***
Стив напевает под нос какую-то незамысловатую мелодию и не сразу осознает, что песня из репертуара Тэмми Томпсон. Он тихо смеется, вспоминая их беседы с энергичной Бакли, и благодарно улыбается милой женщине из школьного буфета, за что получает еще одну порцию десерта на поднос, как вдруг рядом с ним останавливается сама Робин. Она беглым взглядом окидывает обед Стива и, приветствуя кивком головы Харрингтона, равным образом улыбается сотруднице. Та лишь поджимает с легким недовольством губы и направляет свое внимание уже на другого учащегося, отчего Робин едва слышно вздыхает, а парень, бросив безобидный смешок, трогается с места. — Я поделюсь с тобой, — улыбается он. — Как твои дела? — О, неплохо, Стив, — в какой-то момент она, словно вспоминая о чем-то, слабо прокашливается и, стараясь звучать как можно более обыденно, вопрошает. — А как дела у Эдди? Харрингтон, все это время искавший глазами вечно шумную фигуру Хендерсона, отвлекается на Робин: — В каком смысле? Наверное, хорошо? — он непонимающе ведет головой. — А должно быть наоборот? — Нет-нет, просто пришел на ум! Я его последнее время не так часто вижу рядом с Дастином и... — внезапно она осекается и кивком указывает вперед. — Так вот же он! И правда, Стив прослеживает за ее взором и видит, как впереди маячит знакомая джинсовка Мансона. Харрингтон просто утыкается в нее глазами и громко произносит: — Эй, дружище! — парень не оборачивается, на что Стив зовет еще громче. — Эдди Мансон, вызывает вселенная! Наконец Эдди оборачивается к ним и заставляет обоих замереть на месте от потрясения. Самоуверенная поза, спрятанные в карманах руки, и взгляд полный высокомерия. — Чего ты разорался, Харрингтон? — теперь Стив замечает, что вместо темной шевелюры у "Эдди" на голове светлые кудри, привлекательно обрамляющие его лицо. — Сбавь обороты и уйди с дороги, черт тебя возьми, — недовольно протягивает Билли, проходя мимо до сих пор онемевшей от шока пары. В конечном счёте Робин заговаривает первой. — Ты тоже это видел? — ее голос слегка хрипит от сохраняющегося удивления. — Ты про Эдди Харгроува? Или Билли Мансона? Я не знаю, как мне назвать это явление, — пытается отшутиться Стив, но так же непонимающе провожает взглядом светловолосого парня в чужой джинсовой безрукавке.***
Майк переглядывается с Лукасом, замечая, что тот лишь пожимает плечами. Они переводят взор на Дастина, который усиленно обдумывает нечто действительно важное, чем нынешняя игра в Подземелья, и обреченно ждут, когда Хендерсон сможет прийти к какому-то выводу или решению, несмотря на то, что фоном выступает уверенный и выразительный голос Мансона. За ними наблюдает взволнованный Байерс, который, что на самом деле иронично, знает чуточку больше остальных. Другие увлеченно дослушивают часть сценария Мастера, однако в какой-то момент Эрика подмечает, что не только ее брат, но и остальная дружная троица ведет себя несколько отстраненно и подозрительно. Наконец Эдди заканчивает и немного громче проговаривает: — И вот, армия летучих мышей виднеется вдали — это предзнаменование! — глаза Эдди загораются. — Если слишком долго мешкать, то, кто знает, кто явится вслед за ними? Он обращает взор на каждого участника и ждет бурного обсуждения друзей, но неожиданно, перебивая Гранта, Дастин выдает: — Эдди, а почему мы в последнее дни сократили игры по времени? Мансон так и застывает с широкой и предвкушающей улыбкой на устах, но вскоре все же произносит: — Во-первых, Мастер. Во-вторых, это сейчас был камень в мой огород за малозанятный сценарий? Тут уже подхватывает Синклер: — Нам кажется, что что-то отвлекает тебя уже некоторый период. Эдди переводит на него взгляд, однако парни не унимаются, и уже вступает Майк: — Если у тебя есть новый участник для нашего клуба... Кажется, Мансон откровенно начинает понимать, о ком, черт возьми, идет речь. И пока эта тема не должна стать причиной общего обсуждения, так как они с Харгроувом еще сами не решили, чего хотят от безумных и, мягко говоря, неприличных встреч, которые обязательно разбавляются не характерными для Билли нежными и ласковыми моментами. Поэтому Эдди сжимает кулаки и, закрыв глаза, шумно втягивает носом воздух. Первым переменившуюся атмосферу ощущает Уилл. Он несильно стучит ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание, и, чуть прокашлявшись, театрально произносит: — Волшебник Уилл хочет обратиться к Великому Мастеру и задать ему немаловажный вопрос. Эдди мягко улыбается и ведет головой, немного остывая: — Конечно, Волшебник, прошу. — Мои друзья всего лишь хотят знать — включите ли вы, Мастер, в свои миры божество Корда? Он силен, спортивен, вспыльчив, порой, даже яростен, но вам, Мастер, он покорен и верен. До остальных не доходит истинный смысл неожиданной речи Байерса, но Эдди лишь щурится в ответ Уиллу. Оригинально и мудро, ничего не скажешь. Но ребята сегодня теперь точно будут доигрывать до победного.***
