***
Дела всех преступлений хранились в архиве участка, куда Стиву не составило труда попасть. Там никого не было, в том числе Викки, ответственной за сохранность этого помещения. Впрочем, ее отсутствие сыграло с ней плохую шутку, потому что вездесущий Стив Харрингтон им воспользовался. Иногда приятно было пользоваться своим доступом к некоторым вещам, не перегибая палку, но все же. Но крайне неприятно было разочаровываться в чем-то, к чему все приходило. Поэтому сейчас, когда Стив сначала нашел дело Эдди по убийству Гэри Лонгстриста, он почувствовал жжение в груди. Ведь было приятно приблизиться к изучению всех доказательств и улик с места преступления, которые могли бы указать на кого угодно, но не на Эдварда. Всем ведь знакомо это ужасно щекочущее изнутри чувство победы, которая была почти у тебя в руках? Он, может, был в паре движений от правды, которая скрывалась в этой самой папке, напоминающей старинный сундук, хранящийся на чердаке умершей бабушки. И только потом, когда он открыл папку, подразумевая увидеть там мрачные тайны, скрываемые от него объединением людей, то ощутил совершенно противоположные тому, что он испытывал сначала, чувства. Перед Стивом был документ и больше ничего. Ни фото, ни других улик. Пустой лист с данными об убийстве, личность жертвы и "убийцы". И все. Почти ничего и в заключении штамп "ЗАКРЫТО". Вместо того, чтобы приблизиться к ответу, Стив, кажется, оказался намного дальше от правды, которая теперь скрывалась за пеленой еще многих нераскрытых тайн. Единственной, к кому он мог обратиться за помощью оказалась Робин. Однако Стив не ожидал услышать и не услышал от нее то, что успокоило бы его в какой-то степени, а в какой-то степени завело бы в тупик. Вместо этого Робин качала головой, поджимая губы, и как-то долго не отвечала. — Ну что? — нетерпеливо поторопил ее парень. — Ты точно не знаешь, где все вещественные доказательства? Она все также молчала, пока Стив раздражительно стоял перед ней, одним только своим видом выпытывая у нее информацию. Робин вздохнула и наконец заговорила: — Послушай, Стив. Мы, конечно, друзья, но ты явно лезешь не туда, куда надо. Это я тебе, как друг, говорю. Как коллега, говорю, что ничерта не знаю, и мне ничего не докладывают. Есть тело, есть потенциальный убийца — это все, что я знаю. Больше ничего не скажу, даже если пытать меня будешь, уж извини. Стив нахмурился, понимая, что ответ все равно поставил его в очень невыгодное положение, в котором он вряд ли бы смог что-то узнать. — Кому доверили это дело? — не прекращая попыток добиться хотя бы чего-то, поинтересовался детектив. Его настойчивость явно выбешивала Робин, но она держалась особняком, и одному черту было известно, сколько эмоций в ней было сейчас. — Билли сам взялся за него. Он и допрашивал Мансона сам. Кстати, вы сходили на свиданку? Стив ошарашенно уставился на подругу, раскрыв глаза так широко, что они могли выпасть на пол и закатиться под стол. На щеках зарделся красный оттенок, подобно закату, на который он иногда часто смотрел из своего окна в старом загородном доме матери. Там не было шумящей цивилизации, громких машин и даже нормальных дорог. Но смотреть на краснеющий закат намного приятнее, чем на краснеющего Стива, не так ли? — Никакое это было не свидание. Робин посмотрела так, будто умела читать мысли! — Кого ты обманываешь? Я не первый день живу, как и знаю тебя не впервые. Ну рассказывай давай, что там у тебя с художником-сатанистом? Стив был готов прожечь глазами дыру у нее во лбу, но сдержанно произнес: — Не называй его сатанистом. Девушка подняла руки, надеясь избежать последствий его холодного тона. — Мы поели пиццу, погуляли, он обнял меня и сказал, что ему очень хорошо со мной... — воспоминания жгли в груди, а смущение — в щеках. — Но