Бунтарь

— Он точно всё ещё девственник? — недоверчиво спросил седой морщинистый альфа, и Найджел сжался под слишком пристальным взглядом. — Конечно-конечно, — тут же залепетал папа, изящным жестом подхватив c подноса бокал шампанского. — У нас и справка от андролога есть. Но будьте уверены, наш Найджел воспитан в строгости, как и подобает наследнику древнего рода. — И когда его осматривал андролог? — высокомерно процедил альфа. — Дурное дело нехитрое — за ночь можно много чего наворотить. — Фергус, перестань, — плечо альфы легонько погладила ладонь мужа. — Посмотри на этого ангелочка. Думаешь, он способен на бесчестные поступки? Всё уже решено, они с Генри будут просто чудесной парой. Ох, Адриан, как же я жду эту свадьбу! Адриан расплылся в своей знаменитой на всё высшее общество ослепительной улыбке. Но стоило гостям отвернуться, стрельнул на сына горящими глазами. Рука Найджела так и замерла над тарелкой с шоколадным десертом. «Диета, Найджел, — шипел в голове голос папы. — Что за позор будет, если портному придётся расшивать твой костюм!» До дня свадьбы оставалось чуть меньше двух месяцев. Генри Стаффорд был старше на десять лет, окончил Оксфорд и являлся почётным членом элитного клуба Сент-Леджера — идеальный муж по всем параметрам. Идеальный деловой партнёр для образования новой ячейки общества британской аристократии. Идеальный самец, чтобы вывести породистых щенков, после чего всю жизнь спать в разных комнатах. Как и родители Найджела. Как и десятки поколений до них. — Ты почему сидел с такой кислой миной? — острые ногти папы-омеги впились сыну в предплечье, как только гости ушли. — Я с тобой разговариваю! Сколько раз можно повторять, что нужно улыбаться?! Найджел поджал губы и кивнул. Он помнил. Улыбаться. А ещё держать спину, не забрасывать ногу на ногу, не класть локти на стол, не начинать разговор в присутствии более титулованных особ, пока не спросят. Он всё это помнил. Слуги расстёгивали запонки и крошечные пуговки на шёлковой рубашке, а Найджел стоял, раскинув руки в стороны, и думал лишь о том, что будет, когда погасят свет в родительских, а затем и гувернёрских комнатах. Он сможет тихо открыть своё окно и ухватиться за крепкую ветку раскидистого дуба, которая каждую ночь царапала стёкла его спальни. Он сбегал не часто, а только когда становилось совсем невыносимо. После первой встречи с Генри и его родителями. После увольнения его любимого гувернёра мистера Филлипса, методы которого папа счёл недостаточно строгими. И сейчас. Когда прямо накануне званого ужина единственный близкий друг Найджела, Бенджамин Дастинвилль, рассказал, что Генри видели в закрытом джентльменском клубе, упоённо лапающим какого-то бету. — Альфам многое прощается, Найджи, — телефонная трубка выразительно вздохнула голосом Бенджамина, тогда как в дверь уже стучал слуга, сообщая, что гости прибыли и ждут юного виконта в голубой гостиной. Ночной ветер бил в лицо, холодя мокрые от слёз щёки. Редкие прохожие проносились мимо, не обращая внимания на кудрявого темноволосого омегу в скромном сером пальто. Пустой вагон метро домчал его до нужной станции. Найджел любил эту часть города намного больше вылощенного центра. Любил за яркие огни и неоновые вывески шумных пабов, разливающих дешёвое пиво прямо из автоматов. За то, что люди смеются настолько громко, насколько им хочется, и обнимаются, не стесняясь чужих глаз. Любил за всё, чего не было у него самого. Он слышал от Бенджамина, что обычные альфы покрывают омег не только в течку и не только для продолжения рода, но когда Бенджи собирался рассказать для чего именно, Найджел заливался краской и просил его прекратить. Хоть потом и ворочался полночи в кровати, мучаясь от совершенно недостойных, неприемлемых и возмутительных для молодого лорда мыслей. Да, гувернёры рассказывали про соитие, объясняли, как должен вести себя порядочный замужний омега во время течки: лечь лицом вниз, приподнять ягодицы и, не издавая ни звука, ждать, когда всё закончится. «Если повезёт зачать с первого раза, потом муж оставит в покое». «А до этого? — робко спрашивал Найджел. — Что происходит в