Босс моего отца

      kaeyahasb1gb00bs, 09:12 филоним, да?)) всё ясно с тобой вот как на людей действует игра в мортал комбат до трёх ночи       ch1lde, 09:13 ДА Я НА АВТОБУС ОПОЗДАЛ, ЗАМОЛЧИ       Аякс выпрыгивает из дверей маршрутки, чуть ли не спотыкаясь о порог и не улетая носом в асфальт. Сразу же неловко оглядывается, не видел ли этот позор никто из знакомых; никого нет, пронесло. Он тут же срывается на бег, пытаясь на ходу отпечатать другое гневное сообщение Кэйе.       Пара идёт вот уже как пятнадцать минут, и даже если Аякс сказал другу, что он не проспал, то он проспал. И как бы не хотелось признавать правоту Кэйи, в компьютер следовало пялиться поменьше сегодня ночью, может, тогда бы он услышал будильник.       Но что поделать — за те крупицы лета без экзаменов он отучился от своего режима в пользу совушно-геймерского («Задрочнутого!», — кричит Кэйя) и не особо здорового. Отец даже сделал аккуратное замечание, что уже пару недель не видел Аякса за зарядкой, и ему даже на секунду стало безумно стыдно. На секунду, потому что потом ему в дискорде позвонил Альбедо, приглашая поиграть в какую-то прикольную игру с привидениями.       И нет, Аякс совершенно точно не деградировал, сбегая от депрессивной реальности, в которой он выгорел к университету на последнем году обучения и где вынужден играть те роли, что ему не подходят.       Нет, точно нет. Ему просто нравится проводить время с друзьями.       Да и в конце концов, у него довольно-таки хорошая жизнь. Многие студенты пашут как не в себя только чтобы учиться здесь, а некоторым даже приходится работать, чтобы ещё и выжить. Ему же подают всё на блюдечке.       Поэтому нет, он не имеет права жаловаться. Наверное. Потом. Всё потом.       — Мгм, — профессор глядит на запыхавшегося Аякса из-под густых седых бровей, показательно поправляет очки и стучит ручкой по столу. — Опаздываем в первую же неделю, Аякс. Так уж и быть, из уважения к твоей отдаче предмету я, пожалуй, на этот раз прощу такую своевольность. Но учти, я ожидаю такого же уважения. Это касается всех, — он проводит взглядом по всей аудитории.       Аякс ещё несколько раз извиняется и судорожно кланяется, усаживаясь на своё место около Кэйи. Всё-таки опозорился. Лучше бы уже вовсе не приходил, чем так.       — Даёшь, — подливает масла в огонь Кэйя, ухмыляясь и подмигивая («Моргая», — исправляет Аякс и истерически хихикает под аккомпанемент притворно возмущённых звуков друга), — отличился, как обычно.       — Звучишь, как мой отец, — недовольно бурчит Аякс, утыкаясь носом в открытую тетрадку.       Хвала Богам, что это всё ненадолго. Сегодня стоят только две святых лекционных пары, и затем он — вольная птица в небесах; ну, или в лапах Кэйи, тут уж как посмотреть.       — Кстати о папах, — начинает Кэйя, и получает гневный взгляд Аякса в ответ. — Встретил я вчера, значит, одну особу…       — Отложим твои невероятные приключения на потом, — шепчет Аякс, поглядывая на преподавателя. — Я и так сегодня, как видишь, не в милости.       Кэйя хватает его под ручку уже в коридоре, пока есть жалкие десять минут на перебежку из одной аудитории в другую, а после предупреждающего звонка бежит к себе. Аякс громко смеётся с ним, стоя под дверями, здоровается с другими одногруппниками, которых не видел это время. Это всё вселяло надежду, что, может быть, этот год он сможет спокойно закончить, чтобы не стать полным разочарованием своей семьи.       Эта мысль всё-таки портит какое-никакое настроение.       — Зайдёшь ко мне? Там не бардак, честно, — Кэйя закидывает сумку на плечо и машет кому-то в толпе на прощание.       — Я бы с радостью, — Аякс пожимает плечами, подключая провод от наушников к телефону. — Но сегодня вечером к нам должен зайти кое-кто о-очень важный с работы отца. Предполагаю, что после посиделок с тобой я не буду в презентабельном виде… — он хмыкает, под весёлый смешок Кэйи. — Так что в следующий раз.       — Ну, действительно, — Кэйя разводит руками и кивает. — Но наверное сможем потусить только… на следующей неделе? — он бормочет что-то под нос, вспоминая. — С послезавтра у меня только вторые смены. Я забыл, какого числа, но скоро должна быть выставка в местном музее, обещает быть интересной! Поэтому мы туда сходим.       — Мы? — Аякс выгибает бровь и удивлённо смотрит на Кэйю. — Я не то чтобы интересуюсь искусством. Я вообще не по этой теме…       — Та-а, ты на таких не бывал, — он неожиданно будто бы засиял. — Поэтому ты идёшь.       — Ладно, — Аякс вздыхает, зная, что спорить с Кэйей невозможно. В целом, не то чтобы он был сильно против изначально. — Я побежал. Мне ещё матери помочь нужно, стол накрывать и всё такое…       — Ненавижу семейные праздники, — кривится Кэйя, поправляя лямку сумки. Подъезжает его автобус, и он на прощание приобнимает Аякса.       — Это потому что…       — Молчать! — предупреждающе восклицает тот, уже запрыгивая внутрь.       Аякс усмехается.       — Тоня, а ну бегом сюда!       Мать явно злится. И из-за медлительности дочерей, и из-за слегка подгоревших шуликов в духовке, и из-за присутствия Аякса на кухне.       — Тоня отошла помочь отцу отнести некоторые вещи в багажник, я могу помочь, — Аякс поправляет съехавшую с кастрюли крышку и получает гневный взгляд матери. — Что?       — Почему не ты помог? Мне нужна какая-нибудь девочка на кухне, — она суетится, хватаясь за веник и подметая муку с пола.       — Я был ближе сюда, она — к отцу, какая разница, — Аякс решает просто посвоевольничать и берёт стопку чистых тарелок, которые точно предназначаются для сервировки.       — Лёша, я же сказала, нет! Ещё их рано расставлять. Сначала… Так, всё, приведи мне Тоню, иди к папе.       Аякс вздыхает и плетётся в гараж.       Этот вечер ещё не успел толком начаться, но Аякс уже ненавидит и его, и их гостя в виде босса отца. Он получил повышение, спустя годы упорной работы став заместителем руководителя компанией. Серьёзная вещь, которую точно следовало отпраздновать: по словам отца, начальник предложил один из своих любимых местных ресторанов, но мать была категорически против. Местной кухни они могут поесть в любой момент, а вот насчёт домашней и аутентичной… И босс с радостью согласился на посиделки дома у подчиненного.       И Аякс его за это ненавидел всей душой.       Праздники и любые события — полный неуправляемый хаос; одно дело, когда ты сам являешься центром событий, другое, когда совершенно не можешь ими управлять. Зато в такие дни особенно остро ощущался характер матери и то, в кого из родителей Аякс точно пошёл.       — Тонь, тебя мама зовёт, она сейчас там упарится вместе с Дашей, — Аякс строит несчастное лицо, а Тоня обречённо закатывает глаза, поставив коробку с чем-то на пол. — Она меня прогнала, ну, ты знаешь.       — Знаю, — Тоня бросает на него недовольный взгляд, мол, мог бы постараться ещё немного, чтобы меня заменить, и Аякс разводит руками. В любом случае, находиться около матери или отца в моменты их стрессовых дней — всё равно что выбирать между Сциллой и Харибдой.       — Что там? — Аякс видит отца, копающегося в багажнике, и заглядывает туда. Резко отдёргивается, когда тот поднимается и хлопает багажником.       — Ничего, — он отряхивает руки от пыли. — Пришлось убрать сюда некоторую дрянь, чтобы не стояло на виду и не мозолило глаза. Китайцы любят пространство, — с видом знатока говорит он, кивая самому себе. — Тоня отнесла мелочь в коробках, а ты сходи и затащи сюда сушилку из нашей спальни и приберись у себя в комнате. И закрой гараж со стороны дома.       — Разве гость будет туда заходить?..       — Мало ли. Давай, шнеля-шнеля. И не забудь к младшим зайти, сказать, чтобы убрали свои игрушки из-под ног.       Аякс вздыхает уже который раз за день.       Это невыносимо.       Презентабельный вид по мнению отца: костюм с пиджаком и галстуком; презентабельный вид по мнению матери: что угодно чистое и хорошо выглаженное, главное не те отвратительные джинсы с дырками; презентабельный вид по мнению Аякса: просто дайте ему поспать, и он спрезентуется кому угодно.       В итоге небольшая перепалка между родителями склонила чашу весов в сторону матери, которая не хотела добавлять в семейный ужин столько официоза. В конце концов, их цель — не только отпраздновать, а ещё и познакомить босса со своей культурой.       Но белую рубашку надеть всё же пришлось.       Звонок в дверь ровно в семь ноль-ноль — Аякс украдкой бросает взгляд на настенные часы. Он заглядывает в коридор из их гостиной, где и накрыли большой стол, пытаясь разглядеть вошедшего.       — Очень рад Вас видеть, господин Чжунли, — слышится голос отца, и затем — непринуждённый глубокий смех.       — Я тоже искренне рад нашей встрече. Не терпелось познакомиться с Вашей семьёй и узнать Вас больше в неформальной обстановке.       Босс отца представлялся в фантазиях Аякса как мужчина за пятьдесят, с волосами аля соль с перцем и густой щетиной. Без понятия, почему именно так, наверное, культурные масс-медиа навеяли именно такой образ серьёзных дядек в креслах; на деле же господин Чжунли оказался совершенно другим.       Словно только он вошёл в эту комнату, сразу всем стало ясно, кто именно здесь главный. Тяжёлая энергетика тянулась от него и его глубоких янтарных глаз; он мягко улыбнулся и поклонился всем присутствующим, не теряя ни капли своего чарующего величия.       Если бы Аякс был верующим, а этот мужчина — Богом, он бы молился каждую ночь ему на коленях.       Аякс здоровается, как положено, и садится на своё место за столом, отчётливо ощущая, как он готов разомлеть только лишь от голоса мужчины.       — Не сочтите за грубость, но так прелестно, пусть и довольно ожидаемо, — Чжунли снова обводит взглядом сидящих за столом, особенно задерживаясь на Аяксе (от этого у него невольно начинают гореть уши) и жене отца. — Мне очень импонирует то, что ваша внешность между собой так схожа. У вас очень красивые дети и жена, — говорит он отцу, и тот словно просиял, но взял себя в руки и задумчиво почесал свою рыжую щетину.       — Благодарю, — сдержанно отвечает он. — Для начала, думаю, стоит представиться. Мою жену зовут Божена, старший сын — Аякс, дочь — Антонина, младшенькие — Дарина и Тьюсер. У нас есть ещё самый старший сын, Антон, но он проживает у нас на родине, скоро женится, — отец звучит очень гордо в этот момент, и Аякс чувствует какой-то странный неприятный укол. — Как только объявит о свадьбе, мы к нему и прилетим. Думаю, это произойдёт через несколько месяцев, поэтому пока об отпуске думать рано, — смеётся он, получая в ответ сдержанную улыбку и кивок от Чжунли.       — Что же вы это голодные сидите! Тонечка, обслужи господина Чжунли, насыпь ему рагу и салатика, — говорит мать, тем временем выкладывая на тарелки младших помидоры и огурцы.       — Мне далековато, — слабо сопротивляется Тоня, поднимаясь со стула.       — Я и сам могу себе насыпать, всё в порядке, — Чжунли располагающе улыбается Тоне, и та садится на место, благодарно улыбнувшись в ответ.       — Ну так же некрасиво, — в голосе матери звучит осуждающая нотка, и Аякс во второй раз за сегодня пытается своевольничать. Чует, что скоро это ему выльется в выедание мозгов ложечкой, но это будет потом. А сейчас можно и немного…       — Я могу, — говорит Аякс, и прежде чем кто возразит, берёт в руки общую ложку. Чжунли сидит прямо напротив него, и как бы это не смущало, немного… обслужить его будет удобно.       — Отлично, — отец хлопает пробкой от бутылки шампанского. — Аякс, тебе налить? Или будешь потом наливку?       Аякс издаёт неловкий смешок. Последняя попытка выпить чего-нибудь крепче четырёхпроцентного сидра привела к тому, что они с Кэйей и Альбедо чуть не проебали новенький планшет Альбедо в ванной, решив, что будет весело снять короткометражку с сюжетом как у человека-паука.       — Я не буду, — мотает головой он, и отец, к Аяксовому счастью, не настаивает.       — Наливка? Я пробовал что-то подобное в одной из поездок к старому другу, но, кажется, это называлось иначе, — Чжунли задумчиво хмурит брови, и Аякс засматривается, забывая о том, что тянулся к салату. — Кажется, это было на вкус, как какие-то лекарственные травы, в целом, неплохо, на любителя.       — О, это была, значит, настойка, — отец, кажется, рад, что может хоть чем-нибудь удивить своего босса. — Она на порядок крепче, и может быть сделана на основе трав, еловых иголок, например. Наливки — фруктовые и ягодные, они менее крепкие. Моя любимая — смородина-малина, сам делал. Могу принести прямо сейчас, если хотите попробовать.       — Как интересно. Я бы не отказался.       Отец встаёт с места и уходит, кажется, в спальню, и неожиданно Чжунли обращается именно к Аяксу.       — Аякс, а где ты учишься?       — Я? — он даже теряется на секунду. — В политехе, компьютерные системы. Четвёртый курс.       — Мгм, интересно, — он кивает, кажется, сам себе. Аякс уже не выдерживает напора этого взгляда, и хочет побыстрее из-под него убежать. — Это сколько тебе, получается?       — Двадцать один исполнилось недавно, — Аякс неловко ковыряет свой салат. — А Вам? — зачем-то спрашивает он.       — Лёш, это невежливо, — шикает мама, но Чжунли слышит и спокойно мотает головой.       — Всё в порядке. Я никогда не скрываю свой возраст, напротив, многие говорят, что я довольно молод для своей должности. Поэтому я всегда рад быть примером для молодёжи. Мне тридцать семь, Аякс.       «Тридцать семь» эхом проносится в черепной коробке Аякса. Кажется, Чжунли хочет спросить что-то ещё, но возвращается отец с аккуратной бутылочкой в руках без этикетки.       — Простите, что задержался, долго думал, какой всё-таки вкус выбрать. Но всё же взял смородина-малина, как и говорил.       Разговоры тянулись довольно непринуждённо; Чжунли оказался очень умным и обходительным мужчиной, который любит поговорить и в состоянии поддержать любую тему.       Половину вечера Аякс просидел, бросая на него взгляды, вникая в каждое слово и почти ничего в рот не взяв.       — У Вас очень уютно, — Чжунли кивает сам себе, будто бы запоминая. — Словно все памятные вещи, вазоны и безделушки размещены на своих местах.       — А мы переживали, что Вы посчитаете, что у нас тесновато, — отец добродушно смеётся, а потом внезапно поворачивается на Аякса. — Слушай, отнести, пожалуйста, мой телефон на зарядку в спальню. Тебе ближе к дверям, — он протягивает ему гаджет, и тот кивает.       Но, кажется, впервые за вечер что-то идёт не так. В приоткрытое на проветривание окошко влетает то ли оса, то ли ещё что-то довольно крупное и страшное, чтобы малышня по левую руку от Аякса задёргалась на месте. Аякс не успевает полностью подняться, как сидящий ближе Тьюсер заряжает рукой ему в бок, от чего он невольно дёргается и зацепляет стол.       Стол немного трясётся, но всё остаётся целым и в порядке.       — Оу, — звучит удивлённо голос Чжунли, и Аякс поднимает глаза.       Или почти всё в порядке.       