потом он спросил, гулял ли я когда-нибудь с парнями... по-особенному гулял! А еще, черт, мне кажется, он пялился на мои губы! Нет, точно пялился, твою мать... — Черт дери, — протянула Робин, ехидно в него вглядываясь. — Да он, кажется, без ума от тебя, Харрингтон. Стив опустил взгляд, а его лицо резко поменялось. Он вспомнил слова Эдди на крыше, и все его чувства рассыпались в прах. — Нет. Он отшил меня. — После того, что было?! — она не верила. — Не неси чушь! — Еще как. Сказал, что не может любить меня, потому что я совершенный. Робин абсолютно не понимала, широко раскрыв рот, будто он рассказывал ей о существовании пришельцев или призраков. Наверное, она охотнее бы поверила в них, чем в то, что такие тупые люди есть. — Серьезно? Наверное, он просто побоялся сказать тебе правду. — Либо же я ему не нравлюсь. Стив не смотрел ни на нее, ни куда-либо еще, просто делал вид, что ему важно рассмотреть точку перед собой. — Думаю, это объясняет то, почему у меня до сих пор нет пары. Робин впервые смотрела на него и не знала, что говорить. Поэтому отвела взгляд, чтобы не чувствовать вины и добавила: — Идеализация ведет к смерти. Стив предпочел молча с ней согласиться и перевести тему, гордо подняв подбородок. — Насчет дела... — Боже, ты все еще о нем паришься? — Ты сказала, что Билли сам им занимался? То есть... Протокол тоже составлял он? Робин закивала, надув щеки, и прищурилась. — Да, он в целом все делал один. Ничерта не докладывал. Только выше если, кроме него никто не прикасался к преступлению. Детектив задумчиво потер затылок, будто пытался сопоставить все факты, что имел, с произошедшими событиями. В его голове образовалась путаница, он почти не мог нормально соединить все, что знал воедино. И только потом Стив вдруг дернулся с места, заставив Робин подскочить на стуле, и побежал к двери. — Я, кажется, понял... Чтоб его! Он вылетел из офиса, громко хлопнул дверью и оставил за собой шокированную подругу, пытающуюся смириться с его неадекватностью.***
С громким стуком Билли оказался впечатанным в стену, когда Стив прижал его всем своим телом, не позволяя двигаться. — Ты, блядь, с дуба рухнул?! — оскалился парень, пытаясь отпихнуть от себя детектива. — Хочешь головы лишиться?! Не играй с огнем, придурок! — Я знаю, что тут не все чисто, Билли. На кого ты работаешь? Кому сливаешь информацию и кого покрываешь? Билли смотрел на него остервенелым взглядом, готовый впиться в чужую глотку. Но он еще не знал, насколько острыми были зубы Стива. Детектив еще раз встряхнул лейтенанта, заставив головой удариться об стену и прошипеть. — Говори! — Ты, что, совсем умалишенный?! Ни на кого я не работаю! Попей таблеток, Харрингтон, тебе твоя одержимость славой в мозги ударила! Стив абсолютно точно был уверен, что он лгал, после чего только сильнее сжал руки на воротнике его рубашки. Билли в свою очередь пытался вырваться, всячески извиваясь в руках юноши. — Тогда где все доказательства по делу Эдди Мансона? Не ври, что ты не знаешь, что их нет в папке! Лейтенант излишне спокойно усмехнулся, оскалился на него и потянулся поближе, прошептав в лицо Стиву: — Спроси у Джима Джонса, кажется, он трахал твоего Мансона на днях. Непонятная ненависть родилась в детективе в этот момент, она заполнила всего его, и он больше не мог контролировать себя. Очень пытался быть настойчивым, но не перегибая палку. Однако, когда кто-то позволял себе так отзываться об Эдди, Стив не мог выносить этого! Он сделал первое, что ему захотелось сделать сразу же: ударил изо всех сил по животу Билли коленом со всей злостью и ненавистью, каких никогда не чувствовал раньше. Юноша согнулся, пронизанный болью удара, и схватился за живот, зажмурившись. Разгневанный Стив смотрел на него, сжимая руки в кулак, будто собирался