Последний человек Города

      При разработке чертежей для Генератора появлялось множество идей, одна другой безумней. По первоначальным концептам, машина должна была греть местность на близлежащие километры и быть относительно простым в плане строительства, чтобы сохранить Английскую империю в тепле. Однако в первый день начала разработки все наработки и чертежи были выброшены из-за нецелесообразности и огромных расходов угля впустую. Такие печки не должны были хорошо греть в лютые морозы.       Следующей спорной идеей стала теоретическая попытка использовать только природный газ при строительстве Генераторов. Задумка заключалась в том, чтобы прилично облегчить первые недели жизни новых поселений. Даже предполагалось построить Генераторы не только на богатом углем севере, но даже и на юге Англии. Однако из-за недостатка времени и изначального неверия инженеров проект был свернут, а изначальная задумка по использованию угля для работы Генератора осталась неизменной.       Однако самой обсуждаемой идеей стал форсаж Генератора. Его перспективы по увеличению производительности без дополнительных ресурсов в глазах приближенных к королевской семье аристократов выглядела многообещающей. Однако ценой становился риск постепенной поломки Генератора при частом использовании, а при долгом и к уничтожению надежды на выживание. Избранные ученые из Оксфорда и других университетов были против внедрения такой возможности, однако Лондонское королевское общество настаивало на обратном.       В конце концов, нужно было принять решение. Из-за  влияния последних, Крейвен поддержал введение форсажа в механизм Генератора на случай непредвиденных обстоятельств. Проектировщикам пришлось подчиниться.       Чтобы избежать критических последствий, а именно взрыв Генератора, были разработано два способа. Один из них предполагал экстренный сброс давления благодаря взаимодействию излишнего количества жара на паровое ядро, в процессе уничтожая его. Второй же способ был связан с ручным сбросом давления посредством использования человека низкого роста. Зачастую ими выступали дети, но в отчетах правительству заявлялось о том, что именно карлики наиболее пригодны для этой задачи.       Сам проект по результатам вышел достаточно спорным. С одной стороны, это помогло сохранить часть ресурсов для будущего при начальном этапе строительстве поселения. С другой, оставшееся человечество стало зависимо от безупречной работы Генераторов, ведь появлялась возможность огромного взрыва, готовый уничтожить все близлежащие постройки и самих людей.

За 10 дней до падения Города

        Переставляя в очередной раз грязную посуду под чистый рукомойник, установленный ремонтниками совсем недавно, Эстер готовилась к новому рабочему дню. После немого прощания с мужем, которого она не хотела вспоминать, в тайне от своих коллег она начала готовить крупу и воду для каши. Суп она могла тайно взять в остатках из кастрюли, чтобы не готовить еще больше. На случай обвинения в краже она, как и остальные повара, могли обвинить калек из дома опеки, а затем заменить на нового, который будет работать за еду с пола. Эта схема хоть и была проверена лишь пару раз, однако Стража, судя по недавним событиям, относилась не лучшим образом к жителям второго жилого района, особенно к калекам из-за их нахлебничества. Впрочем, главное ей не стать обузой.       Её крохотные и неуклюжие руки дрожали от холода сильнее, чем в предыдущие дни, а вода была ледяной. Отопление на кухне в большей части уходило на мойку посуды и приготовление пищи. Холодная вода не только морозила руки, но еще и вызвала массовые заболевания в области горла, из-за чего человек мог говорить только через боль. Отопление работало как могло.       Взяв деревянную миску и положив в нее крупу с водой, Эстер начала перемешивать содержимое. Она никогда не готовила каши, но видела как сестра на кухне ее делала и предположила, что никто и не заметит подставы. Если бы она не начала готовить, то ее мужа могли наказать, а затем и ее.       