***
Минули выходные, Александр, не зная сна и отдыха, все же закончил читать взятую в библиотеке книгу. Он и не заметил как выходные дни пролетели и наступила учебная неделя. Однако студент был даже рад этому — он потратил дни отдыха с пользой и укрепился в своих замыслах все больше. В этот день они с товарищами договорились собраться в очередной раз. Им все же удалось отыскать и снять какой-то серый, незаметный подвал, которому хозяева не могли найти применения, и поэтому без каких-либо разговоров согласились предоставить им в аренду свое помещение, на которое студентам как раз хватало ничтожной стипендии. Участники кружка приняли решение переместиться туда, отвернув от себя подозрительные взгляды преподавателей. Этим вечером предметом их обсуждения стал недавно прочитанный Александром и другими «Капитал». На первых порах товарищи опирались на записки их предшественников, но им этого не хватало — они решили закрепить вектор их деятельности, ознакомившись с навеянными новозападными антикапиталистическими мыслями. — Петь, псс, отойдем? — прошептал Александр. — Да? Что ты там опять надумал? — искоса смотря на остальную группу, спросил Петр. — Знаешь, встретил я тут кое-кого. — начал Александр. — И что с того? — возмутился товарищ. — Ты когда-нибудь видел человека, занимающегося высшей химией? — Эм, ну нет. И что ты хочешь этим сказать? — Он нам нужен. — Разве твоих знаний и знаний других по химии недостаточно? — Так не в этом дело. Подумай сам. Человек, занимающийся тем, к чему бы не притронулся обычный ученый или профессор, а уж тем более студент. Не думал ли ты, что он может нам пригодиться? — Хм… — призадумался молодой человек. — И как же, позволь спросить? И кто он такой, этот твой загадочник? — с интонацией, содержащей в себе момент иронии, спросил Петр. — Как? — пока не придумал. Но я уже навел о нем справки. Это был Рейстлин Маджере — тот, про кого писали в газетах. Тот, кого все знают по прозвищу «Маг». — То есть, ты хочешь сказать, что вот этот вот незнакомец, с которым ты повстречался — герой из газет? Ты что, спятил? Ладно, я могу поверить в то, что он действительно был в библиотеке, но с чего ты взял, что? — продолжить он не успел, нетерпеливый товарищ перебил его. — Это был он, я уверен. Он нужен нам. Если он так же умен и любознателен, как все говорят, то его наверняка заинтересуют наши помыслы. К тому же, сама судьба свела меня с ним в библиотеке, — с особым энтузиазмом отметил Александр. — Но мы не можем довольствоваться простыми сплетнями. Дела, которыми мы тут занимаемся, мало того, что секретны, так и незаконны. Думаешь, он тот, кто нам нужен? А если он расскажет о нас? Для нас это смерти подобно! — Я уверен в нем. Он не из тех, кто рассказывает чужие секреты. И он тот, кого нам так не хватает. Слушай меня внимательно, — видя с каким недоумием смотрит на него Петр, уверенным голосом начал Ульянов, а затем, указательным пальцем показав приблизиться к нему, прошептал, — я видел его горящий взгляд, то, как он смотрел на учение Маркса, который тогда выпал у меня из рук. В его глазах вспыхнул неподдельный интерес. Да и к тому же, с той встречи прошло много времени, если бы он и помышлял что-то, он бы уже совершил, и я бы сейчас не стоял тут с вами. — И что? Ты… собираешься привести его к нам? Просто вот так, из-за «вспыхнувшего неподдельного интереса»? Ты издеваешься что ли? — Подожди, не делай выводы так сразу! — Как знаешь! — смиренно проговорил Петр, — Свое мнение я тебе высказал, решай сам. Если из-за него у нас все пойдет не так… — предупредил Шевырев. — Все пойдет так, как надо. — перебил его Александр. — То все, что мы сделали, делаем и еще сделаем, если сможем, конечно, превратится в прах, — довершил свою мысль студент. — Просто доверься моему чутью, оно нас еще ни разу не подводило. — Как ты собираешься его заманить? — перешел к сути дела Пётр. — Есть у меня один вариант на примете, — хитро и задумчиво прошептал Александр.***