течку без альфы?» Гувернёры-беты только поджимали губы, а омеги, качая головами, отвечали: «Ничего». Первая течка накрыла неожиданно, прямо во время игры в крокет, и Найджела пришлось уносить с поля на руках. Таблетки пить запрещали, чтобы не рисковать способностью зачать, а о других сподручных средствах — Найджел не осмеливался даже произносить такое вслух — про которые как-то тайком шепнул ему на ухо Бенджамин, и речи быть не могло. «Терпи», — только и сказал папа, после того как первая волна горячки схлынула, — «ты — омега, таков твой долг». Но где-то в глубине души Найджел знал, что всё может быть по-другому. Что всё должно быть по-другому. Услышав очередной взрыв хохота со стороны стоявшей неподалеку подвыпившей компании, омега завернул в тёмную улочку. Вопреки ожиданиям, оживлённый гомон и мерцание огней только угнетали. А через переулок Гелвэй можно выйти к реке. Верно, посмотреть на тихое течение воды — это то, что ему сейчас нужно. — Эй, малыш? — грубый зычный голос выдернул из мыслей. Найджел вздрогнул, но не обернулся, ускоряя шаг. — Ну куда ты бежишь, зайка? — Подожди, зайка, мы просто хотим узнать, сколько времени, — похабный лающий смех ударил по ушам. Внезапно кто-то резко схватил омегу за плечи, а в лицо дыхнули перегаром. — Какой шустрый зайчонок. А в чём ты ещё ловкий? Альфа. Высокий и здоровенный, чуть ли не в два раза больше Найджела с его метром с кепкой. За спиной здоровяка — ещё трое. Темнота переулка очертила только крепкие силуэты, и лишь редкое тление на кончиках их сигарет яркими всполохами мелькало в темноте. — Пустите, пожалуйста, — пропищал омега, на что альфы дружно заржали. — Пожа-а-алуйста, — передразнил здоровяк, толкнув Найджела спиной в стену. — Какой вежливый. — Вежливые омежки хорошо сосут, — хохотнул один из троицы. — Точно, — здоровяк оскалился. — Может, поможешь нам по-быстрому, крошка? Будь хорошим мальчиком, стань на колени и открой свой маленький ротик. Рёв мотора и слепящий глаза жёлтый свет залил подворотню. Найджел испуганно вжался в стену, когда мимо пронёсся мотоцикл, подрезая здоровяка и вынуждая грохнуться на мокрый асфальт, не удержав равновесие. — Ну же, залезай! — уверенный голос заставил Найджела очнуться и, щурясь от яркой мотоциклетной фары, посмотреть прямо на протянутую ему руку с длинными пальцами. — Давай, пирожок, шевелись! Бросившись к нежданному спасителю, омега неуклюже запрыгнул на сиденье позади альфы. Мотор взревел снова, и мотоцикл рванул с места — а Найджелу пришлось что было мочи вцепиться в чужую куртку и прижаться к широкой спине, чтобы не слететь. Сердце барабанило в груди, грозясь пробить рёбра. Каждая неровность на дороге сотрясала всё тело, словно игрушку на пружине. Но альфе впереди, казалось, не было никакого дела до ухабов. Он гнал, даже не притормаживая на поворотах, и через несколько минут у Найджела впервые мелькнул панический вопрос, куда его вообще везут. И главное — кто. Альфа пах потёртой кожей, сигаретами и чем-то ещё, что сбитый с толку омега различить не сумел. Как и то, сколько они проехали, прежде чем наконец-то остановились около незнакомого моста. — Ну и кто же шляется ночью по тёмным переулкам, а?! — даже повернувшийся к Найджелу чёрный мотоциклетный шлем смотрел на него осуждающе. — Совсем кудряшками своими не думаешь? Зачем ты туда полез? Ты хоть понимаешь, что они с тобой… Ну ладно тебе. Ну не хнычь, пирожок, всё позади. — А я и не хнычу, — вдруг насупился действительно уже хлюпающий носом омега, где-то на задворках сознания отметив, что у этого альфы сильный ирландский акцент. — И никакой я не пирожок. — Как скажешь, — голос улыбнулся, а альфа наконец-то взялся за шлем и, расстегнув застёжку под подбородком, стащил его с головы. На Найджела тут же уставилось продолговатое лицо с острыми скулами и пронзительными светлыми глазами. Волосы тоже оказались светлыми, ровными и неожиданно длинными — собранными в низкий хвост на затылке. «Папа бы такое точно не одобрил…» — Вот это да, — губы альфы расплылись в бесстыжей улыбке, и только сейчас Найджел заметил, что его самого разглядывают не менее внимательно. — Когда