«Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» «Фауст» Гете
***
В баре, расположенном практически на самой окраине Петербурга, за крайним столиком сидел молодой мужчина. Задумчиво помешивая разноцветной трубочкой принесённый ему коктейль, он совершенно не заметил, как к нему подсели. Казалось, что свет софитов не доставал до его фигуры, а если сильно приглядеться, то казалось, что тьма причудливыми изгибами клубилась возле его ног, впитываясь в одеяния сидящего. — Осирис, друг, давно не виделись, — его звонко хлопнули по спине, отчего мужчина дёрнулся, выпуская трубочку из рук и крайне резко, практически неуловимым движением для человеческого глаза, поворачивая голову в сторону нарушителя его спокойствия. — Сергей, — кивнул он, уставившись на сложённые в замок руки, — Столько лет прошло, как мы виделись в последний раз, что тебя занесло сюда на этот раз? И я просил не называть меня так, просто Арс. Мужчина, сидящий напротив, недовольно цокнув языком, сдул спадающие на лоб волосы из причудливо затянутого хвоста на затылке, перетянутого цветной детской резинкой. В хитрой улыбке изогнул губы, обнажая белоснежные зубы. — Арс, где ты витаешь? К тебе подсесть невозможно, не забывай, что вокруг смертные, половина бара уже опустела. Осирис поднял на подсевшего тёмные, кажущиеся чёрными в полумраке глаза, скрытые будто бы молочной пеленой, словно у слепца, моргнул пару раз, возвращая им привычный ярко-голубой цвет. Пожав плечами, он провёл рукой по лицу, чуть ссутулив плечи. Казалось, что темнота, собравшаяся вокруг его силуэта, отступила, втянулась в стены бара и в сам силуэт мужчины, отчего ультрафиолет снова заполнил всё пространство помещения. — Мёртвые бушуют, скоро их день, и они это чуют, — названный Арсом кривовато ухмыльнулся, отчего на его усеянными родинками щеках проступили миловидные ямочки. Белоснежная кожа, казавшаяся почти прозрачной, позволяла разглядеть синеватые венки. Чуть наклонив голову, мужчина резко протянул руку своему собеседнику: — Давно не виделись, Серёж. Я иногда перестаю контролировать Дуат, в этом городе слишком много душ. Ты так и не ответил на мой вопрос, для чего ты здесь? В прошлый раз наша встреча не обернулась ничем хорошим. — В этот раз я точно не буду предлагать тебе траву, ты слишком слаб для неё, — хмыкнул мужчина, отвечая на рукопожатие. — Впрочем, у меня для тебя есть не менее интересные новости. Арсений на это лишь приподнял бровь, немного нервно покрутив массивный перстень на безымянном пальце. — Сама судьба благословила нас на этот разговор, мой друг. Боги стали пропадать, — улыбка вмиг исчезла с лица Сергея. Он поднял руку, явно горя желанием на что-то указать, но, передумав, лишь почесал бороду. Отстукивая незнакомую для бога смерти мелодию причудливыми ботинками, напоминающими мокасины, под столом, он всё же продолжил: — Питер в этом не виноват, — заметив непонимающий взгляд собеседника, он пояснил. — Твои силы не зависят от него, разве ты не помнишь, как раньше практически ежечасно принимал в Дуат мертвецов? Смертные, они виноваты в этом, либо здесь замешаны и другие боги. — Друг мой, ты преодолел пол земного шара, чтобы сказать мне это? — Арсений мягко улыбнулся, прищуривая льдистые глаза. — Неужели твои силы стали изменять тебе? Бог огня не в силах дать прикурить? Мужчина плавно приподнял всё это время стоящий нетронутым коктейль и, не отрывая взгляда от собеседника, сделал пару глотков. — Ты мне льстишь, — засмеялся Сергей, качая головой. — Я всего лишь дух, а не бог, но ты прав, и мои силы стали мне изменять. Ты ведь помнишь самое главное правило? Пока смертные о нас помнят и верят, мы существуем. Однако наши лучшие времена прошли, а пару сотен лет назад нас вообще практически перестали вспоминать, тем не менее, мы тогда практически не утратили своих сил. А сейчас, когда люди вспоминают о нас хотя бы из легенд, а тебе, Арс, вообще жаловаться не на что, ты же из египетского пантеона, магия все равно потихоньку исчезает. Забавно, не находишь? Арсений на это лишь развёл руками, чуть прикрыв глаза: — И что ты предлагаешь? Я не самый лучший кандидат на роль детектива, тебе нужно было обратиться к