***
А планы Гарри довольно неприятно пошатнулись, когда он, наконец, получив доступ к денежным средствам своей семьи, попытался купить паровой корабль. Оказывается, он не только не может законно приобрести средство передвижения (на минуточку, будучи полностью свободным человеком!), но все документы Поттера — недействительны. Буквально. Просроченный паспорт, свидетельство по окончанию Хогвартса выдано на имя Гаррика Эванса, которого нигде и никогда не существовало, что внезапно стало дополнительным препятствием для опознания личности, ни одного официального трудоустройства, ни постоянного местожительства, ни даже свидетельства о рождении у юноши не было. Да более того, для управления паровым кораблем требуются права и еще куча бумаг — Гарри законно не мог без каких-то там удостоверений и документов даже матросов нанять. А без действующего паспорта и пойти учиться на эти самые права. Как результат — личностью Поттера с просроченным паспортом и поддельным аттестатом заинтересовалось местное отделение Аврората. Несколько людей оттуда явно узнали лицо с недавних листовок, судя по подозрительным и злым взглядам, однако те ничего сказать об этом вслух не посмели, по всей видимости, Том все-таки довел дело до ума. Гарри без зазрения совести признался, что получил свободу через постель. Не у одного же него должны быть трудности и испорченный день?.. А что? Поттер нигде не соврал: подросток даже новую работу через постель получил. Тоже буквально. Один из Авроров язвительно заметил, что получить новые документы через кровать мальчишка почему-то не додумался, поэтому останется в отделении до тех пор, пока его делом «разбираются». Но на самом деле, Гарри догадывался, его оставили здесь за слишком длинный и дерзкий язык — чего тут разбираться?.. Все и без того ясно: необходимо первым делом восстановить паспорт, а дальше по возрастающей. Немного обидно за аттестат. Это означало, что парню придется потерять еще пять или семь лет жизни на учебу, если не получится доказать, что «Гаррик Эванс» и есть Гарри Поттер. Да весь Аврорат об этом знал, но документы есть документы, а законы есть законы. В итоге к ночи заявился Реддл с намерениями забрать мальчишку домой, на что ему попросту отказали. Гарри с легкой насмешкой и удовлетворением смотрел из своей камеры, как мужчина, усиленно делая вид обычного человека, пытается уговаривать и торговаться, в этом своем нелепом сочетании цветов в одежде, уже не вызывающе-ярких, но явно до абсурда неподходящих друг другу (Поттер тогда решил еще раз перебрать весь гардероб сожителя и собрать каждый наряд раздельно, а может, ко всем вещам прикрепить свой номер и составить книжечку с описанием цвета). Аврорат Лондона, неподкупный и суровый, вызвал Пожирателей Смерти, чтобы те разобрались со скандалистом, и Поттер, уже собравшийся было с удовольствием наблюдать ночное шоу, только разочаровался: Реддл удалился из отделения раньше, чем прибыли его люди, и спустя минут двадцать зашел нормально — в черной мантии и маске, знаком отличия на груди в виде какого-то герба, да со знакомым перстнем Правителя на пальце. — Почему мне вечно приходится забирать тебя из Аврората?.. — бормотал мужчина, когда они остались одни в лодке на полпути к «Проклятой Деве Марии». — Это что, проявление остатков бунтарства? Где же это видано… Уже взрослый, уже совершеннолетний мужчина, а за тобой глаз да глаз, ухо востро… Мне следует поговорить со стариком Дамблдором о твоем воспитании. Дома нам тоже предстоит серьезный разговор о твоем поведении. Ворчал Реддл на протяжении сорока минут, никак не успокаиваясь, а его спутник упрямо молчал. Поттер сидел рядом с ним расстроенный и опустошенный. Ведь даже будучи совершеннолетним и свободным, парень до сих пор не имел доступа к жизни нормальных людей. Заявление-то на восстановление паспорта подал, вот только с аттестатом Хогвартса вышел полный провал, и теперь Гарри не имел никакого образования. Естественно, Дамблдор здесь был совершенно ни при чем, старик просто оберегал и защищал ребенка, и будучи разыскиваемым преступником, Поттер все равно не смог бы воспользоваться документом об окончании школы, а нелегальным нанимателям будет достаточно и фальшивых бумаг, лишь бы молчал в тряпочку да работал. Честно говоря, Гарри и не думал никогда стать свободным. Волдеморт создал