ударить снова. — Я, блядь, убью тебя! Никто не может так о нем говорить! Никто, ты понял?! Но для Билли угрозы — дерьмо собачье. Он рассмеялся. По-идиотски, надменно и громко. Как тупо Стив Харрингтон раскрыл ему свою главную слабость! Вот ведь веселье, что долбанная любовь, от которой морозился лейтенант Харгроув, делала людей такими слабыми. — Убей! — крикнул он. — Ну же! Все равно в аду встретимся! Стив стиснул зубы, замахнулся сжатой в кулак ладонью, но сразу же остановился. Из-за Эдди. Он подумал, что если бы милый художник вдруг узнал о том, как сильно тот злился, то был бы в нем разочарован. Поэтому детектив стерпел пожирающий гнев, спрятал его за языком и отпрянул от Билли. — Хах... — раздался сдержанный хрип со стороны лейтенанта. — Так и знал, что ты слабак, Харрингтон... Но разве было ли дело Стиву до его слов? Билли — мешок с дерьмом, которому чужды любые человеческие чувства, который распнет любому сердце без лишних раздумий. Он не умел любить никого кроме себя, так что вряд ли Стива хотя бы немного задевали слова бессердечного человека. Детектив не из тех людей, кто плачет от каждого слова в свой адрес. Особенно сказанного Билли Харгроувом.***
Кай сидел в полной темноте на диване, прислушиваясь к шагам в коридоре. Он будто выжидал, когда зайдет Билли и отдернется, при виде него. — Где был? — спокойно спросил Кай, не меняя позы и все еще не смотря на юношу. — В участке. — И все? Билли промолчал, сводя брови. — Ты точно ничего не хочешь мне сказать? — настаивал Кай, продолжая смотреть в одну точку перед собой. Лейтенант тут же смутился и искренне задумался, что имел ввиду юноша. — Нет, Кай. О чем ты? Кай обернулся, теперь Билли видел его пронизывающий взгляд и нахмуренные брови. Тот был явно не в настроении, а значит что-то очень его разозлило. — Почему ты не доложил мне, что эта проклятая ищейка сунула свой нос туда, куда не надо? Неужели тебе неизвестно, как сильно его вмешательство может поставить под угрозу все наши планы? Со стыдом Билли опустил голову и промолчал. — И что ты молчишь, мой юный падаван ? Мне кажется, я говорил тебе о том, что ты обязан ставить меня в известность, если произойдет что-то неприятное. — Да, Кай, но... — Но? Ни о каких "Но" не может идти и речи! Еще чуть-чуть и я подумаю, что ты не верен мне. Но это ведь не так? — он настойчиво сверлил Билли взглядом. — Ты ведь не предашь меня, Вильям? Тот замотал головой, стойко вынося давление, висящее в воздухе. Билли не понаслышке знал, на что был горазд Кай, и что обычно могло произойти с любым, кто пойдет против него. Поэтому он собрал в себе все свое мужество и храбрость, показывая Андерсону:"Смотри, мне не страшно". И тот, кажется, поверил. — Ладно, знаешь что? Иди подумай над своим поведением, а я придумаю, как нам не обосраться. Потому что если это произойдет — в дерьме будем измазаны все. Билли послушно развернулся и двинулся в сторону комнат на втором этаже. — Я понял, что нам нужно делать. — заявил Кай ранним утром, после того, как приехал Билли. В гостиной не было никого, даже младшей Андерсон, которая часто была здесь по утрам. Парни были только вдвоем, а воодушевление Кая как-то слишком пугало лейтенанта, от чего тот сразу же поморщился, оказавшись в помещении. — Что? — осторожно спросил он, сбрасывая куртку на кресло. Кай улыбался излишне широко, но по-настоящему. Не той улыбкой, с какой выносили смертный приговор. Скорее наоборот — возвращали к жизни. Только вот Билли все равно словно отправили на тот свет, как только Кай продолжил: — Мы убьем Харрингтона сегодня ночью. Выражение лица Билли резко изменилось, и он побледнел. Что ж, палач явно хорошо поработал над его головой. — Что? — вновь спросил он. — Отправишь его патрулировать на машине с неисправными тормозами. Все подумают, что он просто не справился с управлением. Билли не отвечал, мысли путались, а он всем телом чувствовал холод, от которого мозг переставал работать. Убить Стива? Это казалось заманчивым только когда звучало. Но не когда тебя просили по-настоящему убить человека. — Ну как тебе? Это особенное задание для тебя, Вильям. Я полностью верю, что ты сможешь с этим справиться. Оправдай мое доверие. Лейтенант сглотнул ком, в очередной раз посмотрел на него и дернул уголком губ. — Конечно, не сомневайся.***
