Непримиримые

      Её видно подводил слух. Вот один глаз был незрячим, а теперь и с ушами проблемы. Потому что иначе никак не объяснить услышанное. Ну, ещё галлюцинации, как вариант. — Ментор, ты умом помутился? — Сцина смотрела на венец в раскрытой шкатулке. Руки чудом не подрагивали. А должны были. Внутри, ей казалось, она дрожит. И от страха, и от злости, и от банального непонимания.       Синай нахмурился. — Я бы мог стребовать с тебя за оскорбление.       На Сцину эта его мрачная мина не произвела никакого эффекта. Она тоже может так зыркать. — Ух ты, стребовать за оскорбление сразу после венца? Не ты ли любишь повторять, что эльф не ветер, чтобы дуть в разные стороны?       Она язвила бессовестно и от души. Хамила. Не успела осмыслить услышанное. Да даже если бы успела, что бы сказала? О, да, конечно, ментор, давай сыграем свадьбу на зависть всему народу!       Ага, как же!       Какой венец? Да любому дураку ясно, что не пара они друг другу, нет между ними любви и никогда не будет! О скорби Великого ментора по своей семье уже бы давно сложили песни, если бы не боялись нарваться на его клинок! — Ты что вообще такое говоришь? — возмутилась.       Осмотрела свой балкон, соседние ясени. Никто же не видел, что он там принес ей? Чертовски неловко. Сцина захлопнула крышку. — Забудь, ментор. Ты вообще как додумался до такого? — Брак пойдет тебе на пользу. — Какую пользу? — Если мы сыграем свадьбу, народ примет тебя. — Ментор, — Сцина сжала в руках шкатулку. Очень обидно. И больно. Давно так больно не было. — Ты себя слышишь вообще? У супружеских пар рождаются дети! Вот скажи, у нас они могут быть? — Нет, — ни секунды не сомневаясь, бросил он. Сцина чуть не фыркнула. Конечно, какие с ней могут быть дети у ментора.       Быстро мысленно себя одернула. Дело вовсе не в ней. А в том, что он любит свою госпожу. Всё ещё любит. Вот такой вот Синай. Постоянный. — Класс, — Сцина растерянно почесала затылок. Не понимала. — В чем смысл? — Я лишь предложил тебе помощь. У тебя не будет более проблем с народом, если ты станешь моей супругой. Что в том плохого?       Сцину осенило. Ах, вот оно в чем дело… И как это до неё не сразу дошло? — О, так ты так жалость к линьяр проявляешь? — прорычала. — Засунь себе свою подачку…       Она проглотила последнее слово. Канат зашуршал. Нельзя такими словами разбрасываться. Тем более в сторону почтенного мужа. Не маленькая девочка уже. — Забудь, ментор, — она угрожающе помахала перед ним указательным пальцем. — Это совсем неуместно и очень оскорбительно.       Сцина сунула Синаю в руки шкатулку. Он не спешил брать. Медлил. Тогда она схватила его руки и положила под деревянное дно. Ментор все-таки неохотно принял её обратно. — Я на занятия опаздываю. Прости, — Сцина неловко улыбнулась и прыгнула к канату, не дожидаясь ответа Синая. Ему бы тоже идти в школу. Он же Великий Ментор, за главного там. Первый эльфийский директор первой эльфийской школы. Сцина любила его подкалывать на этот счет. Но теперь, конечно, не будет. Ещё чего, не после такого оскорбления.       Перестать думать об абсурдном предложении было выше её сил. После занятий шла домой навесными мостами и прокручивала в голове все, что сделал Синай, как он выглядел, как говорил…       А выглядел он чертовски безразличным!       Сцина злобно пнула входную дверь, скинула сапоги, швырнула сумку на пуфик, тесьму на одеждах чуть ли не вырвала из петель.       Как смел он даже заикнуться о таком! Выйти за него замуж только потому, что у неё отвратительная репутация в народе! И что они будут за супругами?       «Мы можем быть добрыми друзьями. А народ, наконец, оставит тебя в покое».       Сцина взревела в голос, пнув диван в гостиной. То есть в его глазах она настолько жалкая беспомощная дева, что, если уж не свадьба с почтенным мужем народа, так ей больше ничего не поможет? Что бы она ни делала, своими силами не справится?! Должна взять и спрятаться за чью-то спину?!       И если бы она хотя бы нравилась ему! Если бы была хоть маленькая возможность, крошечный шанс, что между ними возможна настоящая эльфийская любовь…       Но Синаю никакие девы не нравились, кроме его госпожи, что ушла давным-давно, но в памяти его была живее всех живых.       И теперь вот он принес ей венец. Просто взял и отдал ей шкатулку. Прям на ее балконе.       