Брачный договор

— Спасибо, Наруто, и прощай. — Хината отвела взгляд в сторону, чувствуя, как белая дымка застилает все вокруг, а слезы собираются в уголках глаз. Спасибо, Наруто, ты был со мной всегда, ты был тем, ради кого я становилась сильнее. Я всегда буду помнить об этом. Тяжелая рука лежала на ее плечах — хотелось скинуть, вывернуть, разорвать на куски, но едва заметная фигура сестры на краю воспоминаний не позволяла этого. Ханаби должна жить, должна унаследовать клан Хьюга, она та, кто достойна этого — не Хината. Неджи тоже был достоин жить, он был лучше, проворнее, смелее; она не позволит умереть еще кому-то, кто так дорог ей. Если есть шанс спасти ее — хоть малейший — Хината готова отдать за это свою жизнь. Раздался мощный взрыв и девушка инстинктивно дернулась в эту сторону. Она со злостью на лице развернулась к похитителю. — Зачем ты так? — выпалила Хината. Бьякуган в глазах дал понять, что Наруто еще жив; остатки чакры змейкой струились по его телу. — Меня ему все равно не победить, но он мог случайно ранить тебя. — Холодный голос Ооцуцуки впивался ей под ребра, заставляя все тело дрожать. Девушка открыла было рот, но вспышка света внезапно сверкнула перед глазами. В ту же секунду ее сознание понеслось в отчаянном вихре через всю вселенную; казалось, еще немного, и оно не выдержит, разлетится на миллиарды молекул. Она умирает? Хьюга не могла мыслить ясно, ее жизнь неслась перед глазами параллельно звездам вокруг: все детали, каждая секунда, ее рождение, лица друзей, Неджи, Наруто, отца. В какой-то момент все это смешалось в сплошную какофонию. Экзамен на чунина, война, миссии. Хината хотела закричать — кажется, ее мозг взрывался, но она не могла — ее будто насильно заставляли смотреть, проходить через все снова и снова. Вот они сидят в классе, мимо нее летит бумажный самолетик, вот она вяжет красный шарф, задумавшись о своих чувствах, а вот черные глаза смотрят на нее с непониманием и раздражением. Чьи это глаза? Сильный толчок в грудь, и Хината, потеряв опору под ногами, полетела, кажется, в саму бездну. Все ее тело задрожало от внезапного мокрого холода. Голова раскалывалась так, будто ее много часов пытали в гендзюцу. И пустота. Она чувствовала пустоту внутри. Как если бы потеряла нечто очень важное. То, без чего бы не выжила. Вся эта смесь заставила ее отчаянно, истерично вскрикнуть. Последняя вспышка света промелькнула перед глазами, прежде чем Хьюга потеряла сознание. Первое, что она почувствовала, это тепло. После полной дезориентации в темноте и тишине, это было как луч света, к которому Хината потянулась. Она поняла, что к ней медленно возвращается способность мыслить, а вдалеке звучит чей-то голос, отдаваясь мерзким звоном в ушах. — Я сейчас не могу. Я же сказал, она еще не очнулась. Ага, до связи. Этот голос был ей вроде знаком. Она попыталась открыть глаза, что спровоцировало боль в затылке — такую, будто там ковыряли острым кунаем. Она ничего не могла разобрать; ей даже показалось, что она ослепла. Затем белые вспышки стали обретать цвета, сливаясь в тошнотворное месиво. Ее вот-вот вырвет. Хината попыталась повернуться, но тело не слушалось, словно было и не ее вовсе. Еще попытка. Кажется, кончик указательного пальца слегка дрогнул. Затем большой палец. Медленно, она смогла почувствовать мягкую структуру под ладонью. — Хьюга, ты в сознании? — снова едва знакомый голос. Вдруг чья-то ладонь накрыла ее, и Хината, вздрогнув, убрала свою руку. Она сделала еще несколько болезненных попыток, прежде чем глаза начали распознавать фигуры и различать цвета. Она повернулась. Напротив сидел мужчина весь в черном — выделялась