«Господи, смогу ли я когда-нибудь быть самим собой? Я так устал от вечного притворства, за которым скрываю все то, что я чувствую. Мне совершенно не хочется быть бессердечным подонком, но я снова и снова играю эту роль. Это как в спектакле, когда все актеры постоянно остаются в своих образах, отыгрывая одни и те же интонации, одни и те же события. И моя роль неизменна, я созерцаю, как ломаются люди. Я ломаю людей, и мне это нравится. Но только глубоко в душе я чувствую тошноту. Злюсь на себя настолько сильно, что тошнит. Причиняя боль Стиву Харрингтону, я будто причиняю ее части себя. И продолжаю это делать, потому что больше не могу остановиться. Это глубоко внутри меня, как опухоль поедает всего, заставляя мучительно умирать.Аминь.»
***
Вечерний патруль выдвинулся на улицу прямо из полицейского участка. В последние недели они особенно ответственно подходили к патрулированию города, на которое отправляли сразу нескольких сотрудников полиции. Вот только Стиву в тот вечер было не суждено отправиться на это дело. Горизонт багровел вдалеке, а первые звезды уже сияли на небе. Где-то виднелся одинокий серп луны, но в тот момент Стиву было совсем не до разглядывания красивого вечернего небосвода. Должно быть, он все еще был расстроен из-за Эдди. Стыдно было признаться, что Стив очень хотел нравиться ему. По-особенному нравиться. Поэтому этим вечером он не мог смотреть на небо. Оно казалось беззвездным и не таким красивым, как тогда, на крыше с Эдди Мансоном. — Харрингтон! — окликнули его. Билли надвигался на детектива, с лицом, не выражающим никаких эмоций. Это показалось Стиву странным. Обычно, Билли бы смотрел так, словно собирается убить. Особенно после того, что он сделал прошлым днем, вряд ли бы его оставили в живых. Но что-то было не так. Лейтенант смотрел спокойно, лишь свысока, но была в нем какая-то неприсущая мягкость. Он не хмурил брови, не кусал губу и не щурил глаза. Смиренно стоял и некоторое время молчал. — Я снимаю тебя с дежурства. Ты не поедешь, проваливай домой. — Что?! С чего это вдруг? — возмутился детектив. — С того! Ты слышал, что я сказал. Стив раскрыл рот, совсем его не понимая. Только он подумал, что Билли хоть немного был способен слышать других людей, как вдруг понял, что очень ошибся. Поэтому детектив не был намерен снова идти у него на поводу. — Это моя смена, какого черта я должен тебя слушать? — Потому что это приказ, Стив! Ты понял?! — он повысил голос, но сразу же оборвал себя на полуслове. — Уходи домой. Прими это как должное. Билли всячески избегал зрительного контакта с ним и смотрел куда-то мимо, будто сквозь парня. Стив тут же попятился назад, надеясь, что тот не решится на что-то ужасное, если он продолжит спорить. — Уходи! — снова прокричал Билли, от чего на них странно обернулись другие сотрудники. — Уходи, или я тебе врежу, чтобы ты ушел! Стив вздрогнул от его громкого голоса и сам не понял почему убежал. Полицейские косо на них смотрели, переставая разговаривать между собой, а Билли обернулся на всех них, как в бреду, и приказал разъезжаться. А сам, собрав волю в кулак, открыл машину и сел за руль, уезжая в неизвестность. Он ехал какое-то время, несясь на полной скорости, пока по радио тихо играла музыка. Слишком тихая, что это его пугало. Билли