Он предлагал ей просто быть друзьями! Друзьями, которые живут в одном доме. У них никогда не будет детей, потому что Синай её не полюбит, они никогда не будут настоящими супругами. И ложе он с ней делить не станет. Да она бы и не позволила. Сама бы с ним в одну постель не легла, зная, что для него это почти отвратительно. А когда пройдет время, эльфы начнут шептаться о них, как когда-то шептались о Владыке. Конечно, грозный Синай всех заткнет, но она-то всё будет знать. Будет знать, что у них никогда не будет любви и детей.       Предложение Синая было унизительным. Ни одного плюса Сцина в нём не видела. С народом она справится, а связывать свою жизнь с ментором ради того, чтобы репутация её изменилась — не станет! Но…       Что хуже всего. Какая-то часть её все-таки хотела. Та часть, которую Сцина в себе усиленно давила. Хватило же ей мозгов проникнуться к Синаю чувствами. Самыми настоящими. Болезненными, эльфийскими чувствами. Он то поддерживал её, то заступался, не прогонял, и она…       Ну и идиотка она!       Идиотка, потому что знала, не для неё этот цветочек цветёт. И все равно позволила себе думать о нем чуть чаще. Зачем только? Что, мало ей Эльтана было? Тот тоже был страшно недосягаем. Но тогда она была молода, лиха, а сейчас…       Она бы могла принять венец. Она ведь чувствовала… Это самое… Щемящее в груди. Радость, не понятно откуда взявшуюся, тоже чувствовала. И знала, кто виновник. Могла бы просто взять эту шкатулку…       Но Сцина видела такое уже однажды. Мелана любила Эльтана больше всего на свете, а он её — нет. Она видела, что было тогда с Владычицей.       Нет. Свадьба отрежет им всякие пути. А так у неё был крохотный шанс. Вдруг пройдет? Ну, само. Возьмет и перестанет она чувствовать… Будет Синай для неё таким же другом, вот как Эльтан, например. Пройдёт ведь?       Черт. От его жалости и так болезненное происшествие стало ещё и мерзким. Она его почти любила, а он пожалел её. Как соплячку какую-то. И ведь Сцина могла поклясться: этот трухлявый пень даже не в курсе, как сильно её ранил. Он же наверное и не догадывается, что линьяр умудрилась положить на него свой здоровый глаз. Знал бы, не стал бы предлагать. Точно бы решил, что, как супруга, она стребовала бы все, что полагается. А он бы, конечно, не смог… всё, что там должен смочь эльф по отношению к своей супруге. Потому что это же Синай, черт его побери, Великий Ментор!       Ну что за идиотский венец недоразумений?       Сцина откупорила бутылку эльфийского вина и плеснула в кружку. Хотела в кубок, но его пришлось бы мыть… Из кружки попьет. Какая разница?       После второй кружки болезненный осадочек мутировал в злость и негодование. Она-то, понятно, питает к нему, ну, нежность, а он?       За слабачку её, значит, держит! Без него, такого славного почтенного Синая, никак она не протянет в Сиршаллене вечность! Да чтобы ему подавиться! Думает, что кроме него, такого благородного, снизошедшего до линьяр, она себе, что ли, не найдет мужа по сердцу? То есть никто другой, кроме него, конечно, не обратит на неё свой взор! Либо вот за надежной спиной Синая живи всю жизнь, либо одной коротай денечки и огрызайся с каждым эльфом. Никто ж линьяр супругой назвать не возжелает! Думал бы иначе — постыдился бы дарить ей венец с таким посылом! Пожалел!       По мнению Синая, ждет её либо пресная жизнь без любви и всего ей сопутствующего с ним, либо вечное одиночество. Вот что значило его это предложение стать женатыми друзьями!       Надо! Надо было сказать, что если ж он хотел быть друзьями, то поздно. Фигушки ему! Она вот всё — поплыла от его почтения, как все эльфы! И сама же говорила, что с почтенными от скуки помереть можно. А теперь что? Не скучно, оказывается. Они вон венцы всякие дарят. Сомнительные очень.       Жалко ему… Жестокий черствый старый эльф! Надо было сказать! Вот так ему и влепить в лицо «Люблю тебя! Давай свой венец!» Бежал бы от неё тогда так, что только его эльфийские пятки и уши и сверкали бы вдалеке! Синай же явно рассчитывал, что между ними ничего невозможно! Прогадал так прогадал!       Сцина плюхнулась на кровать и выдохнула. Гнев поутих, и осталась только обида и немножко печали. Самая малость.       Ну и что, что Великий ментор решил, будто никто на неё свой взор не обратит. Он же не весь народ. Найдется ещё кто-то, кому будет безразличен её статус и не слишком смазливая мордашка. Подумаешь… И ментора она забудет. Может, она опять чего-то там перепутала? Он ей сказала пару лестных слов, подрался с ней разок, а она прям вот… Все. Замуж готова. Тащите дерево! Точно напутала, ага.       Она перевернулась на бок и уставилась на стену.       