Сборник драбблов по "Атаке титанов"

"Она никогда мной не заинтересуется" - эта мысль крутилась в голове Конни с самого первого взгляда на неё. Он был сражён наповал её одновременными силой и грацией, физической твёрдостью и внешней хрупкостью. Ледяной взгляд пробивал сердце копьями, покрытыми морозными иглами, но в этих голубых озёрах хотелось тонуть раз за разом. Идти ко дну, выпустив воздух из лёгких. Самому плыть в темнейшие глубины её души. -Такой шалопай, как я, явно не тот, кто ей нужен, - говорил Спрингер, пока Саша, пережевывая очередную булку, подшучивала над ним: -Вокруг столько девчонок, милых, забавных, та же самая Мина, а ты втюрился в Энни! Ты и правда дурак, Конни, - хохотала подруга, а парень смущённо улыбался, когда внутри всё скрежетало от чувства какой-то безнадёги. Леонхарт совсем не обращала на него внимания. Она всегда была в своём мирке, общалась лишь с несколькими людьми, а с самим Конни за всё время совместного обучения лишь несколько раз перебросилась базовыми фразами по типу "передай", "отнеси", "проверь". С подачки Жана, что тоже был в курсе болезненной влюблённости друга, Конни пытался несколько раз заговорить с девушкой сам, рассмешить её, получить хоть какое-то проявление эмоций в свой адрес. Она отвечала, даже немного поддерживала разговор, но особого энтузиазма или заинтересованности не проявляла. И это добивало будущего разведчика сильнее, чем если бы они не разговаривали вовсе. Он продолжал любоваться ею издалека. Был в этом какой-то собственный шарм. Она - тихая, замкнутая, грустная, похожая на героиню средневекового романа. Её хочется обнять, крепко прижимая к себе. Хочется защищать от всех бед мира вокруг и её собственных внутренних чудовищ, от которых она отчаянно старается сбежать, но никак не может скрыться. Когда тайна титана Женской Особи раскрылась, описать словами шок Конни было невозможно. В купе с уже имеющимися переживаниями образовались новые внутренние терзания: девушка, в которую он безнадёжно влюблён, оказалась врагом всего острова, причиной безжалостных смертей стольких людей. В его голове никак не могло сложиться 2+2. Это казалось чем-то неправильным, невозможным. Энни была предателем всё это время? Их Энни, не раз спасающая жизни товарищам в битвах с титанами, защищающая окружающих с остервенелой самоотверженностью? На смену возражениям трещащего по швам сердца приходили здравые вопросы "Зачем она так поступила? Что ею двигало? Какова была её цель? А если её заставили? Что, если у неё не было выбора, кроме как поступать так, как она поступала?" -Энни никогда не выглядела как человек, довольный своей жизнью. Она всегда была замкнутой и грустной. Вдруг у неё не было выбора поступать иначе? - размышлял Конни вслух, когда после отбоя вместе с Сашей и Жаном сидел на крыльце кампуса. -А ты уверен, что не пытаешься просто найти оправдание ей? - скептицизм так и сквозил в словах Браус. Она выгнула бровь, с прищуром глядя на друга. Возразить на это Конни было нечем. -Как бы там ни было, по её вине умерли сотни людей. Она узнала нас, стала частью нашего отряда. Если Энни принуждали или шантажировали, она могла бы рассказать нам, признаться. И мы бы помогли, мы бы защитили её. Но этого не произошло. К тому же, она так долго скрывала правду, что я не удивлюсь, если и весь этот загадочный вид грустной девушки был фальшивкой. Мне жаль, Конни, но иного объяснения у меня нет, - как всегда рассудительности Жана можно было позавидовать. Саша же лишь поддакивала каждому слову Кирштейна. Чувство долга перед Парадизом и первая любовь боролись в ожесточенной схватке внутри солдата каждый день. После заточения Энни он каждый день приходил к ней. Сидел напротив