Непревзойденный в Сяньлэ

      Губы Се Ляня сами растянулись в улыбку, не сумев справиться с радостью в направленном на него взгляде Хун Мина. Мальчик смотрел на принца как на самое прекрасное в мире, и Се Ляню вдруг показалось, что будь у него хвост, он бы обязательно неистово вилял им сейчас.       — Так ты доверенный подчиненный Сань Лана? — спросил Се Лянь.       — Именно, это я! — выпятив грудь отозвался Хун Мин. — Хуа Чэн доверил мне Ваше Высочество и я буду защищать вас! И я покажу город, и все что захотите покажу: я вас не подведу!       — Хун-эр будет прекрасным защитником, — ласково рассмеялся принц, думая, однако, что скорее сам выбежит вперед, чем позволит защищать себя ребенку. Конечно, он не обманывался невинным видом и полагал, что близкий подчиненный Сань Лана должен обладать выдающимися способностями, но его рациональные мысли не могли взять вверх над чувствами — перед собой он видел мальчика, едва вступившего в юношеский возраст.       Услышав похвалу, Хун Мин неожиданно смутился и его щеки стали пурпурными, цветом сочнее единственного глаза. Он неловко опустил глаза и принялся ковырять носком черного сапожка рыхлый снег. Юноша явно порывался что-то сказать, даже несколько раз набирал воздуха в тощую грудь, но каждый раз сдавался. Улыбнувшись такому невинному поведению, Се Лянь сказал:       — Хун-эр хочет что-то спросить?       — Нет! Не то чтобы… но да?.. — Хун Мин стиснул руки в кулаки и поднял на принца решительный, но крайне смущенный взгляд, выпалив: — Просто Ваше Высочество обращается ко мне так…       — Прости, мне стоило спросить, — начал было Се Лянь, но юноша жарко перебил его:       — Нет-нет, обращайтесь, называйте меня вообще как хотите! Мне нравится, мне все нравится! Только… Могу я тогда… — Хун Мин что-то неразборчиво пробормотал и принцу пришлось переспросить:       — Что?       — Могу я называть… Ваше Высочество?..       — Говори, пожалуйста, громче, не бойся.       — Могу я называть Ваше Высочество тоже неформально?! — зажмурившись, выкрикнул Хун Мин. Тут же понизив громкость голоса он начал тараторить: — Конечно Вашему Высочеству вовсе не нужно соглашаться, но я подумал что если мы будем гулять по городу или спустимся в людское поселение на склоне то обращаться к Вашему Высочеству «Ваше Высочество» будет неудобно и это может вызвать всякие трудности, и кроме этого мне хотелось бы подружиться с Вашим Высочеством, но если вы не хотите, то, конечно, я не буду настаивать, простите мою дерзость, я совсем глупый и ничего не знаю о дворцовых правилах, даже Хуа Чэн говорит, что я совсем глупый, но если вы вдруг разрешите…       — Это не стоит стольких волнений, — рассмеялся Се Лянь. Обычно он трудно ладил с детьми, но этот мальчик отчего-то вызывал только самые светлые эмоции. — Конечно, я разрешаю.       — Правда?! — воскликнул Хун Мин, словно не веря своей радости. Он вдруг бросился к Се Ляню и обвил тощими руками его талию, прижавшись к груди. Оттуда он звонко выкрикнул: — Гэгэ самый лучший!       Принц замер, не зная, как теперь реагировать. Дворцовый этикет, а позже и правила Хуанцзи четко регулировали отношения близости между людьми, и в жизни Се Ляня его так крепко и развязно обнимала только матушка, и то много лет назад. Даже Ци Жун, при всей своей капризности, не позволял себе так откровенно цепляться за принца, а маленький одноглазый демон не только железной хваткой обвил талию Се Ляня, но и назвал его этим очень личным прозвищем. В императорской семье никто никогда так к нему не обращался, и даже самые близкие люди, Фэн Синь и Му Цин, всегда называли принца не иначе, как «Ваше Высочество», или «Гунцзы».       Се Ляню не было отвратительно происходящее, но от его внезапной неожиданности хотелось глупо смеяться. Кажется, принцу заранее стоило сказать Хун Мину, что он имеет в виду под неформальным обращением. Однако оттолкнуть мальчика, или что-то ему запретить Се Лянь уже не решился: холодное тело, чуть более твердое, чем у живого человека, со всех сил прижималось к его животу, и в этом судорожном объятии принцу чудилась тоска и горечь. «Будто зверек, никогда никого не обнимавший», — подумалось Се Ляню и он неловко положил руку на костлявое плечо мальчика.       «А сильно ли я отличаюсь от такого зверька?» — закралась внезапная мысль, но прежде, чем принц успел ее обдумать раздался недовольный голос:       — Твое Высочество, ты читаешь вслух? Что за шум с утра… — вслед за голосом на веранде появился Му Цин. Представшая перед ним картина растерянного принца и крепко сжимающего его талию ребенка на секунду заставила юношу замереть. — Твое Высочество?       — О, Му Цин, — отозвался Се Лянь, стараясь придать голосу ровное звучание. Му Цин всегда большое внимание обращал на правила и церемонии, но принцу не хотелось сейчас спорить об этом. Между тем ребенок в его объятьях ощутимо напрягся. — Это Хун Мин. Его прислал к нам Хуа Чэн как проводника и охранника.       — А вежливости его до этого Хуа Чэн не обучил? — наконец собрался Му Цин и на его лице появилось язвительное выражение.       Хун Мин поднял голову, искоса поглядев на Му Цина: его взгляд был холоден и даже зловещ. Затем он перевел взгляд на Се Ляня, задрав голову, и его лицо приняло самое искреннее выражение.       — Гэгэ, это твой слуга?       — Гэгэ? — строго переспросил Му Цин и его лицо снова стало растерянным.       — Да, я разрешил обращаться к себе более неформально, — подтвердил Се Лянь, а затем опустил взгляд на мальчика: — Хун-эр, это мой друг, Му Цин. Мы прибыли в Призрачный город вместе.       — Твое Высочество, — начал было Му Цин, складывая руки на груди, но Хун Мин резко перебил его, будто вовсе не слыша:       — Гэгэ, что тебе сегодня хочется сделать? Мы можем еще погулять по городу, или спуститься в деревню на склоне, или наоборот подняться в горы. Ты голоден? Я знаю несколько мест, где очень вкусно готовят для людей. Или… — внезапно Хун Мин замер, а затем озарение осветило его лицо. — У Хуа Чэна, в Черной пагоде, есть большая оружейная, он предлагал мне показать ее тебе. Гэгэ хочет посмотреть?       — Да, это было бы интересно, — чуть смущенно согласился Се Лянь, бросая на Му Цина виноватые взгляды. Хун Мин тут же вскочил и схватил принца за руки, начав тянуть за собой.       — Тогда пойдем! Там столько разного оружия, и клинков, и алебард, гэгэ понравится!       — Стоять! — строго прервал Му Цин, и мальчик бросил на него недовольный взгляд. — Ты хочешь, чтобы Его Высочество прошелся по городу демонов в таком виде?       Хун Мин словно впервые осмотрел одежды принца: тот был облачен в легкий костюм для тренировок, после неожиданных объятий слегка измятый. Что-то про себя решив, Хун Мин сначала яростно покачал головой, а затем кивнул.       Мальчика попросили подождать на веранде, пока Се Лянь и Му Цин приводили себя в порядок. Принц рассказал Му Цину об этом утре и нескольких неожиданных встречах. Тот только фыркнул:       — Хуа Чэн говорит, что ты сокровище, но даже не может озаботиться нормальной стражей. А что если это не последние демоны, которые смогут перелезть через стену? Подумать только!       — Первым пришел Бессмертный старейшина, — нехотя поправил Се Лянь, заправляя пояс. Сегодня на нем были черные одежды с летящими рукавами, менее подходящие для сражений, но более изящные. Принц привык ходить в подобном в императорском дворце и не думал, что придется носить такое и в Призрачном городе, но Му Цин настоял.       — Старейшина Шэнь с хребта Цанцюн, говоришь? — хмурился меж тем он, убирая волосы принца. — Я слышал о нем кое-что.       — Вот как? — оживился Се Лянь, оборачиваясь. Му Цину пришлось недовольно взглянуть на принца и вернуть его голову в ровное положение. — Расскажешь?       — Позже, — отрезал юноша. — Сейчас я хочу напомнить, что тот, кто ждет тебя во дворе — демон.       — Я помню.       — А мне так не кажется, Твое Высочество. Ты ведешь себя так, будто ничего не происходит, но мы в городе демонов, в плену у сильнейшего из них. Пусть он добр к тебе сейчас и пусть его слуги принимают милые образы, тебе не стоит забывать об общем положении дел. Я знаю, ты думаешь: «Я смогу справиться с несколькими демонами, а Сань Лан вовсе не представляет угрозы»…       — Не правда, — смущенно отозвался Се Лянь. Он думал именно так.       — Однако Твое Высочество излишне самоуверен, — будто не слыша слабого сопротивления, продолжал Му Цин. — Обращенные демоны это те, кто испытал страдания в смертной жизни, кто-то отказавшийся идти на круг перерождения из-за собственной злобы и затаенной ярости, — Му Цин обошел Се Ляня и встал перед ним, строго глядя в глаза. — Ты понимаешь?       — Понимаю…       — Они могут казаться милыми, могут относиться к тебе мягко, но руки каждого по локоть в крови. И этого оборванца на улице тоже. Не забывай об этом, Твое Высочество.       — Я все понимаю, Му Цин, — отозвался принц, поднимаясь и откидывая назад несколько прядок волос. Сегодня часть была забрана от висков в низкий пучок, а часть свободно закрывала спину. — Однако так же часто демонами становятся те, кто столкнулся в жизни с несправедливостью и коварством. Пока они мстят соразмерно лишь своим обидчикам, можно ли назвать их злодеями? Посмотри на этот город: он ничем не отличается от любого человеческого, тут есть и приятные демоны, и не очень, и хорошие люди, и плохие. Нельзя мерить всех одним мерилом.       — Хуа Чэн точно не из… — начал было Му Цин, но Се Лянь прервал его.       — Поговорим об этом позже, ладно? — глаза принца блестели в предвкушении. — Хун-эр хотел показать нам оружейную.       