Рейстлин, гонимый острым желанием возвратиться, днями и ночами изучал различные теории, выдвинутые учеными физиками, учеными - алхимиками, чьи идеи были забракованы научным обществом в связи с невозможностью претворения в жизнь. Слова, прочитанные магом, казались ему вполне логичными, но трудно выполнимыми. Но выбора не было — нестерпимое желание вернуть магию действовало на него волшебным образом. Этот мир не воспринимал труды «сумасшедших» ученых, а Рейстлин, наоборот, считал, что они воистину гениальны. Он не понимал, отчего такое неверие царило в умах вроде бы умственно-развитых людях. Вероятно, они посчитали их идеи безумными, невыполнимыми и поступили по-простому, забраковав помыслы других, практически даже не ознакомившись со смыслами работ. Им хватило вступительных слов представления проектов для того, чтобы вынести приговор, обрубая мысль на корню. Рейстлин стал частым гостем библиотеки факультета естественных наук Санкт-Петербургского университета, в которой хранились бесценные издания ученых со всего света. Изменилась реальность, но не изменилась рутина мага — он проводил дни за изучением бумажных изданий, которые нельзя было приобрести в обычных книжных магазинах и хранились на пылящихся полках университетской библиотеки, зачастую игнорируемую студентами. Маг вышел из своего дома и пошел по поребрику, выложенному на возвышенности параллельно течению Мойки. Он уже привык к вниманию, которое стали оказывать ему жители северного города. Не было бы и одного момента, когда его не встретили восторженными приветствиями петербуржцы, которые заявлялись в его лавку и получали необходимое лечение от любых заболеваний. В какой-то момент покосившиеся взгляды сменились уважительными кивками. Здание факультета естественных наук располагалось с правой стороны от Мойки, если идти по направлению к Невскому проспекту. Постройка была ярким примером классицизма и чем-то напоминала Юсуповский дворец: величавые белые колонны, поддерживающие геометрический фасад нависающих каменных лепных карнизов, внизу которых находилась огромная терраса; большие окна, обрамленные белым камнем, подчеркивающим их силуэт; арки перед входными дверьми, сделанные для того, чтобы студенты даже во время ливня, который был частым гостем Петербурга, могли вдохнуть свежий воздух после лекций; фигуры греческих богов, символизирующих знания и светло-охристая отделка стен храма науки. Войти в библиотеку можно было только через главный вход, свернув затем направо и двигаясь сквозь толпы студентов. Рейстлину было все равно на столпотворение, его стремлению ничего не могло помешать. Поначалу на него падали подозрительные взгляды любопытствующих юношей, которые не привыкли видеть кого-то не в брючном костюме. Затем некоторые из них просто перестали замечать мага, а другие стали здороваться с ним, как с человеком, которого знали довольно давно. Этому маг был обязан своей деятельности, благодаря которой вскоре не осталось тех, кому не был знаком странник в темной мантии. В библиотеке бессменно работал мужчина пятидесяти лет — Порфирий Петрович. Он был добр ко всем, кто заявлялся в крыло книжного хранилища, ибо таких желающих было не сказать, чтобы так много. Большинство студентов учебники либо покупали, либо посещали другие бумажные обители, либо просто не использовали, поэтому частое появление Рейстлина радовало мужчину средних лет. Хоть кто-то доходил до практически покинутой всеми части здания. — О, господин Маджере, это снова Вы? За чем пришли на этот раз? — задорно вопросил библиотекарь. — За тем, чем и обычно, — томно ответил маг, изображая полное безразличие. — Что же, Ваш стол все еще пустует и ждет своего хозяина. О да, именно хозяина — здесь кроме Вас обычно никто не остаётся так надолго, — протараторил Порфирий Петрович. В первое время болтливость библиотекаря раздражала Рейстлина, но потом он просто свыкся, не обращая внимания на все, что говорил мужчина, закапывая себя в многочисленных книгах. Темный маг любил бродить по лабиринтам книжных полок в поисках чтива. И в один из таких променадов с ним столкнулся студент, державший в руках книгу, завернутую в холщовую ткань. Этим обучающимся оказался некто иной, как участник тайного кружка — Александр, спешивший домой, чтобы уединиться с печатными страницами подальше от любопытных глаз. Конечно, в завернутом клочке лежал экземпляр