***
Конечно, после того случая Эдди неделю не появляется в школе. И нет, не потому, что ему сделали выговор — его отхватил как раз-таки именно Харгроув, отчего Мансон злорадствовал все эти своеобразные семь дней каникул; Эдди точно был уверен в том, что получит собственный "выговор" на следующий день, либо перед занятиями, либо после, отчего позже он не сможет прийти в учебное заведение, наверное, до конца выпускного, но уже по причине критического состояния здоровья. Поэтому Эдди принимает своих ребят у себя в трейлере, пускай, не так часто, как того хотелось бы, но это даже лучше, чем ожидать несколько часов окончания занятий в компании приставучего Харгроува. Они пару раз вспоминают о триумфе Мансона во время игры в Подземелья, но Эдди спешит их приструнить — нельзя портить священные игровые партии, тем более уж воспоминаниями о самом противном человеке на его памяти. В ответ на такого заявление Байерс-младший отчего-то улыбается, однако Эдди не заостряет на нем внимания, и, вскоре, они продолжают слушать его новоиспеченный сценарий. После успешно оконченной игры, ближе к одиннадцати ночи, все выглядят довольно усталыми, но довольными — от этого осознания Мансон счастлив вдвое больше, а потому, словно заботливая мамочка, впихивает каждому в руки по одному старому, зубодробительному печенью, взятому из стеклянной вазы на захломленной тумбе и, выпроваживая друзей по одному, последним прощается со слегка побледневшим к вечеру Уиллом. Он несколько обеспокоенно окидывает его взглядом и вопрошает: — Ты в порядке, Байерс? — Да, Эдди, — Уилл кивает ему и мягко улыбается. — Мне очень понравилась сегодняшняя игра — это было что-то с чем-то. Мансону льстит и он не без удовольствия протягивает что-то вроде: "всегда к вашим услугам, милорд", на что вызывает у парня легкий смех. — Ну, а если не переводить разговор, то выглядишь ты не очень, — продолжает Эдди. — Возможно, простыл? Черт возьми, сколько раз я говорил надевать куртки, когда вы едете ко мне — ваши рубашки не спасут вас во время получасовой езды на велосипедах обратно! Теперь Уилл смеется еще громче и в конце концов он чуть сжимает плечо Мансона, отвечая: — На самом деле у меня есть небольшая тому причина, но... — Это связано с тем, что ты иногда заострял на мне взгляд во время игры? — Эдди проницателен, как и свойственно настоящему Мастеру. Но Уилл думает, что он проницателен на все сто процентов, отчего неловко соглашается: — Да, мне кажется, что до Майка никогда это не дойдет, — он тихо вздыхает и, не замечая сбитого с толку взгляда Мансона, добавляет. — Почему он не может звучать так же заботливо и остроумно как ты по отношению ко мне? Между ними повисает долгая пауза, во время которой неожиданно смущаются оба: Эдди, потому что случайно узнал о тайной влюбленности Байерса, а Уилл, потому что выдал себя таким глупым образом. — Черт, — Уилл взволнованно ругается. — Это совсем не то, что... Я не хотел... Эдди, забудь, пожалуйста... — Прекрати, Байерс, — Эдди примирительно поднимает ладони вверх. — Ты не должен извиняться за то, что испытываешь такое прелестное чувство, как любовь. Уилл молчит некоторое время, но после несдержанно фыркает. — Это прозвучало слишком слащаво. — Окей, я могу просто передать эти слова Уиллеру... — Эдди! — Или я могу просто дать тебе еще одно печенье в качестве моральной компенсации, — он протягивает в подтверждение своих слов второе засохшее лакомство. Они дружелюбно улыбаются друг другу, когда внезапно слышат нетерпеливые крики снаружи: — Уилл, ну ты скоро? — Тише, детвора! Вы мешаете спать моим соседям в Форрест-Хилзе! — рявкает Эдди. Замечая, что все затихли, он так же громко добавляет: — Я прав, соседи?***
Наконец проходит относительно спокойная неделя, и Эдди решает, что в целом пора. Пора нагрянуть в старшую школу и оценить то, что изменилось в ней за целых (или всего) семь дней. Он успешно избегает компании Харгроува в любом месте, а перед занятиями просит случайного одноклассника или одноклассницу занять его место, тем самым не позволяя Билли доставать его во время обучения — это, конечно, довольно неудобно, учитывая, что теперь пару дней Мансон меняет рабочие столы один за другим, успевая соскучиться по теплому гнездышку, но зато Эдди в конце концов осознает, что Харгроув, если и зол, то не настолько сильно, чтобы захотеть избить его прямо во время литературного часа. А это уже хороший знак. Еще пара дней и, считает Эдди, Билли совсем надоест гнаться за его персоной — этого же Мансон и добивается. В очередной обеденный перерыв Эдди влетает в школьную столовую, чувствуя, что, оказываясь рядом