А что, если никого не встретит? Что если Духи не отмерили ей такого счастья? Что если всю вечность ей любить того, кто никогда не ответит взаимностью? Нет в ней столько решимости, сколько в Мелане. На этот счет — и подавно нет. Сцина точно хотела взаимности, тихого и мирного счастья, наконец.       Утром следующего дня Сцина отправилась к Шахране. Она обещала Софии помочь посидеть с ребенком.       Домой к Софии заходила тихо. Пару раз бывало будила Нилана своими громкими приветствиями. Крики маленького эльфийского ребенка и выволочка от его родителей слух не ласкают.       Шахране сидел в гостиной на постеленном на полу одеяле. Рядом лежал маленький Нилан. Линар трусил над ним погремушкой, а малыш тянул ручки к игрушке. Обычная детская забава. — Привет, — произнесла Сцина одними губами. — О, как ты вовремя, — обрадовался Шахране, подскакивая с места. — Есть дела, которые я никак не могу отложить. А София… — Все нормально, — она разулась и забралась на одело к малышу. — Подожду, пока София проснется, и посмотрю за маленьким сладким эльфом. У кого тут самые эльфийские уши из нас всех?       Она взяла малыша и подняла к лицу, чтобы потереться носом. Нилан заливисто рассмеялся. — Иди, Шахране, — Сцина кивнула ему на дверь, поудобнее перехватывая ребенка. Прислонила его спиной к своей груди, встала и принялась расхаживать по комнате. — Ты ему очень нравишься, — Линар улыбнулся. — Да-да, — смягчила голос, по привычке начиная сюсюкаться уже и с Шахране. — Страшная опасная Макидарская волчица линьяр всем Ниланам нравится. Да, Нилан?       Малыш агукнул. — Он согласен, — Шахране хохотнул, любовно глядя на сына. — Ты опаздывал, кажется? — напомнила Сцина, и Линар, тут же спохватившись, сбежал в прихожую, а затем на балкон к канату, напоследок кинув, что Нилана нужно покормить из бутылочки, которая стоит на кухне.       Нилан мальчиком был очаровательным. Капризничал не то чтобы много. Любил компанию. Чем больше эльфов вокруг него болтало, тем более заинтересованным он выглядел. Иногда даже умудрялся рассмеяться к месту. Очаровательное дитя. Сцина не могла не пасть перед его чарами. Она вообще любила детей. Может быть, хотела бы одного или двух. Или больше.       Некстати вспомнился Синай. Потому что от него бы детей она хотела. Да. Вот настолько велика оказалась её нежность к нему. Сцина поморщилась. Что за глупый эльф? Как вообще додумался дарить ей венец с таким посылом? Я тебя, конечно, не полюблю, но зато… Так бы и вызвала его на поединок! Но он же зарекся с ней драться! Даже в образовательных целях! А тут целый серьезный поединок. — Да этот ментор… Вот как подрастешь, ты поймешь, о чем мы тут все твердим, — подзуживала она малыша, пока кормила из бутылки.       Дверь балкона щелкнула. Сцина особого внимания на это не обратила. Небось Шахране что-то забыл.       Она продолжила развлекать ребенка, который уже не совсем охотно ел.       Сцина отставила бутылку и подняла голову. В проеме показался высокий, светловолосый, заносчивый, бесчувственный, считающий себя самым умным, муж народа, который за свои года одиночества разучился нормально общаться с окружающими его эльфами, и почему-то решивший, что ей на кой-то лад сдалась его хренова жалость, — Синай Великий ментор. — Доброго дня, Непримиримая дочь, — как швырнула бы она в него этой бутылкой! Ещё и Непримиримая дочь.       Сцина с уверенностью могла сказать, что уши у неё стремительно белели. Он ведь знал! Не мог не знать, что она не терпела, когда её так называют. — Доброго дня, Великий ментор, — она поставила бутылку на стол. От греха подальше. Думала уже не так злится. А нет, все ещё в бешенстве. Можно же любить и хотеть прибить одного и того же эльфа? Не по-эльфийски, наверное. Но как есть! — Его нужно подержать вертикально после того, как покормила, — Синай кивнул на ребенка. — Без тебя знаю, — огрызнулась и подхватила Нилана как полагается.       Хлопнула его пару раз по спине, дитя, естественно, тут же оставило на её плече следы своей жизнедеятельности. Даже волосам попало. Но Сцина уже в чем только не оказывалась заляпана, не в первый раз нянчила Нилана, так что, банально забив, продолжила качать ребенка. Синай нахмурился и вздохнул. — Что? — шикнула она. Вот и тут он был самый умный! Тут был, а когда венец дарил — не был! — У смертной госпожи есть пеленка для такого, — он неопределенно указал на своё плечо.       