриваясь под ярким света вывески помещения на его ещё не зажившие раны и синяки на лице, — скажи водителю, не трогать его.       — Джису, да ты просто… — Джехён саркастично усмехнулся, не успев закончить своё предложение, так как девушка нагло хлопнула перед ним дверью машины.       У неё с трудом получилось убедить его ждать её в машине, и он уже жалел об этом. Он не вытерпит, если из клуба Джису выйдет вновь влюблённой в Хэина и простившей его.       Джису волновалась. Но не из-за встречи с Хэином, а потому что заходила в клуб, в котором погибла её мать. Атмосфера тут, как и ожидалось, была не из приятных, отчего в голове неосознанно промелькнула мысль о том, что, может, мать хотела убить себя с помощью наркотиков, лишь бы не приходилось тут работать. Эти мысли душили сильнее, чем сигаретный дым, которым была окутана прихожая.       Попросив хостес показать ей бар, в котором работает Чонсок, Джису подметила про себя, что девушка явно была ненамного старше её. И кто знает, может, и ей пришлось бы тут работать, если бы ей не помогали Хэин и Джехён.       — Оппа, — позвала она Чонсока, который обслуживал клиента, наливая тому из шейкера коктейль.       Он хотел было улыбнуться ей в приветствии, но лицо отказывалось слушаться. Джису под приглушённым красным светом помещения сильно напоминала ему Джию, и от этого ему вновь хотелось утонуть в собственных слезах.       — Джи… су… — пробормотал он и, сглотнув слюну, сделал глубокий вдох, чтобы поскорее отрезвить свои мысли. — Он внутри, задержи его. Я скоро отпрошусь на обед и помогу тебе увести его. Ты на такси?       — Нет, на… на личной машине, — ответила она, виновато пряча взгляд в сторону. И когда Чонсок указал на дверь комнаты для персонала, торопливо зашла, чтобы мужчина, сидящий за барной стойкой, перестал жадно поглощать её глазами.       В комнате свет был ярче, чем в самом зале, поэтому Джису пришлось прищуриться, чтобы зрение привыкло. И когда она смогла полностью открыть глаза, увидела маленький диванчик, на котором сидел Хэин с закрытыми глазами. Он что-то бормотал себе под нос и вертел головой из стороны в сторону. Джису прикусила нижнюю губу и сделала несколько неуверенных шагов к нему. Комната была маленькой, отчего она быстро оказалась прямо перед диванчиком, надеясь на то, что кто-то из работников зайдёт и остановит её от того, чтобы она заботливо не погладила его пунцовую щёку.        — Хэин, — тихо позвала она, не решаясь повысить голос, чтобы разбудить его.       Джису видела измученное лицо Хэина, которое даже в полудрёме было нахмуренным и настороженным. Она хорошо понимала, что он страдает, но разум твердил ей, что он это заслужил и что она не должна его жалеть. Однако тело отказывалось его слушать, и рука уже тянулась к парню, нежно касаясь его плеча.       — Очнись, — пробормотала Джису, еле держа себя в руках, чтобы вновь не разреветься. Осознание того, что она успела соскучиться по нему лишало воздуха в лёгких. Становилось слишком сложно дышать в маленькой комнатке.       — Джису? — спросил Хэин, услышав её голос и слишком громкое дыхание, и когда открыл глаза, пьяно улыбнулся ей, вглядываясь затуманенными глазами. — Детка, — пробормотал он, радостно смеясь себе под нос, и потянул её за запястье.       От неожиданности Джису потеряла равновесие и одним движением оказалась у него на коленях. Уставившись на парня расширенными глазами, она учащённо дышала, никак не заставив себя встать на ноги. А когда он обхватил ладонями её за талию, прижимая к себе, вся обида и злость на парня, которую Джису копила эти дни, предательски спрятались в прочный сундук, требуя закрыть их на замок.       — Моя Джису, — шептал Хэин, прижимаясь лбом к её лбу, и вдыхал любимый запах. — Если это сон, то я не хочу никогда не просыпаться.       — Это не сон, и тебе надо проснуться, — строго сказала она, чувствуя его горячее дыхание на своих губах, и даже не могла вынудить себя испытать отвращение к жуткому запаху алкоголя, который шёл от Хэина.       