кристалла, разговаривал с ней так, как ещё ни разу ни с кем не говорил. Он изливал все свои переживания, рассказывал о своих чувствах и боли или просто размышлял о чём-то. Узнав, что он не единственный такой её гость, в его сердце поселилось новое чувство, ни разу до селе не дававшее о себе знать - ревность. Армин - его друг. Добрый, честный. Он всегда помогал Конни, давал советы и просто поддерживал, когда все вокруг могли лишь подшучивать. Это нечестно по отношению к Арлерту, но сделать что-то со своими чувствами Спрингер не мог. Он бы с радостью вырвал ноющий кусок мяса из груди, растоптал его, поджог бы или отдал на растерзание голодным дворовым псам, но не мог. В какой-то момент Конни решил признаться. Полностью раскрыть свою душу Энни. И плевать, что она не слышит его. Не слышит ведь? Даже если и слышит, то это к лучшему. Столько лет держать внутри себя этот груз было в разы тяжелее, чем если она узнает обо всём. Он слишком устал от всего, что творится вокруг и внутри него. Обычно звонкий голос парня в темноте подвала раздавался так тихо и безжизненно. Он говорил и говорил, о том как влюбился в блондинку с первого взгляда, о том, как любовался ею в тайне, восхищался в спарингах на занятиях и настоящих боях с титанами. Даже немного завидовал, ведь сам он и в половину не так крут, как Леонхарт. Рассказал каково ему было узнать тайну, которую она скрывала несколько лет. Страшную тайну, способную стать причиной пыток или смерти самой Энни. Не остались в стороне переживания о семье, матери, о погибших друзьях, чувство безысходности и неизвестности, страх за свою жизнь и всех важных людей, за их привычно спокойный мир, погрязший в грязи и крови. Всё это подобно декабрьскому снегопаду накрывало его. Все его метания, все мысли вылились в один сплошной поток информации. В конце он просто сидел на холодном полу, взявшись за голову, и рыдал до нехватки воздуха. Каково было его удивление увидеть перед собой Энни спустя несколько лет. И ни где попало, а в центре города. Не в подвале, где она была заточена несколько последних лет, а посреди оживлённой толпы в какой-то уличной забегаловке. Цела и невридима. Немного помятая, уставшая и голодная, но главное, что живая. -Энни уплетает булку за обе щеки, - смеялся он, а внутри лавиной скатывалось облегчение. Как же хотелось наброситься на неё, обнять. Сказать, что рад её возвращению, несмотря ни на что. Но он сдержался. Вновь подготовки к битвам, разработки планов и она на их стороне, но теперь уже без тайн и предательств. Энни, кажется, изменилась. Стала мягче, но ещё более грустной. Плечи её осунулись, а взгляд потускнел. Конни переживал и потому старался поддерживать её и заботился так, как мог: помогал с переносом снаряжений, в тренировках был подобно груше для битья, ведь за четыре года бездействия навыки её боя заметно ослабли. По возможности он угощал её фруктами или сладостями, которые она любила, но сейчас были в огромном дефиците. Да и в целом старался присматривать за ней и не оставлять одну. В итоге, вместе они стали проводить времени больше, чем раздельно, хоть и разговоров было по-прежнему мало. -Мне жаль Сашу. Она не заслужила смерти, - спокойный голос Энни нарушил тишину. Они сидели на крыше, свесив ноги вниз, наблюдали за сменой Солнца Луной, доедая почищенные Спрингером яблоки. На секунду перестав жевать дольку, Конни ответил: -Да, я тоже так считаю, - такой же безэмоциональный ответ. Конни изменился тоже. Преимущественно после смерти своей подруги. Он стал собраннее, серьёзнее. Под глазами образовались круги, то ли от усталости, то ли от недосыпа. Он молчал больше, чем когда-либо, и чаще ругался с окружающими. Неконтролируемая агрессия с его стороны