неимоверную кучу проблем, не сумев прикончить и устранить ошибку. Нет-нет, парень был рад, что остался жив, разумеется, это лишь депрессивные мысли, но злость все равно кипела — он уже буквально видел себя в капитанской каюте своего новенького судна! Хотя бы небольшой лодки. Когда Том все же потребовал ответа после того, как наругался всласть, Гарри скупо описал проблемы, напрягаясь от своих жалоб, но справедливо считая, что в них виновен именно любовник, поэтому и расхлебывать беды человека, которому разрушил жизнь, обязан сам. Или хотя бы немного ускорить процесс восстановления документов, Правитель мужик или слово не держит? Поттер, естественно, ничего ни в коем случае не требовал, ему стало интересно, возьмет ли Том на себя ответственность по собственной инициативе или пошлет спутника во взрослую жизнь с обещанным букетом советов. Вот только Гарри не учел степень эмоциональной привязанности мужчины, и на следующее утро на прикроватной тумбочке уже лежала увесистая стопка новеньких документов, паспорта и аттестата. — Вы что, их все подделали?! — ахнул юноша потрясенно, перебирая их в трясущихся руках. — А где… А где старые? Прошу, сэр, скажите, что вы от них не избавились! Если Аврорат просечет, что все документы поддельные, мне же… — Они не могут быть поддельными, на каждой бумаге подпись высшего государственного лица в этой стране, — Том приосанился и приподнял голову, опять распетушив все перья, какие вообще имел в домашней пижаме и мягких тапочках, когда Поттер поднял на любовника потрясенный взгляд. — Моя. Да, подпись действительно прилагалась к каждой бумажке. На пол-чертовой-страницы, витиеватая и размашистая, хуже, чем у дедушки Альбуса, настолько велико было эго Волдеморта. Гарри мертво рассматривал свой новый паспорт, где вместо печатей тоже почти на всю страницу имелась эта жуткая подпись мужчины, пусть, и способная заменить любую печать, но явно и абсолютно неуместная в этом документе. Ну, может, это не так уж и плохо. «Совсем не плохо», — решил Поттер, когда Том потянулся за поцелуем и тактильной лаской. Настроение медленно взросло вверх, и мужчина даже ахнуть не успел, как подросток вывернул его из штанов и жадно целовал, неумело лапая все, до чего руки дотягивались, а до чего нет — Гарри довольно и удовлетворенно трогал губами, телом, да всем, чем хотел, пока изумленный нападением Том не вынудил прерваться, зажав мальчишке руки-ноги-губы, придавив того к кровати. — Я не хочу, чтобы ты расплачивался за что-то телом, — шипел чем-то разозленный и уязвленный Правитель, крепко удерживая извивавшегося в попытках освободиться любовника, пока тот злобно сверкал зелеными глазами. — Я не расплачиваюсь, сэр, ибо никакого долга перед вами не имею, — возразил Гарри сразу же, как только его губы получили свободу от ладони мужчины. — Обыкновенный утренний секс, да пустите вы меня! — Обыкновенный секс?.. Лицо Реддла вытянулось от изумления, и он весь застыл. — Мы же занимались любовью два дня назад, — произнес Правитель с таким праведным возмущением, что Поттер обалдело приоткрыл рот, ушам своим не веря. — Сегодня даже не праздничный день, раннее утро, мы в пижамах! О чем ты только думал? — распознав в выражении эмоций парня знакомый рыбий взгляд мертвеца, тут же взвился: — Что на этот раз не так, странное ты создание? — Когда вы планировали заняться со мной любовью в следующий раз, мистер Реддл? — натянуто-дружелюбно улыбнулся Поттер, не меняя мимику лица, но цепенея внутри от осознания поведения этого лютого, чумного старика. — На Рождественскую ночь? В свой юбилей? Во время второго пришествия? — Это должен быть особенный день, а не… Том опустил взгляд вниз, на ладонь подростка, бесстыдно лапающую его промежность. — Вам кто эту ересь сказал? В умных книжках прочитали? Вы что, пуританин? А не похоже, — напомнил Гарри, чувственно оглаживая да вполне быстро крепнущий член ошарашенного мужчины, который теперь не торопился перехватывать чужую руку и просто смотрел широко распахнутыми чернющими глазами. Поттер ощутил, как горит все лицо от неловкости, но останавливаться не захотел — понял, что если продолжит стесняться или смущаться, от этого пердуна ему совсем ничего не обломится, помимо поцелуев и объятий, да и то, потому что Реддл был очень тактильным. — Зачем ждать определенного события, если