знал, что долго он не сможет так тянуть. Его трясло от страха, он ужасно потел, продолжал мчаться по одинокому шоссе почти в абсолютной темноте. Но парень по-прежнему смотрел на дорогу, не моргая, и не мог оторвать от нее взгляд. Так странно чувствовать неизбежность происходящего. Ведь ему даже не страшно. Билли всю жизнь отметал свою слабость, заменял ее гневом и ненавистью. Но в этот вечер он позволил себе понять, каково это — быть слабым. Неприятно, очень. Поэтому холодной рукой лейтенант набрал номер Стива и дождался ответа, чтобы тихо начать: — Стив. Это заговор. — Что... Что ты несешь, Билли? Билли сглотнул слезы, улыбаясь так, будто Стив мог бы видеть его улыбку. — Открой глаза, дурак, — всхлипнул он. — Это война. Люди умирают вокруг. Мы все пешки в чужой игре. Все. Но ты не должен умереть, понял? — Где ты? — непонимающе спросил в трубку голос Стива. — Я сейчас приеду, и мы поговорим... — Слишком поздно, Харрингтон. Культ убьет тебя, если ты останешься. Уматывай подальше отсюда. На том конце провода повисла тишина. Стив явно был ошарашен его словами и тем, какая непонятная перемена произошла в нем. Это пугало. Стив впервые боялся за Билли. — А ты? — машинально спросил он; ему в ответ рассмеялись. Дорога бежала впереди машины, свет от фар освещал шлагбаум приближающегося железнодорожного переезда. Но Билли смеялся, сквозь слезы. Впервые в жизни ему было очень-очень смешно и совсем не страшно. Смерть — это шутка. И только перед встречей с ней ты понимаешь, над чем смеяться. — Я обречен. Но у тебя и Мансона еще есть шанс. Забери его с собой, они не оставят вас в покое. Начните жизнь заново... Будьте счастливы, а еще... Еще ты мне... Гул поезда раздался из динамика телефона Стива. Он отчетливо слышал его громкий шум и то, как машина столкнулась с летящим составом. А затем тишина, и она навсегда отпечаталась в памяти детектива той ночью.***
Дождь хлестал по лицу Эдди, когда он осторожно держал Стива за руку, стоя на городском кладбище над свежей могилой. — Он спас меня. — с гордой сдержанностью прошептал детектив. — Там должен был ехать я. Эдди молчал, не знал, как укрыть Стива от этой боли и дождя, которые накрывали его этим пасмурным днем. Кроме них вокруг никого, только призраки прошлого, ушедшие слишком рано. И художник не понимал, как ему сказать о том, что не пережил бы смерть детектива, если бы именно он оказался на месте лейтенанта Харгроува. Поэтому насупился и поджал губы. — Эдди? — Да, Стив? — Нам нужно уехать. К моей матери в дом за городом. Это в часе езды от Брукфилд-Хайтс. Ты со мной? Эдди непонимающе на него посмотрел, а затем осторожно пригладил мокрую от дождя прядь чужих волос. Закусив губу, он еще какое-то время изучал черты его лица, а затем кивнул. — С тобой куда-угодно... Стив долго смотрел ему в глаза, которые сейчас казались особенно красивыми, и только потом прижался к Эдди всем телом. Он хотел сказать о всем том страхе, что был в нем; о той ненависти к себе за то, что не смог помочь даже Билли Харгроуву; о том, что он винил себя в его смерти. Но Эдди хватило его тишины, чтобы все понять. — Мы справимся. Мне тоже страшно, но мы со всем справимся. Стив растирал руками слезы по ледяным щекам, чтобы Эдди не видел его беспомощность. Он бросал взгляд на надгробие, возле которого они так нелепо стояли, прижимаясь друг к другу, пока Мансон гладил его мокрые волосы. Но Эдди не смотрел вокруг, он смотрел на небо, усеянное тучами, чтобы не признавать наличие смерти. Пока они здесь, живы, и пока еще могут чувствовать, никакая смерть не сможет их остановить. Поэтому он целовал висок Стива, позволяя ему чувствовать себя в безопасности. И только Билли под холодной каменной плитой больше никогда не почувствует тепла. Теперь этот дождь навсегда останется с ним.