со столом "Адского Пламени", тотчас теряет ощущение обеспокоенности. Он знает, что, порой, его спину прожигает взгляд Билли, но так же уверен в том, что Харгроув не захочет подойти к нему, когда сам Мансон окружен огромным количеством ребят из собственной компании. Хотя бы потому, что это будет выглядеть неловко в глазах других. Восседая в центре, Эдди ставит свой ланчбокс с сюрпризом на стол, но после заставляет всех обратить внимание именно на его фигуру: — Сегодня игра и... — он отбивает барабанную дробь пальцами по столу. — И она будет в нашем старом месте! Возвращаются прежние времена! Слышится одобрительный гул его друзей, на что Эдди удовлетворенно улыбается в ответ, и через какое-то время все отвлекаются на то, для чего они сюда, собственно, и явились — стоит отдать должное старшей школе Хоукинса, здесь неплохо кормят. Когда ребята принимаются за еду и делятся на небольшие группы, обсуждая ту или иную новость, тему, неуверенность в том, что Сьюзи — возлюбленная Дастина приедет к ним на летние каникулы в этом году, Уилл неожиданно пересаживается ближе к сосредоточенному на собственном куске жаренной курицы Эдди, который, заметив боковым зрением движение, ведет головой в сторону. К своей досаде он вначале нечаянно натыкается на неотрывно наблюдающего за ним Харгроува — тот с недовольным выражением лица поедает обед в компании парней из баскетбольной команды. Однако Уилл почти сразу отвлекает Эдди, начиная беседу: — Я хотел сказать спасибо. — М? — Мансон уже отправляет в рот горсть зачерпнутого ложкой горошка. — Ты ничего не сказал Майку. — Байерс, если ты до сих пор не понял, то я в тот момент шутил, — с набитым ртом проговаривает Эдди, бросая на него короткий взгляд. Уилл улыбается ему: — Я знаю, но все равно. Это правда для меня очень важно. — Не за что. Я не отказываюсь от своих слов — это твое дело, кого любить, и никто не вправе тебя в чем-то переубеждать. — Робин тоже всегда так говорит, — хмыкнув, замечает Уилл и наконец начинает приступать к еде. — Робин? Хм, это подружка Харрингтона? — силится вспомнить Эдди. — Это подружка Вики, — спокойно отвечает Байерс, нанизывая на вилку пару макарон, когда вдруг Мансон неожиданно давится своими в ответ на подобное заявление. Он начинает громко кашлять, на что сидящий по другую сторону Гарет ощутимо бьет его по спине, пытаясь привести в чувство. Многие в столовой оглядываются в их сторону, несмотря на то, что говорить не прекращают ни за одним столиком, но вскоре об их персонах уже забывают. — Эдди, ты в порядке? — остальные тоже убеждаются в стабильном состоянии Мансона и несколько позже продолжают прерванные беседы, но только Уилл задает этот вопрос еще раз. — Да, все хорошо. Уилл чуть бледнеет. — Ты не знал?.. — У тебя удивительная способность выдавать самые интересные тайны, — шутит Эдди, прокашливаясь еще раз, для уверенности. Он невольно бросает взгляд в сторону и замечает, что Харгроув все еще наблюдает за ним — вот же псих. — Я не хотел, — морщится Байерс, на что получает сочувствующий хлопок по плечу от Мансона, мол, все в порядке. — На самом деле я просто намеревался рассказать тебе... — Давай проясним, что я точно ничего не знаю, и очередная новость может вообще довести меня до инфаркта, — на всякий случай перебивает его Эдди. — В этом я уверен, — хмыкает Уилл и, чуть склоняясь к нему, понижает голос. — Я понимаю, что ты поддерживаешь меня, но о таких вещах никогда не говорят вслух. Поэтому, если вдруг... — он мнется, пытаясь подобрать правильные слова. — Если вдруг тебе понравится кто-то помимо Крисси Каннингхем... — Она уже давно не нравится мне! — в сердцах громко шепчет Эдди, на что Уилл кротко кивает в ответ. — Хорошо-хорошо, если тебе понравится кто-то, кто очень отличается от подобных Крисси, то ты можешь обратиться в клуб Робин. — Очень отличается от Крисси? — Эдди задерживается на выделенном тоном Уилла слове "очень". — Это кто-то вроде Харгроува? Теперь настает очередь стушеваться Байерсу — на его щеках вспыхивает небольшой румянец и он удивленно уточняет: — А он такой? — Это какой? — Эдди начинает надоедать этот непонятный шифр. — Больной на голову? Сумасшедший? Без тормозов? Уилл немного остывает, но все-таки смущенно машет головой из стороны в сторону. — Нет, не такой. Не по девочкам. Эдди, до сих пор нахмуренно слушавший непонятную речь Байерса, теперь чуть распрямляет плечи и медленно вскидывает брови. — То есть, клуб Робин... — Он помогает таким, как мы.***