редко печатавшейся в Российской Империи книги «Капитал» одного много известного автора, стоявшего на идее всеобщего равенства. От того студент торопился покинуть библиотеку — он не хотел, чтобы это кто-то видел чем разбавляет свои ученические годы юноша, обучающийся в ведущем университете великой Империи. Но по своей же неосмотрительности он не избежал встречи с чужими глазами. Рейстлин посмотрел на юношу своим обычным пронзительным взглядом, тихо ругнувшись. Студент же принялся помогать собирать разбросанные издания. А заприметив выбор мага, он невольно задумался о том, с кем пересеклись его пути. Выбор книг стал неожиданным для юноши и он не смог просто промолчать и уйти. Любопытство завладело его разумом и он начал расспрашивать Рейстлина. Маг же, не желая искать каких-либо собеседников, отвечал коротко и ясно. А как только книги были собраны, он пошел дальше, как ни в чем не бывало. Рейстлин выбрал себе в чтение труд физика из дальней Европы, недавно поступивший в стены университета. Помимо томов физики он отобрал пару новых собраний российских химиков, за которые принялся сидя за столом, что находился в дальнем углу книжного храма, обычно нетронутого иными его посетителями.***
Через пару недель история повторилась. Только вот столкновения не было таким неожиданным для одного из них. Студент, наведя справки об объекте, специально пришел в библиотеку под видом изучения каких-то биологических вопросов для своей будущей работы — совместил приятное с полезным, точнее — полезное с полезным. Два ума находились в одной части альма-матер всех бумажных изданий: один изучал сразу все, связанное с естественными науками, другой — отдельно выбранные учебники по биологическо-химическим процессам. В какой-то момент молчание прервалось, когда взор молодого человека пал на книжное издание, лежавшее в распахнутом виде прямо перед магом. Вообще, вокруг него было много раскрытых книг, к каждой из которых он уделял внимание. В этот момент Рейстлин исследовал какой-то другой учебник. Пособие, которому маг предпочел другое, содержало на своих страницах химические формулы, которые бросились в пытливые глаза юноши еще с самого начала. Сам он изучал лишь область биологии, хотя был неплохим химиком, но все же его знаний не хватало для задуманных планов. Поэтому он решился обратиться к странному «незнакомцу»: — Зачем это Вам? — смиряя робость, уверенно вопросил Александр. — Не важно. Ты сюда зачем пришел? — возмутившись, пролепетал маг. — Изучить химические процессы, происходящие в пресноводных для моей исследовательской работы. — Ну так и занимайся тем, за чем пришел. После кинутой магом фразы в зале возникла полнейшая тишина, быстро сменившаяся нетерпеливым возгласом студента, который так и норовил завладеть вниманием темного мага, ускользающего от него все быстрее и быстрее: — Я бы посоветовал взять учебник профессора Роско, а еще лучше Бледэ или Пальмштедта. В этих много лишнего. — Юноша, оставь меня в покое. — пронзительно прошипел Рейстлин, раздраженный навязчивостью студента. — Подождите, я как раз взял парочку книг этих авторов. Могу дать их Вам, мне они не так нужны. — хитро разглагольствовал Александр. — Что же, изволь, — смиренно прошелестел Рейстлин, которому осточертело упрямиться почти не прекращавшемуся монологу юноши. — Я подумал, эти экземпляры покажутся Вам весьма интересными, — двигая стопку изданий ближе к человеку в черной мантии, уверенно проговорил студент. — Интересными? — ухмыльнувшись, ответил Рейстлин. — Эти авторы лучше всего описывают то, что Вы выбрали себе предметом изучения. Студент же не терял времени и подложил в эту стопку нужный экземпляр, да так, чтобы она не бросалась в глаза внимательного мага, который в спешке не обронил ни единого взгляда на то, чем поделился с ним студент. Все же внимание со стороны студента дало свои плоды — Рейстлин не мог продолжать работать в такой атмосфере и компании, от того решил уйти. Он взял нужные научные бумажные экземпляры и покинул здание университета. Уносить книжки из родного для них помещения было запрещено, но библиотекарь пренебрег этими правилами для своего постоянного посетителя. Спустя недолгую