Сцина раздосадованно поморщилась. Ну конечно! Она отвлеклась и совсем про это забыла. Хотя вообще-то её эта пеленка не особо волновала, ну постирает она одежду. Не велика беда. Это же ребенок. А вот поучения Синая снова взбесили. Великий ментор, взращивал мужей, конечно, он знает, как обходиться с детьми. Вот даже и с такими малышами. И про пеленку вспомнил! Практичный Синай. И венец ей из практических соображений дарил. Практично. У него будет жена, перед народом вроде не стыдно, не отшельник больше, прибраться она может, еду состряпать, а у неё — чистая, отмытая до блеска репутация! Практично же! Вот прям как пеленка! Только свадьба не то же самое, что и пеленка! Это вопрос целой вечности! — Я принесу, — ещё прежде, чем успела Сцина возразить, Синай скрылся в гостиной. Вернулся с желтой детской пеленочкой. — Будь тише, — шикнула на него. Просто из вредности. Хотела с ним поругаться. Высказать ещё раз за венец. Но это уже было бы не к месту, так что шикала Сцина на всё что угодно другое. — София спит.       Ментор вздохнул. Промолчал. Хотя мог бы её отчитать за грубость. Это вообще-то было бы очень на него похоже. Но нет. — Давай помогу, — он приблизился. Сцина недовольно прищурилась. Ещё одна подачка? Теперь вообще все его дружелюбие ею воспринималось как подачка. Как она могла с уверенностью утверждать, что Синай носился с ней все это время лишь потому, что они поладили, подружились, а не потому, что ему было её банально жаль? — Обойдусь, — фыркнула она и отвернулась. Продолжила похлопывать Нилана по спинке. — Не нужна нам ничья помощь, да?       Ментор, видно, просьбе не внял. Обтер белые сгустки с её волос, одежд и осторожно, стараясь почти не касаться, положил пеленку на плечо. Как раз вовремя, потому что Нилан снова срыгнул. Сцина засюсюкала с ребенком, вытирая ему рот краешком ткани. — Макидарская волчица, — начал он, встав перед ней. Нахмурился, как всегда, — вчера я…       Не успел договорить. София появилась в кухне. Сонная, растрепанная, удивленно окинула взглядом присутствующих. — Чего это вы тут? — зевнула и направилась к серванту за спиной Сцины. Попутно поздоровалась с сыном, чмокнув его в щеку. Малыш энергично задергал всеми своими конечностями. — Где Линар? — Я пришел за ним, но мы, судя по всему, разминулись, — оценив ситуацию, осведомился Синай. — Прошу меня простить.       Он кивнул больше Сцине и поспешил уйти. Как-то слишком уж неловко. Не похоже на безупречного Синая. — Я чему-то помешала? — София пригубила воду из старенькой кружки. Её любимая. Какой бы потрепанной ни была — жалко выбрасывать. — Нет, — фыркнула Сцина и поспешила сменить тему. — Когда в школу планируешь вернуться? — А когда эльфийские дети начинают хоть сидеть? — она тяжело и многозначительно вздохнула, поглядев на сына. Сцина рассмеялась. Ну, да. Нилан рос, как полагается эльфу — медленно. О-очень медленно.       Сцина пробыла с Софией до обеда, а как вернулся Шахране, сразу ушла. В семейную атмосферу она не вписывалась и постаралась улизнуть побыстрее. Тем более у неё на то была вполне себе обоснованная причина. В школе все ещё было много дел.       На ближайших занятиях она запланировала начать обучать стрельбе из лука. У кузнеца забрала школьный заказ, ящик стрел, и двинула к Дому Решений.       Днем улицы нового города были почти пусты. Особенно летом. Кто был на пашнях, кто на стройке. Дела находились для каждого.       У входа в школу Сцина столкнулась с наставницей музыки. Она с больно деловым видом о чем-то говорила с Великим ментором. Наверное, опять что-то касательно уроков. Иначе Синай бы так долго её не слушал. Он с девами болтать был склонен только по делу. Сцина вежливо им кивнула, подтолкнула коленом деревянный ящик, норовивший вывалиться из рук, и пошла к площадке за Домом Решений.       Пересчитывала инвентарь, с двойным усердием пытаясь не думать о Синае. Сцину посетила опасная мысль, что быть может она бы чувствовала себя менее оскорбленной его нелепым предложением, если бы в самом деле не питала к нему некоторые вполне однозначные чувства.       И всё-таки она, наверное, была последней идиоткой. Сама же говорила, что ничего в этих почтенных нет, и сама же… Вот ведь! А выходит, что мальчишка Шахране всё-таки был прав. Она судила совсем не зная, а узнав, сама пала жертвой менторского очарования.       Сцина тихо рассмеялась собственным мыслям. Менторское очарование! Синай и очарование по правилам эльфийского языка в одном предложении встречаться не должны.       Да-да. Он скучный, почтенный муж народа. Вот и не надо по нему тосковать, как девчонка! Лучше злиться! И выискивать недостатки. Что он там, муж тысячи добродетелей? Так она сейчас за ним пару косячков найдет!       