меня на ночь глядя попросили помотаться по точкам, я и не думал, что мне так подфартит. Действительно, пирожок, — он бесцеремонно принюхался. — Корица… Мне нравится. И куда тебя везти, булочка ты моя? — Дойду пешком, — покраснев до кончиков ушей, Найджел принялся слезать с мотоцикла. — Э нет, — руки сжались вокруг талии, нагло усаживая омегу обратно. — Доходился уже. Одного я тебя не пущу. Говори адрес. — Не скажу я вам свой адрес! Вы незнакомый человек! Пустите! — Тогда топай, а я за тобой, без проблем. Мы хоть по ту сторону реки? — По ту, — солгал Найджел. — Тут… близко. Вернее… на метро будет близко. — Врать совсем не умеешь, — снова заулыбался этот странный тип. — Мне нравится. Ох, дырявая башка, я же не представился! Киллиан, — рука с длинными пальцами протянулась навстречу. — Киллиан Кроссман. Найджел растерялся. Назвать незнакомцу своё имя, да ещё и самому? До этого виконта всегда представляли старшие… — Найджел, — он неуверенно пожал большую, всё ещё горячую после мотоциклетного руля ладонь. — Просто Найджел. — Найджи, — подмигнул Киллиан. — Нет, — омега упрямо насупился. — Найджел. Никаких Найджи. — А ты с характером. Мне нравится, — в третий раз повторил Киллиан и сунул Найджелу свой шлем. — Надень. Я-то собака уличная — на мне всё заживает. — Знаете, сэр, моё спасение уже становится немного похожим на похищение… — Сэр! — альфа заливисто рассмеялся. — Господи, вот же насмешил… А насчёт похищения — я не против. Мне это раньше только сниться могло — похитить такую булочку с корицей. Ладно, ладно! Не трясись ты, я же просто шучу… Смотри, малыш, до метро отсюда топать минут сорок. Твоими ножками — все пятьдесят, а то и больше. К тому времени оно уже закроется, что тогда делать будешь? А идти пешком… Тебе в какой район? — Белгравия. — Чего?! — Киллиан присвистнул, а омега прикусил язык. Отлично, его сейчас схватят, чтобы требовать у родителей выкуп. — Да ты у нас, оказывается, из богатеньких, — теперь альфа разглядывал Найджела ещё внимательнее и ещё довольнее. — Ну конечно, такой Маленький Принц. Тем более нечего тебе на том грязном метро ездить! — А на мотоцикле, значит, можно? — вдруг улыбнулся омега. — Только не ври, что не понравилось. По глазам же, вижу, что хочешь ещё! Покраснев, Найджел мгновенно опустил те самые глаза и сжал всё-таки сунутый ему в руки шлем. Понравилось ли кататься? Да он и сам не понял. Наверное, было страшно. И чуточку захватывающе. — Это довольно… интересно, — неуверенно выдавил омега, отчего скуластое лицо Киллиана засияло ещё ярче. — Но лучше немного медленнее. — Замётано! Даже не заметишь, что на закорках сидишь. Так, теперь не крутись, — чужие руки легко водрузили на Найджела шлем, а длинные пальцы скользнули по подбородку, заставляя снова залиться краской. — И застегнём. Не туго, не свободно? Отлично. Тебе идёт. Прирождённый байкер. Огни города, улицы, машины — всё проносилось мимо со скоростью света, пока Найджел только отчаянно цеплялся за альфу, крепко обхватив его талию. — Ещё медленней? — Киллиан обернулся через плечо, ожидая зелёный свет на перекрёстке, и засмеялся, получив смущённый кивок. Из-за мелькающих за стеклом шлема размытых очертаний Найджел чуть не прозевал нужный поворот. — Стойте! — вскричал он и тут же впечатался лбом Киллиану между лопаток, когда тот резко затормозил. — Спасибо вам большое за помощь, — омега закопошился, неуклюже слезая на землю и пытаясь снять шлем, — но дальше я точно пешком. — Опять пешком? — пальцы альфы одним движением расстегнули замок. — Да что же это такое? — У меня… родители строгие. Мотоцикл всех перебудит, а я, как бы это сказать… — Удрал? — Вышел погулять. — Видел я, как ты гуляешь, пирожок. Глаз да глаз за тобой нужен! Ладно… пошли. Легко перекинув ногу через мотоцикл, альфа спрыгнул на мокрый асфальт, сразу становясь на голову выше Найджела. Теперь омега разглядел, что тот был не громадным и перекачанным, как типы в подворотне, а долговязым и поджарым — только кожаная куртка, свисающая с широких плеч, делала фигуру крупнее. — Вы что, — Найджел попятился, — снова со мной? — Ну да. Я же говорю — глаз да глаз! А то