Дождливая погода для такого маленького городишки, как Хоукинс, где все жители даже без ежедневного метеопрогноза примерно представляют, что, к примеру, летом на их родных землях будет более-менее тепло, если уж не знойно-жарко, становится неожиданной досадностью. Билли чуть склоняется над сигаретой и, прикрыв ее второй рукой, силится зажечь под незаинтересованный взгляд рыжеволосой юной особы. Она показательно скрещивает руки на груди и прислоняется к синей Камаре, пока тучи все сгущаются над их с Билли головами. Вот-вот пойдет дождь. Никто из них не решается заговорить первым, но оба ощущают некоторую перемену в отношениях: Макс кажется, что Харгроув на стадии выжидания — кого или чего, уже другой вопрос, но Мэйфилд подозревает, что и на него почти получила ответ. Неозвученный вслух, однако. Билли же просто больше не чувствует раздражения рядом со сводной сестрой. В какой-то момент он, к собственному удивлению, задумывается о том, что не хочет даже в мыслях называть ее "сводной" — ну, то есть, это просто Максин, Макс, которая с годами не отвыкла от привычки опаздывать, не растеряла своего сложного и строптивого характера и все так же не отводит взгляд от Харгроува. Он не знает, чего в таких случаях она от него ждет. Раньше она определенно боялась его, но теперь... Билли наконец поджигает потрепанную сигарету и делает долгожданную затяжку — теперь он просто не знает. С приходом Мансона в его жизнь все стало каким-то запутанным и неочевидным. Он выдыхает клубок дыма и направляет взор немного выше, подмечая, что где-то вдали надвигаются более темные облака — наверное, моросящим дождем не обойдется. — И чего мы ждем, Билли? — не выдерживая, Макс все-таки заговаривает первой. — Не знаю, — врет Харгроув. — Я же всегда чего-то жду, когда ты лишние минуты зависаешь с Синклером у тренировочного зала, — он переводит на нее глаза, делая еще одну затяжку. — Трудно не знать об этом, когда состоишь в одной баскетбольной команде. Билли вскидывает брови: — Ах да, плюс ко всему вы совсем безмозглые в плане замалчивания своих отношений. Я удивлен, как Сьюзен еще не осознала, что твои мысли занимает король скамейки запасных. — Он не виноват, что Джейсон не видит в нем потенциала, — тотчас заступается за него Макс, невольно вызывая у Билли беззлобный смешок. Однако он тут же прячет едва промелькнувшую улыбку. — Ну конечно, — Билли чуть прикрывает глаза и выдыхает серый дым. — Знаешь ли, в плане безмозглости я бы еще поспорила — трудно не услышать, как, порой, ночью из твоего окна вываливается слоновья туша, — она встречается с его резко обращенным к ней взором и бесстыдно заканчивает. — Ах да, это же неуклюжий фрик... — Не называй его так, — прерывает ее на корню Харгроув, ощущая, как начинает понемногу сердиться. Они молчат еще некоторое время, пока Макс вновь не нарушает тишину. — Я не хотела, — Харгроув удивленно замирает на месте, но более никак не реагирует внешне, стараясь не отпугнуть Мэйфилд. — На самом деле Эдди — хороший парень, — Билли смотрит на нее исподлобья, замечая, что она чуть прикусывает нижнюю губу, словно этот разговор немного смущает ее. И впрямь, это не совсем в характере Макс, тем более по отношению к нему, к Харгроуву. — Знаешь, Лукас рассказывал мне, что он примерно в начале обучения в старшей школе взял их четверых под собственное крыло, — она мягко смеется. — Он повлиял даже на Эрику, его сестру, — она теперь не только частая гостья их игр, но и быстро продвинулась вперед, готовая состязаться с самим Эдди. Билли слушает ее непрерывную речь и, узнавая такие мелочи жизни Мансона, слабо морщится, делая еще одну затяжку. В груди ощутимо трепещет — это непривычно и странно, но ему нравится слушать об Эдди. Ему нравится, что эти факты так подходят его характеру и его личности. Он знает, что Мансон на самом деле такой — притягивающий и отзывчивый. Внимательный и волевой. Харгроув наконец докуривает сигарету и, бросая ее на землю, тушит носком обуви. Он поправляет и без того идеально сидящую на нем джинсовую куртку, привычным движением вынимает из-за воротника светлые волосы и, поворачиваясь к Макс, указывает в сторону машины. — Садись, поехали. — Так мы никого не ждем? — слабо удивляется она. — У меня появились другие планы, — он окидывает ее, казалось бы, безразличным взором, но неожиданно подходит ближе. Застегивая толстовку на молнии до самого подбородка, он неуклюжим движением надевает на ее голову капюшон, и неловко треплет по макушке, фыркая носом. — Залезай уже, не стой столбом. Билли садится на водительское место и громко закрывает дверь. Макс молча провожает его взглядом, а после несдержанно улыбается.***
Харгроув любит секс. Харгроув любит много вульгарностей и непристойностей. Его можно легко завести; и не только в бесстыдном смысле — его так же просто довести до раздраженного состояния, но... Билли сидит на крыльце старого трейлера, к которому еще несколько месяцев назад даже не знал примерной дороги, опустив запястья на собственные колени. По телу разносится легкое удовлетворение, благодаря тихому и умиротворенному пейзажу в Форрест-Хилзе, но по большей части — благодаря профилю парня, сидящего рядом с ним. Эдди сосредоточен; по правде говоря, его нечасто увидишь таким, еще и в умышленном случае, но сейчас Мансон и впрямь предельно серьезен. Он даже чуть прикусывает кончик языка, старательно настраивая электрогитару, проверяя, работает ли провод от усилителя. Харгроув переводит на инструмент короткий взгляд и мысленно признает, что гитара и впрямь бесподобна. Если талисманом Билли можно назвать синюю Камару, то талисманом Эдди бесспорно является остроугольный Варлок пятнистой окраски. Однако Билли не произносит этого вслух. Во-первых, боится сбить такого напряженного Мансона, ну, а, во-вторых, не уверен, будет ли звучать это приемлемо из его уст — наверное, Эдди только посмеется над его комплиментом. Черт знает. Наконец Эдди вскидывает голову, заставляя темные