А вот хотя бы то, что он решил из жалости на ней жениться!       Сцина снова вспомнила это непроницаемое хмурое лицо и разозлилась уже по-настоящему.       Перетащила ящик стрел под навес, поставила его на землю, выпрямилась и, вот так номер, увидела Синая, идущего к тренировочной площадке.       Небось всё ещё надеялся с ней поговорить!       Она взяла колчан, села на деревянную лавку и стала отсчитывать стрелы, старательно игнорируя приближение ментора. Решила всем своим видом демонстрировать обиду. Пусть знает, что по-настоящему сильно задел её. — Приветствую, Клинок Севера. — Ну, привет, — Сцина не смотрела на него. Продолжала отсчитывать стрелы и раскладывать их по колчанам для тренировок. Она вроде и знала, что ведет себя непочтенно по отношению к нему, но угрызений совести не чувствовала. И перед ментором в страхе не трепетала. Захочет — вызовет её на поединок. Она с удовольствием примет вызов. Клинок в её руке не дрогнет. Будет немного неприятно, конечно, все-таки она к нему привязалась. Но он же эльф. С ним-то ничего от одного поединка не случится! — Ты собираешься начать обучать стрельбе из лука? — Синай вытащил из ящика стрелу и повертел в руке. Сцина выхватила её и особенно резко сунула в колчан, взяла из кучи другой и снова принялась заполнять. — Да. Я же оставила в твоем кабинете на столе план занятия на следующий семестр. Ты что, не читал? Это же твоя обязанность — контролировать меня! — Как будто хоть кто-то способен контролировать Макидарскую волчицу, — хмыкнул ментор. Сцина вскинула на него вопросительный взгляд. Это он её подкалывает? — Ну, на тебя народ возлагает большие надежды. Иначе зачем Владыка определил тебя в этот оплот беззакония и нарушения линья? — Сцина развела руками, в одной из которых держала колчан, а в другой пару стрел. — Ладно. Зачем пришел? У меня скоро занятие с воспитанником. Синай помолчал с полминуты, нахмурился, вздохнул и, наконец, заговорил. — Сдается, я чем-то вызвал твой гнев. — Чем-то? — она даже отложила стрелы. Побоялась, что со злости воткнет в него одну. — Ментор, ты, что ли, даже не понял, что такого сделал?       Сердце в груди заколотилось как сумасшедшее. Что за пень бесчувственный? Как можно было не догадаться, что не так? И это Синай-то? Ну точно разумом помутился. Муж хреновой кучи добродетелей, а все равно… Все равно… — Не думал, что союз со мной ты сочтешь за оскорбление. Я хотел как лучше. Не желал оскорбить тебя. — Но ты оскорбил. Твои мотивы оскорбительны. Не нужна мне жалость в виде брака без любви. Поищи другую дурочку на роль супруги, что будет терпеть твоё безразличие и абсолютную холодность, — Сцина демонстративно отвернулась. Она не желала с ним более говорить. И не стеснялась выражать свое негодование. Почтение почтением, чувства чувствами, но у нее тоже вообще-то была гордость! Уж она-то в ней была самая что ни на есть эльфийская! — Я тебе посочувствовал, — как-то слишком уж натянуто произнес ментор. Но Сцина все равно не обернулась. Он не понимал, что не так, а она не стремилась его просвещать. Не её это вина, что он с годами стал походить на сухарь. — Но твое сердце, видимо, не менее черство, чем мое, раз искренность в намерениях ты сочла оскорбительной.       Сцина чуть воздухом не поперхнулась. Это у неё сердце чёрствое?! Она, конечно, не самая чуткая дева, но и не холодный перезрелый сухарь, как Синай!       Она вознамерилась возмутиться, даже обернулась по такому случаю, почти вскакивая с лавки. — Светлого дня, Непримиримая дочь, — он вежливо кивнул, развернулся и пошел себе. У Сцины в руке треснула стрела, так сильно она сжала кулак. Сделал вдох, затем глубокий выдох и… Вообще ни разу не успокоилась.       Это Синай сделал ей глупое предложение! Она же в праве отказать? В праве! Так какого черта ментор строил из себя оскорбленную невинность? Это она унижена, не он. В какой момент он вообще решил, что ей так уж плохо, что она готова выйти замуж и прожить всю вечность, не зная любви, только ради того, чтобы хоть немного снизить градус неприятия в народе? Сцина отказывалась верить, что выглядит настолько жалкой. Она вроде как неплохо справлялась со всем. Да, неприятно, но… Но таков уж народ, и она его часть. Сама ведь ничуть не лучше, потому-то и оказалась там, где оказалась.       