Джису ненавидела его пьяным и сейчас, когда он был таким, не могла заставить себя встать и убежать. Она позволяла его ладоням опускаться к ягодицам и поглаживать их, грубо сминая, словно она ещё принадлежала Хэину. Не злилась, когда губы стали целовать её скулы и скользить вниз по коже, пока не дошли до шеи. Джису по привычке откинула голову назад, лишь давая Хэину больше доступа и воли, и впилась пальцами в его крепкие плечи, чтобы сдержать равновесие, которое теряла от его поцелуев.       — Нет, Хэин, — шептала она, больше выстанывая, чем требуя. Джису казалось, что выпивший Хэин опьянял её не меньше, чем себя, и она не могла себя контролировать, наслаждаясь его жадными поцелуями, хаотично покрывающими её шею и ключицы. — Прекрати, прошу тебя, — умоляла она и положила ладонь на лохматую голову.       — Я люблю тебя, Джису. Я очень тебя люблю. Ты обязана взять на себя за это ответственность, — пробормотал он и медленно поднял голову, посмотрев на неё серьёзным взглядом исподлобья и выпятив нижнюю губу словно вредный ребёнок.       Джису неосознанно усмехнулась его словам и быстро покачала головой, скорее для самой себя, чтобы отрезвить голову, чем в ответ Хэину.       — Поедем домой, поговорим, — произнесла она, обхватив ладонями его лицо, и посмотрела в печальные уставшие глаза.       Она видела в них, что Хэин плакал и очень много. Джису становилось невыносимо больно от осознания того, что он делал это из-за неё. И думала о том, чтобы реально взять на себя ответственность за это.       «Джехён сильно разозлится», — подумала Джису, мысленно усмехаясь, ведь была готова прямо сейчас выйти из клуба и сказать ему, что она сделала свой выбор и никуда с ним не поедет. Даже ради Дальби.       — Домой, — мечтательно повторил Хэин за ней и прижался щекой к её груди, крепко обнимая хрупкое тело.       Он отказывался её отпускать. Боялся, что если он сейчас отрезвеет, то Джису исчезнет. Пусть даже если пришлось бы начать употреблять те самые ненавистные наркотики, из-за которых он её и потерял, Хэин готов был закинуться чем-нибудь самым тяжёлым, что оставаться не в себе. Лишь бы Джису никогда не переставала ему мерещиться.       — Что-то вы тут ти… — В комнату ворвался взволнованный Чонсок, которому лишь через полчаса с трудом получилось отпроситься на обед. –…хо, — прошептал он, не ожидая увидеть того, что Джису будет сидеть на Хэине, который будет крепко обнимать её, уткнувшись в шею.       Джису повернула на парня голову и терпеливо сжала уголки губ. Чонсок нехотя улыбнулся, обрадовавшись увиденному, ведь ожидал услышать крики ссоры и громкие рыдания. Последние он слышал эти пару дней, когда Хэин коротко признался ему в том, что Джису теперь в курсе всего, так и не объяснив ему, каким именно способом она обо всём разузнала.       — Если бы Хэину не было запрещено находится в этом клубе, я бы оставил вас тут до утра, пока он не протрезвеет, — усмехнулся Чонсок, подходя к диванчику, и попытался отлепить друга от уже вспотевшей девушки.       — Что значит, ему…       — Пусти! — прикрикнул на Чонсока Хэин, не дав Джису задать свой вопрос, и вновь прижался к ней, не выпуская из цепких объятий. — Моя, — пробормотал он, вгоняя её в краску.       Джису виновато посмотрела на Чонсока, смущаясь от его насмешливой ухмылки, и погладила Хэина по голове, не зная, правильно ли обращаться с пьяным человеком, как с ребёнком. Опыта со вторым у неё было больше.       — Хэин, мы же собирались домой, — проговорила она нежным голосом и, одной ладонью обнимая его за щёку, приподняла тяжёлую голову. — Ну же, давай поедем.       — Ты… ты же останешься? — спросил Хэин, посмотрев на Джису жалостными глазами, и она прикусила нижнюю губу, вспомнив о том, что на улице её ждёт Джехён, домой к которому она собиралась вернуться.       Она медленно кивнула, чуть скривив губы в улыбке, и старалась не думать о том, что будет, когда эти двое вновь встретятся друг с другом.       — Оппа, ты поедешь с нами? — поинтересовалась Джису, когда Чонсоку, наконец, удалось отлепить Хэина от неё и поднять на ноги, на которых он еле стоял, отчего приходилось держать его за подмышку, оперев её на своё плечо.       — На личном автомобиле? — удивился тот, догадываясь о том, на чьей машине она приехала.       Чонсок смутно помнил о бывшем Джису, но зато Хэин умудрялся каждый раз напоминать ему про него при их встречах, когда старший замечал изорванные в кровь костяшки пальцев друга. Сейчас он был уверен, что просто обязан поехать с ними.       — Конечно. Так, давай по-тихому выведем его. А то менеджер пригрозил, что вызовет полицию, если опять увидит Хэина в этом клубе. Тем более, сейчас он пьян, вообще разозлится.       Джису скептично нахмурилась, так и не поняв того, что Чонсок имеет в виду, когда каждый раз говорит о том, что Хэину запрещено тут находится. Она знала лишь то, что Хэин занимался доставкой. Он рассказывал о том, что привозил клиентам этого клуба что-нибудь из фастфуда или ещё чего-нибудь, например, презервативы, и помнится, он перестал заниматься этим, когда ему сломали велосипед.       Эти мысли настолько затуманили весь её разум, что она не сразу заметила того, как они бесшумно вышли на улицу. Облегчая ей дыхание, холодный свежий воздух ураганом ворвался в её лёгкие вместе с осознанием того, что Хэин всё это время врал ей о своей работе и что под «доставкой» имел в виду доставку наркотиков. Но не успела Джису довести до итога свои выводы, как из машины вышел сердито уставившийся на них Джехёна.       — Какой же он жалкий, — пробормотал он тихо, но явно с такой громкостью, чтобы они его услышали.       К счастью Джису, Хэин был слишком пьян, чтобы расслышать его слова, и с трудом держался на плече Чонсока, опустив голову.       — Прекрати, — строго приказала она Джехёну, уперев в него требовательный взгляд. — Не устраивай тут сцен. Чонсок поедет с нами. Надо отвезти Хэина домой. И если ты не собираешься сейчас помогать, то можешь возвращаться домой. Мы закажем такси.       — Я никуда не уеду без тебя, — сердито ответил он и, сделав несколько частых вдохов ноздрями, открыл дверь салона. — Меня тошнит от одного только взгляда на него, — буркнул себе под нос, стараясь на этот раз озвучивать свои мысли как можно тише.       Чонсок вежливо кивнул Джехёну, не зная, как к нему обращаться, и подошёл к машине. Усадить Хэина в салон оказалось не так просто, как он рассчитывал, так как парень, поняв, кому принадлежит эта машина, стал брыкаться под хваткой друга и громко ругаться матом.       — Хэин, сядь в машину! — кричала на него Джису, пытаясь втолкнуть его в салон, но тот, смотря на то, как самодовольно ухмылялся Джехён, рвался к нему, размахивая в воздухе слабыми кулаками.       — Мне не нравится, как я ему в тот день разукрасил лицо. Дай подправить! — отвечал Хэин, злясь от того, что не мог сдвинуться с места, потому что его с двух сторон придерживали Чонсок и Джису.       — Джехён, помоги, — обратилась к парню Джису, посмотрев на него сердитым взглядом, и понимала, что он наслаждается их мучениями. Но она не смела сейчас злиться на него, ведь сама виновата в том, что понадеялась на его помощь.       Тот не сдвинулся с места, продолжая держать ладони в карманах своих хлопковых брюк. Лишь повернул голову к водителю Сон и кивком приказал ему вмешаться. Шофёр моментально послушался и одним движением толкнул на удивление энергичного Хэина в салон, захлопнув за ним дверь, чтобы не выходил. И когда он попытался выйти из другой двери, она оказалась запертой.       — Спасибо, чувак, — сказал Чонсок, ударив водителя по спине, и протянул ему ладонь для рукопожатия, но тот даже не посмотрел на него, ожидая от Джехёна следующего поручения. — Воу, неловко, — пробормотал парень, убирая руки в карманы, и посмотрел на самого хозяина машины, который надменно смотрел на тонированные стёкла заднего сидения, не сомневаясь в том, что Хэин сейчас обливает его матом.       — Поехали, — коротко произнесла Джису, тяжело вздохнув, и обогнула машину, чтобы сесть в салон. — Оппа, сядешь первым, будешь держать его, — попросила она Чонсока, больше для самой себя, чем для безопасности Джехёна. Джису не хотела, чтобы Хэин вновь обнимал её и делился теплом своего размякшего на ней тела, так как от этого у неё мутнел разум и она не могла здраво мыслить.