Отданная под оружейную комната находилась на третьем этаже пагоды и представляла собой просторный зал, разделенный нефритовыми колоннами. Повсюду высились стойки с прославленными цзян и дао, алебардами, луками и иными видами оружия. У Се Ляня разбегались глаза и хотелось посмотреть все.       Хун Мин оказался многословным, но хорошим рассказчиком. Пусть большую часть сказанного Се Лянь знал и так, но ему все же интересно было слушать о истории и подвигах разных мечей, пусть иногда мальчик и давал им странные характеристики, такие как «упрямый», или «высокомерный». Му Цин, как заметил принц, тоже слушал с интересом и иногда даже порывался вставить в рассказ несколько слов. Несмотря на то, что к Хун Мину он относился с явным отчуждением, к середине прогулки он уже не кривился так от постоянно вылетающего изо рта мальчика восторженного «Гэгэ!».       Пройдя примерно половину зала, Се Лянь все же не смог сдержать своего любопытства, и спросил:       — А где ятаган Хуа Чэна? — вчера часть ужина демон провел без него и принц надеялся, что он оставил клинок в оружейной. Однако среди всего великолепия здешнего оружия не было видно изогнутого серебряного ятагана.       — Эмин? — переспросил Хун Мин и тут же добавил: — Гэгэ он понравился?       — Да, это прекрасное оружие, — улыбнулся Се Лянь. — Я бы хотел рассмотреть его поближе.       — Это не обычный клинок, — восторженно начал Хун Мин, крайне польщенный интересом принца. — Проклятый ятаган Эмин наводит настоящий ужас на врагов Хуа Чэна и он всегда носит его с собой. Этот клинок не для постаментов, а для боя, и его не раз окрашивала что демоническая, что божественная кровь.       — Значит Хуа Чэн и небожителям дорогу переходил? — заметил Му Цин.       — Ну, э-э… не то чтобы, — замялся мальчик. — Но клинок действительно самый лучший! Гэгэ стоит попросить его посмотреть у Хуа Чэна при случае, он обязательно разрешит!       — Пф, — Му Цин отвернулся, всем своим видом отражая неверие. Хун Мин тут же подобрался:       — Кто-то может не ведать высоту неба и толщину земли, но Эмин — лучший меч в этой огромной коллекции!       — Так ли хорош тот клинок, для описания которого надо прибегнуть к вранью? — тихо, но достаточно громко, чтобы быть услышанным, отозвался Му Цин.       — Я не врал это просто… образно!       — Образное вранье, — кивнул Му Цин.       Пока двое спорили, Се Лянь, покачав головой, прошел вперед. Отсутствие ятагана Хуа Чэна несколько расстроило его, а воспоминания об этом отличном оружии заставило остальные клинки поблекнуть на его фоне.       Зайдя за очередную колонну, принц вдруг увидел узкую мраморную лестницу, ведущую на этаж выше. Рядом с ней находилась стойка с изящным луком, а на панно вдоль висело несколько кинжалов. Се Лянь решил, что это еще одна часть оружейной и, почувствовав внезапный интерес, решил проверить. Голоса Му Цина и Хун Мина становились все громче, и вряд ли они закончат спор скоро. Принц решил, что если это все же не еще одна комната с оружием, он сразу уйдет и не расскажет о собственной вольности.       Лестница оканчивалась простой деревянной дверью без надписей и символов. Так же здесь не было никаких защитных массивов, поэтому Се Лянь без страха вошел внутрь.       Комната оказалась совсем маленькой, выполненной в нефрите и золоте, с несколькими нефритовыми колоннами и постаментом в центре. Резная возвышенность с несколькими воскуренными благовониями сразу притягивала взгляд: на постаменте явно что-то было, но сейчас это что-то сплошь облепили серебряные бабочки так, что угадать очертания не представлялось возможным. И все же это напоминало статую божества. Се Лянь оглядел комнату внимательнее и действительно: она крайне напоминала небольшое святилище, разве что без подушек для моления рядом с постаментом. А еще в святилище явно не могло быть столько бабочек: они сидели не только на статуе, но и на белых мраморных колоннах, свежих подношениях, полу и потолке. В контрасте с изящными золотыми украшениями, которыми был украшен постамент и стены, зрелище получилось завораживающим, как в волшебном сне.       И все же Се Лянь недоумевал: молятся ли демоны божествам? И если да, то каким?       Принц прошел к постаменту, и бабочки тревожно затрепетали крылышками. Несколько подлетели к Се Ляню и сели на его плечи и голову: будто приветствовали принца. От благовоний на постаменте пахло чем-то свежим и ярким: «Как от одежды Сань Лана», — вдруг понял Се Лянь. Его любопытство разгорелось с новой силой и он сделал несколько решительных шагов к статуе, намереваясь проверить, кого же прячут серебряные бабочки. Это ведь не плохо, если он лишь посмотрит.       Неожиданно сзади раздался мелодичный звон.