Чуть позже Уилл объясняет, что есть не только такие, какие они — еще есть "неразборчивые". Так их назвала Робин, поясняет он. Уилл знает, что у Мансона уже ранее были отношения с некоторыми девушками и, пускай они закончились достаточно быстро, но Эдди может и не знать о том, что он из категории "неразборчивых". — Я сомневаюсь, Байерс, — протягивает Эдди, медленно вышагивая рядом с Уиллом после занятий. Они встретились в общем коридоре и теперь вместе шли в сторону выхода из здания. На улице Байерса-младшего ждала неизменная троица на велосипедах. — Это не навязывание, Эдди, а просто... Просто информация. О клубе Робин знают немногие, потому что... — Потому, что это аморально в нашем обществе, я понимаю, — кивает Эдди. Уилл неспешно повторяет за ним. — Да, поэтому, если вдруг тебе захочется что-то узнать об этом, возможно, разобраться в себе, как это делал я, или подыскать себе пару, без страха быть униженным... — Вау, вы и такими вещами занимаетесь? Уилл чуть краснеет. — Из твоих уст это звучит странно. — Тогда расскажи чуть подробнее. — Я имею в виду, что в клубе Робин мы можем чувствовать себя безопасно. Нас связывают общие... Наклонности? Хотя это не кажется нам неправильным. И поэтому мы, зная друг о друге то, что боимся признать среди своих знакомых и родных, имеем возможность находить пары. Знакомиться, интересоваться друг другом в определенном ключе... — У вас своеобразный клуб свиданий, — подытоживает Эдди. — Ну, наверное, можно и так сказать, — в конце концов соглашается Уилл. — Мы не стремились к этому, но, оказалось, это и впрямь очень удобно. Ибо где еще можно узнать о чужой ориентации для собственного любовного интереса? — И ты... — Нет, — качает головой Уилл. — Я знаю, что Майк никогда не будет одним из нас, но я действительно его... Байерс не договаривает, но Мансону это и не нужно — он все понимает. Они наконец оказываются рядом с остальными мальчишками, и Эдди поддерживающе хлопает его по плечу. — Сорванцы, сегодня в семь вечера! — обращается он уже ко всем. Парни кивают и, вскоре, вчетвером уезжают в известном им направлении. Чуть подумав, Эдди делает вывод, что, возможно, к Уиллеру — будут готовиться. Он настолько увлеченно задумывается о том, что на этот раз сможет усложнить игру бесспорному лидеру их юной четверки, что не сразу замечает, как на шаг позади, буквально за его спиной оказывается чей-то силуэт. — Ну что, Мансон, попался? Сердце моментально уходит в пятки — Эдди давно не пугался так сильно. Он незаметно — по крайней мере, надеясь, что это действительно незаметно, — сглатывает и, чуть поворачиваясь к Харгроуву, протягивает, стараясь звучать как можно более обыденно: — А ты меня искал? — Ты любишь играться, — Билли не спрашивает, он лишь высказывает это как данность, как факт. — По своим наблюдениям и опыту скажу, что подобные игры до добра не доводят. — Я люблю спокойствие, Харгроув, — он поворачивается к нему всем телом. — Я люблю стабильность и искренность, — он вытягивает указательный палец. — В людях. Билли слушает его и, что удивительно, не прерывает. Он изучающе разглядывает его, светлые глаза мечутся влево-вправо, всматриваясь в темные радужки собеседника, пытаясь найти в них намек на саркастичность. Но ее нет. Эдди не шутит. — Но играться я тоже люблю. С теми, кто знает, как нужно играть. Он не отрывает от Билли взора ровно до тех пор, пока не проходит пара минут или около того. Они оба молчат все это время и будто бы переваривают произошедшее: Эдди — осознание того, что опасность миновала и вроде их негласной войне конец, а Билли... Билли о чем-то задумывается. Он окидывает Мансона взглядом сверху-вниз и, наконец, отходит от него в сторону своей Камары. Сегодня Макс уходила вместе с дочерью их шефа полиции, поэтому Билли, никого не дожидаясь, вскоре трогается с места, заставляя Эдди вслушиваться в постепенно стихающий рев автомобильного двигателя.***
Одним вечером, после партии в Подземелья, они всей компанией вваливаются в городскую кафешку — она работает допоздна. Обсуждая финал игры и перебирая варианты чего-нибудь съестного, ребята ищут места для посадки, когда вдруг Уилл произносит Эдди прямо в ухо: — Кстати говоря, у нас завтра сбор. — Завтра? — от неожиданности переспрашивает Мансон. — Завтра особенный день. Раз в месяц мы устраиваем анонимные свидания. Эдди невольно для себя заинтересованно молчит — ему хочется знать, что это значит. — Робин придумала "Тайного Возлюбленного" — она приносит огромную коробку с единственным отверстием, где уже лежит определенное количество бумажек, подходящее под число пришедших. У каждой бумажки есть вторая копия — это твоя половинка. Потом она мешает их и протягивает коробку каждому, по одному. Ты вытягиваешь листочек с одним символом, а