Нужно было быстрее передать всё, пока ее планы перед работой полностью не пошли под откос, однако сонливость постоянно мешала. Чтобы скрасить скуку, Эстер решила оглядеть основной “зал”. В нём были расположены небольшие скамейки с импровизированными столами, больше напоминающих школьные парты в университетах. Скрипучий вечно пол во всех местах и большие окна из стекла в зале создавали домашнюю атмосферу, как в работных домах Лондона. То есть, практически все не чувствовали себя желанными в этом месте.       Кто-то из детей ели прямо в зале, невзирая на отсутствие мест. Инженеры и рабочие с грузным лицами просили налить им стаканчик самогона, но лишь последние по наблюдению Эстер сильно пьянели и устраивали дебош после рабочей смены.       Ее мысли внезапно прервал скрип двери, готовая распахнуться от дуновения сильного ветра. Однако на этот раз в комнату вошёл ни инженер, ни рабочий, ни даже ребенок. Это был знакомый Страж, не способный даже возразить ей даже при первой встрече.       Покрытое небольшими морщинками лицо Хафта было суровым. Судя по снегу на его одежде, способную спрятать красную ленту на его форме, он не был доволен ознобом. Ресницы были покрыты небольшой коркой льда. Знаменитая дубинка свисала с пояса, с каждым своим покачиваниям угрожая упасть.       Он был единственным посетителем, так как его коллеги не зашли вместе с ним. Эстер прекрасно знала, что его смена окончена и что произойдет в следующее мгновение. — Самогона мне, да поживее, — не обращая внимание лицо работника кухни, приказным тоном сказал Хафт. Эстер знала как сбавить его обороты. — Совсем охренел мужлан?! Тебе здесь не пивнушка, чтобы с порога такое заявлять! — накричала Эстер, на что мужчина лениво и злобно повернулся на возразившего Стражу человека, пока не разглядел лицо женщины. — Ах, это вы… Эм, пожалуйста успокойтесь. Я за стаканчиком живительного и сразу уйду, — раздраженным голосом ответил Хафт, подходя к ней.       Эстер потянулась вниз к незакрытому шкафу с готовым алкоголем, оставшийся еще с вечера. Рядом с полупустыми грязными бутылками был небольшой стаканчик для виски, в который и нужно было налить самогон.       Джозеф с другой стороны стучал пальцами по стойке, ожидая Эстер и попутно удивляясь ее меньшему сопротивлению. В момент осознания он незаметно улыбнулся, предполагая, что знает из-за чего она изменилась. — Вот. Пей и проваливай, — сказала Эстер, поставив на стол стакан с прозрачной жидкостью.       Джозеф глазами начал сверлить самогон, а затем посмотрел на женщину с издевательской улыбкой. — Что, Эстер, муж начал руками любить? — заявил Хафт, а затем громко рассмеялся, позабавившись своей шуткой.       В этот же момент, без зазрения совести или сомнений, Эстер дала звонкую пощечину Стражу. Ее лицо было искажено в презрении и злости к мужчине, посмевший залезть в ее жизнь.       Стакан от виски упал на пол и треснул по своему грубому основанию, пока Джозеф смотрел на него. Удар был слабым от маленькой женщины, но достаточным, чтобы смех Хафта прекратился. — Совсем язык у тебя распустился, недоумок!? Ты имей представление, что ты говоришь. Ты не только оскорбил меня, но еще испортил стакан! — накричала Эстер на Стража, пока последний недоумевал от резких перемен женщины. — Но ты же… — не успел разозлившийся Хафт даже возразить, а в его планах было заставить женщину замолчать навсегда, как Эстер еще с большими криками и сильными пощечинами прервала его. — Заткнись и слушай меня! — кричала Эстер, надрывая горло, — Не забывай кто тебе наливает и суп подаёт, чернь! Слушайся меня и помалкивай, пока я тебе голову не выкорчевала! Ты либо затыкаешься и относишь посылку Капитану, либо голодай пока не сдохнешь. Усёк, блядь!?       Эстер резко остановилась, когда Страж хотел словить руку и сломать ее, и резко всучила деревянный ящик, где уже находились суп и каша. — Я пошла, ты все отнесешь, понял меня?! Иначе нам обоим головы не сносить, мудень безъяйцевый, — сказав напоследок, Эстер ушла вглубь здания, где находились основные плиты для готовки, оставив недоумевающего Стража в одиночестве.       