мы можем делать приятные вещи каждый день? А можно и несколько раз в сутки. — Несколько раз в сутки? Ты этого хочешь? Без… Том прикрыл затрепетавшие веки, когда пальцы Гарри сжали предательски твердый пенис сильнее, а затем машинально развел ноги шире, невольно подавшись навстречу легким толчком бедер. — Без повода? Поттер опустил вторую ладонь на напряженную мышцу бедра партнера, ласково погладив, раздумывая, сколько еще сможет терпеть на себе вес сидевшего сверху крупного мужика, пока ноги не отнимутся. — С проникновением? Ты хочешь этого прямо сейчас? «Ему особое приглашение что ли требуется?» — возмутился Поттер, прекрасно видя жадное желание в лице мужчины, который до сих пор не торопился отвечать взаимностью на прикосновения или хотя бы перестать пережимать приток крови к ногам подростка — а это вообще-то чувствовалось уже довольно болезненно. Гарри ответил сдавленным довольным стоном, когда теплые пальцы Тома сдавили его челюсть, приподнимая голову от кровати, а мягкие губы прижались ко рту, пропуская в него мокрый язык, целуя отчаянно-горячо, слишком страстно для человека, отказывающего предаваться греху в неположенный срок. Реддл оторвался от рта парня слишком быстро, по мнению Поттера, чтобы возбужденно прошептать: — Как хорошо, что мы еще не завтракали. Жди здесь. Сейчас я научу тебя пользоваться клизмой. И поспешно вышел из комнаты, оставив оцепеневшего любовника лежать ничком, стеклянно пялиться в потолок и улыбаться в пустоту вселенского спокойствия.***
Что ж, все оказалось не так кошмарно-унизительно, как он думал. После часовой нудной и душной лекции с омерзительными грязными подробностями, Том отпустил Поттера одного (хвала всем существующим и несуществующим богам! Гарри от стыда даже Хэдвигу оставил за порогом!) в ванную комнату, наказав, что после — сам все внимательно проверит. Как выяснилось, секс это не просто возбудился, вставил и кончил, а дополнительная диета для мужчины в пассивной позиции и самое неприятное — промывание прямой кишки. Это, конечно, не обязательное непреклонное условие для него, но возможные альтернативы Реддл с невозмутимой подробностью описал со всеми красками его черно-белой жизни. Добавил, конечно, что и вставлять вовсе не обязательно, но раз уж Гарри хочет полноценного секса… Парню на самом деле думалось, что мужчина немного мстил за то, как поспешно и бескомпромиссно на него набросились и потребовали близости. Потом подумал о том, что и сам Правитель пошел на такие пренеприятные процедуры ради первого раза любовника, как спокойно и серьезно тот относился к очищению и долгой растяжке, никаких смешков, никакого юмора, ничего из того, что может унизить или обидеть. Вспоминались все замечания Тома и о том, что «секс у двух мужчин — настоящее испытание», и это очень правдиво описывало эмоциональное состояние Поттера, когда он, скрючившись над унитазом, вливал в себя теплую, заранее подготовленную, воду. Это заняло долгие мучительные минуты, за время которых Гарри сделал для себя несколько важных выводов: секс каждый день не так уж и крут. Остаться в одной постельной позиции навсегда — еще более неприемлемо, и подросток справедливо согласился с недавними словами любовника, что Том не всегда будет давать партнеру активную роль. А мастурбация и перерывы — самое настоящее спасение от увеселительных туалетных процедур. Но не по праздникам же. Молодой организм Поттера, между прочим, плевать хотел на стыд, неприятие и прочее, а тем более упертые убеждения старика, поэтому Гарри безо всяких споров и возражений послушно вставлял в себя клизму. А затем мужественно терпел «проверку» — повторное вливание в себя воды уже руками Реддла, все еще невозмутимого и серьезного. Судя по накинутому халату и влажным волосам — он свои дела уже тоже закончил. Удовлетворенный невнятный звук, вырвавшийся с губ Тома, дал понять, что Гарри все сделал правильно, пусть и выглядел подросток помятым, несчастным и скованным произошедшим. — Значит, сегодня вставите вы, сэр? За что нарвался на еще одну нудную лекцию и ворчание Правителя о том, что в прошлый раз Поттер слушал недостаточно внимательно, напрочь забыв про длительную подготовку анальных мышц. Гарри понял, что лучше вообще помалкивать. Том Реддл — болтун, каких свет ни видывал. Должен же был уже понять по тому, как долго и