***

      Поднимать Хэина в квартиру оказалось проще, чем запихнуть его в салон, так как он умудрился выплеснуть всю энергию в виде грязных ругательств и маханий кулаками в машине. И даже успел поспать в конце поездки на плече Чонсока, испачкав ему рабочую рубашку слюнями.       Однако это никак не облегчило их задачу затащить его домой, так как Хэин практически спал на ходу. Его с двух сторон придерживали Чонсок и молчаливый водитель Сон, который оказался на редкость послушным, над чем сам студент всю дорогу от подъезда по лифту наверх насмехался.       — Может, ты заткнёшься уже? — грубо сказал ему Джехён, которому не нравилось то, что над его работником издеваются, ведь не хотел, чтобы водитель Сон по приходу домой от обиды всё разболтал его отцу.       — Мог бы подождать в машине, — раздражённо ответила Джису, стараясь не смотреть на Хэина, который каждый раз широко улыбался ей, когда их взгляды сталкивались.       — Я должен убедиться в том, что ты не останешься в этом доме, — честно признался Джехён, подходя ближе, и совсем не боялся того, что Хэин мог их услышать. Присутствие шофёра придавало ему уверенности, что даже синяки на лице не так сильно болели.       Джису ничего не ответила, пряча взгляд в пол, так как не была уверена в том, что не захочет остаться. В однокомнатной квартирке Хэина ей было намного уютнее, чем в трёхэтажном особняке Джехёна.       Когда они дошли до нужной двери, Джису быстро набрала код на двери и прошла внутрь. Краем глаз она посмотрела на Джехёна, даже не надеясь на то, что его любопытство позволит ему подождать за дверью. Она не хотела, чтобы он заходил настолько далеко. Видел то, как они жили. Кухню, где они с Хэином готовили друг другу еду. Кровать, на которой занимались сексом и подолгу говорили по ночам. Гитару, на которой Хэин ей часто исполнял, а она танцевала под мелодию нежных струн.       — Что тут произошло? — громко ужаснулась Джису, когда первая вошла в квартиру и увидела то, в каком состоянии была единственная комната.       Она была в хаосе. Пол был обсыпан многочисленные осколками от посуды. Кровать была покрыта перьями от подушки, разодранной в клочья. Сломанные стулья валялись у стены, явно брошенные в неё.       — Вас ограбили? — ужаснулся Джехён, вошедший следом, чтобы узнать, что так поразило девушку. Но увидев то, как бедно они жили, понял, как глупо звучит его вопрос.       — Он приходил вчера ночью, — ответил Чонсок, входивший вместе с еле двигающим ногами Хэином. Водитель, державший его по другую сторону, не смог сдержать невозмутимого выражения лица, и чуть раскрыл от удивления глаза. — Хэин вернулся ко мне разозлённым, но я не думал, что всё так плохо, — пробормотал он, ища глазами хоть какую-нибудь целую поверхность, на которую можно было бы бросить тяжёлого друга, который полностью обмяк в их руках.       — В смысле приходил? Он разве не здесь ночевал? — удивилась Джису и вспомнила, что ночью Хэин звонил ей несколько раз.       — Нет, он остаётся у меня. Сказал, что хочет дать тебе время побыть наедине с самой собой, — ответил Чонсок и, не вытерпев, потащил Хэина к кровати.       Он не знал наверняка, но надеялся, что у его друга нет аллергии на перья, так как сил не было уже держать его спящую тушу. Ещё Чонсок чувствовал, что шофёр по другую сторону так же хотел поскорее избавиться от этой ноши.       — Как наивно с его стороны надеяться на то, что Джису продолжит жить в его грязной пещере после всего, — усмехнулся Джехён, пытаясь своим голосом напомнить девушке о своём присутствии, ведь видел в её глазах то, что её тронули слова Чонсока.       — Заткнись, — зарычала на него Джису, не дав Хэину что-то пробормотать в ответ.       Чонсок аккуратно уложил его на мягкую кровать, которая всё ещё пахла ею, но он не мог вдоволь надышаться любимым запахом, так как перья лезли в нос и щекотали ему ноздри.       — Джису, мне нужно на работу, у меня заканчивается обеденный перерыв, — произнёс Чонсок, когда убедился в том, что Хэин не буянит. — Ты останешься с ним? — спросил он, понизив громкость голоса, так как понимал, что её бывший захочет вновь встрять и ответить за неё. — Просто… если ты с ним останешься, он вновь не прибежит в клуб. Ты же понимаешь, что его нельзя туда впускать.       — Вообще-то не понимаю, — честно ответила Джису и требовательно посмотрела на Чонсока, искоса кидая короткие взгляды на громко чихающего Хэина.       Джису понимала, что нельзя оставлять его в таком состоянии, да ещё когда квартира вверх дном. Если Хэин и осилит эту ночь, чихая под перьями, то осколки на полу могут его поранить. Мысленно Джису поражалась самой себе, что всё равно волновалась за него и переживала за его здоровье.       — В смысле? — удивился Чонсок и задумчиво посмотрел на неё. — После смерти твоей матери владелец клуба узнал, что Хэин давал колёса работникам, и сильно разозлился, потому что они с его боссом договаривались лишь на то, что тот будет продавать только клиентам клуба.       — Что… — пробормотала Джису, побледнев в лице, и отошла назад, захрустев осколками под кроссовками.       Внутренний голос пытался внушить ей, что ей послышалось, что вечно болтливый Чонсок что-то напутал и его слова на самом деле неправда.       — Джису, ты же знала? Джию-нуна… она… Хэин же сказал, что ты обо всём узнала, — запаниковал Чонсок, испуганно смотря то на лежащего в кровати друга, то на неё.       Он сделал несколько шагов к Джису, но Джехён загородил ему дорогу, уставившись хмурым мрачным взглядом.       — Что ты сказал? Он был тем, кто поставлял госпожу Ким наркотиками? — требовательным тоном спросил он и посматривал, повернув голову, на Джису, которая учащённо дышала.       — Я думал, она знает… — шёпотом ответил Чонсок в своё оправдание, но уже было поздно.       Джису упала в громких слезах и даже не ощутила того, как осколки больно врезались в кожу её коленей и ладоней, которыми она упёрлась в пол, чтобы полностью не рухнуть. Она усиленно рыдала, ментально возвращаясь в тот момент своей жизни, когда врач сообщил ей о том, что они не смогли откачать её мать. Когда ей шаблонно сказали, что им жаль, но Ким Джию погибла. Всем было плевать на её мать, и Джису в очередной раз в этом убедилась.       — Джису, встань, — проговорил Джехён настороженно, садясь на корточки рядом, и пытался поднять её на ноги, но девушка толкалась и истерично кричала, не зная, как ещё избавиться от полностью обволокшей её боли.       Джису не слышала его просьбы встать и не ранить себе, как и того, как извинялся Чонсок, который думал, что она знает и не хотел вываливать на неё эту мерзкую правду. Единственное, что она смогла услышать сквозь свои выбивающего из лёгких воздух рыдания было то, как её позвал Хэин.       Никто из них не заметил того, как он умудрился самостоятельно встать на ноги и из-под еле открывающихся век смотрел на Джису, которую двое парней пытались успокоить.       — Джису, — позвал Хэин, медленно подходя к ним, и не понимал, почему она так истошно плачет.       Её пронзительные крики больно резали ножом внутренности, и Хэину хотелось заплакать вместе с ней, чтобы помочь хоть как-то унять те терзания, которые она сейчас испытывала. Всё его тело покрывалось мурашками, а разум медленно трезвел от вида мучающейся любимой.       — Не подходи, — раздражённо приказал ему Джехён, одним взглядом показывая шофёру быть наготове.       