прогулку вдоль Мойки Рейстлин наконец вернулся в лавку, где желал получить толику тишины и спокойствия для изучения столь важных материалов, так необходимых ему в будущих свершениях. Сперва он стал перебирать стопку книг, которые удалось отыскать среди тех, что он уже читал. Его взгляд упал на любопытный экземпляр — его он уже где-то видел. Видел — в руках студента, который столкнулся с ним и который стал докучать ему. А затем — устроившись поудобнее, он отставил посох, заварил отвар и сел за стол из тёмного дерева. Что же, раз уж одна из книг привлекла к себе внимание темного мага, он решил распахнуть ее страницы. И он окунулся в читательский транс. Начав ознакомление с книгой, маг понял, что она затрагивала вопросы политики, чего он не жаловал — Рейстлин занимался всем, чем угодно, кроме науки управления. Вернее, кроме магии у него ничего не было. Но сейчас она была практически недосягаема, по крайней мере — в том объеме, к которому он привык, а собрания естественных наук стремительно заканчивались, не успевая обновляться и быть написанными. Непонятно, что заставило мага взяться за непривычную для него литературу: ограниченный тираж книг по естественным наукам или простое любопытство, но факт оставался фактом — Рейстлин прочел первый том запрещенного произведения и даже не испытал никакого отвращения. Суждения казались ему вполне логичными, но судить о их верности он не мог, все же он был аполитичен.***
«Так вот как выглядит это место, к которому часто обращают внимание газетные строчки? О да, оно полностью подпадает под описание и уж точно подходит его владельцу» — подумал про себя Александр, войдя в отворившуюся перед ним дверь. В лавке было достаточно темно, вернее сказать — все углы были покрыты мраком, освещалось лишь пространство посередине, поэтому сказать точно был ли в том помещении хоть кто-нибудь или нет, он не мог. Слышались лишь загадочный шелест да потрескивание фитилей свеч, стоявших на столе. Рейстлин же использовал этот трюк, чтобы смотреть на всегда одинаковую реакцию приходящих к нему горожан. Реакцию, которая была полна любопытства и негодования, после сменялась на испуг, а затем восторг. Сам же чародей предпочитал занимать место в одном из углов, с мраком которых он сливался. От него можно было услышать лишь шелест мантии, которая колебалась, поскольку ее хозяин любил ходить из угла в угол, замышляя что-то в своей голове. Александр осмотрелся по сторонам. В предполагаемой середине комнаты стоял огромный деревянно-стеклянный стол, на котором расположилась стопка книг и кувшин со всегда свежими розами, которые любила приносить магу Татьяна. Естественно, посетители и не знали о девушке, но им было приятно видеть хоть что-то, показывающее, что это место не было затхлым и неживым. Помимо этого, едва можно было различить очертания подоконников, на которые слегка падал блеклый свет северного солнца, проходящий через призму затемненных окон, прикрытых шторами. А камин, на который немного попадал свет от свечи, был затушен, причем недавно — тлен и пепел от бывших дров все также скрипел под натиском горячего веяния термических процессов от потушенного пламени. — Вы что-то хотели? — раздался лепет с непонятной стороны от студента. — Я… — сглотнув, ответил Александр. — А, это ты. Что привело тебя сюда? — не дав докончить фразу, вступил вышедший на свет Рейстлин. Александр сумел разглядеть черты мага, как бы тот не пытался их скрыть. Серые локоны ниспадали на его плечи, а глаза пленили своей пронзительностью. Он казался ему ужасно загадочным, но при этом чрезвычайно манящим. Непредсказуемость действий этого странного черного человека в мантии слегка обескуражила студента. Взяв волю в кулак и сменив неожиданно вспыхнувший страх неизвестности, студент задал интересовавший больше всего его вопрос: — Вы прочитали? — Прочитал, — мгновенно ответил Рейстлин, догадавшись, что книга была подложена именно этим юношей. — Что скажете? — Скажу, что содержимое одной из книг, что ты мне дал, вовсе не соответствовало моим ожиданиям. — Но она же заинтересовала Вас, правда? Я видел с каким любопытством вы смотрели на нее, когда мы первый раз