вдруг на тебя и здесь из-за угла кто-то выпрыгнет? Хотя, кроме меня некому. Пойдём, не бойся. Ударив ботинком по подножке мотоцикла, Киллиан бодро зашагал вдоль улицы, чтобы через несколько минут остановиться, разинув рот. — И это… это твой дом? — задрав голову, он уставился на многоэтажный особняк. — Ты тут э-э… работаешь? — Вообще-то, живу… — Так ты и правда маленький принц. Стоп, а разве здесь не те самые зажравшиеся аристократы обитают? Как их там… тьфу, забыл… — Те самые, — холодно отрезал Найджел, отворачиваясь к забору. — Спасибо вам за помощь. Доброй ночи. — Стоять, милорд, — сильная рука схватила за локоть. — «Спасибо» в карман не положишь. — Прошу прощения? — Никогда не целовался с аристократом, — выдохнул Киллиан, прежде чем уверенно притянуть Найджела к себе и накрыть его губы своими. Яблоками. Этот альфа пах спелыми, зарумянившимися на жарком июльском солнце сладкими яблоками. Пощёчина получилась такой звонкой, что Найджел отскочил, испуганно поглядывая на окна родительских спален и хватаясь за горящую ладошку. Альфа — Киллиан, чтоб ему неладно было! — только растерянно усмехнулся, коснувшись покрасневшей щеки, а затем вдруг скользнул пальцами по губам. — Я запомню это на всю жизнь. Негромкие шаги слуг, шуршание тяжёлых, раздвигаемых бархатных штор, и холодные строгие руки беты-гувернёра сдергивают с Найджела тёплое одеяло. — Просыпайтесь, виконт, через час придёт профессор. Найджел распахнул глаза, уставившись в высокий лепной потолок. Сон? Неужели сон? На колени лёг поднос на серебряных ножках. — Опять одни белки? — посмотрев на еду, Найджел тихо вздохнул. — Ваш папа вами недоволен, милорд, — шепнул слуга-омега, опасливо косясь на бету, и робко улыбнулся. — Вечером я постараюсь пронести печенье с кухни. — Спасибо, Клаус, но не нужно. — Ой! — Клаус прижал ладонь ко рту. — Что? — Кольцо, — испуганно пискнул омега, указывая на руку Найджела. — Кольцо Стаффордов. Найджел тут же взглянул на свои пальцы. Кольцо с сапфиром в четыре карата он снял перед тем, как вылезти в окно. И забыл надеть обратно, когда вернулся в спальню — смущённый и взволнованный. Значит, не сон… — Оно на столике, в шкатулке, — торопливо ответил Найджел, чувствуя, что покрывается румянцем от накативших воспоминаний. От негодования. Конечно же, от негодования. — Снял перед тем, как лечь спать. — Прошу прощения за любопытство, милорд, просто обычно вы его не снимаете. Извините. «Никогда не жалуйся» — вечно повторяет папа, — «никогда не оправдывайся». — Начал недавно, — Найджел побледнел, но заставил себя улыбнуться. — Камень тяжеловат. Громадное зеркало в мраморной ванной комнате показывало всё то же по-детски круглое лицо, что и прошлым вечером, и Найджел несмело коснулся нижней губы. После поцелуя ведь что-то должно было измениться? Не так ли? Он замешкался на несколько секунд, перед тем как опустить прикрывающее нагое тело полотенце и взглянуть на своё отражение. Если бы не титул виконта, такой как Генри Стаффорд никогда не обратил бы на него внимание. Низенький и пухленький, сколько бы папа не морил его диетами. Это Адриан Эддерли, до замужества Сомерсет, был утончённым и изящным, а Найджел унаследовал от него только невысокий рост. Телосложением же он пошёл в приземистого и округлого отца-альфу. — Халат, милорд, — стук в дверь и негромкий голос заставили вздрогнуть и торопливо закутаться обратно в полотенце. Мелкие пуговки на высоком воротнике рубашки давили шею, а когда вокруг повязали тонкий чёрный галстук, дышать стало ещё сложнее. — Отец, — Найджел кивнул идущему по коридору Бенедикту Эддерли. — Найджел, — альфа улыбнулся, но вдруг наклонился, придержав сына за плечо. — Папе на глаза сегодня лучше не попадайся. — Снова не в духе? — Не обижайся на него. Он нервничает из-за подготовки к свадьбе и балу. Стен библиотеки не было видно за возвышающимися стеллажами с книгами. Из-за тёмного дубового стола поднялся пожилой бета, тут же согнувшись в поклоне: — Виконт. — Доброе утро, профессор Хаксли. Прошу вас, присаживайтесь. Топот ног нескольких альф — а судя по шуму это были точно они — Найджел услышал со стороны улицы около