Шли недели. Жара стояла несусветная. Воспитанники грозились умереть от перенапряжения на тренировках. В основном плакались, конечно, девочки. Мальчики считали, что воины жаловаться на что-то вроде простой жары не могут. Им вообще жаловаться не положено.       Сцина так с Синаем и не примирилась. Да и с чего это налаживать мосты должна она? Это ментор испортил их дружеское общение! Вот пусть и расхлебывает, как хочет. Всё у них было замечательно. Она таскалась за ним сначала от безделья, потом потому что что-то там у неё ёкнуло, а он её терпел. Чудесно! Да только вот теперь Сцине даже стыдно было. Что он о ней думал всё это время? Что ей так тоскливо, что она увязалась за ним? Сцина пыталась хоть как-то обелить ментора в собственных глазах, когда злость её немного поутихла, но стоило только вспомнить, как Синай подсунул, иначе это не назвать, венец, так всякое желание простить его вмиг усыхало.       Он прямым текстом заявил, что они будут дружить. Никакой любви. А она могла бы полюбить его. По-настоящему. По-эльфийски. Могла бы. Уехала в Макидар, потому что уже тогда понимала, что зреет что-то внутри, думала перетерпит, переболеет. И вроде и получилось все. Но он приветствовал её в Сиршаллене так, будто бы правда был рад видеть, а потом ясно дал понять: она ему не нравится. Сцина не страдала излишним самомнением и прекрасно знала, что лицом эльфийско-прекрасным Владычица её не наделила. Конечно, Синаю такая дева не по вкусу.       Ничего удивительного. Не стоит и надеяться. Не стоит давать и шанса. — Разбираем колчаны, луки и становимся напротив мишеней, — скомандовала Сцина, задвигая мысли о менторе и идиотском венце подальше. Сколько ж можно уже гонять их в своей голове?!       Дети засуетились. Девочки неохотно потянулись к оружию, мальчики с неприкрытым энтузиазмом хватались за колчаны. Сцина встала к мишеням и принялась в сотый раз повторять правила техники безопасности. Если бы занятия шли один на один, в том не было бы необходимости. Она сумела бы уследить, а так нужно было в очередной раз повторить: если кто-то у мишеней, тетиву не натягивать, каждые десять выстрелов собирать стрелы и так далее… — На одноклассников оружие не направлять, — завершила Сцина, хлопнув в ладоши и отходя в сторону. — Стройтесь!       Выполнять указания никто не спешил. Ребятишки замерли, как вкопанные в землицу, и с восхищением уставились на вход.       Сцина тяжело вздохнула. Ну, Ментор пожаловал, не иначе. Она обернулась. Синай собственной персоной. — Коллективные проблемы со слухом? — ещё одним хлопком она привлекла внимание детей. — Стройтесь!       Дети засуетились, зашептались, стали выполнять указания. Меньше, чем через минуту, раздался свист первых выстрелов и разочарованные вздохи. — Доброго дня, — она сделала несколько шагов в сторону ментора. Если уж и вести беседы, то подальше от ушастых любопытных воспитанников. — Приветствую, Непримиримая дочь, — Синай кивнул. Сцина с трудом удержалась от закатывания глаз. Смотрела на ментора вопросительно, а он молчал. С полминуты они глядели друг на друга. — Зачем пожаловал? — не выдержала. Сама заговорила. Хотела, чтобы голос звучал ровно, безразлично, но получилось даже немного агрессивно. Хотя на самом деле она вроде как почти перестала на него так уж сильно обижаться. Сцина за несколько сот лет жизни среди смертных обзавелась отходчивостью. Обидно, гордость задета, но из-за этого вечно враждовать с Великим Ментором она не намеревалась. — Школа под моей ответственностью, — Синай слегка пожал одним плечом. — Естественно, я должен время от времени проверять работу наставников. Меня спрашивают о том, как тут обстоят дела. — А-а-а, — протянула Сцина с важным видом поджав губы, — ну, смотри.       Она махнула рукой в сторону.       Хочет смотреть — пусть смотрит. У неё было всё схвачено. Так Сцина, во всяком случае, думала, пока со стороны мишеней не раздался оглушительный девчачий визг.       «Только бы не сердце или голова», — молила она, разворачиваясь и бросаясь к детям. В том, что кого-то подстрелили, сомневаться не приходилось. Краем глаза заметила, что ментор так же незамедлительно последовал за ней. — Отойдите! — крикнула, пробираясь через собравшихся полукругом детей. Они расступились, и Сцина наконец увидела осевшую на землю маленькую эльфийку со стрелой в левом плече. Чуть пониже ключицы. Ещё бы хоть сантиметр, и ей могли пронзить сердце. Сцина сделала глубокий вдох, успокоилась, присела напротив девочки и стала осматривать рану. Стрела не прошла насквозь. Стрелок оказался так себе мастером, хвала духам. — Разойдитесь, — холодный голос ментора за спиной внушал дополнительную уверенность. — Сложите оружие и ждите на другом конце площадки. — Смотри на меня, — пока Синай успокаивал шепчущихся детей, воздействуя на них своим авторитетом, Сцина целиком сконцентрировалась на раненой девочке. Сначала эта чертова стрела, а потом она разберется, что произошло, и устроит детям взбучку. — Так, дыши не глубоко и ровно. — Б-больно, — всхлипнула девочка. — Да, я знаю, — Сцина постаралась тепло улыбнуться. Она быстро прикидывала возраст ребенка и как там с регенерацией. Все-таки дети были намного слабее зрелых эльфов. — Постарайся не говорить, но, если почувствуешь, что теряешь сознание, дай знать.       