кудри слегка подпрыгнуть в такт, и несколько взволнованно выдыхает: — Что ж, я готов. Билли поджимает губы, стараясь не выказывать ни единой эмоции, выглядеть настолько обыденно, насколько он только может, и кротко кивает: — Я весь внимание. Эдди на пару секунд задерживает на нем свой взор, но в конце концов отворачивается и, поправляя лямку от гитары, внезапно запускает пальцы под воротник футболки. Вскоре он выуживает оттуда небольшой кулон, но, присмотревшись, Билли понимает, что это не что иное, как медиатор. Мансон срывает его немного нервным движением с шеи и, вдохнув побольше воздуха, склоняется над грифом инструмента. Билли никогда не был на музыкальных концертах. В Калифорнии он попадал на своеобразные сходки, где отыгрывали несколько никому не известных новичков, которые были, мягко говоря, посредственными по сравнению с той музыкой, которую он привык слушать, однако сейчас Харгроув чувствует себя неестественно. Это не привычная ему среда хаоса, безрассудства и развязности. Он отнимает взгляд от корпуса электрогитары и смотрит на Эдди, что выглядит совершенным. Мансон чуть улыбается, прикрывая глаза, и, бегая глазами по струнам, ловко перебирает их медиатором, зажатым между пальцами. Звучит складно. Нет — звучит потрясающе. Билли хочется коснуться Эдди, чтобы принять то, что происходящее реально. Что он влюблен в Эдди Мансона, самого открытого и изумительного человека, которого он когда-либо встречал. На самом деле Билли так боится, что все это эфемерно, и он больше никогда не сможет быть счастлив. Быть счастливым именно с этим юношей, исподлобья наблюдающим за его реакцией, стараясь не пропускать нелегкие аккорды. — Ты чего притих, Харгроув? — Эдди озорно улыбается, подмечая непривычное для Билли смятение, которое, несмотря на все усилия последнего, отражается на его лице. Билли прочищает горло, чувствуя в этом острую необходимость, и негромко протягивает: — Не могу поверить, что ты настолько хорош. Мансон изумляется на мгновение, но вскоре лучезарно расплывается в широкой улыбке. — Черт меня побери, тебе что, прилетело баскетбольным мячом на сегодняшнем занятии? Я вообще-то тебя слышу, Харгроув. Эдди польщенно шутит — теперь ему тоже слегка неловко, но эта стесненность ему приятна. Он нечасто видит подобную сторону Билли, что без задних мыслей может быть с ним таким откровенным. Мансон одним резким движением завершает свое небольшое сольное выступление и, надев кулон-медиатор на запястье, тянется в сторону Билли, как вдруг вдали возникает чья-то фигура, движущаяся в их сторону. Она вовремя дает о себе знать. — Эдди! — мужчина коротко машет замершим парням, когда Мансон наконец приходит в себя и, резво поднимаясь со ступеньки, громко приветствует незнакомую для Харгроува фигуру. — Ты сегодня рано! Уэйн беззлобно ухмыляется, вскоре оказываясь рядом с парой. Он окидывает любопытным взглядом все еще сидящего на месте Билли, но обращается к Эдди: — А ты не рад меня видеть? — Я не это имел в виду, не привирай мои слова. Благодаря секундной заминке, Харгроув хоть и несколько запоздало, но повторяет за Мансоном и, вытирая чуть вспотевшие ладони о задние карманы джинсов, протягивает руку слегка растерявшемуся мужчине. — Сэр, рад знакомству, — он выпрямляется. — Меня зовут Уильям Харгроув, я одноклассник Эдди. Близкие зовут меня Билли, — тотчас поспешно добавляет он. Эдди немного смущается от подобного официального знакомства, но улыбку прячет — его трогает столь деловой подход Харгроува. Черт, когда в последний раз его хоть кто-либо звал полным именем? Уэйн добродушно улыбается и пожимает вытянутую руку, ладонью второй тепло похлопывая светловолосого по плечу. — Расслабься, парень. Во-первых, Билли, я всегда рад друзьям Эдди, — он одаривает племянника коротким взглядом. — Эдди раньше мог похвастаться большим количеством задирающих его ребят, а теперь, посмотри на него — у него есть такие хорошие знакомые. Мне кажется, вы во многом подходите друг другу, — Уэйн кивает в сторону электрогитары Мансона. — Да ты просто провидец, дядя, — хмыкает Эдди, не скрывая небольшого восторга. — Во-вторых, Билли, ты можешь звать меня просто Уэйном, — он смотрит в светло-голубые глаза Харгроува, в которых нет места высокомерию, наигранности и самомнению. Билли внимает речь Уэйна с настоящей осмысленностью. — И дверь нашего трейлера всегда для тебя открыта, знай это, — Уэйн слабо улыбается ему, но в этой короткой улыбке Билли находит то, что никогда не находил во взгляде собственного отца. Это неподдельность. Это откровенность, добродушие и отзывчивость. Это отцовская любовь.***
Они едут молча. Перебрасываются парочкой фраз время от времени, но по большей части едут в тишине. Билли ускоряется, однако это все еще не та сумасшедшая отметка, которую он преодолевает раз за разом и которая заставляет Мансона ощутить легкое беспокойство на пару с крайним исступлением — сейчас они едут быстро, тем не менее окна спущены до конца, на дороге почти ни души, а проносящийся ветер треплет их длинные кудри. Эдди они даже умудряются лезть в рот. Харгроув, порой, оборачивается в его сторону и не может сдержать внутреннего волнения — ему нравится наблюдать за несколько несуразным Эдди. Мансон приваливается к окну, к стремительно сменяющимся пейзажам Хоукинса, и просто улыбается. Когда он заводит руки за голову, Билли слышит, как звенят ударяющиеся друг о друга перстни на его пальцах. Эдди снимает с запястья потрепанный кожаный браслет и сооружает подобие короткого хвостика на голове. Затем он хлопает себя по переднему карману джинсовки, но ожидаемой пачки нет на месте. Билли протягивает: — В бардачке. Ему мычат что-то благодарное в ответ, и вскоре Эдди закуривает. Билли невольно облизывает собственные губы, когда Мансон, обхватив фильтр большим и указательным пальцем, делает затяжку и выдыхает дым куда-то вверх. Глаза смотрят на чужие, чуть прикрытые, смотрят на выраженный угол челюсти из-за запрокинутой головы, а затем на светлую шею, что непривычно обнажена из-за своеобразной прически. Харгроув отворачивается обратно, наблюдая за дорогой, но в то же время мыслями оказываясь где-то далеко отсюда, как вдруг перед его носом возникает частично выкуренная сигарета. Билли припадает к ней и, попыхивая, затягивается. Его руки плавно ведут машину, пока Эдди позволяет разделить с ним обычную привычку. Они добираются до Озера Влюбленных, но останавливаются с другой, менее посещаемой стороны. Выбрав невысокий склон, Харгроув заглушает двигатель и выходит из машины, слегка потягиваясь уходящему солнцу, разминая затекшие мышцы. Светловолосый бросает короткий взгляд вправо, подмечая, что Эдди открыл дверь, но остается сидеть внутри, и, огибая капот, приближается к Мансону. Он опирается одной рукой о раму, а второй сжимает кресло пассажирского сиденья — наклоняясь к Эдди, Билли машинально копирует его улыбку, а в мыслях нет ничего, кроме всепоглощающего счастья. Они целуются, делают короткие паузы, в одну из которых Билли высовывает голову из машины и довольно обнажает зубы в улыбке. Наконец Эдди вылезает из Камаро вслед за ним, и, сжав воротник Харгроува, тянет к себе, вновь утягивая его в поцелуй; лениво-будоражащий, вскоре он заставляет их слегка распалиться и выбить из обоих негромкие стоны. Билли облизывает губы, когда они отстраняются друг от друга, и видит, как Эдди делает пару глубоких вдохов и выдохов — лицо Мансона немного раскраснелось (Харгроув уверен, что и его равным образом), а кожаный браслет уже не держит слабый пучок на затылке. Они лежат некоторое время на собственных расстеленных куртках, пока их ноги утопают в зелени травы. Скоро наступят совсем теплые деньки, и, возможно, Билли сможет затащить Мансона к воде, но сейчас это кажется таким далеким будущим. Сейчас Харгроув лежит на спине и не может перестать рассматривать профиль Эдди. Его это ужасно раздражает — Билли кажется, что в какой-то момент фигура Эдди, его образ стал для него зависимостью, ежедневной потребностью. Он не знает, правильно это или нет, он не понимает, что подобные перемены значат на самом деле. Харгроув только уверен в том, что это не преходяще — он хочет испытывать эту трепетную взволнованность все время. Он ощущает, как Эдди вызывает в нем какие-то новые эмоции и чувства. Такие чувства, что отдаленно напоминают ему о прошлом. Неожиданно Мансон оборачивается и ловит его взгляд. Билли хлопает глазами, возвращаясь к реальности, а Эдди коротко улыбается. Протягивая руку, он заправляет светлую прядь ему за ухо и наигранно-сладко проговаривает: — Отчего ты такой чудесный, а, Калифорния? Билли отворачивается от него и смотрит в уже понемногу темнеющее небо, прикрывая глаза и болезненно выдыхая, — он так любит ощущать эту желанную взаимность в ответ. Он так любит искренность Эдди. — Калифорния? — несмотря на это, его путает происходящее между ними, он свыкся с притворностью и легким флиртом, беспорядочностью и изменчивостью, а потому вслух реагирует почти что бесстрастно. — Из всех возможных прозвищ ты решил дать мне самое очевидное? — Билли хмыкает. — Почему очевидное? — Мансон приподнимается на локте и, глядя на него, протягивает. — Я не назвал бы Рыжую таким образом, потому что именно ты, словно олицетворение морского пляжа, жаркого солнца и свободы. Ты, Билли Харгроув, настоящий потомок этого штата, частичка Калифорнии. И, как же повезло, моя частичка Калифорнии в этой вечно тихой и обыденной глуши, — Эдди произносит это в шутливой форме, но Билли видит в его глазах неподдельную нежность. Харгроув опускает ладони на лицо и, смутившись, раздражается: — Проклятье, ты когда-нибудь затыкаешься, Мансон? Эдди сдавленно смеется. — Тебе не нравится? — Нет. Эдди чуть понижает голос. — А тебе нравится, когда я целую тебя? Билли чувствует, как мгновенно спирает дыхание, а сердечный ритм постепенно учащается. — Мансон, ты ходишь по опасному краю. — Ты говоришь мне об этом после того, как самолично завел в школьную спортивную раздевалку? Короткая растерянность Эдди, инициативность Билли, их возбужденность — Харгроув моментально вспоминает этот день, убирая руки с лица. Он смотрит на склонившегося над ним Мансона и, вытягивая пальцы, скользит ими по его шее, смещая их в сторону, заводя под темные волосы, крепко, но не больно обхватывая его шею позади. Билли приподнимается и чувственно целует его, ощущая подобную же откровенность. Разрывая поцелуй, Харгроув несдержанно оставляет еще один — короткий, звучный вдогонку, после которого Эдди едва слышно вздыхает и произносит: — Билли, ты доверяешь мне? Черт возьми, да. Билли уверенно соглашается с ним. Соглашается, но в какой-то момент осознает, что делает это лишь мысленно. Он будто бы прикусил собственный язык. Харгроув набирает в легкие побольше воздуха — они оба так и застыли в одинаковых позах, поддерживаемые согнутыми локтями, одни, освещенные темно-розоватым, почти алым