твой "тайный возлюбленный" впоследствии такой же. Далее Робин дает вам случайные места в Хоукинсе, чтобы одна пара не помешала другой, — Уилл рассказывает это с таким энтузиазмом, что Мансон чувствует, как незнание личности второй половинки доставляет ему жгучий интерес. — А если я не захочу встречаться с этим человеком? — Это необязательно свидание, — уточняет Уилл. — Я тоже всегда участвую в них, но только ради встречи с собратом по несчастью, — самоиронично протягивает он. — Собеседники почти всегда оказываются очень интересными, порой, мы даже не прекращаем связи вне клуба. — То есть, вы не знаете, сколько людей состоит в клубе? — удивляется Мансон. — В этом и прелесть, — улыбается Уилл. — Только Робин и Вики, как основатели. — Интригующе, — вырывается у Эдди из уст. — А я о чем.***
И Эдди говорил это не потому, что хотел показаться Уиллу вежливым — ему правда претит мысль о том, что он сможет кем-то заинтересоваться. Байерс также предупреждал его о случайных "неразборчивых" (Эдди теперь подумывает о том, что это относится и к нему, раз он воспринимает эту мысль достаточно спокойно), поэтому Мансон просто отдается судьбе: девушка или парень — ему хочется нового знакомства с подтекстом возможных отношений. Это действительно неплохая мысль. Нужно как-нибудь поближе познакомиться с подружкой Харрингтона. Уже оказываясь в нужном месте, Эдди внезапно осеняет — а Харрингтон ведь об этом в курсе? Или он тоже "неразборчивый"? От подобной мысли отвлекает неожиданно появившаяся в проеме двери слегка удивленная Робин — она весело улыбается Эдди, приглашает его внутрь и торопит пройти на кухню. Оглядываясь, Мансон замечает, что они в обычном доме. И это совсем не похоже на клуб интересов. Замечая, как парень изучающе осматривает интерьер ее жилья, Робин подтверждает его догадку: — Это мой дом, Мансон. Не волнуйся, никто тебя здесь не увидит. — В каком смысле? — Сейчас ты молча вытягиваешь бумажку из коробки и после выходишь через черный ход. Там тебя будет ждать Вики с готовыми указаниями — каждый символ связан с будущим местом ваших свиданий. Эдди восторженно складывает губы в форме небольшого круга и понимающе кивает — полная анонимность, что за чудо. Он послушно проходит вслед за Робин и опускает руку в картонную, собранную девушкой собственноручно, коробку, в которой находится несколько десятков бумажек. Мансон для интереса ведет пальцами и наконец выуживает одну, как он считает, ту самую, единственную. Поднося ее к глазам, он чуть не задыхается от восторга — на обрезанном кусочке изображен нарисованный череп. — Черт возьми, Робин, сегодня не иначе, как свершится моя судьба! — Эдди настолько восхищен таким идеальным попаданием в собственный вкус, что теперь его чуть заинтересованное настроение сменяется настоящим азартом. Он попадет на это свидание несмотря ни на что. Робин кротко улыбается ему и указывает в сторону другой двери. Он благодарно кивает ей в ответ и вскоре оказывается на задней части двора дома Бакли. Его и впрямь ждут там. Вики мило удивляется, встречая его, и Эдди невольно думает о том, что они с Робин подходят друг другу. Он не замечал их отношений в школе, но этот факт заставляет его уважать их сильнее. — Теперь место! — она одним взглядом указывает на бумажку Эдди, заставляя последнего чуть быстрее, чем раньше с Бакли выполнить просьбу. Завидев символ с черепом, Вики протягивает ему другую, сложенную вдвое бумажку, и Мансон вчитывается в единственное слово, указанное в ней: — "Дом". Вики отчего-то чуть прикусывает губу, но вскоре вновь лучезарно улыбается Эдди: — Дом — твой или твоей половинки. В таких случаях для начала вы встречаетесь на нейтральной территории — мы обязательно оговариваем это с каждым из вас, предупреждая. А после встречи вы решаете, к кому вы все же направитесь.***
Когда Эдди впервые узнает о наклонности Харгроува, то не может сдержать искреннего потрясения, тотчас возникшего у него на лице, — неужели это правда? Сейчас эта мысль проносится в его голове ослепительной молнией. Он резво вскакивает с одинокой скамейки, располагающейся у горевшего в ночи фонаря, и вглядывается в расслабленную фигуру Харгроува. Откуда он узнал об этом месте? Он следил за ним? Он до сих пор не выбросил из головы мысль о возможной мести? Чертов сукин сын. — Ну что, Мансон, теперь-то ты точно попался. Это звучит как дежавю. Эдди непонимающе хмурится в ответ и слегка разводит руки в стороны. Он не знает, как себя вести, будучи застигнутым врасплох. — Что за чертовщина, Харгроув? — Судьба? Разве у тебя не то же самое? — спокойно выдает Билли, выуживая из кармана кожаной