кому-то более общительному. Ифрит на это лишь выдохнул сквозь зубы и, взмахнув кистью, подозвал официантку. — Цыпочка, мне такой же коктейль. Подождав, пока девушка оторвёт заинтересованный взгляд от его собеседника, Сергей заметил: — И тем не менее, ты один из самых старых богов, а потому, надеюсь, и один из мудрейших. И не спорь, Арс, ты многое повидал, да и тем более ты мой друг. Ходят слухи, что Абзу, из шумеров, попросту исчез. Он не откликается на зов Аба, а это уже о многом говорит. — Давай выйдем, всё же здесь не самое лучшее место для подобных разговоров, — Осирис нахмурил брови, резко встав из-за стола. Достав из кармана рваных на коленях чёрных джинс портмоне, положил купюру на стол. Оглянувшись на собеседника, он последовал к выходу, идя прямо через толпу, отчего люди, чувствуя непривычное ледяное покалывание на теле, словно загипнотизированные, расступались перед богом смерти, что в ответ на подобное лишь мягко улыбался, обводя ледяными глазами каждого из присутствующих, а те в ответ лишь отводили взгляд. Только выйдя из помещения, мужчина остановился, достав из того же кармана джинс сигарету, и, зажав её зубами, щёлкнул пальцами, отчего бумага загорелась, выпуская едкий, пропитанный никотином, дым в лёгкие. — Куришь? — вскользь бросил только подошедший Сергей, шумно вдыхая ночной воздух. — Иногда. Держись, — Арсений бросил тлеющую сигарету на асфальт, придавив её каблуком. Бросив мимолетный взгляд на Сергея, он протянул ему ладонь. Тот, практически не раздумывая, сразу ответил на жест. Подчиняясь удушающей магии, всё вокруг заволокло тьмой, что поначалу собиралась в тёмные иероглифы, чьи неясные контуры переплетались друг с другом, создавая причудливый узор вокруг мужчин. Мрак, выползающий из соседних зданий, принимал образы мумий, чьи тонкие костяные пальцы утопали в асфальте, а колышущиеся бинты оставляли тёмные следы за собой. Хрипы и вопли, издаваемые призраками, резко затихли, стоило Владыке смерти взмахнуть рукой. Тьма, будто бы собравшись в единый клубок, в мгновение превратилась в огромные чёрные крылья за спиной мужчины. Быстрый взгляд на Сергея, что опасливо сжимал предплечье друга, резкий взмах крыльями, рывок где-то в районе живота, закруживший их в воронке и вот, стоило тьме отступить, как они оказались на набережной Невы, в чьи тёмные воды неспешно расползались души, рассеиваясь легким туманом над поверхностью воды. — В следующий раз можно менее пафосно? Меня сейчас стошнит, — заметно позеленевший Сергей, тяжело дыша, облокотился о мраморный парапет. — Прости, мне показалось, что там кто-то был, — голубые глаза придирчиво оглядели друга. — Там был клуб, полный народу, придурок. — Там был кто-то из богов, я решил перестраховаться, — Арсений плавно взмахнул рукой, отчего в воздухе повисли всё те же иероглифы, материализуясь в обычную бутылку с минералкой. С негромким щелчком открыв её, мужчина протянул её ифриту, что не отводил от друга пристальный, полный недовольства взгляд тёмных глаз. Выпил воды, что, несомненно, ему помогла, если судить по вернувшемуся румянцу на щёки. — Ты не перестаёшь меня удивлять даже спустя столько лет, мой друг, — Сергей выпрямился, рукой пригладил растрепавшиеся волосы. И, выжидающе оглянувшись на собеседника, пошёл вперёд. — Рассказывай, не томи, ифрит. Ты заинтересовал меня, — Осирис, размяв плечи, расстегнул верхнюю пуговицу на тонкой рубашке, заулыбавшись, в то время, как Серёжа зябко кутался в прихваченное впопыхах в клубе пальто от ледяного ветра с Финского. — На самом деле, я заметил это недавно. «Недавно», разумеется, для бессмертных. Помнишь двенадцатый год, типа конец света и так далее? — ифрит усмехнулся. — Тогда пропало несколько полубогов и полусуществ из различных пантеонов. Вы, боги, наверняка не заметили, но я наиболее чувствителен к таким изменениям. Это было лишь первым звоночком. Знаешь, в мире есть аномальные места, их, конечно, мало, но даже боги начинают утрачивать там силы. Так вот, пару лет назад я почувствовал такое в Техасе, хотя аномалий там отродясь не было. Она была будто бы искусственной, вытягивала магию из всего вокруг. — Что ты предлагаешь конкретно мне? — Арсений