закатом солнца, практически скрывшимся за горизонтом. Это кажется романтичным, но в какой-то момент Билли ощущает предательскую неуверенность. Ему нужен Эдди, но он не может произнести этого вслух. Беспокойство окатывает Билли с головой — сейчас Эдди посчитает его настоящим ублюдком и молча поднимется с места, попросит увезти обратно домой или, быть может, покинет озеро в одиночестве; ведь они все так делали? Начиная с нее — они все всегда оставляли его одного? Харгроув чувствует машинальный испуг и оттого моментально злится — это повторяется вновь и вновь, снова и снова. Он заметно напрягается, отчего Эдди слабо хмурится, ощущая растерянность Билли, и расценивает возникшее молчание, как неготовность. Да, это несколько досадно, но Эдди не оказывает давления — для них все это в новинку; они обрели друг друга в чертовом Хоукинсе, не предполагая при первом знакомстве, что когда-нибудь их отношения смогут превратиться в то, что они имеют сейчас. Мансон считает это чудом — он думает о Билли, он даже, черт возьми, грезит о нем. Он сам не до конца понимает, что чувствует к нему, а потому может ли в ответ требовать от Харгроува что-то настолько основательное? Эдди садится на месте, а после ловко перекатывается в сторону, оседлывая бедра Билли, заставляя последнего тотчас утратить всю напряженность. Опираясь на колени, он мягко обхватывает его плечо и негромко проговаривает: — Иди сюда. Билли непонимающе хмурится, но вскоре послушно тянется вперед, в конце концов оказываясь в крепких объятиях Эдди. Из-за своеобразной позы Мансон кажется чуть выше, из-за чего носом Харгроув утыкается ему куда-то в ключицу, неожиданно чувствуя, как чужие пальцы мерно гладят его по макушке и ниже, успокаивающе добавляя: — Я не заставляю тебя и не тороплю. Я понимаю — то, что между нами, может показаться странным и... Непривычным для остальных людей, но... — Меня не волнует чужое мнение. — Это ведь не совсем так, — фраза звучит одновременно вопросительно и утверждающе, предполагающе. Билли вновь мрачнеет, но не может отрицать сказанного. — Это необычно и для меня, но... — Эдди неожиданно замолкает, словно не может подобрать нужных слов, и в конце концов чертыхается. Он обхватывает голову Билли двумя руками и, немного отводя ее от себя, тепло целует его куда-то в лоб, забавно жмуря при этом глаза. Харгроув ошарашенно наблюдает за ним, ощущая всем телом, что было негласно сказано этим, казалось бы, обыденным поцелуем. Он чувствует, как его будто пронзают тысячу электрических разрядов, и растерянно наблюдает за поднимающейся с него фигуры Эдди. Мансон грязно ругается вслух и ударяет носком обуви по какому-то несчастному камню, в моменте обращаясь к ночному небу за оказанную несправедливость. Кому или чему — Билли не берется вникать; он так и остается сидеть на земле, на растеленной куртке, пытаясь осознать произошедшее.***
Когда Эдди впервые узнает о наклонности Харгроува, то не может сдержать искреннего потрясения, тотчас возникшего у него на лице, — неужели это правда? Дастин бесстыдно говорит о том, что, черт возьми, правда, и это называется наклонностью, зависимостью, влюбленностью — на последнем слове Эдди обхватывает его голову рукой и, сбивая кепку, взлохмачивает вьющуюся шевелюру. Лукас предательски смеется над Хендерсоном вслух, а сидящая рядом с ним Робин отчего-то взволнованно покусывает ногти. Стив все еще неверяще утыкается глазами в грудь Мансона, рассматривая виднеющийся кулон. Поблескивающий медальон, что до некоторых пор висел на обнаженной груди Харгроува. — Клянусь, Эдди, ты - самый настоящий дьявол, — бормочет Харрингтон, искренне поражаясь происходящему. — Раньше никто в душевой не смел даже заговорить о нем — Билли мог убить за один заинтересованный взгляд. — Это все, конечно, очень интересно, — протягивает Гарет. — Но где твой медиатор? Эдди наконец замирает на месте и, хмурясь, едва смущенно проговаривает: — Я не мог забрать у него самую ценную вещь и не отдать что-то взамен. — То есть, сегодня мы не репетируем? За это время Дастин успевает прийти в себя: — Чего же ты тогда не отдал свою Малышку? Мансон снова берется за него и дразняще лохматит волосы: — Он же не отдал мне свою Камару, черт возьми. Да и с какой стати я отдам ему электрогитару?! Теперь уже смеются многие, заставляя остальных обедающих студентов заинтересованно оглянуться на их стол. Эдди замечает краем глаза, что Билли тоже в их числе.***
Харгроув тянет на себя телефонный шнур, даже не пытаясь подняться с кровати, — у него сегодня чертовски отвратительное настроение, а потому, если он все же поднимется, то, скорее, разобьет перетащенный из комнаты Нила и Сьюзен телефон, чем добьется чего-то иного. На другом конце провода неожиданно замолкают — Эдди по привычке рассказывает о том, что ему посчастливилось найти сегодня в холодильнике какую-то бобовую пасту, однако переменившееся настроение Билли он безошибочно угадывает сразу. — Кто-то сегодня не в духе. — Кто-то больно умный, — недовольно буркает Билли, наконец падая на кровать всем телом. Он удерживает одной рукой трубку нежно-розового цвета, а тыльной стороной ладони другой прикрывает глаза. — Эй, Калифорния, разве так обращаются со своим другом? Билли хрипло смеется. — Другом? Не смеши меня, Мансон. Я имею права задать тебе встречный вопрос, учитывая, что вы хохотали как безмозглые сегодня в школьной столовой. Эдди молчит с минуту, пока осторожно не интересуется: — Ты