Непревзойденный в Сяньлэ

      Утром Се Лянь проснулся чуть позже обычного. Возможно, он устал от вчерашней прогулки, а может не хотел вырываться из царства снов: ему снилось что-то очень приятное и теплое, но подробностей принц не помнил. Однако отчего-то казалось, что во сне среди красных кленов озорно искрилась искренняя улыбка Сань Лана — впрочем, о таком Се Лянь не решился бы кому-то рассказать.       Му Цин все еще не унял плохого настроения с прошлого вечера и, разбудив принца и выбрав ему облачение, больше молчал, недовольно сопя. Се Лянь попытался завести разговор, но Му Цин отмалчивался, будто постоянно думая о чем-то очень неприятном, и не мог сосредоточиться ни на чем другом. Се Лянь решил оставить его в покое. За свое путешествие они сильно сблизились и принц считал, что понимает друга куда лучше, чем раньше. Иногда он не мог выразить свои чувства иным, кроме злости, способом, и ему требовалось время чтобы собраться и облечь противоречия в слова. Поэтому Се Лянь в тишине, лишь иногда напевая себе под нос какую-то мелодию, облачился и приступил к утренним тренировкам.       Пусть он уже несколько лет не жил в Хуанцзи, но крепко запомнил заведенный в нем режим и изо дня в день следовал ему. Медитация, растяжка и упражнения в фехтовании стали для принца привычной утренней рутиной. В этих привычных действиях Се Лянь находил успокоение, хоть его беспокойные мысли и витали по всем четырем сторонам света под свист рассекаемого тренировочным мечом воздуха. Он думал о доме, родителях, Фэн Сине, своем наставнике и, конечно, неком демоне в красном. В последнее время к нему мысли принца вообще возвращались с завидной регулярностью. Казалось все вокруг, даже рукава простых красных одежд, которые Се Лянь выбрал для тренировки, напоминают о Хуа Чэне. Принц будто был полностью окутан им… Это чувство было ново, но совершенно не вызывало отторжения.       После окончания тренировки Се Лянь не спешил переодеваться, а сел на веранду, задумчиво глядя на горные вершины, виднеющиеся на горизонте. Му Цин принес горячий чай и грелку, боясь, что принц заболеет: поставил их рядом и с недовольным видом ушел в комнаты. Про себя Се Лянь похихикал такому поведению. Иногда Му Цин напоминал ему кота, который хочет, чтобы его погладили и приласкали, но упрямо всем своим видом выражает к такому отвращение. В королевском дворце было несколько подобных кошек: изнеженных и пухлых, которые на людей смотрели ужасно надменно, однако Се Ляня любили. Они с удовольствием подставляли рукам принца меховые животы и никогда не капризничали, если Се Лянь брал их на руки.       Было уже довольно поздно, начался час мао, но горы едва окрасились в расплавленное золото рассвета. Веранда выходила на север, и пусть в ней не было столько света, как на востоке, открывающийся вид поражал. Величественные пики, достойные быть местом обитания бессмертных мастеров, внушительно нависали над городом, словно даруя ему свою защиту. В рассветных лучах снежные шапки на них казались теплым нефритом, а серые туловища — темной слюдой. Се Лянь долго наслаждался видом, чувствуя блаженное спокойствие.       Затем принц взял один из трактатов, которые принес Му Цин, и принялся читать. Виды гор погрузили его в благодушное настроение, а спокойствие духа хорошо для совершенствования — так всегда говорил его наставник. В этом состоянии хорошо читать трактаты о совершенствовании или медитировать: чем с удовольствием и занялся Се Лянь. Он готов был заниматься этим весь день, не чувствуя холода или усталости.       Вдруг сбоку раздалось движение: стену резиденции с правой стороны, выходящую на улицу глухим массивом, перемахнула легким движением изящная фигура. Незнакомец приземлился недалеко от Се Ляня, под карнизом дома и, встретившись с удивленным принцем глазами, неторопливо распахнул расписной веер. Пейзаж со стволами бамбука скрыл половину лица, оставив лишь внимательные глаза феникса, строго наблюдающие за принцем. После некоторого молчания, незнакомец спросил:       — Ты живешь здесь?       — Да, — честно ответил Се Лянь. Он заметил, что цигун пришедшего был невероятно хорош и решил понаблюдать за ним.       — И давно? — продолжил мужчина, и в его холодном голосе показались нотки неудовольствия.       — Несколько дней.       В ответ пришедший досадливо цыкнул.       — Вы… хотели провести здесь время? — догадался Се Лянь. Мужчина явно был культиватором, и довольно сильным, судя по увиденному Се Лянем. Принц хотел узнать о нем побольше: его искусстве и пребывании в Призрачном городе. — Я вовсе не против: сейчас в резиденции только я и мой друг, но он занят внутри. Если вы не против, я могу составить вам компанию.       Слушая, мужчина удивленно и чуть надменно изогнул бровь, но этот жест в его исполнении вышел больше изящным, чем грубым. Внимательные глаза еще раз с ног до головы осмотрели Се Ляня, задержавшись на секунду на трактатах в его руках. Наконец он сложил веер и степенным шагом приблизился: в каждом его движении сквозило достоинство.       — Что это у тебя? — спросил даос.       — Это записи чанлао Ляна «О внутренней борьбе», — с готовностью поделился Се Лянь, отодвигая некоторые другие свитки с места рядом с собой. На секунду мужчина посмотрел на освобожденный участок, будто решая, достоин ли он его, а затем легко опустился подле принца и взглянул на труд в его руках.       — Достойная работа, — со знанием дела оценил даос. Затем он поднял взгляд на Се Ляня и безразлично спросил: — Тебя терзают внутренние демоны, господин?..       — Моя фамилия Се, — быстро представился принц. Только сейчас он вдруг осознал, что трактат действительно посвящен способам успокоение души и смирения сердца. До этого, вчитываясь в строки, Се Лянь больше медитировал, чем сосредотачивался на тексте, потому это стало для него открытием. — Нет, со мной все в порядке. Этот трактат принес мне друг… Вероятно, он считает, что я должен повторить его.       Подумав о Му Цине, все утро ведущем себя показательно отстраненно, Се Лянь беспомощно улыбнулся.       — Что ж, если ты не можешь сосредоточиться во время чтения, то повторение действительно будет не лишним, — строго решил даос. Принц на это мог лишь улыбнуться: в чем-то мужчина был прав, а доказывать, что уровень культивации Се Ляня достаточен для понимания, а не прочтения, ему не хотелось. Потому принц склонил голову и принял совет. В любом случае, от повторения некоторых знакомых вещей действительно никто еще не пострадал.       — Старейшине знакомо содержание трактата? — спросил Се Лянь через некоторое время. Мужчина рядом, кажется, на мгновение забыл о его существовании, смотря на горы и легко обмахиваясь веером. Кто вообще использует его в морозных горах?       — Знакомо ли мне содержание одного из простейших текстов по совершенствованию? — спросил даос, недобро прищуриваясь. Се Лянь понял, что он принял вопрос за грубое подшучивание и поспешил исправиться:       — Я неверно выразился. Этот трактат действительно чаще изучается начинающими культиваторами и то, что старейшина смог узнать его по нескольким строчкам, говорит о частом использовании. Вы… учитель?       Мужчина смерил Се Ляня долгим взглядом, будто пытаясь распознать ложь и насмешку в словах, а затем неспешно ответил:       — Так и есть.       — Увидев ваше мастерство я сомневался в этом: обычно бессмертные мастера с подобными силами предпочитают культивировать в одиночестве, а не брать учеников, — улыбнулся Се Лянь. — Я некоторое время путешествовал по Цзянху и видел мастеров разных школ и кланов, берущих на себя обучение молодежи. Все они были хороши в своих учениях, но уровень их способностей был на порядок ниже, чем у Старейшины.       — Вот как? — даос снова изящно изогнул бровь. — Значит, можешь определить уровень умений, взглянув на человека?       — Лишь уровень его фехтования и цигун: благодаря моему пути совершенствования, — смущенно отозвался Се Лянь. — Опознать чужие духовные силы мне довольно сложно.       — Что за путь ты культивируешь?       — Путь меча, — с улыбкой отозвался Се Лянь. В глазах собеседника он мигом увидел неверие: светлый взгляд еще раз осмотрел его, на мгновения останавливаясь на талии, плечах и руках. Се Лянь знал, что не выглядит как обычный мечник, но никогда не переживал по этому поводу. Все же, мастерство доказывают умения, а не внешний вид.       — Ты… — начал даос, но внезапно осекся, и продолжил явно не так, как планировал. — …хорошо сложен для этого пути. Он явно будет успешен.       — Большое спасибо Старейшине за его мудрость, — вежливо отозвался принц. Он знал, что подходит для боевых искусств и знал, что на его пути все получится. Слова даоса он принял не как похвалу, а как подтверждение истины. — А какой путь культивирует Старейшина?       — Путь знаний, — отозвался даос.       Се Лянь едва скрыл разочарованный вздох. По его мнению, мужчина также обладал отличной конституцией для становления прекрасным мечником, но отчего-то выбрал другой путь. Совершенствование знаний в общем случае подразумевало увеличение духовной энергии, изучение талисманов и массивов, и утомительно-долгие медитации. Пусть, как и в любой культивации, ученики этого пути также изучали боевые искусства, но занимались этим лишь для укрепления разума и редко стоили чего-то в реальном бою.       Увидев цигун Старейшины, Се Лянь понадеялся, что он тоже мечник и подарит ему несколько наставлений в тренировочном поединке. Из внезапной радости скорого сражения принц вновь вернулся к мучительному ожиданию возвращения Фэн Синя.       Однако Се Лянь не стал высказывать собственного разочарования, а вместо этого вежливо ответил:       — Это достойный путь.       Старейшина в ответ только хмыкнул, и перевел взгляд на горы, которые полностью уже окунулись в солнечный свет, сменив свой цвет с янтарного на нежно-золотой. Далекие вершины дарили ощущение покоя, а с рынка, которым, по большому счету, являлся весь город, явственно стали доноситься крики торговцев и аппетитные запахи. Внезапно Се Лянь почувствовал себя растерянным и понял, что утреннее чувство умиротворения прошло. На мгновение сердце кольнул осколок сожаления, но затем принц приободрился: пусть то прекрасное чувство прошло, но он сумел завести внезапного знакомого.       Ведомый проснувшимся интересом, Се Лянь осторожно спросил:       — Старейшина, в этом поместье вы?..       Открыв прищуренные ранее глаза, даос бросил на принца косой взгляд, а затем со вздохом сказал:       — Ранее резиденция пустовала, и, приезжая в Призрачный город, я любил наведаться сюда, чтобы скрыться от суеты.       — О, так вы не первый раз в городе?       — Нет, приходилось наведываться по делам. В последнее время все чаще, — мужчина был явно недоволен упоминаниями о Призрачном городе, но за его скупыми словами чувствовалась некая сварливость, будто ему не терпелось пожаловаться на печальную судьбу.       — Что ж… — несколько растерялся Се Лянь. Даос был явно старше него и, наверное, несколько неловко было бы попытаться его утешить. Вместо этого принц спросил: — Вы прибыли вчера ночью?       — Откуда ты знаешь? — строго спросил Старейшина.       — Слышал, что на переговоры к Градоначальнику Хуа прибывает посланник некоего демона, а вы явно прибыли недавно и… — Се Лянь пожал плечами, показывая, что просто угадал. — Вы, наверное, кто-то из свиты?       — Можно и так сказать, — сухо ответил даос.       — Признаюсь, до приезда в Призрачный город я совсем не интересовался демонами и демоническим царством и даже не знал о главенствующих тут силах. Теперь мне кажется, что я многое упустил и мне хотелось бы узнать больше, — вдохновленно сказал Се Лянь, обратив к мужчине ожидающий взгляд. Смысл был абсолютно понятен: юноше хотелось услышать о демоне непосредственно от его подчиненных. Глаза принца сияли искренним интересом и, чуть скривившись представшей перед ним картине, даос все же раздраженно начал:       — Да будет Се гунцзы известно, что в Призрачный город прибыла делегация Белоглазого волка хребта Цанцюн, — начал даос. Однако Се Лянь тут же скривился:       — Белоглазого… волка?       — А что не так? — спросил мужчина, и впервые с начала разговора в его голосе послышалась нотка настоящего веселья. — Разве не прекрасное имя для демона? И при том идеально ему подходит.       — Да, наверное… — пробормотал Се Лянь, не найдя в себе сил не согласиться. Ему казалось, что имя Собирателя Цветов под Кровавым Дождем довольно громоздко, а Безликого Бая — слишком буквально, но оказалось, что в мире демонов есть и более странные прозвища. Конечно, это все еще лучше Цзюйяна, но Се Лянь, наверное, никогда бы не нашел в себе сил обратиться в лицо демону подобным прозвищем.       — Несколько лет назад между ним и Хуа Чэном разгорелся конфликт, и только сейчас они смогли прийти к неким соглашениям, хотя подконтрольные территории еще делятся. Впрочем, не то, чтобы их волновали сами земли: скорее просто никто не хочет уступать и цуня из упрямства, — мужчина рассказывал ровно, идеально выдерживая громкость голоса и тон, было видно, что ему привычно читать лекции. Однако в конце он не удержался и раздраженно фыркнул: — Несмотря на упрямство, Белоглазый Волк вовсе не планирует самостоятельно управлять своими землями, особенно их частью в царстве людей. Эту ответственность он планирует сбросить на хребет Цанцюн под его покровительством.       — Школа заклинателей… под покровительством демона? — удивился Се Лянь.       — Да, и уже несколько десятков лет, — кивнул Старейшина. — У нас, в Линьчжоу, граница между мирами демонов и людей настолько тонка, что иной раз найти ее довольно трудно. Долгое время заклинатели боролись с демонами, но затем поняли, что выгоднее объединиться с правящей верхушкой. Они по возможности удерживают мелких демонов от создания неприятностей в Царстве людей, заклинатели — особо ретивых поборников справедливости от неприятностей в Царстве демонов. А те, кто нарушают договоренности, не находят поддержки ни у одной из сторон. Хребет Цанцюн стал первой школой, установившей деловые отношения с Непревзойденным, а затем нашему примеру последовали другие, — даос сложил веер и тяжело вздохнул. — Хотя насколько было бы проще, если бы могли просто убить Ло Бинхэ.       — А вы?..       — Конечно пытались. Но культиваторы, на какой бы стадии они ни были, не могут совладать с Непревзойденным, а небожителям нет дел до этих мелких проблем. Поэтому сотрудничество с демонами только крепнет, а Цанцюн становится их проходным двором.       Слушая, Се Лянь не мог понять, как Старейшина относится к происходящему. Он, кажется, был недоволен демоном по имени Ло Бинхэ, но гордился своей школой, которая первая пошла на сотрудничество с Царством демонов ради общего блага. Решив, что даос бы вряд ли прибыл на эту встречу, если бы был категорически против происходящего, принц осторожно ответил:       — Мир и отношения царств постоянно меняются. Если перемирие помогает избегать ненужных жертв — оно того стоит.       Старейшина долго смотрел на Се Ляня, а затем неожиданно положил ладонь на его макушку. Прикосновение получилось довольно резким, и уже через мгновение даос отнял руку, а затем, отведя глаза, сказал:       — Се гунцзы напоминает моего младшего брата. Такой же наивный и добрый, — слова были явно комплиментом, но произнесены довольно язвительным тоном, отчего Се Лянь не нашел в себе сил принять его. Он хотел что-то сказать, но тут со стороны стены раздался полный облегчения крик:       — Бессмертный мастер Шэнь!       Принц перевел взгляд туда, и увидел, как через стену резво перебираются трое: молодой мужчина в одеждах заклинателя, девушка в красном и подросток, почти мальчик, с растрепанными волосами и хмурым взглядом единственного глаза. Впрочем, стоило юноше увидеть Се Ляня, и на его лице заиграла искренняя улыбка.       Между тем двое подбежали к Старейшине рядом с принцем, на два голоса причитая:       — Бессмертный мастер Шэнь, почему вы нас бросили?       — Учитель, куда вы ушли?       — Градоначальник Хуа дал нам столько бумаг, что Лин-эр уже начинает тошнить от одного взгляда на иероглифы! — жалобно говорила девушка, облаченная в красное ханьфу с открытым воротом. Ее руки тоже были обнажены на треть, а темные волосы забраны в мелкие косички.       — Он сказал закончить к вечеру, но без вас, учитель, мы не можем согласовать многие детали! Пожалуйста, не убегайте больше! — вторил ей молодой человек с простым лицом, сейчас украшенным внушительными темными синяками вокруг узких глаз.       — Хватит поднимать шум, — строго отозвался Старейшина, хмуря изящные брови. — Зачем вы вообще нужны, если не можете справиться с самой элементарной работой и сразу начинаете ныть?       — Бессмертный мастер Шэнь несправедлив, мы честно работали всю ночь, пока вы развлекались тут с… — начала девушка, но вдруг осеклась, переведя взгляд на Се Ляня. Молодой человек тоже хотел что-то сказать, но как и подруга замолк, стоило ему увидеть принца.       Солнце еще не осветило веранду, но даже в бархатной тени четко можно было рассмотреть правильные черты лица и чуть растерянную полуулыбку юноши. Его нежная кожа изящно оттенялась ярко-красными одеждами, волосы были чуть растрепаны после тренировки, а на щеках расцвел едва заметный морозный румянец. Оба неожиданных гостя видели симпатичных бессмертных на хребте Цанцюн и в других заклинательских школах, видели соблазнительных демонов: но юноша, изящно поднявший на них взгляд был прекраснее и первых, и вторых. Такая тонкая красота была присуща лишь небожителям.       Девушка очнулась первой, и, фривольно улыбнувшись, заворковала, явно намереваясь устроиться рядом:       — А впрочем Бессмертный мастер Шэнь был прав, работа никуда не денется. Я готова вовсе забросить ее и перебраться в Призрачный город ради общения с таким прелестным гунцзы…       Она хотела было опуститься рядом, но внезапно ее грубо дернули назад. Мальчик, пришедший с ними, грозно смотрел на девушку одним, ярко-алым глазом.       — Я нашел вам вашего мастера: забирайте его и проваливайте! — грубо сказал он звонким голосом. — Резиденция Его Высочества для вас что, проходной двор?       — Но… — начала было девушка с заискивающей улыбкой, но ее перебил Старейшина:       — Нам действительно пора, — холодно бросил он, и обернулся к Се Ляню. — Се гунцзы, прости моих тупых подчиненных за шумное поведение.       — Все в порядке, — заверил Се Лянь, а когда мужчина поднялся, нетерпеливо спросил: — Старейшина Шэнь, мы сможем позже закончить беседу?       — Конечно, — даос снова раскрыл веер, пряча половину лица. — Я тебя найду.       — До встречи! — едва успел сказать Се Лянь, и неожиданные гости скрылись так же, как пришли: за стеной. Девушка бросила напоследок жалостливый взгляд на принца.       Когда их фигуры пропали из вида, Се Лянь перевел взгляд на единственного оставшегося рядом — одноглазого мальчика. Тот хмурился, смотря вслед культиваторам. Однако, заметив интерес принца, он тут же повернулся к нему и расцвел в улыбке.       — Доброе утро, Ваше Высочество! — радостно сказал он. — Меня зовут Хун Мин, Градоначальник приказал мне охранять вас, — сказав это, мальчик вдруг будто что-то вспомнил и затараторил: — Простите, что не пришел раньше: я направлялся к вам, но меня перехватили те двое недотеп и умоляли найти их мастера, потому что они совсем не знают города, а я знаю, а они не знают тут никого кроме меня, и нам пришлось осмотреть его комнату и найти следы, но это было сложно, потому что этот Шэнь такой ловкий, и потом я спрашивал нескольких торговцев и они сказали что он пошел в сторону вашей резиденции и мы осматривали каждый двор, но делали это тихо потому что он мог бы сбежать, если бы увидел нас, потому что ему совсем не хочется заниматься делами, и в одном дворе я сначала услышал ваш голос и подумал зайти и извиниться, но потом услышал его, и пошел за теми двоими чтобы сказать им, и мы перелезли стену и пришли!       Выпалив это все на одном дыхании, мальчик улыбнулся, демонстрируя щербинку между передних зубов, а затем несколько растерянно добавил:       — Вот!