не отрывал от ифрита тяжёлый взгляд ледяных глаз, что заставлял нервно поёжиться каждого. — Осирис, это угрожает нашему существованию. Я чувствую такую херь здесь, в Питере. — Где? — на секунду во взгляде бога смерти мелькнуло удивление, смешанное со слабым страхом, которое, впрочем, быстро исчезло. Небольшую нервозность выдавали лишь слишком плотно сжатые губы. За много лет, прожитых в Санкт-Петербурге, Осирис успел привязаться к нему, а перспектива покидать насиженное место из-за аномалии совершено не прельщала его. — Не могу определить точно, здесь нужен кто-то, разбирающийся в таких делах. Слушай, Арс, ты же столько лет живешь в Питере, бог смерти, ты же должен чувствовать всю эту хрень… — Сергей с толикой возмущения взмахнул руками, отчего пальто распахнулось, а ледяной ветер пробрал незадачливого духа до костей. Мгновенно перекосившись от холода, ифрит прошептал что-то себе под нос, отчего воздух вокруг него стал стремительно нагреваться. Осирис, скривившись, отошёл подальше от радиуса действия заклинания с показательным счастьем подставляя лицо ледяному ветру. — Я как-то не особо обращаю внимания на всё это, магия смерти повсюду. Где-то её больше, где-то меньше, зачем задумываться о причинах её скопления? Да и тем более мне, — Арсений печально вздохнул, покосившись на гуляющие мимо них парочки, развеивающие тишину громкими голосами. — Блять, Арс, обратись к психологу. С каждой нашей встречей ты становишься всё более пессимистичным и ебанутым, — Сергей недовольно хлопнул друга по плечу, которому, судя по широко раздувающимся ноздрям, данное заявление не понравилось. Ифрит, почуявший начавшую окружать его тёмную гнетущую ауру, поспешил перевести тему: — Может, к Анубису обратимся? Он же вроде твой сын, да и тоже к смерти чувствителен. Арсений перевёл на духа огня совершенно взбешённый взгляд, процедив: — Мы с ним не так часто общаемся, — но, как-то быстро сникнув, пояснил: — У нас больше приятельские отношения, чем семейные, но я могу вызвать его, он находится в моём непосредственном подчинении. — Тогда оставим Анубиса на крайний случай, кого ещё можно позвать-то? — мужчины как раз дошли до Университетской набережной. Арсений, своей тяжёлой магией разогнавший гулявших неподалёку людей, присел на гранитные ступени, вытягивая длинные ноги так, что тёмные воды Невы, колышась, едва доставали до ботинок. Сергей же расслабленно облокотился на грифона. — Чернобог? — Арс выжидающе поглядел на друга. — Слышал, он весьма популярен среди смертных. — Точно, — ифрит радостно подпрыгнул, его тёмные глаза блеснули алыми всполохами, выдавая предвкушение. — Звать его буду не я. Да и, если честно, Серёж, постарайся не впутывать меня в это, я не любитель подобных занятий. Но если понадобится помощь, можешь обращаться, не откажу, — довольно тихо сказал мужчина. Вздёрнув запястье на уровень глаз, он поглядел на время: пора. Дух огня на это ничего не ответил, лишь достал из кармана пальто сигару, приготовившись наблюдать. Осирис, усевшись поудобнее, вывел несколько символов прямо в воздухе, что зависли напротив его лица. Огромные призрачные крылья, сотканные из клубящейся мглы, возникли за его спиной, заволакивая тяжёлое пасмурное небо. Кончики пальцев, которые уже привычно покалывало от бурлившей внутри магии, постепенно чернели, окрашивая остальные участки кожи. Тьма, до этого остановившись на запястьях, пошла вверх, извиваясь паутиной причудливых иероглифов и знаков, испещряющих кожу. Неестественно голубые глаза с расширившимся зрачком на секунду будто померкли, но лишь для того, чтобы в следующую секунду их очертания резко поплыли, разделяясь на две части. Непонятные заклинания для слуха духа огня вырвались изо рта Арсения. Нева внизу ног мужчины забурлила, по набережной разнесся печальный вой, тёмные сгустки, принимающие форму, отдалённо напоминающую человеческое обличье, полетели со всех сторон, направляясь к трепещущим крыльям Владыки Тьмы. Дуат открыл врата для своего хозяина, принимая сотни душ в объятья вечного покоя.***
Много лет назад