Джозеф не понимал что произошло некоторое время. Вновь униженный той же женщиной, ему больше ничего не оставалось, по его собственному мнению, как потянуться за стойкой к выпивке. — Я уверен, что когда-нибудь набью ей ее хавальник, — мечтательно и с кипящей неприязнью подумал Джозеф, дотянувшись до бутылки.       Эстер вышла из кухни благодаря замаскированному от обыденных взглядов людей выходу, даже не скрипя шаткой дверью. Она передала своё поручение нерешительному мямле, как она называла его в своей голове Стража, не опасаясь возможных последствий. В ее голове, даже после штурма дома опеки, Хафт не мог стать безжалостным человеком. Скорее он мог стать жалким слизняком, коим пользовались все, кто накричит на него достаточно сильно. Еще с первой встречи для женщины было ясно, что Джозеф не из бедной рабочей среды, пускай привычками и говором сходит за них.       Однако сейчас это было не важно. Тихо и неприметно передвигаясь по улицам и не обращая внимания на холодные и давящие стены домов, она чувствовала тепло, исходящее где-то рядом, но и также невидимое ей. Это было бы чудесно и волшебно, если она не знала о работе Генератора, который перестал сдаваться под напором стихии и шёл вровень с ней. Даже крыш от жилищ не стоило опасаться из-за снега, ведь его там не было.       Теперь нельзя утонуть в снегу, как это стало с Лондоном. Можно получить еду, кров и занятие. Хоть и не то, чем ты хочешь заниматься, но шансы выжить возрастают многократно. И, как бы ни скрипело сердце, всё это было благодаря Капитану, пускай и ощутимым давлением.       Так зачем она шла к человеку, который считает его и последователей Порядка чудовищами? Ответ до банальности прост, как бы она не желала обратного. Она поверила ему.       И сейчас, несмотря на свои прошлые неудачи и провалы, он продолжает подниматься. Женское сердце, как твердила ей мать, переменчиво и глупо. С первым Эстер не могла согласиться, но второе по словам окружающих ее людей вполне подходило.       А теперь этот юноша, невзирая на пролитую им кровь, вновь поднимает голову с неудержимой яростью и буйством, но на этот раз, как надеется кухарка, он одумается или ему удастся всё свершить без крови.       Без сопротивления жестокой природы, Эстер без труда добралась к нужному дому. Рядом с крепкой дверью, не пропускающей и дуновения ветра, располагался накрепко прикрепленный фонарь, что были на фонарных столбах Лондона. Женщина была удивлена не самой находке, а тем, что ее не успели переплавить ради стали. Новые склады интересовали Высшее Руководство больше, чем удобство.       Прислонившись к двери на случай ошибки, она смогла различить звуки бурных обсуждений, причем не одного человека. Тихо открыв дверь на себя, Эстер могла увидеть что происходило внутри. — Господа, прошу вас успокоиться на минуту! — призывал Генри, стоя на лестничном пролете на второй этаж.       На первом же этаже, где была и сама Эстер, находился десяток озлобившихся инженеров. Имён их женщина не помнила, но точно знала их класс, если судить по уникальным очкам для защиты глаз. Некоторые люди, стоявших рядом с ней, обратили на нее внимание лишь на пару секунд, чтобы вновь игнорировать. — Да что слушать тебя? Вечно ноешь и ноешь, что мы все погибнем! Ты сам посуди, дурень, чем мы рискуем и для чего! — крикнул один из врачей. — Пусть Капитан хоть заиграется во власть, нас то он трогать не станет! Просто пальчик покажет и на этом всё! — Лучше рабочих пускай перебьет. Идиотов и так много, а тут на благое дело! —прокричал последний.       Атмосфера еще с самого начала была накалена, судя по дебатам, однако сейчас все стало только хуже. Генри, выглядя немного взволнованным от криков, старался успокоить. Однако толпа была неумолима. Как бы ни старалась Эстер услышать всех – это было бесполезно.       