только бледная кожа. Хината открыла рот, но язык не слушался, она смогла издать только гортанный хрип. Еще раз. Хрип превратился в булькающий звук, и она закашлялась. По щекам потекли слезы. — Не перенапрягайся, ты здорово ударилась головой. — Я… — Она наконец взяла под контроль свое тело. — Наруто… Ханаби… где я? Наступило долгое молчание. Кажется, оно длилось часы — сердце с каждой секундой сжималось все сильнее, будто собираясь разорвать ее изнутри. — Сейчас ты дома. — Ладонь помахала перед ее лицом, и Хината вновь вздрогнула. — Ты видишь что-нибудь? — Думаю, я могу различать фигуры и цвета. Нужно было взять себя в руки. Видимо, она попала под гендзюцу — сейчас она в каком-нибудь госпитале, а это ниндзя-медик. Она зажмурилась, попыталась похлопать глазами, но получалось из рук вон плохо. Каждая попытка отдавалась ноющим покалыванием в голове. — Ты была без сознания почти сутки. — Она сосредоточилась на голосе. Знакомый, но одновременно чужой. Она слышала его. Когда-то очень давно. — Повезло, что я как раз подъехал, когда ты упала. — Ты кто? — Она не могла заставить себя вспомнить, но с облегчением поняла, что может различить темно-синий балдахин над кроватью. — Это я, Саске, помнишь меня? — в середине фразы голос задрожал. Хината резко развернула голову и вскрикнула от боли. Но все равно заставила себя смотреть. Это был он. Мелкие детали Хината не различала, но что-то определенно было не так. — Учиха… — с горечью проговорила девушка. Наверное, что-то случилось на миссии. Никто не выжил? — Где все? Где… Ханаби? — Ханаби? Хьюга, ты не помнишь, что произошло? Хината мысленно взмолилась: только не Ханаби, пожалуйста, только не она. Она слабо покачала головой. — Ханаби. Она… В этот момент на всю комнату раздался звон, вызывая почти агонию в голове. Если бы Хината могла, она начала бы биться об стену, лишь бы это прекратилось. — Слушаю. — Учиха поднес что-то к уху, и звук прекратился так же быстро. — Минуту. Он покосился в сторону Хинаты, а затем встал и отошёл. На таком расстоянии она не могла различить ничего, поэтому просто закрыла глаза, заставляя себя ни о чем не думать, и заснула. Громкий крик донесся до ее ушей. Хьюга подскочила, не понимая, исходит он от нее, или откуда-то извне. Она схватилась за голову, готовая рвать на себе волосы, и все мгновенно стихло. Было светло, и можно было с облегчением выдохнуть. Зрение приходило в норму. Тяжело дыша, Хината осмотрела себя; на ней была бежевая ночнушка. Кожа была вся липкая и холодная — видимо, ее лихорадило во сне. Девушка обернулась, осматриваясь. Это была просторная комната с большой кроватью посередине, гардеробным шкафом напротив и письменным столом в углу. Она развернулась, чтобы посмотреться в зеркало на другой стороне комнаты. Дрожа, подошла и взглянула на отражение. Ужас обвил ее тело мерзкой змеей, когда она увидела себя, но в то же время — другого человека. Она схватила себя за щеку и оттянула, как вдруг приметила длинные ногти кроваво-красного цвета. Она никогда не отращивала ногти — это мешало на миссиях. Она выглядела старше, ненамного, но, все же, это была не она. Хината всхлипнула, отошла и оперлась об кровать. Рукой зажала рот, чтобы не издавать громких звуков. Думай, Хината. Думай. Ничего не приходило в голову. Она попыталась сосредоточиться на теле и тому, что было внутри нее. — Бьякуган. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что ничего не произошло. Она сделала еще попытку. И еще. И еще около десяти. Но ничего. Она не чувствовала движения чакры внутри себя. Была только пустота. На нее наложили сдерживающие печати? Она принялась осматривать свое тело. Оно было не такое, слишком неправильное. Без шрамов, оставшихся после миссий, которые она потом тщательно скрывала. Это тело было мягкое, ухоженное. Хината с ужасом поняла, что даже пахнет не так, как раньше. Теперь она не могла дышать. Ее охватила паника, и она тяжело повалилась на пол, задыхаясь. Она схватилась за ночнушку в районе груди и почувствовала, как та затрещала по швам. — Госпожа! Чей это голос? Хината задыхалась, темные круги перед глазами начали разрастаться. — Дышите. Прошу, дышите. Сделайте вдох. Перед ней, опустившись на колени, сидела Сакура. — С-сакура? — Внезапно воздух прорвал легкие, будто разжигая их, и Хината жадно начала дышать. — Ты жива? Руки Харуно мягко обвили ее ладонь и крепко сжали, когда она произнесла: — Да, госпожа, я здесь, с вами. Мне позвать вашего мужа? Хината сглотнула. — Что?.. Вопрос повис в воздухе, когда позади них раздался яростный возглас. Сакуру резко дернули за локоть, заставляя встать. — Харуно, что ты с ней сделала? Перед ней стоял Саске, прожигая ее глазами. Его грудь часто вздымалась. С его появлением весь воздух в комнате будто накалился. — Господин, я ничего не делала, прошу, поверьте. Хьюга начала задыхаться, и я подбежала к ней, чтобы проверить, когда вы зашли. — Надеюсь, что так. Он перевел взгляд на Хинату, лежавшую под ногами, и помрачнел. Отпустив Сакуру, он склонился и взял девушку за руку, которую она тут же отдернула. — Что происходит? — Она крикнула это с такой силой, что оглохла на долю секунды. — Кто вы такие? Что вы со мной сделали? Она продолжала кричать, не обращая внимания на то, что сердце собиралось вырваться из груди. Крепкие руки обхватили ее плечи и затрясли. — Хьюга, приди в себя. Ты в нашем доме, в твоей комнате, это я, Саске, твой муж, мы вместе уже пять лет. Ты помнишь? Но она не помнила. В голове была абсолютная пустота. Последнее, что она помнила — это крики Наруто и ухмыляющееся лицо Ооцуцуки перед наступившей после темнотой. — Я… я ничего не помню. Что случилось на миссии? Сакура, почему Учиха мне это говорит? Голос дрожал, слезы в любой момент были готовы политься из глаз, но Хината сдерживала их. Она должна была выяснить все. — Госпожа, о чем вы… — начала Сакура. — Какой миссии? О чем ты говоришь, мать твою? — мужчина почти перешёл на крик, но взял себя в руки. — Ты позвонила несколько дней назад и сказала, что должна срочно сообщить о чем-то очень важном. Ты снова дуришь меня, не так ли? Ты когда-нибудь начнешь вести себя не как конченная истеричка? Я думал, мы уже все решили, и нам незачем общаться. К чему этот цирк? — Я правда ничего не помню. — Девушка начала всхлипывать, когда поняла, что Сакура поспешно куда-то уходит. Она перевела взгляд на Учиху. На его лице ходили желваки, глаза были непроницаемы и так холодны, что хотелось вжаться в спинку кровати. Он сжимал и разжимал кулаки, когда она продолжила: — Мы были на миссии: Шикамару, Сай, Сакура, я и Наруто. Ооцуцуки. Он сказал, что отпустит Ханаби, если я… если я останусь с ним. — Я ни слова не понял, — отрезал Саске, и Хината почувствовала, как затряслись руки. — Должно быть, тебе приснилось это, ты долго была спала. — Сколько мне лет? Взгляд Саске на миг стал потерянным, затем — снова непроницаемым. — Двадцать три. Девушка сглотнула. Ей было восемнадцать. У нее отняли пять лет жизни. Она обняла себя за талию и зажмурилась. Она должна все выяснить. Все, что произошло. Она должна взять свое тело под контроль. Учиха протянул ей руку. Дрожа, девушка ухватилась за нее и поднялась. Нужно сконцентрироваться. Глаза забегали по его лицу, анализируя. Это был Учиха Саске, но не тот, которого она