Воздух, раскалённый от нестерпимой жары, подрагивал перед взором двух путников. Вдалеке, расплываясь контурами, проглядывался город, чьи стены, занесённые песком от суховеев, казались магией, чьей-то искусно созданной иллюзией. Путники, переглянувшись, пришпорили лошадей. Кони, заржав, тут же устремились с места, поднимая вверх клубы песка. Алое солнце, окрашивающее пустыню в красновато-оранжевые оттенки, причудливо освещало зубчатые края стен старого города. Пустые бойницы, словно чёрные провалы черепа, смотрели на путников. Наверняка у каждого, кто оказался бы у стен этого поистине легендарного города, от открывшегося вида побежали бы мурашки по телу, сам воздух, казалось, был призван не допустить незнакомцев в священные стены. Стоило только поглядеть вниз, можно было заметить маленькие чёрные тени, выползавшие из песка — скорпионы и змеи, что обвивались вокруг копыт лошадей, заставляя тех нервно всхрапывать. Высокий мужчина, сидящий на одном из коней, прищёлкнул языком, отчего лошадь тут же успокоилась. Ледяные, неестественно голубые, пронзающие насквозь глаза таинственно поблескивали из-под широкого светлого платка, укрывающего голову и лицо. Бледные, смотрящиеся диковинно среди пустыни, руки с длинными пальцами, на которых ярко поблескивали в лучах закатного солнца тяжёлые перстни. С силой натянув поводья, отчего на запястьях проступили вены, мужчина молча указал на деревянные ворота, что с тихим шелестом приоткрывали тайны города для путников. Будто бы не обращая внимания на нервных коней, что буквально ступали по иссиня-чёрным панцирям скарабеев и скорпионов, мужчины, распрямив плечи, въехали в тень городских стен. — Как думаешь, скоро ли они пожалеют о содеянном? — мужчина обратился к собеседнику. Не дожидаясь ответа, он, одним движением стянув с головы капюшон, улыбнулся, показав белоснежные зубы. Коротко стриженные волосы, совершенно не характерные для местности, придавали ему несколько плутовской вид. — Сет, мне совершенно не нравится, что смертные принялись расхаживать по священным местам, — недовольно проворчал второй, одновременно с напарником стягивая ткань с лица. Шумно втянув носом прохладный внутри города воздух, мужчина наморщил будто бы отрезанный у самого кончика нос, что, впрочем, ничуть не портил его. Спешившись, путники, переглянувшись между собой, мягко, практически бесшумно, ступали по тонкому слою песка на плитах. — Осирис, ты чувствуешь? — губы названного Сетом искривились в злобной усмешке. Он, прикрыв глаза от резкой волны магии, прошедшей через стены, достал из-под одеяния пару тёмных кинжалов изогнутой формы, чьи лезвия были испещрены рунами, а слегка неровные зубчатые края, казалось, уже давно не могут нанести кому-то вред. Прибывшие, абсолютно невидимые, бесшумно ступили в главную залу храма. Узкая, украшенная по бокам колоннами и множеством настенных фресок с изображением сцен загробного мира, она была прекрасна. Покрытый золотом мрамор пола отливал красным из-за света множества факелов, закреплённых в держателях на стенах. Пространство наполнялось монотонным пением стоявших вокруг жертвенного алтаря жрецов. Их одежда состояла лишь из белоснежных льняных набедренных повязок и массивных золотых украшений на шеях, запястьях и щиколотках. Верховный же жрец, занявший место во главе огромгого камня, был облачён в бело-голубые одежды. Концы широкого пояса свисали спереди почти до земли. Наголо обритая голова и все открытые участки тела, смазанные ароматными маслами, блестели в свете факелов. От каждого движения мужчины массивные многочисленные украшения издавали тихий звон. Опустив голову, жрец посмотрел на обнажённую девушку, лежащую на камне. Её голова была безвольно отклонена в сторону. Казалось, что девушка спит, стыдливо прикрыв небольшие упругие груди густотой чёрных длинных волос. По её дрожащему боку стекала струйка тёмной крови, каплями срываясь на тёмный камень, окрапляя высеченные по всей поверхности руны, вырисовывая магический узор, забиравший на этом алтаре не одну сотню жизней. Осирис со спутником замерли неподалёку, в тени колонны. Картина, открывшаяся их взорам, завораживала. Слишком давно, сотни лет, в этом храме не ступала нога простого смертного. Только меджаям — воинам, хранителям этого города — был открыт доступ сюда. Они ревностно охраняли его от посягательств мародёров, входя внутрь лишь по большим праздникам, принося скромные жертвы и моля великого Бога Смерти о милости. Для всех же остальных целый город был скрыт от любопытных глаз нерушимой магией, которую мог рассеять лишь кто-то сильный, сумевший расшифровать древние заклинания, отыскать их на почти истлевших от времени манускриптах. Хамунаптра, а именно в этот, полный загадок и легенд, город судьба привела богов, что услышали молитвы смертных. Город, что как ласковый пёс отзывался своей магией на присутствие в нём хозяев. Город, что приготовился забрать к себе на вечный покой людей, которые осмелились переступить его порог. Город, в котором не место живым, раскинул свою смертельную ловушку, терпеливо дожидаясь жертв. Сет, что перехватил покрепче кинжалы, уже было готовился выйти из полутьмы, как был остановлен сильной рукой. — Куда же ты торопишься, братец? — Осирис жадно следил за разворачивающимся действом. Видя, что грудь девушки плавно поднимается, выдавая слабое дыхание, бог прищурил сияющие предвкушением глаза. Ноги несчастной бессильно свисали с алтаря, по бедру текла кровь. Осирис глубоко вдохнул, втягивая ноздрями сладкий аромат обречённости. Жива, но это лишь пока. Повернув и отклонив голову назад, подняв точёный подбородок, искривив задрожавшие припухлые губы, жертва бросила прощальный взгляд блестящими от влаги глазами на стоящего у её головы жреца и разом вся обмякла, лишь кротко всхлипнув. Её тело в свете факелов стало похоже на искусно выполненную статую, гладкую и совершенную, лишённую малейших изъянов. Верховный жрец, опустившийся перед ней на колени, издал громкий, полный боли и отчаяния, отразившийся от стен, впивающийся в уши, вопль. Будто в неверии, упал на девушку сверху, обнимая уже мёртвое тело, но был оттащен помощниками. Словно очнувшись и обнажив в яростной, полной боли усмешке зубы, он вынул из-за пазухи странную вещицу. Быстрым шагом подошёл к алтарю, на котором, поблескивая тёмным корешком, лежала книга Мертвых. Вдавив подвеску, оказавшуюся ключом, в обложку, он распахнул манускрипт. Осирис, заметив её, заинтересованно подался вперёд, отзеркалив улыбку жреца. Кому, как не ему, знать разрушительное действие книги богов? Жрецы, вновь заняв свои места вокруг алтаря, одновременно запели катрены. Мужчина посередине, пролистывая страницы книги, найдя нужные заклинания, принялся зачитывать их. Резко достав из складок своего одеяния кинжал, взмахнул им, разрезав ладонь. Тёмная кровь, блестящая в огне факелов, медленно закапала на страницы. Боги, не сговариваясь, втянули носом воздух, постепенно выпуская свою силу, заставляя пространство вокруг себя подрагивать, будто в нетерпении, когда же высшие существа явят свою мощь. Своим тонким слухом уловив шум приближающихся коней, они медленно выжидали, пока жрец возносил молитвы богу смерти, моля вернуть к жизни свою любимую. Осирис, чуть наклонив голову набок, взмахнул рукой, отчего женщина на алтаре, вздрогнув всем телом, сделала вдох, опасливо озираясь вокруг. Жрец, будто не веря глазам, перевёл взгляд на девушку, со стуком выпуская кинжал из рук. Искусство воскрешения, впрочем, являлось одним из даров бога, которого смертные, то ли по незнанию, то ли от страха, въевшегося в подкорку, вычеркнули из своей памяти, а упоминания об этом остались лишь на тяжёлых страницах древних книг и тонких, рассыпающихся от времени, папирусах. Снаружи раздались краткие, отрывистые команды, больше похожие на лай огромного и крайне злобного пса. Отряд меджаев — неизменных хранителей храма и палачей для всех, кто осмелится нарушить святость этого места — с шумом ворвался в зал храма. Семь человек в чёрных одеждах, оголив смертоносную сталь оружия, скользяще двинулись к нарушителям территории. Те, не ожидая, что в этом городе мёртвых есть хоть одна живая душа, опешили и в страхе сгрудились за спиной верховника. Главный жрец лишь успел крикнуть своей свите, чтобы она ничего не боялась, ведь они в священном месте и под защитой Осириса, как меджаи, издав боевой клич, ринулись вперёд. Тёмный ураган врезался в толпу перепуганных людей и сразу же рассёк