Генри глубоко вздохнул, на миг закрывая глаза, прежде чем продолжить. — Вы серьезно верите, что Капитан не избавится от каждого инженера лишь из-за его ума? Он уже разрешает Страже избивать каждого из нас в случае банального вопроса! А если кто-то из нас ненароком оскорбит своим взглядом флаг, не показывающий ничего, кроме его утилитаристских идей?! Мы нужны ему лишь временно, господа! Как только умрет хотя бы один инженер, то всё станет слишком поздно! — грозно говорил Генри, пытаясь вселить ужас возможной судьбы, однако… Это не сработало. — Генри, ты как был неуравновешенным юношей, таким и остался. Ну правда, бредни откровенные несешь. Мы построили Город и мы никогда не умрем, покуда стоит наше общество! — прокричал недовольный голос в толпе, пока остальные его поддержали, — Тебе нечего дать нам. Больше не смей звать нас.       На этом инженеры начали двигаться к выходу, чуть не сбивая с ног Эстер. Она лишь толкала их в ответ, чтобы не упасть. Генри же молчал, смотря с грустью на уходящих. — Не умирали проектировщики Рима, как только он был достроен! — сказал последний щуплый инженер, грозя кулаком вверх Генри.       Дверь резко захлопнулась, оглушая комнату своей тишиной. Генри с сожалением смотрел в сторону двери, пока не заметил Эстер, продолжавшую на него смотреть.       Юноша смотрел на нее растерянно и неуверенно, приоткрывая рот. Немного пошатываясь, он спустился с грубо вырезанной лестницы дома и развёл руки, чтобы поприветствовать женщину. Он уже хотел открыть рот, как чей-то голос опередил его, заставив мельком появившуюся скромную улыбку исчезнуть под раздражением. — Ну я же тебе говорил, что твоя задумка провальна. Ты словно ничему не научился за эти недели, — заявил голос сверху. В нём доминировало больше легкое веселье, нежели злость или другая эмоция.       Шаги со второго этажа начали доноситься. Размеренность и постоянство будто бы отскакивали с каждым шагом мужчины. Однако сам Генри не был рад им. — Люди не идут под флагом страха. Это не племенные животные, которых можно вести только кнутом.       Послышался короткий добродушный смех, прежде чем показался его обладатель. Эстер сразу узнала местного священника Эдварда, каким-то чудом совмещавшим работу Стражника. Богатая одежда пару недель назад, которая могла быть присуща лишь лорду, сменилась на фиолетовые тряпки вперемешку с тканями, что хоть и сохраняло величественный образ, однако в гораздо меньшем виде, приближая его к одежде рабочего. Женщина знала, что Эдвард являлся инженером по классу, однако, по прошлым заверениям ее мужа, он уже как многие недели и близко не занимался врачебным или исследовательским делом, а в своей речи и намека на подобные рассуждения не оставлял, что было для поварихи странно.       Однако удивляло не только личность священника, лукаво и одновременно по доброму улыбающимся, не были столь удивительным. От Мортимера она знала, что для Капитана Эдвард как белая ворона, что абсолютно не мешает последнему. Однако если хотя бы кто-то узнает, что Страж косвенно помогал преступнику, то есть Генри, то он будет немедленно арестован и заклеймен жителями Города. Женщина задавалась вопросом почему нерадивого Стражника не сдали вместе с Генри. — Капитан с тобой не согласится. Страх – это его основная и успешная политика. Ты либо должен устрашить людей сильнее его, либо надавить на нужных людей из приближенных Градоначальника, чтобы сломить его правление, — рассуждающе и размеренно говорил священник, окончательно спустившись на первый этаж, прежде чем резко повернул голову в сторону Генри, — Но мы ведь оба знаем, что в интригах ты ничего не смыслишь, а в первом хоть какие-то успехи есть.       На издевательское замечание Генри лишь нахмурил брови, прежде чем продолжить. — Люди устанут от страха рано или поздно. Это не путь для ведения людей в светлое будущее. — Вот… Ты уже признаешь, что хотя бы раз ты можешь запугать людей. Это уже прогресс. Также должен признать, что твоя угроза инженерам была хороша. Можешь ведь говорить что нужно, а?       Пока Эдвард, словно хищник, пожирающим взглядом смотрел на юношу, ожидая от него чего угодно, Генри лишь вздохнул, прежде чем повернуться к Эстер, которая явно не понимала что происходит. — Я рад, что вы пришли, мисс Хэндел, однако вы немного опоздали. Хотите горячей воды? — понурым взглядом предложил юноша. — Пожалуй не стоит, молодой человек, наш разговор будет короток, но важен, — мягким с нотками жесткости ответила Эстер, смотря собеседнику в глаза.       