куртки бумажку. Эдди делает несколько быстрых шагов в его сторону и, вырывая бумажку из пальцев, неверяще рассматривает ее — на ней изображен череп. Мансон начинает потихоньку терять терпение, учитывая, что ровно до появления Билли его настроение достигало просто пиковой отметки — теперь колба трескается и Эдди боится, что на этом его удача закончится. — Это бред, настоящая чушь, — он движется в одну сторону, затем в другую. — Ты что, "неразборчивый"? — это первое, что приходит Эдди на ум. Билли непонимающе выгибает бровь. — "Неразборчивый"? — Неужели не по девочкам? Теперь настает очередь злиться Билли. Он злобно оскаливается и, подходя к Мансону, хватает его за предплечье: — Я сломаю тебе руку, если ты еще раз ляпнешь подобное дерьмо. — Я готов разбить тебе лицо, Харгроув, ибо ты испортил своим появлением мой вечер. Эдди должен быть на грани истерики, но он берет себя в руки. Судьба решила с ним сыграть злую шутку, не иначе. Это похоже на то, что тебе обещают подарок в виде желанной электрогитары, а в итоге дарят несчастную укулеле. — Черт тебя побери, — уже чуть тише протягивает он, прикрывая глаза, не обращая внимания на то, что Билли все еще сжимает его руку. — Ну, раз я тебе его уже испортил, то позволь испортить его до конца, — с этими словами Билли грубо тянет его и ведет за собой, вскоре оказываясь вместе с ним у блестящей при лунном свете голубой Камары. Эдди настолько разочарован происходящим, что в конце концов спускает все на самотек. Он наблюдает за тем, как Билли обходит машину и становится у водительской двери, бросая чуть хмурый взгляд на Мансона. Тот ловит его и мрачно протягивает: — Классная все же у тебя тачка, Харгроув. Это заставляет Билли хмыкнуть. Эдди повторяет за ним. Только сейчас он замечает, как привлекательно выглядит парень и как каждая деталь одежды, включая его излюбленную машину, подходит в целом составленному образу. Будь на месте Эдди одна из тех, кто чуть ли не смотрит Харгроуву в рот при любом удобном случае, — она была бы на седьмом небе от счастья. — Так присаживайся, Мансон. Вид — это одно, опробовать эту крошку — совсем другое дело. И Мансон соглашается с ним. Они мчат по безлюдной трассе, где лишь пару раз им встречается парочка чрезвычайно медленных автомобилей (а, быть может, это они нарушают все существующие дорожные правила), и наконец неожиданно оказываются в знакомом Эдди месте. — Это же Форрест-Хиллз, — невольно выдыхает он, неверяще осматривая выученную вдоль и поперек территорию собственного дома. Билли только кивает в ответ, не глядя на него, и выходит из машины, заставляя Эдди последовать его примеру. Оказываясь снаружи, Харгроув кивает в сторону его дома и протягивает: — И что, даже не пригласишь? — Ты совсем безбашенный? — удивляется Эдди. — Сочту это за комплимент, — Билли обнажает зубы в улыбке, опуская руки в карманы своей кожанки. — Если ты хочешь отомстить мне в стенах моего собственного трейлера, то... Теперь Билли довольно смеется. Он подходит к Эдди и, несильно, но ощутимо хлопая его по спине, проговаривает: — Значит, ты все же меня боишься? — Черта с два, Харгроув. Я просто знаю, что тобой управляет лишь ярость и огромное самомнение. При этих словах улыбка Билли испаряется. Он хмурит брови, опускает голову, но Эдди все равно видит, как на его лице сменяется масса эмоций. Он не может понять их причину, не может понять, что творится у Харгроува на душе, но ждет. Ждет, что он скажет на подобное высказывание в ответ. — А ты хочешь тому подтверждение? — наконец протягивает он. Теперь на его лице привычное безразличие и холодность. Будто бы он видит Эдди впервые, будто бы он не хочет его знать. Мансон молча смотрит ему в глаза, покусывая внутреннюю сторону нижней губы и, наконец, сдается. Он вспоминает, как Билли на занятиях оглядывался к нему через плечо и пытался незаметно списать и без того неправильные ответы Мансона, не в силах откровенно попросить Эдди дать ему подглядеть — это определенно выше его сил. Он вспоминает, как на лице Билли на мгновение застыло беспокойство, когда прилетевший точно в нос Мансона баскетбольный мяч вызвал у последнего неслабое кровотечение. Он вспоминает, как Билли свалился не без его помощи со стула и оглядывал его яростным, злым взглядом, но в кабинете директора важно разглагольствовал о том, что Мансон слишком глуп для того, чтобы быть связанным с дурью. Он знал, что Эдди обязан окончить школу в этом году без каких-либо последствий, он также знал, что капитана баскетбольной команды не выгонят из школы — это невыгодно, гораздо удобнее просто замять эмоциональный всплеск Мансона. На самом деле на тот момент Эдди принес ему немало проблем, но вышел сухим из воды. Он прокручивает все это в голове, и, не сдерживаясь, выдыхает: — Ладно, пошли. Пропустим стаканчик-другой и ты отправишься к черту. Эдди готов поклясться, что на секунду примечает на лице Билли слабую улыбку и словно бы детский восторг, но это лишь мгновение — Харгроув возвращает себе эгоистичность и раздраженность и следует за Мансоном ко входу в трейлер.***