её на две части. Звуки безжалостно разрубаемой плоти и крики ужаса и боли заполнили зал. Небольшой отряд неиствовствовал, немилосердно добивая тех, кто упал, но ещё имел силы стонать и не оставлял слабых попыток отползти к тени колонн, в глупой надежде укрыться там, отсрочить неминуемую погибель. Золото пола затянуло кровавыми разводами, а меджаи, всё не насытившись, продолжали ходить от тела к телу, нанося удары, рассекая позвонки, отделяя от тел головы этих неверных. Командир отряда, не обращая внимания на крики, стоны и мольбы о милосердии, медленно вынув из-за пояса слегка изогнутый кинжал, приближался к верховному жрецу, который, раскинув руки, загородил собой девушку. Та, расширив миндалевидные глаза, в ужасе попятилась назад, неотрывно следя за приближающимся, ощерившимся кровожадной улыбкой меджаем. Вдруг за её спиной мелькнула тень. Грубая рука схватила за волосы и дёрнула, вынуждая задрать лицо. Свет факелов тускло отразился в блеснувшей стали хопеша. Один взмах этого смертоносного жала — и девушка, лишь пару минут назад вернувшаяся из мира мёртвых, застонала, рухнув на колени, зажимая рассечённое горло, пытаясь остановить утекающую из тела жизнь. Последовала ещё одна краткая команда, и воины, окружив жреца, потащили того к стене. Мужчина не пытался сопротивляться, с какой-то апатией наблюдая, как прекрасные одежды превращаются в пропитанные кровью тряпки, пока его волокли через зал. Подтащив беднягу к стене, меджаи быстро продели верёвки в винчинные в стену кольца, служившие для привязи жертвенного скота. Этого унижения жрец уже не смог стерпеть, а потому начал гневно выплёвывать проклятия в сторону воинов. Его руки, разведённые в стороны и накрепко зафиксированные, пытались выбраться из пут, ладони сжимались в кулаки. Он плакал и кричал, призывая на головы меджаев самые страшнейшие кары, предрекая им мученическую гибель и забвение в песках огненной пустыни, но те не обращали никакого внимания на это. Они надёжно защищены богом этих мест и могут без опаски творить любые бесчинства, прикрывая свою кровожадность тем, что всё это — в защиту богов от мерзких недостойных. Командир медленно приблизился к распятому, склонился и прошипел, блестя глубоким чёрным взглядом, с красными всполохами от света факела, потрескивающего над их головами: — Сейчас ты умрёшь, собака, — низкий голос, пропитанный неподдельной угрозой, заставил жреца всего сжаться и растерять всю свою значительность. — Сначала я отделю твои ноги, затем руки, а то, что осталось, кину на растерзание пустынным шакалам, о неверный! Солдаты одобрительно загудели, поддержав идею командира. Мужчины так долго не имели развлечений, не чувствовали опьянения от битвы, что сейчас хотели продлить ещё на несколько минут удовольствие. Осирис, до этого молча наблюдавший за происходящим, раскинул в стороны руки, отчего по залу прошёлся едва заметный ветерок, покачнувший пламя факелов. Тёмные тени, избегая освещённых участков, потекли к фигуре бога, впитываясь в его одежду, кожу. Переводя взгляд на брата, что легонько качнул головой, бог смерти выпустил силу, уже не скрываясь от взора смертных, являя им свой лик, открыто выходя в центр зала. Все огни факелов мгновенно погасли, кроме тех, что были расположены вблизи фигур мужчин, из углов зала раздались скребущие звуки, приближающиеся к воинам. Воины, не осознав, кто же перед ними, ощетинились оружием, приняв боевую стойку. Осирис, расхохотавшись, повёл рукой, и все меджаи, выронив оружие из рук, рухнули на колени, крича от удушающей боли, выламывающей каждую кость и мышцу, выдирающей жизнь из тел. Несколько секунд страданий — и позади опешившего командира скрючились в странных, неестественных позах иссушенные до мумий тела его людей. — Кто же ты такой? — не переставая сжимать рукоять хопеша, отчаянно выкрикнул мужчина, следя за медленно приближающимся к нему человеком. — Смерть, — глаза Осириса вспыхнули, непроглядная, практически осязаемая тьма заволокла зал, из которой были слышны душераздирающие крики умирающих смертных. Хамунаптра, город мертвецов, пополнила свои ряды душами, отныне чей был удел — защищать священное место от незванных гостей.