часто провоцировала споры с соратниками. Было видно, что его нервы не выдерживают. Оставшись без единственной поддержки в лице Браус, он словно начинал сходить с ума. Спустя несколько минут молчания, Энни произносит: -Я слушала все твои разговоры. И в тот день, когда ты заплакал, тоже, - Конни напрягся. - Я хочу поговорить об этом, но сейчас у нас другие, более важные, дела. Завтра нас ожидает серьёзный бой. Нужно быть готовыми. Повернувшись к разведчику, Леонхарт едва заметно улыбнулась. Конни, словно зачарованный, разглядывал её, пытаясь запечатлеть образ любимой блондинки в лучах закатного Солнца: казалось бы невзрачная внешность притягивала его словно магнитом. Большие голубые глаза как всегда полны тоски, обычно нахмуренные брови сейчас расслаблены, распущенные светлые волосы развиваются лёгким ветерком и эта улыбка... едва заметная, грустная, но полная надежды на что-то лучшее. Улыбка на её лице такое редкое явление и сейчас, впервые за долгие годы знакомства, она посвящена ему одному. -Выживи. И мы обсудим всё, что только пожелаем. Хорошо? - она склоняется к нему, оставив лёгкий поцелуй на челюсти. -Хорошо, - шепчет он в ответ, нервно выдохнув. Прижимается своей щекой к её, прикрыв глаза, - Ты тоже. Пообещай мне. -Я обещаю, Конни. -И я обещаю, Энни. Они оба сдержали свои обещания. Разбитые, опустошенные ужасом прошедшей войны, с ранами внутри их душ, что кровоточили сильнее физических. Но они оба выжили. Много месяцев заняли формальности после войны, договорённости, налаживание отношений между континентами и их населением. Последнее было сложнее всего: марлийцы и элдийцы никак не могли прийти к принятию друг друга. Обвинения и проклятия сыпались с обеих сторон и правительства, что с таким трудом пришли к взаимодействию, боялись возгорания гражданских войн. Третьи лица, представляющие иные страны, тоже были на грани, ведь многолетние распри между двумя народами затрагивали абсолютно весь мир. Собрание за собранием, совет за советом. На каждом сборе члены развед.корпуса и других подразделений острова Парадиз были вынуждены присутствовать обязательно. Солдаты, принимавшие непосредственное участие в боевых действиях и мобилизациях на вражеские территории вызывались в первую очередь. Улучив момент, Конни нашёл Энни в коридоре. Он и без этого ждал слишком долго. Государственные проблемы не знали конца и края, потому парень хотел разобраться хотя бы с недомолвками в личной жизни, не дававшими возможности концентрации на остальном. Оттягивать момент, когда между ними всё решится, он больше не мог. -Энни, давай поговорим, - просит солдат, мягко взяв девушку за локоть. Перехватив его запястье, блондинка ведёт парня за собой. Эти несколько минут, пока они поднимались на ту самую крышу, где был их последний спокойный разговор, ещё до итоговой битвы, казались Спрингеру вечностью. Стук сердца отдавался шумом в ушах, а ноги подкашивались. Вот и всё. Вот и настал тот долгожданный момент, когда он признается ей лично и узнает ответ. Но непонятный страх побуждал вырвать свою руку и убежать, спрятаться в уголке от всего мира, от её небесно-голубых глаз. Нет, он вытерпит. И потому разведчик следует за ней, покорно разрешая держать себя за запястье, а оно уже горит от прикосновения девичьих пальцев. -Я не была заинтересована тобой с самого начала, - начинает Леонхарт, а воодушевление Конни в миг улетучивается. - Ты всегда вёл себя как дурак. Совсем не серьёзный, словно всех этих проблем в мире нет. Это раздражало меня в начале, а потом мне даже немного завидно было, ведь я постоянно думаю и не могу расслабиться, - парень внимательно слушал. Он своё уже выговорил ей и не раз. Теперь её очередь. Усевшись на