Внутри Эдди ждет, когда Билли пройдет ближе к центру гостиной, и только потом закрывает за ним дверь. Он не отпускает ручку и прижимается лбом к холодной поверхности, устало вздыхая, заставляя Билли оторваться от разглядывания окружающей обстановки и обратить внимание на Эдди. — Что с тобой? — Не знаю, Харгроув, сегодня самый ненормальный день на моей памяти, — он поворачивает голову в его сторону, наблюдая за ним будто бы исподтишка, а затем разворачивается всем телом, прислоняясь к двери уже спиной. — Я просто не могу поверить в то, что Билли Харгроув зашел в мой трейлер поздней ночью. Билли довольно хмыкает к удивлению Эдди и, распрямляя плечи, характерным движением снимает с себя кожаную куртку, бросая ее на располагающийся рядом диван. — Тебе повезло, что Уэйна сегодня нет дома, — комментирует Мансон, глядя на то, что куртка покоится на излюбленном его дядей местом. — Иначе я бы вообще тебя не впустил. — Уэйн не одобряет? — Билли занят тем, что поправляет рукава собственной красной рубашки, но, задавая вопрос, стреляет глазами в сторону Эдди. И Эдди на секунду чувствует, как сбивается дыхание. Он не может не признать, что все эти характерные повадки подходят ему. Наверное, сам Билли тоже знает об этом и предполагает, насколько безотказно они работают на многих. Харгроув и впрямь подмечает, как Мансон ненадолго подвисает, но вскоре последний все же слегка прокашливается. — Для тебя — мистер Уэйн или что-то в этом роде, — он чуть ведет головой. — Странно слышать, что ты зовешь дядю просто по имени... — Эдди наконец ступает в сторону своей комнаты. — Черт, как будто ты здесь собираешься жить. Билли смотрит ему вслед, наблюдая, как Мансон отворяет дверь в захламленную спальню и, становясь спиной к Харгроуву, устало снимает сначала джинсовую безрукавку, а затем и собственную куртку. Эдди привычным движением вынимает спрятавшиеся за воротник футболки темные пряди и затем располагает верхнюю одежду на стоящую рядом вешалку. Билли смотрит и не может оторвать взгляд от стройной, но крепкой фигуры Мансона — достаточно широкие плечи, схожий с его, Билли, рост, мужественные руки, на которых огромное количество серебряных атрибутов, и Билли считает это красивым. Он замечает, что у Эдди есть несколько татуировок, он видит также серебряную цепь на его джинсах и невольно прослеживает за тем, куда ведет эта цепь, а затем его взгляд спускается ниже, оценивая бедра, ноги Эдди. — Ты чего притих? Неужто смылся? — подает голос Мансон, заставляя исчезнуть дымку перед глазами Харгроува. — А ты только этого и ждешь? — не теряется он, слыша в ответ короткое фырканье. Билли нравится его саркастичность, нравится его сумасбродность, некоторая безрассудность. Он наблюдает за тем, как Эдди все же оборачивается и встречается с ним взглядом. Эдди кажется ему таким сложным, но в то же время таким освежающим, заставляющим ощутить в себе второе дыхание. Они смотрят друг на друга, на расстоянии в несколько шагов, но оба чувствуют какое-то нарастающее напряжение. И это не возмущение, гнев, озлобленность, раздражение — нет, это что-то волнующее, скребущее где-то внутри, с каждым новым вдохом становящееся все тяжелее. Эдди пугается этого чувства и первым приходит в себя, нарушая эту удивительную тишину. — Так, я говорил о выпивке, верно, — он поднимает ладони и, словно на некоторое мгновение забывая, что находится в собственном доме, неловко осматривается по сторонам. — Что ж, дядя Уэйн не осудит, если мы немного позаимствуем у него алкоголя. Подходя к импровизированному барному шкафчику, Эдди немного возится с тем, чтобы выбрать напиток, но неожиданно останавливается на месте и, чуть поворачиваясь к Билли, протягивает: — Тебе ведь можно что-то очень крепкое? — Ты сейчас шутишь, Мансон? — Нет, я в том плане, что действительно что-то крепкое. Я не про ту чушь, что смешивают на чьих-то вечеринках. Это, — он вынимает одну бутылку на свет. — Настоящее топливо. Билли переводит взгляд на бутылку без этикетки и слегка ведет головой вбок, не до конца понимая, что в руках Мансона. — Дядя Уэйн — отличный мастер, если дело касается каких-то крепких коктейлей или алкоголя. Порой, он сам смешивает несколько напитков, отчего расслабляешься достаточно быстро. Билли хмыкает: — И он позволяет тебе это пить? — Не совсем. Я хоть и оставался пару раз на второй год, но он все равно считает, что я слишком мал для такого. Конечно, нужно уметь расставлять границы между "продегустировать" и... — Оказаться в настоящем дерьме, — с улыбкой договаривает за него Харгроув, ловя в ответ такую же. — О да, — теперь Эдди довольно хохочет, понимая, что Билли определенно знает, о чем говорит. Мансон облокачивается о кухонную тумбу и, склоняя голову к плечу, сдавленно смеется, чуть прикрывая глаза, глядя на Харгроува, улыбающегося одними губами.***
