Непревзойденный в Сяньлэ

      За столом, покой которого разрушил звенящий голос Ша Хуалин, сидело несколько заклинателей и заклинательниц в одинаковых одеждах, и среди них только мужчина по фамилии Пэй, к которому обратилась демоница, носил иные цвета. На нем было простое ханьфу темно-синего цвета, оттеняющее темные глаза и уточнено облегающее широкие плечи. Мгновение назад мужчина улыбался открытой, чуть нахальной улыбкой, но сейчас на его лице отразилось болезненное выражение, словно даже смотреть на Ша Хуалин ему было сложно.       — Лин-эр, разве мы не закончили? — мягко сказал он глубоким голосом. Заклинательница, что сидела рядом, испугано прижалась к плечу мужчины и спросила:       — Пэй гунцзы, кто это?       — Просто знакомая, — отозвался даос, приобнимая девушку. Ша Хуалин возмущенно вздохнула от этого вида.       — Еще и суток не прошло с момента, как мы расстались, а я теперь просто знакомая? — воскликнула она. Ее свирепый взгляд метнулся к замершей заклинательнице. — И ты променял меня на это?       — Что ты имеешь в виду? — начала было уязвленная девушка, но вмешался Се Лянь, решительно останавливая начинающуюся ссору.       — Молодые господа, мы слишком шумим и мешаем отдыху других посетителей, — сказал он, выходя вперед и загораживая собой Ша Хуалин. — Пэй гунцзы, пожалуйста, давайте выйдем, чтобы вы с девой Ша могли поговорить.       Даос на мгновение растерялся, смотря на Се Ляня, а затем со вздохом кивнул и поднялся. Бросив заклинательнице, что кипела от злости, несколько успокаивающих фраз, он вышел из заведения вслед за принцем. Компания остановилась в небольшом переулке рядом с заведением. Ша Хуалин хотела что-то сказать, но принц жестом остановил ее. Он встал между двумя спорщиками, а рядом с ним замер Хун Мин, глядя на парочку хмурым взглядом.       — Пэй гунцзы, — спокойно начал Се Лянь, смотря прямо на мужчину. Голову принцу для этого приходилось чуть задрать. — Дева Ша опечалена вашим разрывом, и пусть никто не в праве заставлять вас проявлять симпатию к ней, при расставании вы сказали несколько грубых вещей. Вы должны принести ей извинения.       — Но Се гунцзы, Лин-эр не думает, что ее обида… — начала было Ша Хуалин, но принц решительно прервал ее:       — Никого нельзя заставить полюбить себя и нужно уметь отступать. Дева Ша, я не вправе что-то запрещать вам, но так же советую помнить, что нет греха тяжелее страстей, нет беды тяжелее незнания удовлетворения, нет преступления тяжелее жадного хотения приобрести много. Вот почему знающий меру бывает доволен своим положением. Вы завязали приятное знакомство и хорошо проводили время, и теперь когда пришла пора расстаться, не стоит устраивать сцен. Не нужно омрачать созданные приятные воспоминания.       Ша Хуалин пораженно молчала: она и не подозревала, что отчитают ее. Даочжан Пэй смотрел на Се Ляня с пораженной улыбкой, что стала еще шире, когда принц перевел взгляд на него.       — Теперь, пожалуйста, принесите извинения и мы будем считать вашу ссору исчерпанной, — твердо сказал Се Лянь. — Вы взрослые люди и должны обладать достаточной сознательностью, чтобы решать свои проблемы самостоятельно.       — Хорошо, — кивнул даос и повернулся к Ша Хуалин. Его лицо не выражало особенного раскаяния, но он четко проговорил: — Дева Ша, я прошу прощения за свою грубость ранее. Я был зол и смущен, и говорил не от чистого сердца. Надеюсь, Лин-эр найдет в себе силы не держать на меня зла.       Девушка в ответ лишь хмыкнула и отвернулась, изящно взмахнув собранными в мелкие косички волосами. Она не принимала извинений, но и не разжигала более ссор, и Се Лянь посчитал недоразумение вполне разрешенным. Легко улыбнувшись, он примиряюще сказал:       — Вот и славно. Ничего хорошего не выйдет, если держать зло на человека, будь то для совершенствующегося, или для демона. Однако путь смирения и прощения принесет удовлетворение вашей душе… — принц говорил мягко, но четко, и пара невольно заслушалась ровным тембром его голоса. Пусть их откровенно отчитывал юноша явно младше, ни Ша Хуалин, ни даочжан Пэй не чувствовали себя обиженными, даже в какой-то мере польщенными, ведь, говоря, Се Лянь не отрывал от них сияющего взгляда.       