Девочка кивнула. Сцина сдвинула её волосы на другую сторону и детальнее осмотрела рану. Неглубокая, вроде. Но вытаскивать, пока девочка в сознании не лучшее решение. — Не беспокойся, рана не серьезная. На эльфах и не такое заживает, — она снова улыбнулась.       Положила руку на плечо и дернула рукав платья. Эльфийка тут же заозиралась по сторонам. — Никто не смотрит. За мной твои одноклассники ничего не разглядят. Синай! — обернувшись через плечо, позвала она ментора, напрочь отбросив приличия. Он что-то сказал детям и в несколько широких быстрых шагов пересек площадку. — Носишь с собой грёзу?       Он кивнул, вытащил из внутреннего кармана одежд прозрачный пузырек и протянул его Сцине. — Класс, — она откупорила пробку зубами и сунула баночку под нос воспитанницы. — Делай три глубоких вдоха. Даже если плечо будет болеть, все равно делай вдохи. — Что это? — всхлипнув и поморщившись, пискнула девочка. Она перепуганно смотрела то на наставницу, то на ментора. — Ночная греза, — Сцина снова сунула ей под нос вытяжку из трав. Девочка отстранилась. — Вдохни. Ты уснешь, а как проснешься, уже будет все хорошо. Давай. Ты же уже знаешь, что такое ночная грёза. — Я… Это… — с каждым словом она морщилась сильнее, по щекам непрерывно катились слезы. — Я… в-впаду… в с-синар? — О, нет, — как можно более беззаботно протянула Сцина. — Просто проспишь до завтра. Все хорошо. Или я вытащу стрелу, пока ты в сознании? Это о-о-очень больно. Поверь. Я знаю, о чем говорю. Из меня их много вытаскивали.       Глаза эльфийки расширились от ужаса. Она стала отрицательно кивать головой, шикая от дискомфорта в плече. — Вот и славно. Три глубоких вдоха, — Сцина снова сунула под нос воспитанницы пузырек.       Она послушно сделал три глубоких вдоха. Глаза её сначала закатились, потом закрылись, и девочка стала заваливаться на бок. Сцина подхватила эльфийку и аккуратно уложила на землю. Заражение ей не светило, так что о чистоте она особо не думала. Оторвала от подола своих длинных мужеподобных одежд здоровенный лоскут и протянула его Синаю, даже не глядя. — Подержи, — скомандовала она. С ранениями Сцина была «на ты». Многих уже латала. И людей, и мужей народа. Дев приходилось не часто, детей тем более, но все равно… Помощь не особо разнилась. — Здесь и собираешься вытаскивать? — ментор взял из её рук лоскут. — Да. Потом нужно будет отнести её домой. Присмотришь за детьми? — она склонилась к девочке и для начала надломала стрелу. — Я знаю родителей этого дитя. Будет лучше, если сам все улажу.       Сцина отшвырнула надломленный конец. — Это моя вина. Класс мой. Уроки мои. Мне отвечать, — Сцина говорила серьезно. Без свойственной ей насмешливости в голосе. Она уже, естественно, предполагала, какой шум поднимется из-за произошедшего. Если бы ранен был муж, а не дева, проблем бы считай и не было. А так ей снова вкатят гору претензий. — Нет. Может, ты и виновата, но разбираться с разгневанными родителями я буду сам. Этот класс твоя ответственность, а ты — моя, — отрезал Синай.       Рука замерла. На секунду она растерялась, но тут же собралась и дернула стрелу из раны. Какие-то слова про ответственность не могут её тронуть.       Но в памяти свежим был образ того венца, и Сцина невольно примеряла на себя «моя ответственность» совсем не в том ключе, в котором говорил ментор. Просто на секундочку, она, как любая другая женщина, подумала, а что, если бы. Но только на секунду. Потому что Сцина не была просто девой. Она была воином. У неё была гордость и честь. А ещё перед ней лежала воспитанница, которая отчасти по её вине оказалась проткнута стрелой. — Давай, — не глядя протянула руку. Ментор вложил в неё лоскут, и Сцина зажала рану. Не то, чтобы в этом была какая-то особая надобность, но ребенок не исцеляется так же быстро, как и взрослый, а усугублять заживление ещё и большой потерей крови не слишком разумно. — Вот так. Нужно её укрыть. В оружейной есть покрывало. Отправь кого-то из мальчишек. Они знают.       