О дивные новые хроники Алагейзии

      Когда под ногами наконец-то появилась твердая поверхность, а реальность начала представлять из себя что-то кроме вспышек цветов с разных сторон, он понял, что стоит в какой-то темной комнате. Голова слегка кружилась от прыжка.       — Ты кто такой? — рядом раздался голос Паулы. — Эй, отпусти меня, я хочу домой, к родителям!!!       — Ты…ты такое чудо… — Враг был где-то поблизости. С трудом сумев сконцентрироваться, он понял, что девочка была неподалеку, стараясь отступить подальше от незнакомца.       — Отпусти ее, урод! — громко крикнул Эрагон, привлекая к себе внимание. Мужчина повернулся к нему с лицом, полным искреннего удивления. Воспользовавшись моментом, Паула освободила руку и побежала к Эрагону, спрятавшись за его спиной.       — Что он хочет от меня? — в глазах девочки блеснули слезы.       — Тише, ты не одна…       — И ты тут? Посмотрите, а ты настойчивей, чем я думал. Не терпится сразиться со мной? — Мужчина начал лениво размахивать мечом в сторону, словно он сидел на какой-то важной встрече, во время которой ему было неимоверно скучно.       «Ладно, надо хотя бы попытаться понять, что он из себя представляет», — приказал он себе мысленно.       — А ты что, умеешь только исподтишка нападать? — Эрагон сделал попытку позлить мужчину. — А когда надо идти в открытый бой, так за платье мамкино прятаться будешь?       Глаза незнакомца вспыхнули яростью: похоже эти слова задели его за живое.       — НЕ СМЕЙ.....слышишь??? Даже не смей говорить о ней в таком тоне… — от грозного оскала по телу Эрагона пробежался табун мурашек. — Если тебе еще дорога твоя жизнь.       «Ладно, значит шутки про маму задевают его за живое, — мысленно отметил про себя парень. — Это можно использовать».       — Иди ко мне, милая. — Эйнар сделал несколько шагов вперед, но Паула попятилась и крепче прижалась к Эрагону, словно он был её спасательным кругом в бурном океане. — Не бойся… Ты последняя в этом мире, кому я бы хотел навредить.       — Ага. А я белый и пушистый кролик, — прервал его Эрагон, мысленно наложив защитные заклинания на девочку. — Только попробуй тронуть ее. Кто ты такой? Зачем она тебе?       — Я не собираюсь вредить ей, Эрагон. Так устроит? — к удивлению Всадника, незнакомый маг перешёл на древний язык.       «Ладно, значит не лжёт. Но доверять ему по-прежнему нельзя», — Времени думать больше не было: маг хлопнул в ладоши и за спиной Эрагона скрипнула дверь. Увидев вошедшего, он невольно вздрогнул: таких существ ему еще никогда не доводилось видеть. Вернее, это было что-то, что не явно не жило в Алагейзии или Алалии. Перед ним стояло какое-то высокое мускулистое существо с оливково-зелёной кожей, большими клыками и плоским, как у обезьяны, носом. Выражение лица этого монстра было одновременно туповатым и воинственным. Оно что-то невнятно пробубнило и уставилось на Эрагона недобрым взглядом, размахивая здоровенной булавой.       — Ну что, потанцуем? — Маг махнул рукой и зверь пошёл в атаку. Его булава просвистела совсем близко, к удивлению самого Эрагона. Черт, наверное из-за перехода снялась и его магическая защита. Первый удар он отбил так же легко как и второй, однако не прошло и пару минут как кто-то попытался пробраться в его сознание. Воспользовавшись его замешательством, зеленое громило снова рявкнуло, и в этот раз булава таки больно ударила его по плечу. Эрагон глубоко вдохнул воздух, стараясь сосредоточить все свои мысли на том фильме, который они недавно смотрели с Ракель и Серхио. Гудение в голове немного ослабло, но не прекратилось. Все его мысли были сосредоточены на образе девушки, которая колотила боксерскую грушу. Удар вправо: булава отлетела в сторону так же, как и боксерская груша. Он атакует в лобовую, но изловчившись, Эрагон уворачивается и обманным маневром ударяет его Брисингром в левый бок. Паула пытается помочь ему, и внезапно бросается на громилу, молотя его маленькими кулачками.       — Эй, ты, страшидла! Не трогай его! — яростно кричит она. Чудище удивленно смотрит вниз и замечает миниатюрную фигурку, однако маг отрицательно качает головой, и монстр аккуратно отодвигает ее в сторону подальше от драки.       — Я сказал тебе не трогать ее! — Он отвлекся буквально на секунду, о чем тут же пожалел: давление на мозг усилилось настолько, что он вскрикнул и попятился назад, схватившись за голову. Фильм, фильм, думай о фильме.....       — Эрагон! — успел он услышать перед тем, как что-то тяжелое свалилось на его правое плечо и мир погрузился во тьму.       Когда он очнулся, то голова и правое плечо болели настолько сильно, что он невольно застонал. Теперь они были в другой комнате, единственным источником света в которой было окно с решетками. Подняв глаза вверх, он невольно вздрогнул: на стальных цепях над ним висела жутковатая на вид конструкция, усеянная металлическими шипами. В руках и ногах ощущалась какая-то тяжесть: казалось, что они были привязаны к чему-то тяжелому. Он попытался выяснить что это, но подняв голову, понял, что лежит на чем-то деревянном, а на руках и ногах, скорее всего, были либо кандалы либо ремни. Маг сидел по правую сторону от него, сжимая в ладони кинжал. Он заметил, что на его рукояти был какой-то странный символ: крестообразный знак с загнутыми под прямым углом концами по часовой стрелке. Кто он и что он хочет?       — Твои магические барьеры сняты, а на любое твое заклятие, в том числе мысленную атаку, я отвечу заклинанием, на борьбу с которым ты потратишь остатки своей жизненной энергии, которую и близко нельзя сравнивать с моей, — сказал он каким-то чересчур будничным тоном. — Твое тело крепко привязано и все движения ограничены. Твой меч далеко от тебя, и добраться до него ты точно не сумеешь. Так что я бы не советовал тебе пытаться атаковать меня, если у тебя есть еще хоть какие-то остатки инстинкта самосохранения, Эрагон. Ну a если тебе плевать на свою жизнь, то лучше подумай о своём драконе: ты ведь помнишь, что они ощущают боль Всадника как свою собственную.       — Откуда ты знаешь меня? — спросил Эрагон. Атаковать его будет действительно сложновато, но можно хотя бы попытаться узнать побольше о нем. Черт, думай, Эрагон, думай…       — Я следил за тем, что происходило в Алагейзии. Должен признать: меня приятно удивили твой ум и твоя сила. Ты получше того психа Гальбаторикса, по крайней мере, магию ты понимаешь явно лучше него, хотя опыта у тебя пока что поменьше.       — Ты знаешь меня, но я не знаю тебя. Может уравним силы? — Эрагон попытался завести диалог. — Где девочка? Что с ней?       — Как я тебе и сказал: я не собираюсь причинять ей вред, — маг перешёл на древний язык, подтверждая искренность своих слов. — А имя… Ладно, раз ты такой любопытный. Меня зовут Эйнар.       — Что ты хочешь от меня?       Незнакомец долго и пристально смотрел в его глаза: в них сверкало что-то хищное и лютое, от чего Эрагону становилось не по себе.       — А ты истинно удивительная загадка… Столько добился и столько сумел сделать в таком юном возрасте… Твоя смекалка поможет мне добиться моей цели, после того как ты расскажешь то, что мне необходимо.       Эрагон засмеялся врагу в лицо, стараясь спрятать подальше свой ужас.       — Ты думаешь, что я тебе хоть что-то расскажу? И какова твоя цель, уничтожить людей? — сказал он максимально уверенным голосом. — Да я скорее умру, чем позволю тебе сделать это.       — Моя цель куда выше, Эрагон: почему ты мыслишь так банально? Разве ты еще ничего не понял? Я ведь не просто так откинул тебя подальше от твоего возлюбленного дракона: разве ты не понял, какие возможности лежат перед нами? В нашей вселенной столько миров, таких удивительных, не похожих друг на друга! Я потратил всю жизнь на их исследования, и понял, что не открыл даже и половины того, что еще можно открыть! А люди… Люди просто микроб на их телах; бактерия, опасный вирус, от которого надо избавляться, пока он не погубил тебя первым.       «Да он чертов психопат», — подумал про себя парень, стараясь не поддаваться панике.       — Что ты о них знаешь, чтобы говорить подобное?       — Достаточно много, чтобы знать о чем я говорю, и действия Гальбаторикса это только подтвердили. Только человек мог уничтожать себе подобных, уничтожать других прекрасных существ из-за своей тупости и нелюбви ко всему, что на них не похоже. А эльфы? У меня к ним куча вопросов, особенно к тем, кого они выбрали своими правителями. Как та дура Имиладрис могла в здравом уме пойти воевать за них? И не просто воевать, а еще и погибнуть от руки кого? Человека? Серьезно? Я надеюсь, что хотя бы её дочь не будет настолько тупа, чтобы повторять её ошибку? Ничего, если понадобится, то я сам ее перевоспитаю.       — Эй! — Этого Эрагон уже терпеть не собирался. — Имиладрис погибла, сражаясь за будущее своего народа! За то, чтобы такие психи как ты, оказались там, где они и должны быть, в Аду! И не смей говорить подобные слова в адрес Арьи!       Эйнар слегка приподнял бровь и ухмыльнулся, а Эрагон проклял себя сто раз за такую беспечность: каким же надо быть идиотом, чтобы в порыве гнева показать врагу свою слабую точку?       — Хммм… интересно… Значит, начинать надо с нее… Как я и думал… Хотя если ты будешь послушным — все закончится намного быстрее. Ты ведь знаешь его, не так ли?       — Знаю что?       — Не дури, мальчишка… То самое Имя… Имя Имен, Имя Древнего Языка… Не знаю узнал ли его Гальбаторикс, мне тогда знатно надоели его выходки и я занялся другими, более интересными делами.       — Даже если бы и знал — ты серьезно думаешь, что я бы тебе сказал то, что позволило бы тебе взять верх над всей магией Алагейзии?       — Ты сделаешь это, интересно только, как долго ты будешь бодаться, перед тем как расскажешь мне все необходимое и принесешь мне клятву верности.       — Никогда в жизни, — спокойно ответил Эрагон, перед тем как на его сознание снова свалилась атака. Фильм… Воспоминания о фильме заполонили все его естество, вытеснив все эмоции, которые могли бы помешать ему. Удар, второй, третий… Он отступал, а потом снова продолжал атаку. Снова и снова… Время закружилось в каком-то непонятном сумасшедшем вихре, а образ спортсменки всплывал то тут, то там, закрывая собой все то, что он так пытался защитить.       — Неплохо… воистину неплохо… — Голос Эйнара. Или Гальбаторикса? Они были настолько похожи, что он с трудом различал их. — А теперь посмотрим с какого теста сделано твое тело. Какому количеству боли оно способно сопротивляться… Говорят, что есть определенный порог боли, после которого любое живое существо превращается в безвольную кучку, не способной ни мыслить, ни воспринимать окружающую его реальность… Каков этот порог у тебя? Ты знаешь, как-то и не охотно хочется узнавать это, все-таки таких как мы с тобой осталось так мало… Спрошу еще раз… Ты согласен подчиниться мне добровольно?       — Скорее умру, — твердо ответил Эрагон. В руках Эйнара сверкнуло что-то металлическое. Это что-то прикоснулось к его руке и крепко сжало ноготь большого пальца на правой руке.       Все с таким же будничным выражением лица, он резко потянул тиски на себя.       Боль была настолько сильной, что в глазах все потемнело. Рана в плече отозвалась пульсирующей болью. Он со всех сил сжал зубы, сдержав свой крик: нет уж, он не собирается показывать ему свою слабость, как бы трудно ему не было. Когда был вырван второй ноготь, ему захотелось, чтобы рука отпала; почему это было настолько больно? На пол что-то начало капать: наверное, это была его кровь. А действительно, сколько он сможет выдержать? Как долго продержаться до того, как жизнь покинет его тело? Третий ноготь был вырван так же резко, как и два предыдущих: по телу прошелся странный то ли жар, то ли холод. А может и то, и то одновременно? Сознание уже начал застилать странный туман: он укутывал его все больше и больше, был таким манящим и успокаивающим… Резкая боль снова пронзала все его тело: что ж, теперь он может приступить ко второй руке. А что потом? Нет, нет, нет, он ни за что не даст ему то, что он желает. Даже если ему придется для этого умереть. Последней мыслью перед тем как Эйнар взялся вырывать ногти с другой руки, было то, что Сапфиру и Арью ему он никогда не отдаст…