Не смешные шуточки

История Рафаэлиуса 3 начинается совсем недавно. Всего пять лет назад, когда он из мелкого малька наконец начал становиться полноценной рыбой… Правда, ещё не совсем понимал какой. Но надеялся, что благородной. У него была действительно идеальная жизнь. Рождённый в семье аристократов вторым сыном без обязательств, холимый и лелеемый своими родителями он рос без запретов и нужды. Хочешь рабов? Держи рабов. Учиться? Учись. Тратить состояние на шлюх и алкоголь? Пожалуйста. У молодых аристократов все прелести жизни довольно рано открывают перед ними свои двери. Только вот… Это был пятнадцатый его день рождения. И он встретил его в одиночестве. В этом не было никакой драмы или трагедии. Так просто было всегда. Действительно любимый сын… Который видит свою семью лишь пару раз в год. С самого рождения пустая комната и куча слуг. Безумное количество денег. Чего еще можно хотеть? Однако на душе скребли кошки. И он, как подросток с весьма бунтарским духом, решил, что если хорошая компания не идёт к нему, то он идёт к хорошей компании. И как подростку выросшему в безопасности и изобилии ему показалось хорошей идеей умыкнуть от охраны, отправившись в порт, который он мог только наблюдать издали много лет… Логика Рафаэля была проста: у него есть деньги, он умнее многих и его же учили фехтованию. Что может случится? — Хах… Меня отпиздили в первые десять минут как котенка, — рассмеялся Рафаэль, однако замолк, когда Тикалика нежно обняла его руку. — В общем… У меня забрали все деньги, меч, отпинали и закинули в какой-то овраг, где я почти окачурился. В следующий момент Рафаэль очнулся в какой-то лачуге. И, наверное, прошлый Рафаэлиус закатил бы истерику, но этот… Этот не помнил, что он был Рафаэлиусом. Он вообще ничего не помнил. Толи от унижения, толи от того, что ему качественно дали по голове. В общем тогда Рафаэлиус и стал Рафаэлем. Старик лет явно за сотню. С незатейливым именем Боб. Он часто разглагольствовал о том, что дозор сейчас совсем не такой, каким был в его время, жаловался на маленькую пенсию и делал глотки из своей фляги чаще, чем дышал. Эта вечно недовольная развалюха нарекла его Бобом номер два и запрягла под самое не хочу работой. Но спасла его. — И он вечно кичился тем, что он был дозорным… Да ещё каким, контр-адмиралом по его словам! — тихо рассмеялся Рафаэль. — Однако сам ничего тяжелее фляги то поднять не мог… Меня гонял. Кажется я ему только для работы и нужен был. — Ты правда так думаешь? — спросила осторожно Тикалика. — Нет, — было ей ответом. — Этот старик был отвратителен… Но… Я любил его. Верно. Он был невыносим, но вместе с этим он назвал его сыном. Впервые кто-то назвал его сыном с такой искренней любовью. Впервые кто-то заботился о нем с такой самоотдачей, с такой искренностью. С такой простой теплотой. Мальчишка без дома и имени. Мальчика не умеющий делать банальные для обычного человека вещи. Избалованный, гордый и высокомерный даже без памяти. Его приняли таким какой он есть, отдавая последний кусок хлеба, терпеливо рассказывая что и как надо делать, где и как говорить. Показывая ему весь этот мир без прикрас. — Знаешь, сынок, — говорил Боб часто вечерами, сидя у их небольшой печи. — Этот мир странная штука, таящая в себе много неожиданностей, опасностей и открытий. И я так жалею, что когда-то не отхватил хотя бы часть его. Я как глупец сидел на месте, обжевывая свою жизнь статиста. Морской Дозор, ведь, был создан для более великий вещей… Для намного более великих. Рафаэль четко помнит как однажды старик увидел как он гоняет соседских мальчишек, что часто пытались воровать из их огорода яблоки. Гонял он их с отдачей, с большим желанием и негодованием. Тогда Боб впервые при нем закурил, отстраненно смотря куда-то в даль, а затем произнес: — Не тут твое место, сынок… Не тут… Есть в тебе то, что я не видел очень давно… То, что меняет мир. «Меняет мир…» — восхищённо вздохнул тогда Рафаэль. Почему-то эта фраза показалась ему такой важной. Такой необходимой ему. Изменить мир. — Дед, а научи меня быть Дозорным! — совершил чудовищную ошибку тогда он. Бывших дозорных не бывает. Сейчас то Рафаэль понимает, что по-сути та фраза была спусковым крючком. Вспомнить все через что прошел он сам и с радостью провести через это одного зазнавшегося юнца. Кажется это удовольствие даже вдохнуло жизнь в старика Боба, возвращая его в свои рассветные года. Потому что иного объяснения как эта рухлядь начала вставать в шесть утра и настолько быстро бегать у Рафаэля не было. — Это тебе за сотню или мне, сынок?! — хохотал мерзкий старикашка, стоя в метрах десяти от него. — Не… Уф… Дожде… Уф… Ся… — ковылял Рафаэль, даже боясь оглядываться. Дни сменяли ночи, а ночи дни. Прошла весна, затем лето, осень, зима и снова весна… Механизм судьбы снова начал свой путь. И снова также неожиданно и также безжалостно. — Что?! — воздух был выбит из его лёгких. Рафаэль неверяще смотрел на людей в форме дозора, что заполнили их дом. — Вы пропавший сын аристократической семьи — Рафаэлиус 3, — как гром среди ясного неба. — Это какая-то ошибка… — пробормотал парень, делая шаг назад, но в этот момент дверь за ним распахнулась в дом влетела женщина, так похожая на него. — Где он?! Где мой мальчик?! — взревела она, оглядывая их дом. — Неужели он жил в этой ужасной лачуге?! — Я… — не нашелся что сказал парень. — Тогда меня, наверное, раз сто спросили не насильно ли меня удерживал Боб, — как-то монотонно продолжал парень. — Моя мать все суетилась, требуя наказать этого «злобного похитителя», а я даже не знал как действовать… Я был абсолютно растерян. Вся моя жизнь, что я так упорно строил… Перевернулась. Меня ждала новая старая жизнь, но тот взгляд на нее, что был когда-то уже никогда не вернулся. Все казалось мне таким чужим, — хмыкнул Рафаэль. — И каким-то совершенно не искренним. Искусственным. Мать очень быстро забыла, что я исчезал и уже через неделю отбыла на какой-то аукцион. Отца я так и не увидел, а брат лишь окинул меня взглядом полным смешанных чувств. Меня не ждали в этом доме… — Что было дальше? — тихо спросил Кёске. — Ничего. Я продолжил жить жизнью аристократа. Учился, тратил деньги, снова учился… — прикрыв глаза под взглядами своих напарников он резко и шумно выдохнул. — Ладно. Меня связали по рукам и ногам. Я не мог и шагу ступить за порог. Мои дни текли в моей комнате за книгами. — Но что-то изменилось, верно? — прошептала Тикалика. — Боб умер, — наступила звенящая тишина. — Сочувствую… — прошептал Кёске. — Соболезную, — сглотнула Тикалика. — Совершеннолетние аристократов наступает в двадцать и как только мне стукнуло столько я вырвался из душного особняка, что успел возненавидеть… Я хотел найти Боба и подарить ему другую жизнь, но опоздал, — подняв взгляд, Раф неожиданно улыбнулся. Измученной улыбкой полной добрых воспоминаний. — Знаете, что было написано на его могиле? Ты можешь изменить мир… И я решил, что изменю его.