Хун Мин уловил благоговение и долю жадности во взглядах этих двоих и нахмурился. Он сжал рукоятку небольшой сабли, что висела у него на поясе, но тут же отпустил, заставив себя успокоиться. Когда принц наконец закончил, Хун Мин аккуратно взял его за рукав, привлекая внимание. Се Лянь опустил взгляд и улыбнулся: в этой улыбке было куда больше тепла, чем той, что предназначалась другим.       — Что ж, — вновь повернувшись к паре, сказал принц. — Было приятно пообщаться с вами, мне пора.       — Се гунцзы! — неожиданно сделал шаг вперед даос. Се Лянь удивленно посмотрел на него. — Мы можем с вами… переговорить?       Принц не смог сдержать вздоха, но все же кивнул. Ша Хуалин попрощалась и ушла: выглядела она при этом чуть растеряно. После ее ухода, заметив, как Се Лянь чуть поводит плечами от холода, даочжан Пэй пригласил его вовнутрь, в отдельную комнату заведения. Принц думал отказаться, но он действительно замерз, поэтому проследовал за мужчиной. Кроме прочего, Се Ляню было любопытно, зачем же его позвали.       Комната не могла похвастаться внушительными размерами, но была обставлена с изысканным вкусом. Менее тонким, чем Черная пагода или резиденция принца, но, разглядывая интерьер, Се Лянь даже задумался о том, что владельцы заведений боятся быть изгнанными из Призрачного города за недостойное внутреннее убранство. Комната была оформлена в уже привычных красных тонах, у одной стены стояла ширма из трех панелей, на которой изображался сюжет повержения божества демоном: довольно избитый для этой местности. Се Лянь и даочжан Пэй устроились за небольшим чайным столиком, в массивных резных креслах с алыми подушками. На столе уже стоял небольшой кувшин вина, бронзовый чайник с гладкими боками и несколько закусок. Прежде, чем начать, даочжан Пэй предложил принцу вина, а после его отказа с сожалением наполнил зеленым чаем фарфоровую чашку с чернильными бабочками. Смотря на эти заискивания Хун Мин, замерший за спиной Се Ляня, снова потянулся к сабле.       — Пэй гунцзы, о чем вы хотели поговорить? — наконец спросил принц, грея руки о чашку. Бабочки на ее гладкой поверхности заставляли теплое чувство проснуться в груди и невольно вызывали расслабленную улыбку.       — Я, право, не знаю, как сказать… — растерянно улыбнулся мужчина. — Се гунцзы, вы же тоже?..       Он не закончил фразу, смотря на Се Ляня испытующим взглядом. Принц с сомнением ответил:       — Совершенствующийся? — заметив разочарование на лице даочжана Пэя, он спешно добавил. — Я не понимаю, о чем вы. Может, вам показалось, что мы принадлежим к схожим школам?       — Нет, это… — мужчина снова замялся, а потом вдруг вскинулся. — По правде говоря, мне кажется, что мы уже встречались и позвольте задать один вопрос, чтобы выяснить, так ли это, — даочжан Пэй с азартом смотрел на Се Ляня и тому пришлось согласно кивнуть. — Хорошо. Се гунцзы, как давно вы виделись с Цзинвэнем?       Се Лянь удивленно моргнул и переспросил:       — Вы имеете в виду Совершенного владыку Цзинвэня? Я был в его храме в прошлом году, кажется, — ответил принц, недоумевая. Как этот вопрос мог помочь опознать хоть кого-то? Или это было каким-то тайным паролем, правильный ответ на который и был бы опознавательным знаком?       — Но так же… — выдохнул мужчина, выглядя одновременно и пораженным, и расстроенным. Затем он решительно потянулся к руке Се Ляня. — Се гунцзы, позвольте.       Сначала принц хотел одернуть запястье, но затем ему тоже стало любопытно. Теплые сухие пальцы, в которых чувствовалась сила, нащупали пульс принца, и даочжан Пэй стал внимательно вслушиваться в течение ци по меридианам Се Ляня. Чем больше он слушал, тем сильнее хмурился. Подняв на принца взгляд темных глаз, он недоуменно сказал:       — Не понимаю, как такое возможно. Се гунцзы, судя по всему, вы давно должны были вознестись.       — Вознестись? Разве такое можно понять… — Се Лянь опустил взгляд на свое запястье, а затем снова поднял на мужчину. — ...так? И потом, мне еще есть в чем совершенствоваться.       — Вознесение зависит не столько от ваших сил, как заклинателя, сколько от состояния души. И я вижу, что вы более, чем готовы. Признаться, я никогда не видел смертного, более готового к прохождению через Врата Вознесения, чем вы.       Принц лишь растеряно улыбнулся и в его голове сложились некоторые моменты.       — Разве может Пэй гунцзы понять это лишь по течению духовных сил?       — У меня есть свои способы, — улыбнулся даочжан, но тут же вновь стал серьезным. — Се гунцзы, я подозреваю, что кто-то специально может мешать вашему вознесению, и это крайне серьезное дело. Если это сделано со злым умыслом…       — Разве есть дело праведному даосу до подобного? — внезапно спросил Хун Мин. Он стоял за спиной Се Ляня ухмыляясь, но во взгляде, обращенном к даочжану Пэю не было и тени улыбки.       — Конечно, ведь мешать молодому богу — это то, что я как… праведный даос не могу оставить без внимания, — жарко ответил мужчина. Затем он улыбнулся Хун Мину. — А разве ты, малыш, не хотел бы, чтобы твой господин стал небожителем?       — Постойте, говорить обо мне, как о боге… — начал было Се Лянь, но Хун Мин решительно перебил его:       — Почему бы такому праведному даосу, как ты, не заняться своими проблемами? Разобраться с женщинами, например? — на этих словах Хун Мин снял саблю с пояса и, не обнажая ее, ножнами резко убрал руку даочжана Пэя, все еще сжимающую запястье принца.       — У меня нет проблем важнее, а все мирское может обождать, — расслабленно ответил мужчина, вовсе не обиженный грубостью.       Однако в следующий момент его красивое лицо вдруг побледнело: тело Хун Мина окутали серебряные бабочки. В несколько мгновений он стал выше, на правом глазу появилась черная повязка, а на обнажившейся сабле, все еще указывающей на даочжана, яростно нахмурился алый от злости глаз.       — Сань Лан! — воскликнул Се Лянь с долей радости, но и потрясения. Выходит, все объятья на улице ранее…       — Что, и теперь у уважаемого даочжана совсем нет иных проблем? — ухмыляясь, сказал Хуа Чэн. — Или Генерал Мингуан думал, что может скрыть свою божественную ауру и вволю гулять в моих владениях?       Се Лянь пораженно выдохнул. По правде говоря, это был огромный скандал: небожитель тайно проникает в Призрачный город перед самым празднованием заключения мира между Непревзойденными, пока оба они находятся тут. Может, он и не преследовал целей рассорить демонов, но сам факт тайного пребывания подле был просто вопиющим, особенно для Небесной Столицы, которая всегда подчеркивала свое невмешательство в политику царства демонов. Пэй Мин также понимал это, и потому напряженно молчал, пытаясь выдумать оправдание. Хотя это было бессмысленно: заговорить он мог любого, кроме Градоначальника Хуа.       Пока небожитель напряженно обдумывал свое положение, Хуа Чэн обернулся к Се Ляню и ласково улыбнулся ему.       — Прошу прощения, гэгэ, мне пришлось прибегнуть к маленькой хитрости. Я надеюсь, гэгэ не в обиде, — сказал он, заставив принца задуматься, как со всей этой историей на самом деле была связана Ша Хуалин. Однако все рациональные мысли выбивало из головы чуть урчащее «гэгэ», которое Хуа Чэн произносил своим бархатным голосом.       — Все в порядке, вот только… — Се Лянь перевел взгляд на Пэй Мина, замершего перед острием сабли. Еще несколько движений, и холодное лезвие коснулось бы его горла.       — О, гэгэ не стоит переживать, — отозвался Хуа Чэн, не смотря на своего пленника. — Я ничего не сделаю с Генералом Мингуаном, мы лишь обсудим несколько вещей. Я расскажу Генералу, что невежливо приходить в чей-то дом, не оповестив хозяина. Гэгэ сможет подождать меня в своей резиденции? Там я как следует извинюсь за обман.       