что, ревнуешь меня к моим ребятам? Билли аж вскакивает на месте, чувствуя, как от раздражения слегка кружится голова. — Что за чушь, Мансон?! Ты можешь даже не здороваться со мной перед занятиями, если уж на то пошло. В трубке снова на некоторое время настает тишина, когда наконец Эдди прерывает ее неожиданно низким голосом: — Калифорния, тебя никто не заставляет сидеть с этими полудурками из баскетбольной команды. — Я не... — Но сейчас не об этом, — Билли слышит какой-то шорох, вскоре сменяющийся кряхтением Мансона. Он терпеливо ждет Эдди, который очевидно находит укромное место и, кажется, запирает дверь в собственную комнату. — Сегодня Уэйн на выходном? — предполагает Харгроув, проведя небольшой мыслительный анализ. — Что? Нет, — похоже, Эдди улыбается. — И да, я же говорил, что для тебя он не просто Уэйн. Билли рад, что они разговаривают по телефону — Мансон не видит, как парень довольно улыбается в пустоту комнаты. — Так и? — Что ж, я... — Эдди прокашливается и полушепотом произносит. — Кажется, мой мальчик изголодался по вниманию, м? Билли расслабленно лежит на постели до сих пор, ровно до этого момента, когда его резко пронзает будоражащее осознание по всему телу. — Мансон... — Нет, Билли, сегодня мы играем по моим правилам, — его голос становится чуть ниже. — Я хочу, чтобы ты звал меня по имени. Харгроув облизывает неожиданно пересохшие губы и слабо ерзает на кровати. — Хорошо, Эдди. В трубке слышится довольный полувздох, вызывающий у Билли стадо мурашек, пробежавших по коже. Он удобнее перехватывает телефон и, прижав его плечом к уху, принимается неторопливо расстегивать ширинку на своих джинсах. — Мне кажется, или тебе уже не терпится начать? — Эдди определенно не просто так является главарем банды "Адского Пламени" — Билли задумывается, что у него есть третий глаз или что-то вроде этого. — Ты что, на самом деле следишь за мной? — шутит Харгроув, но выуживать пуговицу из джинсовой ткани не перестает. — Я просто знаю, насколько ты озабочен, — он снова слышит какое-то копошение. — Признайся, сколько раз ты фантазировал? Билли несдержанно вздыхает. — О чем? Эдди медленно и дразняще произносит: — О том, как я ублажаю себя. Билли чертыхается и, натягивая край собственной футболки до груди, приспускает штаны. — А вот отсюда поподробнее: как же это проделывает неповторимый Эдди Мансон? Они оба чуть посмеиваются, но при этом ощущают, как заметно распаляются, даже находясь вдали друг от друга. Одни лишь голоса, сбивчивые фразы, волнующий шепот, тихие стоны и зажмуренные глаза. Абсолютная концентрация на единственном органе чувств — слухе. Исходящие из их уст звуковые колебания, дополняющие упоительные картины в голове. Билли придерживает одной рукой кромку трусов, а другой ритмично проводит вверх-вниз по напряженной плоти, хрипло проговаривая: — Эдди, не молчи, я хочу слышать тебя. Мансон, кажется, не в самом скоординированном состоянии, ибо Харгроув слышит только рвущиеся наружу, несколько хнычущие стоны, издаваемые им будто бы вдали. — Если ты сейчас же... — Билли пытается не сбиваться с ритма. — Не поднесешь трубку ближе... Я, наплевав на все, приеду в твой чертов Форрест-Хиллз и буквально впечатаю тебя лицом в постель. Эдди вновь стонет. — Знаешь, как я люблю? На четвереньках, — Билли облизывает губы, продолжая водить рукой. — Я буду смотреть на твою гладкую спину, покрывшуюся капельками пота, буду гладить каждый позвонок, плавно перейду к бедрам. Харгроув ясно представляет эту картину и прикрывает глаза. — Знаешь, ты должен быть послушным, — эта фраза извращает умы обоих, учитывая каким тоном произносит ее Билли и каким послушным мог бы быть Эдди в действительности, будь они сейчас вместе. — Ты должен раздвинуть ноги, слегка оттопырить свой таз. Ты... Ты раньше делал это? Эдди что-то бормочет вслух, но Билли не может ждать — они оба не в состоянии медлить. — В любом случае тебя нужно для начала растянуть — я не поверю, что ты мастурбировал раньше насухую. Где ты прячешь тюбик? — мягко вопрошает Билли хрипловатым голосом, вызывая у Мансона громкий вздох. — В тумбочке рядом с кроватью, — слышится на другом конце. — Отлично, Эдди, — Билли помогает себе уже второй рукой. — Я нависаю над тобой, без предупреждения ввожу один палец. Средний, — светловолосый прикусывает губу. Эдди стонет. Он, по-видимому, роняет трубку, но все же различимо произносит. — Я хочу поцеловать тебя. Харгроув чувствует, как кровь кипит по венам и разгоняется по всему телу — он сам хочет припасть к его губам. Хочет кусать их, утягивать в глубокий поцелуй, выбить всю душу из Эдди — он хочет его. — Я вынимаю палец и вхожу полностью, сразу наращиваю темп. Они замолкают на некоторое время. В трубках слышатся совпадающие по времени придыхания — они сосредотачиваются на своих мыслях, явно представляют грубые, размашистые движения Харгроува и заломанные кзади руки Мансона. Они видят, как Эдди поворачивает голову в сторону, заставляя приглядеться к его профилю, прижатому к кровати: закрытым глазам, слабо вскинутым бровям и вечно распахнутым губам. Он произносит их — те самые звуки, что слышит Билли по телефону, и им все кажется таким реалистичным. Они переходят на громкие стоны и вскоре кончают один за другим. Черт знает, кто был первым, а кто — последним. В мыслях каждого образ возлюбленного: чертовски разгоряченного, испытавшего эйфорию, не смеющего добавить что-либо еще. Но Мансон, конечно, выбивается из общего понятия. — Билли, проклятье, как же я хочу тебя видеть. Как же я хочу прикоснуться к тебе. Харгроув громко выдыхает. Его сердце болезненно сжимается. Они оба знают, что это достаточно проблематично, но Билли чувствует, что должен что-то сделать, должен что-то сказать. — Эдди, — он распахивает глаза. — Я... — слова, как назло, снова застревают в горле. — Тебя... — Тише, Калифорния, — Билли слышит, что в его словах сквозит улыбка, но почему-то тон голоса не соответствует подобной реакции. — Ты меня, а я — тебя. Харгроув обессиленно вздыхает и вновь прикрывает глаза.***
