Вопреки разуму

— Хюррем? — послышался голос отца. Оторвав взгляд от Ибрагима, рыжеволосая обернулась и увидела отца в компании Мурад-бея и незнакомого элегантно одетого в темный костюм мужчины. — Как я понял, всего за час пребывания в Стамбуле ты уже успела познакомиться с Ибрагим-беем. Поделитесь подробностями этой встречи? — спросил отец, сверля суровым взглядом мужчину, которого не выносил на дух и совершенно не хотел видеть в шаге от своей дочери. — Весьма любопытная история… — начал было Ибрагим, уловив на себе недоуменный взгляд своего друга, но тут же был прерван. — Думаю, лучше отложить рассказ, мы собрались не за этим, — произнесла Хюррем и, подойдя к отцу, обратилась к новому лицу, — полагаю, Вы Сулейман-бей? — Верно. А вы Хюррем Озкан. Рад нашему знакомству, — ответил мужчина, пожав руку Хюррем и окинув ее оценивающим взглядом, после чего перевел глаза на друга, в которых читался немой вопрос. — Это взаимно. — Присаживайтесь, господа, — проговорил Эмир-бей и, когда все заняли свои места, откинулся на спинку своего кресла и перешел к делу, — я буду краток. Если вы собираетесь повторить свое предложение, ответ прежний. — Эмир-бей, вы ведь бизнесмен и понимаете, что это самый лучший выход из сложившегося положения. Конечно, можно оттянуть момент поглощения, дождавшись вашего банкротства. Но я бы не хотел доводить до этого. Все-таки мы столько лет были партнерами. — Смысл жизни не в деньгах, Сулейман-бей. Надеюсь, Вам еще представится возможность это понять. Компания — моя жизнь. И я приложу все усилия, чтобы сохранить ее и уберечь от рук расчетливых и циничных людей. — Очень жаль, что у вас сложилось такое впечатление о нас. А что думает об этом решении Хюррем Ханым? — вступил в разговор Ибрагим, продолжая неотрывно прожигать черными глазами сидящую напротив девушку. Своим обращением он заставил Хюррем поднять на него до того опущенный взгляд, о чем она тут же пожалела, ощутив смущение, — Вы ведь мажоритарный акционер, верно? Окончательное решение не может быть принято без вас, — закончил мужчина, склонив голову набок и, кажется, пытаясь подавить улыбку. После утреннего разговора Хюррем понимала, что он уже знает ответ на свой вопрос и что сейчас она будет лгать… Весь вид мужчины выдавал, что ситуация его забавляет. От досады девушка слегка закусила нижнюю губу, набрала в легкие воздуха и попыталась взять себя в руки, чтобы слова звучали убедительно. — Я солидарна со своим отцом, — произнесла она и, увидев заплескавшееся в его глазах ехидство, выпрямилась в своем кресле и сложила руки в замке перед собой, — и после ваших слов у меня возник вопрос: если вы так уверены в нашем скором банкротстве, вам куда выгоднее будет скупить активы по дешевке, чем делать такие щедрые предложения. В бизнесе нет места личным отношениям, когда дело касается прибыли, а потому ваши заверения кажутся неубедительными. Каковы истинные цели этой сделки? Хотя Ибрагим был удивлен проницательностью девушки, вида он не подал, лишь слегка сощурил темные глаза. Мужчине было не в первой отыгрывать роль при переговорах, потому он прекрасно умел контролировать свои эмоции и по большей части его лицо никогда ничего не выражало, кроме разве что презрения в случае разговора с откровенными тупицами, которые не были в состоянии прочитать его мысли. Но это был не тот случай, потому пришлось приложить усилие, чтобы не выдать свое восхищение и произнести заготовленный ответ. — Госпожа Озкан, я не сторонник разрушений. Но своим отказом вы не оставляете нам выбора, и совершаете ошибку, которая будет стоить вашей семье состояния. Ваш отец опытный специалист, мы действительно хотели бы видеть его в числе акционеров нашей компании. Но это возможно лишь при добровольном слиянии. Подумайте, чего мы сможем добиться, объединив усилия и работая на одной стороне. От одного его бархатного голоса и вкрадчивой интонации бежали мурашки по коже. За всю жизнь у Хюррем не было ни с кем длительных серьёзных отношений. В каждом мужчине, что был в ее жизни, девушка разочаровывалась в считанные дни, отчего у нее сформировалось довольно скептическое и предвзятое отношение к противоположному полу. И сейчас рыжеволосая впервые испытывала подобное волнение, но пока не понимала, с чем это связано. Была лишь абсолютно точно уверена, что ей