Каким-то образом кусочек курицы с подливкой слетел с вилки от этого землетрясения и попал прямо на изысканный пиджак Чжунли.       — A nai yomu grechka! — в сердцах восклицает мать, и Аякс бледнеет от паники.       У Чжунли не дрогнула ни единая мускула лица; он вытер пятно с пиджака и сложил салфетку рядом с тарелкой, а затем (кажется, даже злополучная оса улетела) снял с себя пиджак и повесил на спинку стула.       Аякс не слышит испуганного голоса матери и причитаний отца за свою неаккуратность, он видит перед собой только твёрдые мышцы рук и длинные пальцы, вальяжно закатывающие рукава белоснежной рубашки. Дорогие часы и кольца теперь словно отблескивают ярче, дополняя и без того по-простому богатый образ мужчины.       — Всё в порядке, я просто сдам его в химчистку. Это всего лишь одежда, нет нужды так нервничать. Зато теперь я выгляжу более молодёжно, — издаёт смешок, — и ближе к Аяксу. — и переводит взгляд янтарных глаз на него, мягко улыбнувшись краешком губ.       У Аякса перехватывает дыхание.       — Мне очень жаль! Вот же растяпа… Оставляйте нам, я отстираю, — предлагает мать, но Чжунли качает головой, уверяя, что он спокойно отнесёт пиджак в химчистку.       Аякс ставит отцовский телефон на подзарядку как в прострации. Он почти весь вечер молчал, потому что встревать в разговоры коллег, пусть и довольно светские, было бы невежливо. Но этот Чжунли точно произвёл впечатление на всех, и не только падкого на статных обаятельных мужчин Аякса. Жаль только, что вечер подходит к концу, а поговорить с ним с глазу на глаз никак не удастся. Аякс быстро отмахивается от этой мысли: а о чём им говорить? У того, поди, жена есть и дети. О которых он, кстати, ни разу не обмолвился, но всякое ведь бывает?       Возвращается Аякс в почти пустующую гостиную.       — А где папа и господин Чжунли? — оглядывает он складывающую тарелки Тоню и шныряющих туда-сюда детишек, крадущих остатки вкусненького со стола.       — Вышли на балкон, покурить, — как-то многозначительно объявляет Тоня, уходя из комнаты.       В коридоре его встречает отец.       — Я пойду выгоню машину, потому что у водителя господина Чжунли какие-то семейные проблемы. Подкину его до дома, передай маме, что я быстро, — говорит он, накидывая на себя куртку.       — Без проблем, — он уже хочет уйти на кухню, чтобы сказать об этом матери, но ровно когда за отцом захлопывается дверь, в коридор выходит господин Чжунли.       — А, это ты, Аякс, — мужчина выглядит расслаблено. От него пахнет мылом для рук, табаком и дорогим парфюмом, и Аяксу нужно действительно сделать усилие, чтобы остаться на месте, а не уткнуться ему в запястья или шею. — Большое спасибо вам за вечер, вы чудесная семья. И скажу тебе по секрету: мне очень не нравился тот пиджак, но было жаль выбросить такую хорошую вещь. Так что, знаешь ли, тебе спасибо за этот небольшой инцидент, — Чжунли слегка улыбается, поправляя рукава рубашки. Аякс выпадает в осадок.       — Это Вам спасибо, — выдавливает он, смущённо улыбаясь, взгляд отводит — Чжунли своим словно прожигает ненарочно. — А Вы ещё придёте? — глупый вопрос вырывается до того, как Аякс успевает подумать. Звучит это настолько по-детски и наивно, что становится даже стыдно.       — Если приглашаешь, — хмыкает Чжунли, будто бы адресует это исключительно Аяксу и никому более. — О… А ну-ка, подвинься немного.       Аякс подпирает собой коридорную тумбочку, но не успевает среагировать, что именно от него хотят, поэтому Чжунли сам аккуратно отводит его в сторону, положив обе руки на талию. Аякс вспыхивает от этого действия, а Чжунли всего лишь забирает с тумбочки своё портмоне.       — До встречи, дорогой Аякс.       И уходит, оставляя после себя еле ощутимый запах сигарет и одеколона.