Билли пытается забыть о том, что в их отношениях не достает одного кусочка пазла. Мягко говоря. Он неизменно живет сегодняшним днем, и таким образом проходит несколько из них, плавно перетекающих в неделю. Хоукинс в конце концов пробуждается: весенняя пора понемногу окутывает маленький городок, капризно одаривая и без того нежаркую погоду первыми каплями дождя. Билли восседает на водительском сидении собственной машины, но все равно машинально ежится, коротко окидывая взором чуть пасмурное небо через лобовое стекло. Признаться, он не любит подобные осадки, не любил и в Калифорнии: во-первых, не особо словишь волны; как бывший спасатель на пляже, Харгроув не шутил с такими вещами, несмотря на то, что им часто двигала страсть к морю и некий азарт; во-вторых... Билли невольно соотносил все неприятности, возникшие в его жизни, именно с дождем. В дождливую погоду он проиграл школьный матч по бейсболу, тем самым нехило расстроив своего отца — в то время он еще звал Нила папой. С первыми каплями, скользнувшими с небольшого козырька у выхода из здания прошлой школы, Билли увидел вдали фигуру собственной девушки — они провстречались на тот момент всего пару дней, и Билли был неопытен, наивен и простодушен. Он увидел ее издалека, целующуюся с его знакомым-серфингистом. Это было довольно отвращающим чувством. Билли до сих пор не знает, кого он возненавидел тогда первым — ветреную особу, незатейливого парня или себя. Однако, все эти события меркли на фоне той дождливой, грозовой ночи, когда Билли прятался за кроватью, сидя на холодном полу, крепко прижимая маленькие ладони к ушам. Его сильно потряхивало, а на лице застыл абсолютный страх и испуг — в ту ночь они ссорились пуще прежнего. Крики, мужская ругань, женские вопли — в какой-то момент юный Харгроув вышел из своей комнаты и лицезрел потрясшую его картину, что до сих пор не может исчезнуть из головы. Нил ударил её. Ударил ту, что любила его, Билли, всем сердцем. Она всегда радовалась любому его незначительному успеху, она мотивировала его идти дальше, она верила в него — она любила его. Харгроув не сразу понимает, что подъезжает к нужному месту. Он замечает, что впереди маячит чей-то раскрытый гараж, в котором обосновались четверо людей, включая знакомую ему темноволосую макушку — Билли несдержанно улыбается, выкручивая руль, аккуратно паркуясь неподалеку. Рев мотора заставляет самопровозглашенную музыкальную группу замереть на месте и послать несколько сигналов их лидеру — Эдди перестает возиться с чьей-то гитарой и оборачивается к Харгроуву, неспешно направляющегося к ним. Тучи сгущаются, но на асфальте ни одной капли. — Кто к нам пожаловал, — театрально выпрямляется Мансон и, отвешивая скромный поклон, старательно прячет рвущуюся наружу широкую улыбку. — Чем могу вам помочь, сэр? — Прекрати паясничать, Мансон, — бормочет Билли, окидывая не особо заинтересованным взором притихшую компанию вокруг. — Ты говорил, что это вопрос жизни или смерти. Эдди коротко кивает и манит Харгроува рукой к себе. Последний любопытно вскидывает бровь, но все же послушно ступает к парню — ему не так важна причина, он давно не виделся с Эдди вне школьных занятий. Подходя к нему вплотную, Билли оглядывает его лицо каким-то заботливым и внимательным взглядом: непослушные темные завитки на лбу, спрятавшиеся под ними брови... Наконец огромные глаза с темно-коричневой радужкой, неотрывно глядящие в его, меланхолично-голубые. Сегодня Харгроув перенимает настроение Хоукинса. Эдди снимает с плеча ремень гитары и отдает инструмент Гарету, пробормотав что-то про ослабленные струны, а после неуклюже переступает через многочисленные провода и, едва не влетев в бас-бочку, направляется к выходу из гаража. — Пойдем перекурим, Харгроув. Билли не отвечает, но идет следом, уходя с Мансоном за угол, куда-то ближе к задней части двора. Они останавливаются у крон нескольких деревьев, и Эдди неожиданно резким движением припечатывает Харгроува к одному из них. Билли не успевает возмутиться или хотя бы отреагировать на подобную выходку должным образом, как вдруг Эдди прижимается к нему — их джинсовки сливаются в один цвет — и уверенно, размашисто целует. Билли теряется в очередной раз из-за непривычной для Мансона настойчивости. Харгроув опускает пальцы на его затылок, а второй сжимает поясницу Эдди, ощущая, что Мансон несомненно руководит происходящим. Это нетипично, но Билли не может отрицать, что это будоражит. Вначале с толикой осторожности — после Мансон углубляет поцелуй, чуть склонив голову в сторону, выбивая из Билли гортанный стон. Харгроув сжимает пальцы на затылке Эдди сильнее и, отстраняя его от себя, слегка запрокидывая его голову, с вожделением впивается в светлую шею, покусывая ее, оставляя на ней небольшие красноватые пятна засосов. Они прижимаются друг к другу и оба ощущают заметное