Се Лянь растеряно кивнул и в одиночестве покинул заведение. Путь до резиденции прошел как в тумане: принц думал о словах Генерала Мингуана, превращении Хуа Чэна и дальнейшей судьбе небожителя, но ни одну мысль не мог уловить полностью, и будто цеплял лишь их хвосты. Во внешнем дворе принца встретил управляющий, рассыпающийся в поясных поклонах. Се Лянь решил предупредить:       — Скоро сюда прибудет Градоначальник Хуа. Подготовьте все: я буду в своих покоях.       Управляющий чуть вздрогнул, но энергично закивал, а после проводил принца долгим взглядом.       Оказавшись во внутренней комнате, Се Лянь замер у золотой пагоды, что построил вчерашним вечером. Смотря на нее, он недоумевал: вознесение? Конечно, он искренне верил, что достигнет этой точки рано или поздно, но разговор о нем сейчас отчего-то был неожиданностью. Вход в небесные чертоги всегда происходил внезапно и мало у кого было время обдумать свое положение. Но стать небожителем — это отказаться от мирской жизни, родителей и друзей. Конечно, это не отвратило бы Се Ляня от его цели, но заставляло грустить сейчас. Он слышал, что некоторые боги вознеслись во сне: может ли и с ним произойти нечто подобное? В таком случае он никогда более не увидит отца и матушку?       Золотая пагода переливалась ленивым блеском в свете свечей. Сейчас в ней было четыре этажа и она еще не была достроена: последний этаж выглядел неаккуратно и несколько нелепо. Сев рядом, Се Лянь принялся достраивать пагоду.       Его мечущиеся мысли вернулись к Хуа Чэну: заменил ли он Хун Мина где-то по пути, или изначально пришел в его облике? Принц чувствовал, что ему не следует так удивляться, потому что он уже видел, как мастерски Хуа Чэн меняет обличия, но все же не мог скрыть пораженно вздоха. Сейчас он понимал, что Хун Мина сразу можно было заподозрить в подмене и корил себя: по пути Се Лянь совершенно бесстыдно приобнимал мальчика за плечи и склонялся к нему, спрашивая что-то. Не воспринял ли Градоначальник это как оскорбление? Хотя, всю прошлую ночь они держались за руки, а сегодня он даже сам первым обнял его за талию, так что не должен противиться прикосновениям, верно? И все же принц переживал, что мог сказать или сделать при Хуа Чэне что-то постыдное. Ведь если подумать, он даже отчитывал небожителя при нем: не решит ли теперь Хуа Чэн что он слишком самоуверен и горд? Пусть Се Лянь считал, что сделал все правильно, слабое чувство тревоги не покидало его.       Внезапно из внешней комнаты раздался голос управляющего:       — Молодой господин, все готово!       Се Лянь поднялся, оправляя одежду. Он думал, что управляющий принес чай и закуски, чтобы встретить Градоначальника, и переживал, как бы все не остыло к его возвращению, но выйдя неожиданно не обнаружил накрытого стола. За ширмой в центре комнаты стояла дубовая бадья с клубящейся теплым паром водой. Подойдя, принц увидел на переносном столике рядом несколько небольших баночек, часть из которых были благовониями для кожи и волос. Осмотрев это, он перевел взгляд на подобострастно улыбающегося управляющего.       — Что это? — удивленно спросил Се Лянь. Демон на мгновение растерялся, но тут же вновь вернул на плоское лицо радостное выражение.       — Молодому господину стоит подготовиться для встречи Градоначальника, — ответил управляющий. — Так как личные слуги молодого господина отошли, этот слуга может помочь ему с омовением и… прочим.       — Прочим? — глупо переспросил Се Лянь. Улыбка демона от этого вопроса стала шире и в ней появилась эмоция, которую принцу сложно было распознать.       — Молодой господин должен хорошо послужить Градоначальнику, и этот слуга сделает все от него зависящее, чтобы помочь.       В это мгновение Се Лянь осознал, для чего нужна горячая вода и благовония. Его лицо в тот же миг залилось краской, а грудь сдавило от возмущения и стыда. Так вот о каких слухах и неверных подозрениях говорил Му Цин! Пребывая в растерянности, принц даже немного разозлился на него: ему стоило говорить яснее! Се Лянь не находил слов, чтобы ответить управляющему и всем сердцем желал, чтобы эта глупая ситуация закончилась сейчас же, но вместо этого в комнату заглянула одна из демониц-служанок и ровным тоном оповестила:       — Градоначальник прибыл.