пересеклись. — Это ничего не значит. — Но, все-таки? «Теория любопытна, но мне нет никакого дела до политических вопросов. Моя деятельность никоим образом не пересекается с этим всем». — подумал про себя Рейстлин, но произнес лишь одно: — Весьма любопытно, но меня не интересует. — Мне казалось, такому великому человеку должны понравиться новые идеи. — Мне не интересны вещи, не затрагивающие мою жизнь. Поэтому, изволь, — к этому слову приучило Рейстлина высшее общество, в котором он чаще всего оказывался, — покинуть лавку, если тебе не нужно что-то конкретное. — Как же? Вы не понимаете? Как будет развиваться наука в нынешних условиях? — экспрессивно возмутился Александр Ульянов. — Это издание уже негласно запрещено Цензурным Уставом, который явно нарушает наши права на свободу печати. О каком развитии науки может идти речь, если государство в любой момент может изъять из печати любое произведение, которое посчитает «небезопасным» для общества. Это как, если бы теории инакомыслящих ученых, которые Вы с лихвой изучаете, все же не были записаны, напечатаны и выпущены в книжные лавки. Вы же наверняка понимаете о чем я? И после этого всего смеете утверждать, что это никоим образом Вас не касается? — Понимаю, но не лезу в то, во что не вижу смысла лезть. — Нет, Вы, видно, не осознаете весь масштаб проблемы. Развитие современного общества невозможно в рамках настоящего законодательства. А законы не переписать, если во главе будет стоять семейка самонадеянных, самоуверенных шутов, которые изображают вид бурной деятельности, выпуская новые нормативные правила, ужесточающие государственный режим и сулящие полный контроль властей над населением. — Мальчик, попридержи язык. — усмехнулся Рейстлин. — Отчего ты решил, что можешь высказывать мне подобное? — Вы же сами говорили, что Вас не заботят политические вопросы. — Мне это не интересно до тех пор, как они не затронут мои интересы. Пока они никак не влияют на мою деятельность, так и зачем туда лезть. — Вот именно, что пока. Надолго ли? А что будет дальше? Об этом Вы думали? — Нет. И не собираюсь. — Помяните мое слово, скоро государственность погубит научное общество. Книгу за книгой выдающихся авторов будут запрещать, а тех, кто сумеет раздобыть хоть один экземпляр ждет отнюдь не приятное последствие. На этих словах Рейстлин призадумался. Он не планировал задерживаться в этом мире надолго. Но, с другой стороны, что, если вопрос, на который он ищет ответ, найдётся спустя долгие годы. Ограничение тиража научных изданий очень усложнила бы жизнь живущего в напасти мага. Подумав, он спросил: — И что ты хочешь мне предложить? — подняв уголки губ, спросил маг. — Есть одно общество. Имеет огромный потенциал и неизмеримые амбиции. Им необходим такой ум, как Ваш. — юноша посчитал последнюю фразу необходимым дополнением, чтобы подговорить несговорчивого мага присоединиться к их кружку. Рейстлин, рассмеявшись своим пронзительным смехом, который практически никто не слышал в своей жизни, сказал: — Как ты говоришь! Помни, перед тем, как подбирать подход к человеку, сначала убедись, что он не сможет разгадать твои намерения. — А я знал, что Вы еще умнее, нежели о Вас говорят. Господин Маджере, именно поэтому Вы нужны нам. — Оставь меня, юноша. Итак потратил мое драгоценное время. Александр уже было расстраивался, что его план претерпевал крах, но все же с надеждой на прощание вкинул: — Если все же решитесь. Найти нас можно…***
Мысли, струясь рекой по разуму Рейстлина, сделали из него пленника, желавшего наконец найти ответы на все свои вопросы. Эта встреча изменила все — открыла ему глаза на другую сторону Петербурга. Помпезность и грациозность культурного общества контрастировала на фоне бывалых жителей столицы. Теперь же он встал перед сложным выбором. С одной стороны, не хотелось лезть в несомненно неоправданную авантюру, а с другой — он планировал в скором времени вернуться обратно на Кринн, и не хотел бы потерять последнюю возможность совершить невозможное. К тому же, он ничего бы не потерял, побывав на собрании простых студентов, сулящих выгоду для них всех, и утолил бы нестерпимое любопытство перед неизвестностью этого мира.