перила, Энни продолжила свой монолог, словно не замечая на себе внимательный, полный нежности и переживания взгляд. -Я так много размышляла о своей миссии. Взвешивала все "за" и "против" по тысяче раз и каждый раз не могла определиться что лучше: выполнить долг перед Марлией и вернуться к отцу, ведь это всё, что у меня когда-либо было, или отречься от всего, что имеется в моей жизни, и начать заново, в новом месте, с новыми людьми, при этом сохранить тысячи жизней. Моё мнение менялось каждый день, но так продолжаться не могло. Я должна была сделать выбор. Сейчас я даже не знаю жалею ли я о нём. Глупо жалеть, ведь ничего уже не изменить, - Энни чуть поёжилась от ветра, моргнула несколько раз, словно сгоняя подступающие слёзы. Блондинистая чёлка скрыла её глаза, когда девушка опустила голову, продолжая, - Я просто хотела вернуться домой. Я жила не в лучших условиях, но это был мой дом, это было то, благодаря чему я стала такой. И я честно не понимаю как ты мог влюбиться в меня. Она усмехнулась, поднимая взгляд на Конни. Он всё так же смотрел на неё, впитывая каждое сказанное слово. Никогда ранее он не слышал такого длинного монолога из уст Леонхарт, но он был готов слушать хоть до следующего утра. -Я заметила, что ты пытаешься сблизиться. И потому старалась сделать так, чтобы ты отлип от меня. Я не хотела привязываться к кому-то здесь, как это сделали Райнер и Бертольд. От привязанности только больнее. Особенно когда ты осознаёшь, что являешься смертным жнецом для окружающих, а они об этом и не подозревают. В итоге ты и Армин с Хитч меня всё равно не оставили. Хотя я всем вам жизни знатно подпортила, - голос её уже надламывался, а глаза были залиты слезами, - Почему, Конни? Разве я это заслужила? Я убийца, безжалостный и хладнокровный. Я предатель. Я была той, кто без сомнений направился на миссию по уничтожению всего вашего острова. А ты признавался мне в любви и до сих пор продолжаешь обо мне заботиться. Ответь мне, Конни, почему? От вида рыдающей Леонхарт разведчик окончательно растерялся, потому он просто сказал то, что ощущал все эти годы: -Потому что я тебя люблю... я всегда хотел быть рядом. И я всегда считал, что ты явилась сюда не просто забавы ради. У тебя были конкретные цели, заданные кем-то свыше. Тебя обучали, готовили к этой миссии, как солдата. В твоей голове было то, что заложили в неё марлийцы, и, оказавшись на Парадизе, узнав, что здесь такие же люди, как и ты, вполне объясним твой конфликт с самой собой. Я хотел поддерживать тебя, быть примером того, что мы можем быть все вместе, что мы не враги друг другу. Но, кажется, у меня плохо получалось... -Получалось хорошо. Ты и Саша были первопричиной моего "конфликта с самой собой". И мы вновь возвращаемся к вопросу привязанности... -А я... вообще был интересен тебе? Такой глупый, даже детский вопрос, что Энни не смогла сдержать улыбку. Выдержав паузу, вспоминая годы совместного обучения, Энни отвечает: -Был... На опухшем от слёз лице девушки красуется мечтательная улыбка, а взгляд направлен вникуда. -Я помню каждую твою тупую шутку, чтобы рассмешить меня. Помню всякий раз, когда ты порывался мне помочь или потренироваться вместе, как просил научить тебя приёмам муай-тай. Каждую нелепую попытку разговора и как ты краснел, когда я тебя отшивала. Под хитрым взглядом покрасневших глаз Конни смутился, глядя куда-то себе под ноги. -Да, я вёл себя как дурак. Был слишком настырным. -Это было даже мило... Спрингер недоумённо поднимает взгляд: -Мило? Энни Леонхарт назвала что-то милым?! Меня милым?! Её смех... впервые в жизни она смеётся в голос, так открыто и радостно. Она поражает парня с каждой новой минутой всё больше и больше. Быть знакомыми