Вскоре они доходят до того, что безымянная бутылка почти пустеет, и вместе с этим появляется бо́льшая раскрепощенность, а предосторожность отходит на десятый план. Эдди предлагает для пущего эффекта распробовать одну калифорнийскую сигару на двоих. В ответ на подобное заявление Билли беззлобно хмыкает. Они оба располагаются на диване Уэйна, соприкасаясь друг с другом плечами, и чувствуют, как алкоголь на пару с легкой, расслабляющей дурью разносятся по всему телу. Вначале на спинку мебели откидывается Билли, а затем за ним хочет повторить и Эдди, но последний невольно замирает с тлеющей самоделкой в руке, рассматривая такой умиротворенный профиль светловолосого. Он слегка опьянен и потому несколько замедленно разглядывает контур его губ, носа, глаз, прикрытых в расслабленном состоянии. — Мансон? Ты все еще затягиваешься? — низкий голос с каплей хрипотцы, благодаря алкоголю и самокрутке, нарушает идиллическую атмосферу. Эдди невольно хлопает глазами и, чуть ведя головой, делает последнюю, но ощутимую затяжку, после безжалостно давя окурок в располагающейся рядом пепельнице. Билли наконец оборачивается к нему, все еще утопая затылком в диванных подушках, и, ловя слегка расфокусированный взгляд напротив, протягивает: — Закончил? Мансон чувствует, как легкая нега растекается по телу, но она все равно не может заглушить то обжигающее ощущение, которое искрит в их соприкасающихся коленях — Билли сидит широко раздвинув ноги и слегка ссутулившись, располагая руки на собственных бедрах. — Ты... — Эдди поднимает на него глаза и видит в светло-голубых напротив промелькнувшее любопытство. — Почему ты, порой, такой кусок дерьма, Харгроув? Возможно, все дело в несколько опьяненном состоянии, но Билли не злится — напротив, он запрокидывает голову назад сильнее и хрипло смеется в ответ. Так и не поворачиваясь, он в конце концов выдыхает и, запуская пальцы в собственную светлую шевелюру, произносит: — Мне нравится твоя честность. — А мне нравится тот факт, что ты можешь быть... — Эдди неопределенно взмахивает пальцами в воздухе. — Таким... Билли садится на месте ровнее и, глядя на Мансона, негромко уточняет: — Каким? Парень оглядывает Билли и невольно опускает взор ниже, глядя на то, как ровно и глубоко вздымается чуть обнаженная грудь Харгроува, покрытая редкими каплями пота. — Каким, Мансон? — он заставляет его вновь прийти в себя. Кажется, топливо Уэйна оказалось достаточно крепким — Эдди чувствует, что в какие-то моменты начинает терять концентрацию. — Черт, тебе не кажется, что сигара была лишней? Мансон шутливо корчит гримасу, указывая на уже потухший в пепельнице остаток самокрутки, как вдруг Билли, словно абстрагируясь от всего, что окружает их, чуть склоняется к Эдди и, опуская взгляд потемневших глаз вначале на его плотно сжавшиеся губы, а затем на темные радужки, шепчет: — Каким? — Харгроув... Билли медленно, но уверенно опускает собственную ладонь на его шею, проводя большим пальцем по линии челюсти Мансона, едва касаясь его нижней губы. И Эдди ощущает, как тотчас в груди сжимается сердце. Он с ужасом осознает, что, будто бы под влиянием чьих-то чар, не может сдвинуться с места. Не хочет сбрасывать руку Билли. — Хм? — он максимально близко и от него пахнет крепким одеколоном, алкоголем и наполовину выкуренным косяком. Эдди не знает зачем, но опускает свою руку на его поясницу — быть может, чтобы несильно оттолкнуть или дать понять, что немного растерян, но Билли расценивает это по-своему. И, если быть совсем уж честным, в правильном ключе. Харгроув мягко целует его губы. Осторожно, словно пробуя, словно получая немую команду на то, что останавливаться не нужно. Он двигает пальцами, поудобнее перехватывая голову Эдди, и затем целует еще раз, теперь более звучно, более интимно, более головокружительно. Билли слегка отстраняется, отчего тонкая белесая ниточка натягивается между их губами. Эдди ощущает это и обессиленно чувствует, как внизу живота начинает приятно