проникновенно выступает Лорд Волдеморт перед своей страной. — Мы займемся сексом, и я начну тебя растягивать, — терпеливо повторял волшебник, раскладывая на кровати новенькие купленные игрушки самых разных форм, несколько тюбиков со смазкой и медицинские перчатки. Он указал любовнику на веселой ярко-розовой расцветки дилдо самых больших размеров. — Когда в тебя станет свободно и безболезненно входить эта игрушка, ты будешь готов к сексу со мной в нижней позиции. Сейчас, с этой позиции, Гарри, ты девственен. Знаешь, принять в себя член без тщательной и качественной подготовки сложно и больно, и если ты повредишь анальные мышцы, восстановление и лечение займет большое количество времени, но сколько появится проблем, ты не… — Блеск, сэр, — кивнул Поттер, который после клизмы уже перешел грань страхов, стыда и неприязни, просто отворачиваясь от анальных приспособлений и решительно утягивая мужчину в поцелуй, чтобы тот прекратил, блять, болтать. В этот раз парень получил чуточку больше контроля и свободы, потому что уже хотя бы знал что и как делать, рассудок был чист, а смущение после «проверки» испарилось бесследно. Нет, Том до сих пор полностью контролировал темп, глубину и позы, но хотя бы не удерживал партнера, как сексуальную игрушку, позволяя ему двигаться самостоятельно, трогать себя и целовать. К сожалению, кончить естественным путем не получилось — Гарри опять слишком много отвлекался на красивого мужчину, его чувственный голос, поцелуи, прикосновения, не всегда нравился темп заданных Томом толчков, иногда затекали мышцы, иногда начинал натурально задыхаться из-за того, как сильно Нагини сжимала в кольцах Хэдвигу, из-за чего Реддлу тоже приходилось отвлекаться и одергивать своего деймона. В итоге, наставив синяков и засосов, россыпь укусов на теле Поттера, Правитель изогнулся дугой наслаждения, кончая от нескольких движений собственной ладони, а Гарри остановился, выходя из чужого тела, потерянно и разочарованно глядя на искаженное удовольствием и оргазмом лицо. — Иногда так бывает, это ничего, — хрипло успокоил подростка Реддл, укладывая того на кровать и нависая над полутвердым членом любовника, умело оглаживая опадающую плоть теплыми и скользкими от смазки ладонями. — Потом мы найдем позу, в которой тебе приятнее всего, ритм — все придет с опытом, — внезапно Том грозно обвел комнату взглядом. — Или же здесь просто не хватает… Гарри моментально перебил старика стальным голосом: — Никаких лепестков, сэр, никаких открыток и — боже упаси — никаких свечей. Больше никогда. — Как насчет минета? — невинно поинтересовался мужчина, жарко выдыхая на головку пениса мальчишки, и Поттер содрогнулся от удовольствия, судорожно кивая в согласии. — Тогда внимательно запоминай и учись. Вообще-то мне тоже очень нравится, когда сосут. — Я могу тогда… — Гарри прервался, блаженно закатывая глаза, едва Реддл полностью насадился ртом на плоть, сжимая пальцами основание члена, помогая ладонью в поступательных движениях головы. Оставаясь неподвижным, больше не заботясь о комфорте партнера (а хорошо ли ему, а получает ли Том удовольствие, а не разочарован ли он), гораздо легче сосредоточиться на получении собственного удовольствия. Возбуждение стремительно возрастало к самому пику. — А тебе понравилось? Реддл вскинул цепкий взгляд на лицо Поттера, прерываясь на поцелуи по всей длине совсем затвердевшей плоти, а затем намеренно остановился, чтобы получить волнующий его ответ. — Я, если честно, мало что понял, сэр, — Гарри фыркнул, действительно, припоминая только необычный вкус и жуткое неудобство, пока его голову с силой натягивали на нечеловеческий член змееликого мужчины. Тут не до дегустации, когда даже вздохнуть не выходит. — С таким недостатком практики… Знаете ли, требуется еще несколько подходов, чтобы я распробовал. — Развратный подросток, — слишком уж довольно для ворчания ответил Том, а затем совершенно внезапно его тон изменился: — Чтобы доставить удовольствие партнеру посредством минета, необходимо научиться правильно втягивать ртом воздух, к этому следует только привыкнуть — с первого раза болят губы и щеки от напряжения, с одного подхода сложно добиться оргазма любовника, поэтому прерываются и помогают себе руками, игрушками, стимуляцией эрогенных зон, облизыванием и поцелуями. Хорошая подготовка тоже является