годы, но сближаться только сейчас, после стольких боли и ужасов, кажется странным. И он готов любоваться ею часами. Неожиданно он и сам посмеивается вместе с ней. Конни не помнит когда в последний раз вообще улыбался. В разломанном на куски мире словно не было ни единой причины для улыбки, но вот она здесь, сидит напротив. Хрупкая и такая же разбитая, как и сам Конни. Старается собрать остатки себя прошлой и построить что-то новое, счастливое. Глядя друг на друга с лёгкими, свободными улыбками, они не знают что сказать. В головах так много мыслей и пусто одновременно. Собрав волю в кулак, разведчик подходит к ней, чтобы сделать то, о чём мечтал годами. Энни следит за его движениями и лишь поддаётся каждому действию: раскрывает свои объятия, когда он притягивает её за плечи; обвивает руками его торс и утыкается лицом в грудь, когда хватка парня усиливается, словно вжимая её в своё сильное тело. Сразу становится теплее. Простояв в объятиях пару минут, Энни поднимает голову. Ведя носом по его оголённой шее, чувствует горячую ладонь на своей щеке. Его запах дурманит, заставляет таять подобно туману в лучах восходящего Солнца. Конни медленно касается губами её лба. Оставив на нём несколько поцелуев, спускается цепочкой лёгких поцелуев меж бровей к переносице, далее щеки. Так медленно и трепетно, что сердце трепещет в груди, бьётся о рёбра подобно мотыльку о стекло. Приподнимая лицо девушки за подбородок, касается уголка губ, затем второго. То ли дразнит, то ли не может решиться. Первый у обоих, но такой желанный поцелуй происходит, когда Энни, привстав на носочках, примыкает своими губами к его. Конни такой мягкий, нежный. Такой тёплый. Она бы никогда не подумала, что оболтус Спрингер может быть настолько трепетным и аккуратным. Возможно он просто повзрослел и стал переживать о чувствах и комфорте других людей. А может быть он был таким всегда, просто Леонхарт не давала ему возможности показать себя. Поцелуй углубляется, но не теряет своей нежности, когда Энни обвивает его шею руками, прижимаясь сильнее всем телом. Спрингер в ответ только теснее обвивает её талию рукой, пальцами второй проникая в длинные светлые пряди на затылке девушки. Невозможно оторваться друг от друга. Хочется забыть обо всём, что было и происходит сейчас. Хочется не думать о будущем, но Энни отстраняется, чтобы сказать эту жизненно необходимую вещь: -Мне никогда не искупить своей вины, даже тысячей извинений в день перед каждым из жителей Парадиза, но я сделаю всё, чтобы больше не разочаровать тебя. Если ты позволишь, я хочу быть рядом с тобой, несмотря ни на что. И это всё, что ему было нужно услышать сейчас. -Это всё, чего я желаю, - шёпот прямо в губы и он вновь возобновляет тягучий поцелуй, прижимая хрупкое тело к себе. Он мечтал об этом пять долгих лет. Мучительных, полных боли, криков умирающих людей и крови на каждой стене. Просто забыть обо всех ужасах вокруг, ощущая её тепло рядом. Сейчас, когда не слышно больше раскатов громовых копий, свиста троссов УПМ и плача людей, когда не раздаётся вой титанов и земля не дрожит от их шагов, когда кровь не стынет в жилах от звуков войны, в ушах стоит звон от тишины. Долгожданной, умиротворяющей, что хочется плакать от усталости и радоваться концу этого ада. Весь мир сейчас сжался до двух израненных одиночек, утопающих в любви и ласке друг к другу. Они залечивают раны касаниями, покрывают поцелуями шрамы, служащие напоминанием о пережитых ужасах... словно их можно забыть... никогда... но можно стараться жить так, чтобы история не повторилась. Потому элдиец и марлийка, чтобы сохранить то хрупкое, что было спасено неизмеримыми утратами. готовы посвятить себя до последней капли друг другу.