неуютно, потому хотелось быть подальше… — Думаю, достаточно, — проговорила Хюррем, желая наконец уйти из-под пронизывающего ястребиного взгляда, — наш ответ неизменен. Ни к чему продолжать этот бессмысленный разговор, — после этих слов девушка поднялась со своего места, намекнув, что гостям пора удалиться. — Что ж, надеюсь, Вы не пожалеете о своем решении, — произнес Ибрагим с той же раздражающей ухмылкой, будто знал все ее мысли, и вместо того, чтобы пожать руку Хюррем, поднес ее ладонь к губам и коснулся тыльной стороны, чем вновь вызвал электрические импульсы по всему телу, пока ресницы девушки трепетали в такт участившемуся биению сердца. Попрощавшись с ее отцом, Ибрагим кинул последний взгляд на рыжеволосую, чтобы перед уходом заглянуть в ее голубые омуты, но девушка застыла на месте, уперев глава в пол и пытаясь совладать с собственными мыслями в ожидании, пока мужчины покинут зал заседаний. — Что это было? — спросил Сулейман, когда они с Ибрагимом вышли из здания. — О чем ты? — резко ответил мужчина, все еще раздраженный тем, что не получил желаемого, хотя сам не понимал, дело в покупке компании или в том, что Хюррем не посмотрел на него перед уходом. — Я чего-то не знаю о наших планах в этой игре или девушка тебя просто приглянулась? — Она поможет нам заполучить компанию ее отца, — как всегда уверенно проговорил мужчина, чтобы не выдать своего состояния, но, открывая дверь машины, не удержал мимолетный взгляд на окна той самой переговорной, где остались его мысли. В это же время Хюррем ждал допрос с пристрастием. — Я жду объяснений, дорогая, — произнес отец, когда они остались наедине в его кабинете. — Нечего объяснять. Это тот человек, что довез меня сегодня из аэропорта, — отрешенно ответила Хюррем, плюхнувшись в кресло и чувствуя облегчение от того, что наконец может нормально дышать. — Ты уверена, что это была случайность? Ибрагим-бей вертит людьми как марионетками, известен своими махинациями. Он может использовать тебя… — нахмурившись рассуждал мужчина, расхаживая по кабинету. — Отец, давай закроем эту тему. Я абсолютно уверена, что это лишь случайность. Ты что-то говорил о планах на вечер, — решила перевести тему Хюррем, потому как была совершенно не готова обсуждать свое незапланированное знакомство. — Да, сегодня я хотел познакомить тебя с Гюльфем и ее дочерью. Они ждут нас обоих на ужин. — Мне нужны все документы по месторождениям. Хочу сегодня же начать их изучать. Как все соберем, можно ехать.

***

Особняк семьи Озкан находился в европейской части Стамбула на берегу Босфора и насчитывал более чем столетнюю историю. Здание было построено для прадедушки Хюррем, который был фельдмаршалом Османской армии. Внешне строение напоминало замок и было окружено уютным садом. Отец рыжеволосой как приверженцем традиций позаботился о том, чтобы сохранить его в первозданном виде. Поэтому сейчас, любуясь такими знакомыми видами из окна своей спальни, в которой она жила в детстве, Хюррем с головой окунулась в прошлое. Девушке вспомнился день, когда она первый раз упала с лошади. Ей было всего семь лет, и отец привез для нее вороную кобылу с белой звездочкой на морде. Хюррем так и звала ее Звездочка. Почти каждое утро он гонял лошадь на корде, а девочка училась держаться в седле. Ей хотелось поскорее взять в руки повод и самой управлять лошадью, но папа не разрешал, говоря, что она еще не готова к этому, на что Хюррем обижалась и дула свои пухлые щечки. Одним поздним вечером, пробравшись в конюшню, Хюррем надела на лошадь уздечку. Оседлать в одиночку ей было не под силу, но девочка уже ездила без седла, потому решила отправиться так. Выехав из конюшни, она пустила лошадь рысью, радуясь, как у нее все отлично получается, когда Звездочка резко подскочила на месте, будто чего-то испугавшись, и понесла в сторону ручья, не реагируя на попытки ребенка остановить ее. И через несколько мгновений, когда кобыла перескакивала через воду, Хюррем свалилась, оцарапав кожу о камни, а лошадь унеслась прочь. Нашли ее через пару часов, когда заметили Звездочку, мирно пасущуюся возле конюшни, и отправились на поиски ребенка. Хюррем ждала, что отец будет ругать ее за непослушание и запретит ездить верхом, но вместо этого он бережно поднял отнес в дом и, молча обработав все раны, отправил спать, а