возбуждение, стягивающее их ниже живота. Билли опускает руки и, оттопыривая пальцы, крепко обхватывает обтянутые джинсовой тканью ягодицы Мансона, вжимая его в себя сильнее, слыша, как и без того сбитое дыхание парня становится беспорядочным. Еще несколько чувственных поцелуев и Эдди оставляет на губах Харгроува трогательное прикосновение, вызывая по телу Билли тотчас ощутимые мурашки. Светловолосый несдержанно подается вперед и прижимается носом к виску Мансона, прикрывая глаза и нежно целуя его над ухом. Никто и ничто не прерывает их. Время принимает бесконечную форму. Позже они слышат, как ребята из группы Эдди в конце концов начинают репетицию без своего лидера. Гарет отыгрывает какой-то беспорядочный барабанный ритм, а двое гитаристов пытаются подстроиться под своеобразный свободный стиль, и это становится некой успокаивающей мелодией, словно расслабляющей музыкой для парней, сидящих на земле, прислонивших спины к широкому стволу дерева. Они молчат еще некоторое время, раскуривая одну сигарету на двоих — им не хочется коверкать эту хрупкую безмятежность и уединенность между ними опустошающим свойством травки. Они просто хотят побыть вдвоем. — Вопрос жизни или смерти, значит, — несдержанно хмыкает Билли, делая сильную затяжку, чуть прикрывая глаза. Эдди смотрит на его точеный профиль и восхищенно наблюдает за тем, как Харгроуву идет чертова сигарета, ее дым, клубами исходящий из его едва раскрытого рта, тонкими струйками выпускаемый из ноздрей. Мансон принимает от него раскуренный наполовину табак и, вдыхая, произносит в ответ: — Не зазнавайся, Билли, — Эдди противоречит самому же себе. Он хочет донести до Харгроува, что способен придерживаться такой, едва сдержанной позиции, если говорить об их причудливых отношениях, но Эдди уже зовет его по имени, хоть только и в те моменты, когда они остаются одни. Билли чувствует, что Эдди привязывается к нему. Возможно, не так сильно, как он сам, — он не знает точно — но Харгроув безошибочно ощущает это всепоглощающее чувство желания. Не только в физическом смысле — им нравится компания друг друга, им хочется касаться друг друга, но, что самое важное, им хочется делиться друг с другом всем. Ему хочется быть рядом, Билли хочется любить этого чудесного Эдди — самого удивительно человека, которого он когда-либо встречал. Эдварда Мансона, который оказался буквально граненой драгоценностью для него — Уильяма Харгроува. — В чем тогда дело? — Билли сгибает одну ногу в колене и опускает на нее руку, обращая взгляд на Эдди. Мансон только слегка трясет своей темной копной кудрей, привычных взору Билли. Он опускает ладонь на собственную грудь и затем пальцем указывает на парня. — Медиатор. Мы вяло репетировали до сегодняшнего дня. Через неделю у нас концерт в местном баре, поэтому нам нужны чистые и правильные ноты, — Эдди намекает на игру с Варлоком. Билли вновь хмыкает, но ничего больше не говорит вслух — он бесспорно согласен с тем, что гитарные рифы Мансона достойны всех деталей и мелочей, которыми Билли только может посодействовать. — Без проблем. Эдди обвязывает тонкую кожаную веревку вокруг своего запястья, когда Билли мысленно задается вопросом — а стоит ли ему просить Мансона вернуть медальон. Однако Эдди опережает его — Харгроув клянется, что, порой, Эдди, будто бы читает его мысли. — Ты... Ты хочешь рассказать мне о нем? — О ком? — Точнее, о чем, — Эдди снова прикасается ладонью к футболке, под которой скрыто сокровище Билли. — Я чувствую, что это нечто бо́льшее, чем просто важная для тебя вещь. Билли лишь кивает в ответ. В горле тотчас ощущается неожиданно возникший ком. Никаких проявлений слабости, нет, — Билли просто чувствует, как пытается достучаться до плотно закрытой стены воспоминаний. И, если быть честным, то он не любит ломиться в нее. — Это медальон моей матери, — спустя некоторое время протягивает он. Билли хмурится, уголки его губ неестественно тянутся вверх, словно пытаясь сказать всему миру, что он в порядке. Что это было очень давно. Что он уже смирился с тем, что Нил всегда будет обращаться с ним, как с куском дерьма. Что все, что случилось с ним и его некогда существовавшей семьей за несколько лет, нужно принять как данность. — Она любила меня, — он чувствует, будто все привычные слова моментально испаряются из его головы. — Я помню ее улыбку. Я помню, как она бросила нас. Помню, что она водила меня на пляж в Сан-Диего. Помню, как кричала о том, что ненавидит Нила. Эдди внимательно слушает Харгроува и едва сжимает пальцами собственные колени — Билли сломан, он звучит, как испорченная игрушка, выдавая один спектр эмоций, а затем полную противоположность начальному. Но Эдди слушает. Это не похоже на прорвавшуюся дамбу или что-то в этом роде — Билли говорит односложно, обрывочно, порой, действительно болезненные моменты, что поселяют в груди Мансона небольшие раны. У Эдди есть собственные шрамы, но он готов пронести эти несчастья вместе с Харгроувом. Эдди боится признаться самому себе, но он слишком сильно влюблен в Билли. Он слишком сильно верит в то, что когда-нибудь их близость достигнет того уровня, когда им не придется сомневаться в каких-либо мелочах. Когда Билли сможет по-настоящему любить. — И ты просто отдал его мне? — растерянно произносит Мансон, дослушав небольшой монолог парня. Билли в ответ слегка злится на подобное заявление. — Не просто. "Ты ценен для меня так же сильно, как и этот медальон". — Я доверяю тебе, Эдди.