полудня, когда профессор закончил объяснять про битву при Данбаре. — Не отвлекайтесь, милорд, — укоризненно заметил бета, стоило тому ещё раз отвернуться к окну. — Вы слышите? Там что-то происходит. — Вокруг всегда будет что-то происходить. Но вы должны концентрироваться на том, что важно для вас. — Голос Джефферсона, — всё же не успокаивался омега. — Можно я выгляну? Бета вздохнул и развёл руками: — Как виконту будет угодно. У высоких кованых ворот столпилось четверо альф — с военной выправкой и капитаном охраны Джефферсоном Дейлом во главе. За широкими, затянутыми в чёрные кители спинами нельзя было разглядеть ничего, и только глухо доносящиеся через стекло низкие сердитые голоса указывали Найджелу на то, что не всё спокойно. — Джефферсон? — после окончания занятий омега подошёл к рослому плечистому альфе. — Что случилось? — Прошу прощения, виконт, не понимаю о чём вы, — голова Джефферсона почтительно склонилась, но Найджел нахмурился с подозрением. — Я же слышал шум. Папа приказал не говорить, да? Альфа только сдержанно, но виновато улыбнулся. Найджел не стал лезть с расспросами, однако, садясь за длинный трапезный стол и ожидая, когда слуги подадут обед, думал лишь об одном. Показалось ему или нет, что за мощными фигурами охранников он заметил высокий долговязый силуэт и уже знакомый хвост светлых волос. Тихое постукивание начинающегося дождя мешало заснуть, и только спустя четверть часа беспокойного копошения в постели Найджел осознал, что никакой это не дождь. Сердце подскочило к горлу, а затем рухнуло куда-то в пятки, стоило Найджелу выглянуть в окно. У высокого забора стоял и швырял по стеклу мелкие камушки брусчатки тот самый нахал — Киллиан. Господи… Он пришёл увидеть его? Вот наглец, поцеловал, да ещё и вернулся… А если залезет сюда? Нет, весь забор под сигнализацией, а Киллиан, в отличие от Найджела, не знает, где есть прореха. Да и охрана может поймать его раньше… Заметив Найджела, альфа оживлённо замахал руками, явно призывая спуститься. Ещё чего. — Уходите, — выразительно произнёс омега одними губами, даже в темноте разглядев улыбку, смягчившую слишком острые чужие скулы. Альфа не сдвинулся с места, и Найджел указал пальчиком в сторону ночной улицы. — Уходите. Быстро. Киллиан замотал головой, не переставая лыбиться во весь рот. — Вот дурак, — буркнул омега себе под нос и гневно задёрнул шторы. Однако, шмыгнув с головой под одеяло, тихо выдохнул в подушку. — Боже, хоть бы его не поймала охрана… Постукивание камушков брусчатки не давало заснуть ещё около получаса. — Пора вставать, виконт, у нас мало времени на сборы. Лучи майского, но всё же по-английски бледного солнца выглядывали из-за тяжёлых штор, и Найджел сонно потёр глаза, встречая новый день. На свете нет одежды хуже брюк для верховой езды. Это Найджел знал наверняка. Разве что, если ты тонкий и звонкий как Адриан Эддерли или Роджер Монтгомери — самый красивый дебютант прошлогоднего лондонского сезона. Но не Найджел, который еле втиснулся в белые обтягивающие штаны с кожаной вставкой по внутренней стороне бедра. Лошадей он любил с детства и лет до девяти даже порывался помогать конюхам — почистить шерсть специальной щёткой и расчесать гривы — пока папа, предпочитающий держаться от коней подальше, не узнал и не отругал сына за неподобающее поведение. Тем не менее похвастаться особой ловкостью в седле Найджел не мог. У него был любимый мерин с раздражающим папу именем Тучка, и омега спокойно скакал на нём неторопливым галопом вокруг поля. Теперь же ему предстояло проехаться вместе со Стаффордами по Уимблдон-парку. С приближением свадьбы встречи двух помолвленных семей становились всё невыносимее. Но сейчас у Найджела хотя бы появились лишние пятнадцать минут, чтобы спрятаться ото всех, и весомый предлог пойти в денники — лично проверить готовность своего коня. Омега уже шёл по проходу конюшни и видел дымчато-серую морду любимой лошади, когда совсем близко раздался довольный голос: — Это очень милые брючки. Специально заготовленная для Тучки морковь точно бы выпала из рук Найджела на землю, не подхвати её уже знакомые широкие ладони.