на следующий день они все утро учились прыгать через небольшой барьер. Тогда она впервые отчетливо поняла, что значит, когда тебя любят. Тихий стук в дверь вырвал девушку из этих воспоминаний, а голос Гюльфем Ханым окончательно вернул ее в реальность. — Хюррем? Эта женщина была замужем за ее отцом уже три года, но до этого дня они ни разу не виделись и даже не разговаривали. Хотя развод родителей был добровольным решением с обеих сторон, девушка до сих пор болезненно относилась к этой теме. А день, когда она узнала о нем, попыталась стереть из своей памяти. — Да, сейчас, — воскликнула Хюррем, подрываясь с места и подлетая к двери спальни. — Я хотела спросить, хорошо ли ты устроилась, — произнесла женщина с милой улыбкой на лице, когда рыжеволосая открыла дверь. У нее было доброе располагающее лицо, потому Хюррем совершенно не чувствовала к ней неприязни, хотя когда-то она целиком и полностью винила ее в распаде своей семьи. — Все отлично, Гюльфем Ханым. Я останусь здесь только на одну ночь. Затем вернусь в отель, а позже подберу себе съемное жилье. — Можешь называть меня просто Гюльфем. Эта официальность ни к чему. — Хорошо, — ответила Хюррем, закусив губу и слегка кивая головой, после чего на несколько секунд повисло гнетущее молчание. — Если ты не хочешь здесь оставаться, чтобы не смущать нас, то это лишнее. Мы тебе очень рады. Гюльнихаль уже несколько дней говорит, как хочет с тобой познакомиться. Это твой дом… — Не этом дело, — прервала ее рыжеволосая, чтобы избежать неловкого разговора, — просто я привыкла жить одна. Мне так комфортнее. Но я с удовольствием буду приезжать к вам. — Я поняла, хорошо. Тогда идем, ужин уже на столе. — Конечно. Спускаясь на первый этаж, Хюррем почувствовала восхитительный запах и осознала, как голодна, потому как последний раз она ела в самолете еще утром. В столовой уже сидел ее отец во главе стола, а у окна стояла миниатюрная миловидная брюнетка, которая, завидев Хюррем, широко улыбнулась и бросилась ей навстречу. — Я так рада наконец встретиться с тобой, Хюррем, — воскликнула девушка, сжав в руках ладони Хюррем. Эта внезапность несколько ошарашила девушку, но искренность, с которой Гюльнихаль радовалась ее приходу, стерла всякую неловкость. — Я тоже очень рада, Гюльнихаль. Ужин проходил в дружелюбной атмосфере. Больше всех говорила дочь Гюльфем, расспрашивая Хюррем о ее жизни, которая в свою очередь поначалу отвечала достаточно сдержено, но под конец трапезы почувствовала себя свободнее. Также, наблюдая и слушая Гюльфем, Хюррем поняла, почему ее отец остановил свой выбор на ней. Она была спокойна, рассудительна, уравновешена — полная противоположность ее огненной славянской матери, с которой порой было сложно даже ей самой. В раздумьях об этом Хюррем немного поникла и упустила нить беседы, потому не услышала приглашение Гюльнихаль, и девушке пришлось его повторить. — Хюррем? Все в порядке? — Да, извини. Ты что-то спрашивала? — уточнила Хюррем, встрепенувшись. — Мы завтра с подругами собираемся на пикник. Тут неподалеку есть озеро. Хочешь с нами? — настолько воодушевленно спросила брюнетка, что рыжеволосая не смогла бы ей отказать, даже если бы захотела. — С удовольствием, — ответила она, широко улыбнувшись. — Здорово. Они тебе понравятся. Мы дружим с университета… — Гюльнихаль снова ушла в рассказы о своей студенческой жизни, которые разум Хюррем благополучно отфильтровал, и, вновь придя в себя, девушка поняла, что хочет остаться одна. — Хорошо, я пойду к себе. Устала с дороги. Хочу пораньше лечь спать, — проговорила Хюррем, готовясь подняться с своего места. — Конечно, дорогая. Спокойной ночи, — ответил отец. — Спокойно ночи, — с этими словами Хюррем поднялась и отправилась в комнату. На самом деле она привыкла к перелетам, и трехчасовой рейс совсем ее не утомил. Но сейчас Хюррем хотелось поразмыслить над прошедшим днем. И больше всего в ее голове было мыслей о мужчине, что умудрился выбесить ее одной своей ухмылкой, да так, что она зарядила малознакомому человеку пощёчину. Что только на нее нашло… Тем временем мысли того самого мужчины были заняты теми же воспоминаниями. Прошло уже восемь часов, а он все не мог успокоить свое раздражение. За это время Ибрагим успел понять, что дело все-таки в том, что рыжеволосая не посмотрела на него перед