Эдвард, немного отойдя в сторону, начал наблюдать. Однако не столь за прикрываемым им преступником, сколько за неожиданной гостьей, так удачно пришедшей. — Э, Оу, конечно же. Я понимаю. О чем вы хотели поговорить? — немного уводя вглубь жилища, намеренно уводя женщину подальше от Эдварда.       Эстер, понимания, что ей придется расстроить Генри своим предложением, решила пойти по самому простому для нее пути, надеясь, что юноша ее услышит. — Послушай, ты ведь всех их собрал, чтобы еще раз попытаться сменить власть? — Да, мисс Хэндел, потому что люди должн… — Брось это дело, пока не поздно, — резко перебила женщина, рукой останавливая ошеломленного Генри.       Юноша поначалу с недоверием посмотрел на женщину, которой доверял, по меркам основания Города, очень долго, будто бы услышав штуку с серьезным лицом. — Мисс Хэндел, это не самая лучшая… — Парень, никому не интересны идеи, а идти против Капитана поздно. Смирись с этим. Ты прекращаешь всё это, а я договорюсь с верхами, чтобы тебя не преследовали. Так что… — не успела договорить Эстер, ожидая лишь полного соглашения с ней, как ее перебили. — НЕТ! Вы не понимаете что вы говорите. Позвольте мне показать! — внезапно вскрикнул юноша.       Он начал быстро и нервно перебирать множество карманов их разных слоев одежды. Лицо его искривилось в желании доказать свою правоту и печаль, пока Эстер лишь скептически и с некоторой жалостью в ее взгляде смотрела на него, немного коря себя за неправильный подход. Эдвард, в свою очередь, откровенно скучал в их компании, понимая, что ничего нового он не узнает. — Послушай, ты сам то подумай что с тобой станет, даже если ты прав? Тебя если не Стража запрет в тюрьме, то остальные рабочие убьют. Своё ведь пальто должно быть дороже чужого, — попыталась вразумить юношу Эстер, но тот ее не слушал. — Вот, Вот! Смотрите внимательно! — прокричал во весь голос Генри, наконец нащупав нужную бумагу.       С трудом вытаскивая из внутреннего кармана нужное, Генри протягивает потрепанную, потому что сложенную в несколько раз бумагу без официальных печатей или что-то на подобии, что сразу исключало ее создание в до зимнюю эпоху.       С ярко выраженным неверием на лице, Эстер, хоть и с трудом из-за своего уровня знания письма, начала читать: “Мистер Швейгер       Будучи умелым мастером, устремитесь к тому, чтобы ваш словарь отличался качеством и богатством других слов и выражений, способных стать доверенными спутниками наших горожан. Постарайтесь создать впечатление силы и сплоченности, даже не явно указывая на наше пристальное внимание к слову "надежда".       Доверьтесь своему уму и таланту, чтобы отыскать замену этому слову, которая будет великолепно соседствовать с другими терминами в вашем словаре. Придумайте альтернативные выражения, которые внушают человеку уверенность в будущем, без непосредственного обращения к этому слову.       Рекомендую учитывать, что слово "надежда" может понести с собой нежелательные последствия, которые лучше остаться неизреченными. Немедленно возвращайтесь к работе, Капитан”       С трудом перечитывая вновь и вновь письмо, Эстер, как не старалась, не могла понять активного возмущения со стороны Генри. — И что это значит? — осторожно спросила женщина. — Мисс Хэндел, вы как не видите этого!? Капитан не только жаждет власти над всеми нами, но теперь и активно изменяет наше будущее! Если он запрещает использовать слово “надежда” в словаре, где как раз таки нужно отразить все слова мира, то на что он еще пойдет в уничтожении старого мира? — разгоряченно говорил юноша, размахивая руками повсюду, пока не посмотрел в глаза Эстер, — Вы не согласны со мной?       Эстер отвела взгляд, продолжая не понимать причину спора. — Парень, ну невозможно ему что-то такого сделать. Ты излишне демонизируешь его. Он ведь в конце концов спас многих, решил проблему с голодом и сейчас теперь теплее, чем при Королеве… — неуверенно и в какой-то степени жестко ответила женщина. Юноша лишь больше разгорячился, не веря своим ушам. — И именно этот человек заставлял детей работать на сталелитейных заводах и лесопилках! Именно этот человек сбрасывает наших близких в ямы с трупами, прежде чем отправить их в теплицы как удобрение!? Именно Капитан плюет на наши жизни и в случае кризиса уместит всех хоть на полу, лишь бы не тратить добытые НАШЕЙ кровью и слезами ресурсы на улучшение медицины! И это я не демонизирую его!? — кричал Генри, не в силах сдержать свои порывы.       