скручивать в ответ. Мансон невольно выдыхает в губы Харгроува и, поднимая опьяненный во всех смыслах взор, наблюдает за тем, как Билли ждет его. Не торопит, не давит, дает время на осмысление, на то, чтобы прочувствовать каждую секунду и понять, что хочется теперь. И Эдди отвечает. Он поворачивается к нему всем корпусом, без всякой грубости отводя руку Билли и теперь опуская обе свои ладони на его щеки. Пальцы путаются в светлых кудрях, а собственные губы находят чужие. Их языки сплетаются, руки Харгроува, как по команде, оттягивают край футболки и уже исследуют тело напрямую. Косые мышцы живота, чуть выше, и цепляют большим пальцем затвердевший сосок, выбивая из Эдди сдавленный стон. Билли вновь отстраняется и, окидывая Мансона вожделенным взглядом, машинально облизывает собственные губы. Они тяжело дышат, понемногу приходят в себя и медленно садятся на место, пытаясь вернуть самообладание. Харгроув откидывает голову назад и, продолжая дышать полной грудью, прикрывает глаза рукой, приводя себя в чувство. Эдди вторит ему и, поворачиваясь к Билли, неожиданно режет тишину сбитой речью: — Таким настоящим. Таким несовершенным, неидеальным, но настоящим. Таким очаровательным и желанным. Билли все ещё держит глаза закрытыми, но вслух громко выдыхает. Он с силой кусает собственные губы и в какой-то момент резко поднимается с дивана, наклоняясь к Эдди, находя его запястье, притягивая к себе. Харгроув снова целует его, мажет губами куда-то в угол челюсти и продолжает тянуть за собой. Они обмениваются горячими вздохами, укусами в шею, сладкими поцелуями ровно до того, когда Билли разворачивает Мансона спиной к его кровати и толкает вперед, опускаясь вслед за ним. Он стягивает с себя чертову рубашку, по большей части больше раззадоривающей, нежели скрывающей тело, а затем, наклоняясь к Эдди, вновь целует его, но теперь с ощутимым давлением, вызывая у темноволосого очередной головокружительный приступ. Билли обеими ладонями проводит по пояснице Мансона, а затем все выше и выше, стягивая его футболку, заставляя Эдди поднять руки, позволить ему избавиться от лишней одежды. Харгроув недолго рассматривает его быстро опадающую и так же стремительно поднимающуюся грудь, на которой виднеются пару татуировок. И Билли наклоняется к ним, бесстыдно высовывая язык и проводя им с нажимом, заставляя Эдди машинально сжать волосы на затылке Билли. Харгроув поднимается чуть выше и создает контраст, заставляющий Эдди задохнуться в собственных ощущениях: он играется языком с его сосками, затем кусает ключицы, а после нежно целует шею, находит губы и, чуть склоняя голову, углубляет поцелуй. Он звучно разрывает его и, все еще склоняясь над Мансоном, располагая руки по обе стороны от его головы, проговаривает низким голосом: — Ты боишься меня? Это похоже на дежавю. Но теперь Билли серьезен. Его глаза блестят от сводящих с ума чувств, а все в нем буквально кричит о том, что ему нужна только правда. И Эдди дарит ее. — Я не могу выбросить тебя из головы, — честно признается он. И это звучит просто, это звучит долгожданно, это звучит поразительно, намного поразительнее тех слов, которыми обмениваются обычные возлюбленные. Это звучит искренне и настолько драгоценно между ними, что Билли выпрямляется, стоя на коленях, и развязным движением расстегивает пряжку своего ремня. Эдди смотрит на него завороженно — он не знает, что точно последует дальше, но покорно ждет Харгроува. Он доверяет ему. Билли слегка ослабляет на себе джинсы, чуть приспуская их, а затем, возвращаясь к Эдди, проделывает с его одеждой то же самое, только лишь стягивая последние до конца. Он не трогает нижнее белье их обоих и, резким движением опускаясь на Мансона, снова расставляет руки на кровати. Они смотрят друг другу в глаза несколько секунд, минут, возможно, всю чертову вечность, когда в какой-то момент Билли наконец начинает двигаться. Он аккуратно разводит ноги Эдди и прижимается к нему пахом, отчего они тотчас ощущают, как оба возбуждены до предела. Билли двигается тягуче медленно, но властно, с каждым новым толчком вжимая Эдди, заставляя Мансона на какое-то мгновение пожалеть о том, что Билли решил не торопить события и ограничиться не менее возбуждающим петтингом. Харгроув склоняется к нему ниже, теперь удерживая свое тело опущенными на кровать предплечьями, чуть ускоряя движения, концентрируя внимание на сводящих с ума стонах Эдди. Мансон сжимает одной рукой поясницу Билли, а другой тянется к его лицу и заставляет приблизится к нему, тотчас вовлекая светловолосого в развязный и страстный поцелуй, прерываемый лишь глубокими стонами обоих.