Синай кивнул и сделал то, что она велела. Его послушание вызывало у неё неловкую улыбку. Она же тут гоняла грозного ментора. О, как славен вкус власти.       Улыбка тут же потухла, стоило посмотреть на девочку.       Ментор вернулся через пару минут, накрыл пострадавшую покрывалом и поднял на руки. Его собственный жакет тут же оказался заляпан кровью. — Держи меня в курсе, — убрав с лица маленькой эльфийки влажные от пота, слез и крови волосы, серьезно произнесла Сцина.       Синай кивнул. — Я позабочусь обо всем. — Только сильно не усердствуй, ментор, — хмыкнула она. — Если уж будет зреть поединок из-за моей халатности, то драться я буду за себя сама. — Дела мужей оставь мужам, — нахмурился Синай.       Сцина страдальчески закатила глаза. Ну да, как-же. Напортачила она, но дела у нас мужские. — Иди, — кивнула на выход, предчувствуя до невозможного долгий спор.       Дети честно рассказали, что произошло. Просто случайность. Подул ветер, когда девочка перезавязывала ленту в волосах, болтая с подружками. Она метнулась за ней, и в этот момент один из мальчишек выпустил стрелу. Вот и все. Сцина не только не смогла как следует отругать детей, но ей ещё и пришлось успокаивать юного мужа народа, который, о духи, ранил деву! Травма на всю жизнь!       Сцина убедила мальчика, что ему стоит извиниться и навестить девочку. На тренировках, мол, всякое бывает. Опасалась она только, что взрослые эльфы внушат мальчишке, что он теперь чуть ли не преступник. Хотя всё происшествие — одна глупая случайность. Если бы не та лента…       После уроков Сцина не решилась проведать эльфийку. Не то чтобы струсила, просто снова вспомнила слова про ответственность и как-то… Сдалась? Да, просто поддалась ментору. Все-таки не могла не признать, что он прав. Лучше ему вмешаться. Тогда есть шанс отделаться малой кровью и избежать чрезмерных неприятностей. Она от трудностей и тех самых неприятностей бегать не привыкла, но просто подумала, что совсем ей не хочется никого обременять. И так вокруг школы шумиха никак не уляжется, а теперь вот ещё это. И Владыку небось потревожат… Нет, пусть уж Великий Ментор подействует на народ своим почтением и так далее, и так далее.       Сцина нарезала фрукты, откупорила сосуд с вином и села в кухне дожидаться вестей. По её душу ведь явятся? Ну может не по душу, но чтобы прочитать очередную лекцию — обязательно. Однако часы шли. На улице стемнело, а никто так и не постучался в балконные двери, не ворвался с бесцеремонным криком. Ни-че-го. Сцина начала нервничать.       Неужели все-таки разборки затянулись? Не такой уж и серьезной была ситуация, чтобы даже почтения Синая не хватило на её урегулирование. Хотя… Чему она удивляется? Эльфы из любой мелочи были горазды раздуть проблему! Она сама такой была. И есть, наверное, все-таки ведь тоже эльфийка. Просто… Ну, немного мягче стала. Правда, с этим в народе могли бы поспорить. Ни черта, по мнению эльфов, Сцина не мягче. Дрянные у неё разговорчики, мерзкий характер и мужицкие замашки. Ага-ага. Линьяр. Мягкие эльфийки отнюдь не такие.       Сосуд с вином пустел. От фруктовой нарезки осталась пара долек яблок да три зеленые виноградинки. Сцина расшнуровала тесьму, скинула верхние одежды на пуфик, вытащила края рубашки из брюк и, захмелев, развалилась в очень неприличной позе на диване, закинув босые ноги не журнальный столик. Пялилась она на балконную дверь добрых пару минут. Бессилие и тоска наваливались на неё тяжелым камнем. Ненавидела она сидеть без дела и ждать. Просто ждать и надеяться, что кто-то сделает что-то вместо неё.       Нет, ей определенно стоило заняться родителями той девочки самой. Зачем вообще Синаю её выгораживать?       И этот венец…       Черт, он совсем не давал ей покоя. Ну зачем ментор подсунул ей его? Иначе не сказать. Как деловую сделку. Вот моя выгода, вот твоя, ну как, согласна?       Сцина задумалась. Её выгода ясно в чем. А Синаю-то что с их брака? По дому шуршать и распорядитель может. Так зачем она?       Долгожданный стук таки раздался. Сцина от внезапности подскочила с места, опрокинула на стол кувшин с остатками вина, заляпала рубаху, выругалась отборно и очень скверно. — Духи! Да входите! — нервного выкрикнула она, оттягивая и тряся краем рубахи. Ткань с розовым пятном так и липла самым противным образом к животу. Да она ни в жизнь не выведет это проклятущее пятно!