Эстер, вместо продолжения спора, просто слушала и задавалась вопросом действительно ли он не видит изменений, наступившие после Нового Порядка. Он согрет, одет и накормлен. Что может быть еще? — Генри, ты не в себе. Посиди здесь еще пару дней, пока всё не уляжется вокруг тебя. А затем посмотри на людей. Они наконец-то счастливы и даже живы, — перестав слушать, сказала Эстер, направившись к выходу из дома. Священник молча направился к выходу, не издавая лишних звуков. — И вы туда же, Эстер! — воскликнул юноша, когда его оставили одного в доме. Его разочарованию и печали не было предела, из-за чего он рухнул на колени, когда никто не обратил на него внимание.       Женщина была опечалена, понимая, что она не смогла его переубедить. Смерть молодой, но бурной крови каждый раз ее немного пугал, пока она не забывала об этом. Однако на этот раз вместо конечного результата она видела процесс. Постепенный и для всех кроме нее незаметный.       Попытавшись левой рукой закрыть дверь дома, она встретила сопротивление. Кухарка решила обернуться, ведь вдруг что-то помешало ей. Это оказалась рука священника, что на секунду позволило ей рассмотреть чуть поближе и узнать, что под фиолетовой тканью была часть кожаной брони, как у Мортимера. — Мисс, не спешите без меня, — заботливым и полушёпотом сказал Эдвард, — Везде есть глаза и уши, главное найти рядом с ними дружеское сердце.       На странное предложение Эстер не знала как должным образом реагировать, не понимая неизвестную ей аллегорию. Хмыкнув, она всё же решилась продолжить короткий диалог. — Тебе чего надо? — Я лишь хочу понять что вас гложет и помочь вам, — осторожно протягивая свои руки к кистям женщины, проговаривал священник, — Ваша душа неспокойна и вам некому это сказать.       Эстер тяжело сглотнула, и отступила назад. Мужчина, что был младше ее, сгорбился к ее уровню глаз и мелкими шажками, словно любящий отец с новорожденными детьми, подходил к ней осторожно и с нежностью. — Вас беспокоит что-то личное, семейное, но я не могу понять от кого? Друг, что предал ваши ожидания? Мать, что оставила вас в трудную минуту? Или же… — задумчиво и осторожно подбирающе слова, произнёс Эдвард. — Или же муж, нарушивший священную клятву перед Господом?       Если во взгляде немолодой кухарки было смятение и настороженность, то в момент предположения защита рухнула, обнажая то, о чем она думала уже который день и час. — Как вы…? — Не стоит думать, что я знаю всё. Мне лишь Господь подсказал, что гложет вас. Однако бояться меня как незнакомца не стоит. Я лишь хочу помочь вам. Мне лишь нужно чтобы вы доверились мне, — мягко, заботливо и навязчиво опустив свои руки на ее плечи и растягивая слова о поддержке, обливал успокаивающими речами женщину Эдвард. — Я…Я… — не зная откуда возникло такое чувство, Эстер не понимала почему ее ноги дрожат и чуть ли не подкашивают, а также зачем она позволила чужому мужчине ее ласкать. — Прошу, не спешите. Это всегда больно показать свои душевные переживания. Будьте уверены в этом жесте. Я не хочу, чтобы вы разочаровались в своем выборе, — продолжал говорить Эдвард, тихо притягивая ее к себе и мягко похлопывая по спине.       Глаза Эстер начали слезиться, рот начал дрожать, то закрываясь, то открываясь, пытаясь вымолвить из себя хоть слово. Лицо же начало краснеть от потока подавленных эмоций страха, любви и злости. — М-Мой… М-Мой Морти…. Почему он…       А дальше были только слезы бедной женщины, не способной рассказать о внутренних переживаниях никому, ведь как таковых друзей забрала зима, а муж, как последняя защита от ненастья, стал тюремщиком в одночасье.       Женщина продолжала и продолжала изливать свой поток слез и горестей, а Эдвард жадно внимал каждому ее слову, пока его улыбка незаметно для женщины приподнималась.