уходом, и это было непривычно. Когда его вообще так волновала какая-то женщина? Безусловно, Ибрагим приметил, что она хорошая собой, еще когда девица бесцеремонно уселась на заднее сидение машины, даже не одарив его взглядом. Простояв в утренних пробках, а затем прождав задерживающийся рейс сестры, Ибрагим был не в самом хорошем расположении духа. Но этот рыжий вихрь стер все недовольство и негодование одним своим появлением. И пока девушка о чем-то возбужденно стрекотала, мужчина в ожидании, когда она закончит разговор и обратит на него внимание, оглядел ее с головы до ног, веселя себя мыслями, как овладевает этой красоткой прямо на заднем сидении. Но все беспутные мысли разбились вдребезги, когда девушка положила телефон, подняла свои ясные голубые глаза и нежным приглушенным голосом спросила его имя… Осознав в чем дело, Ибрагим не смог заставить себя сказать ей об ошибке, а решил воспользоваться возможностью провести с рыжеволосой немного времени и, возможно, пригласить на ужин. Для начала в планах было начать незатейливый разговор, но ее задумчивый и слегка отрешенный вид заставили его прикусить язык и ограничиться созерцанием. Лишь под конец поездки уже не в силах сдерживать свое любопытство Ибрагим задал интересующий вопрос. Какого же было его удивление, когда девушка с такой легкостью доверила ему сокровенные мысли, при этом одарив прелестной улыбкой и вновь тем самым удивительно открытым взглядом. Когда он в последний раз встречал такие глаза? В основном его окружали капризные, стервозные девицы, взгляды которых были полны лицемерия, надменности и уверенности в своей неотразимости и непревзойденности. Все они вели себя как одна, стираясь из памяти мужчины уже на утро после проведенной ночи. Но эти глаза буквально поглотили его разум. На пути была лишь одна преграда — фамилия Озкан. Услышав ее на стойке регистрации отеля, Ибрагим почувствовал, будто его окатили холодным душем. Еще несколько дней назад ему сообщили о скором приезде Хюррем Озкан, и к этому дню Ибрагим уже навел о ней справки и досконально знал всю ее биографию. Она была дочерью владельца компании, что являлась их основным конкурентом и которую они топили уже год, берясь за все даже невыгодные для себя проекты, чтобы добиться слияния, после которого к их холдингу перешел бы контроль над всем рынком. До сегодняшнего дня Ибрагим был близок к цели и чувствовал, что господин Озкан уже готов сдаться и согласиться на сделку, но рыжеволосое чудо будто вселило в него уверенность и спутало все карты. И теперь оставалось надеяться, что дело не в заброшенных шахтах в южных горах, ценность которых Ибрагим тщательно скрыл за поддельными отчетами и подкупом всех специалистов в этой области. А сегодня к этому «но» прибавился взгляд голубых глаз, без которых прямо сейчас Ибрагим ощущал непривычную пустоту… — Ты здесь? — спросила темноволосая девушка, сидящая на кровати за спиной Ибрагима, разминая его плечи, чем вырвала его из размышлений. — О чем ты, Нигяр? — рассеянно переспросил мужчина, чтобы дать себе секунду на возвращение в реальность. — Ты будто витаешь где-то… Я рассказывала о сегодняшнем дне, но, кажется, ты только сейчас услышал мой голос, — несколько расстроено произнесла девушка, тщательно пытаясь скрыть свои эмоции. Она уже давно привыкла к холодности Ибрагима и старалась не показывать, как она ее ранит, чтобы не потерять его. С первого дня их не связывали серьезные отношения. Они были вместе уже несколько лет, но дальше нечастых ночных встреч ничего не заходило, и поначалу это устраивало обоих, по крайней мере так думал Ибрагим... Порой он мог пропасть на несколько недель, оставляя Нигяр в догадках, с кем он проводит вечера. Но она была готова на все, чтобы хотя бы изредка быть рядом. И сейчас, наблюдая в отражении панорамного окна его задумчивый сверкающий взгляд, брюнетка нутром чувствовала, что это связано с другой женщиной, отчего ее охватывало чувство ревности. — Извини, был насыщенный день. Есть, о чем поразмыслить, — ответил мужчина, отметая мысли о рыжеволосой бестии, и потянул девушку за руку, чтобы она оказалась на его коленях. — Поделишься со мной? — с улыбкой проговорила Нигяр, получив наконец долгожданное внимание и обняв Ибрагима за шею. — Давай не будем тратить на разговоры такую прекрасную ночь.