И когда Хэин, сжав кулаки, чтобы показать, как ему плевать на слова парня, встал рядом, Джису медленно поднялась на ноги, ощущая то, как болят колени и ладони, окрашенные в тёмную кровь. Она шмыгнула носом и встала перед Хэином, подняв на него взгляд. Боль в её влажных глазах захватывала у Хэина дыхание, и он протянул к ней дрожащую ладонь, чтобы прикоснуться к лоснящейся от слёз коже.       Она застыла в воздухе, когда Джису со всей силы и испытываемой ненависти ударила его по лицу, оставляя яркий красный след. На щеке Хэина моментально появился маленький порез от кольца на безымянном пальце, из которого следом потекли мелкие капли крови.       — Ты убил мою мать, — пролепетала Джису, еле держа себя в руках, чтобы вновь не упасть от произнесённых вслух слов. — Ты… это сделал ты…       — Джису, я… я не хотел… Джию-нуна, она… мне так жаль…       — Замолчи! — взвизгнула она, оглушая всех парней своим звонким голосом. — Не смей произносить её имя, — захныкала Джису, желая поскорее выплакать всю влагу своего тела, полностью иссушиться, лишь бы сердце перестало так безобразно болеть.       Джехён не решался вмешаться, хоть и хотел сейчас увести Джису из этой противной квартиры и пообещать, что он никогда не разочарует её настолько. Он даже не мог насладиться тем, как она смотрела на Хэина. Так, как он всегда хотел, чтобы Джису смотрела на него. Её горечь и отчаяние передавались присутствующим в комнате очень хорошо, что ни он, ни Чонсок не поднимали глаз, каждый по своему ощущая вину перед бедной девушкой.       — Ты не представляешь, как я ненавижу себя за это, — прошептал Хэин через несколько минут тишины, нарушаемой лишь тихими всхлипами Джису.       — Ты ненавидишь себя? — еле слышно спросила она охрипшим голосом и шмыгнула носом, подойдя к Хэину как можно близко. Она подняла на него голову и посмотрела в его влажные глаза.       — Да, — кивнул он, ощущая то, как саднит рана на щеке, но недостаточно. Он требовал ещё большей боли. — Каждый день.       — Правильно, Чон Хэин, — процедила сквозь сжатые зубы Джису и постаралась вздохнуть, так как ощущала то, как слабеет тело и болят напрягшиеся мышцы. — Ненавидь себя каждый день. И помни, что я ненавижу тебя ещё сильнее, — прошептала она, не убирая пронизывающего холодом взгляда, полного омерзения и брезгливости.       На этих словах она быстрым шагом прошла в сторону двери, не думая о том, как будет дальше жить с этим чувством и тем, что узнала. Джису не была уверена даже в том, хочет ли дальше жить.       Джехён, ничего не сказав, последовал за ней, еле сдержав себя перед тем, чтобы схватить Хэина за воротник и пообещать ему то, что заставит его обязательно поплатиться за сделанное. Сам чёрт велел ему позвонить в полицию и сдать Хэина, и будь что будет. Но он лишь побежал за Джису, едва успев зайти за ней следом в лифт, и забыл про то, как им нужно будет добираться до дома.       — Хэин, прости… я… я думал… я думал, она знает, — виновато бормотал Чонсок, заикаясь, когда они после молчаливого выхода водителя Сон остались вдвоём в квартире, и видел в глазах друга желание убивать.       Но Хэин даже не замахнулся кулаком, который крепко сжимал, болезненно впиваясь ногтями в кожу. Он молча плакал, уставившись в пол, и хотел сейчас превратиться в один из миллионов осколков, которые ярко сверкали на полу. Быть истоптанными, окутаться в кровь. Превратиться в пыль и исчезнуть. Осколки приносили боль, но они никогда не услышат тех слов, которые сказала ему Джису.       Джису, которую он больше никогда не сможет назвать своей. Джису, запах которой он никогда не сможет ощутить, что предпочёл бы просто взять и задохнуться. Джису, гладкую и нежную кожу которой он никогда не поцелует, отчего болезненно кусал сейчас губы. Джису, которая никогда не улыбнётся ему и не посмотрит с любовью, делая из него слепого.       — Я потерял её навсегда, — прошептал Хэин, горько заливаясь слезами, смешавшимися с каплями крови у него на лице.