видела прежде. Другой. Будто из другого мира. Как и она сама. Она заметила, как к нему пришло осознание — его глаза расширились, в обеспокоенном ужасе он стал ее оглядывать. — Ты действительно не помнишь? Она слабо кивнула, и он отшатнулся. — Я знаю, кто ты. Ты Учиха Саске. Твой брат, Итачи, вырезал весь клан и убил твоих родителей, когда ты был маленьким. И ты потратил почти всю жизнь, чтобы отомстить ему. Она осеклась; возможно, не стоило говорить это так — Хината всегда считала его очень опасным, несдержанным, убийственным. На его лице отразилось непонимание, а губы сжались в тонкую полоску. — Не знаю, что ты принимала перед встречей, но, видимо, перешла все границы, чтобы похоронить всю мою семью. Девушка приложила холодную ладонь ко лбу. Все спуталось в клубок, и она не могла найти его конец, чтобы распутать. Слишком много всего. — Госпожа, — в комнату ввалилась Сакура, звеня чашками на подносе в руках. — Я принесла вам успокоительное и заварила ромашковый чай. Учиха посторонился, с подозрением косясь на поднос. Харуно поставила его на тумбу около кровати и, ловко подхватив заварочный чайник, наклонила. — Я так рада снова увидеть вас здесь, думала, после… всего, — она покосилась на Учиху. Тот, будто не замечая, продолжал съедать глазами Хинату, — больше вас не увижу. Пожалуйста, выпейте. Она протянула Хьюге белую таблетку. Та отшатнулась. «Харуно — медик», — заверила она себя. И аккуратно поднесла руку. — Думаю, мне бы тоже сейчас не помешало, — послышалось рядом с Хинатой. Она обернулась и увидела, что Саске, сев рядом, протянул руку и принял таблетку, а затем и чашку, пахнувшую настоявшимися травами. Он несколько секунд смотрел ей в глаза, отчего Хината моментально перевела взгляд на руку с таблеткой. — Думаю, твоя госпожа потеряла память, когда ударилась головой. — Сакура пробежалась по Хьюге взглядом, пытаясь удостовериться, что та в порядке. Он продолжил: — Возможно, она что-то приняла, хотя, — осекся, злобно сверкнув глазами, — обещала мне не делать этого. Я вызову врача, как только она перестанет шарахаться от всего вокруг. Пока следи за ней. Очень. Тщательно. Сакура коротко поклонилась, поджав губы. Казалось, будто она вот-вот расплачется. Наступило молчание, и Хината попыталась сосредоточиться. Думай о чакре. Думай о чакре внутри себя. В твоей кровеносной системе, в твоих руках и ногах. Как тебя учили. Ты шиноби Скрытого Листа, клана Хьюга. Она напряглась; в голове громких гулом стала отбиваться боль. Ничего. В глазах поплыло, и она сделала еще одну попытку прежде, чем чашка, выскользнув из рук, упала на пол и обожгла травяным чаем руки и ноги Хинаты. Но это было ничто по сравнению с той болью, которую она чувствовала, пытаясь сконцентрироваться на чакре. — Хьюга! — вскрикнул Учиха, почти подпрыгивая с места. — Хватит себя уничтожать! От тебя и так почти ничего не осталось за эти годы. Харуно мигом подлетела и начала обтирать Хинату от пролитой жидкости. У нее выступили слезы, но она поспешно вытерла их тыльной стороной ладони и продолжила. — Я не могу больше смотреть на это. — Саске резко поднялся, презрительно прищурившись. — У меня скопилось немало дел. Харуно, приведи ее в порядок. Не подпускай ее к опасным предметам. Он вылетел из комнаты прежде, чем Сакура ответила. Она взглянула на Хинату и горько улыбнулась. — Он переживает за вас. Я знаю, что вы не любите, когда я так говорю. Можете ударить меня, если хотите. Губы Хинаты задрожали, когда она поднесла руки к Харуно — та зажмурилась, но не отступила. Хьюга судорожно прижала ее к себе и стала плакать навзрыд. Все ее тело дрожало — если, конечно, оно и вправду было ее.