большим плюсом. Ты заметил? — мужчина нежно провел ртом от основания до крайней плоти члена Поттера. Гарри же обреченно смотрел вверх, молча сжимая зубы. — Мои губы. Я увлажнил их маслом, жизнь в воздухе сильно сушит кожу, и к рукам это замечание тоже относится. Второй важный фактор — научиться сжимать губы, как можно плотнее, а челюсть раскрывать шире, чтобы зубы ни в коем случае не участвовали в минете. Изучить темп, который нравится партнеру — твоего я тоже пока не знаю — и поддерживать его, смена ритма может задержать оргазм и даже вовсе испортить удовольствие. Иногда людям просто не нравится вкус, запах или вид половых органов, такое бывает тоже, этого не стоит скрывать или стесняться, иногда нечто не нравится в себе, например, если ты захочешь обрезать себе крайнюю плоть… — Мистер Реддл, — угрюмо прервал разошедшегося мужчину Гарри, хмуро глядя в потолок. К этому моменту возбуждение и эрекция пропали полностью, вместе с хорошим настроением. — Давайте я просто оденусь, и вы продолжите рассказывать мне свои лекции. На сегодня все. — Гарри? — обеспокоенно проворковал Том, очнувшись и с удивлением глядя на мягкий и потерявший любые признаки возбуждения член любовника. На лице Правителя застыла смесь сильного раскаяния и даже расстройства — выходит, лишь он один получил оргазм, а затем и вовсе испортил секс Поттера своей болтовней. — Обещаю, более никаких лекций в постели. Ты куда? Гарри? — Губы увлажнять, сэр, — махнул на него рукой юноша, бесстрастно натягивая обратно на себя одежду, выходя из комнаты вместе со своим деймоном и оставляя позади себя в одиночестве еще более расстроенного мужчину — Нагини тоже поспешила покинуть каюту.***
Гарри предполагал нечто подобное, учитывая, насколько хрупка мужская гордость Реддла в купе с чрезмерно раздутым эго, но даже с этим пониманием едва не поседел от неожиданности, когда, возвращаясь со смены поздно вечером, уставший и желающий лишь лечь спать, был решительно атакован и прибит к стенке каюты знакомым высоким силуэтом. — И вам доброго вечера, мистер Реддл, — сдавленно произнес Гарри, ошарашенно хватаясь за широкие плечи и даже не сразу распознав намерения старика — кажется, его несколько раз неприятно тюкнули в лицо маской Правителя — твердой и царапающейся. Рука на промежности, впрочем, намерения раскрыла четко и ясно, заставив Поттера мстительно хмыкнуть: — У вас что, юбилей наступил? Что за праздник? — Выбирай на свой вкус, — ответил приглушенный маской голос Волдеморта, который уже нащупывал ручку двери — в темноте это сделать оказалось не так-то просто. — Я практически закончил войну. Один из моих Пожирателей ждет наследника. Нанял нового портного. «Праздник поврежденной мужской гордости», — решил Гарри, пожимая плечами и помогая открыть свою комнату, куда его тут же не особо вежливо впихнули. — Полегче, — негромко предупредил парень под ворчливый раскатистый рык Хэдвиги, на что получил невразумительное мычание мужчины и подножку — в кровать. Что ж, более прямого намека попросту не существовало. Вот только Гарри после работы ощущал себя уставшим и грязным, тяжело вздыхая — рука Тома уже деловито залезла в штаны, без особого приглашения и промедления, будто так и надо. И не то чтобы кожа чужих перчаток ощущалась приятно. — Мы разве не собираемся для начала… — Не собираемся, — отрезал колдун, перебивая, сдергивая штаны и нижнее белье любовника до тонких щиколоток. Реддл остановился, заметив, каким напряженным и зажатым стал партнер, будто бы и вовсе драться намеревался. Вернувшееся рычание его деймона это только подтверждало. — Расслабься, ничего страшного или неприятного с тобой не случится. Правитель отбросил от себя маску, открывая настороженным глазам мальчишки свое красивое лицо с горящими красными глазами (странно?..), несколько прядей выбилось из зачесанной назад прически, что выглядело на редкость очаровательно. Правда, сочетание змеиных жутких глаз и человеческой внешности заставило вновь напрячься. — Использовал слишком много магии, — небрежно бросил мужчина, нависнув над Поттером и аккуратно убирая с его лба пряди волос. Замечая, что тот забавно ведет носом, принюхиваясь, с насмешкой фыркнул и склонился для поцелуя — вот уж раньше никто не смел нюхать Лорда Волдеморта. — Вы пахнете порохом, сэр, — изумленно произнес Гарри, проведя носом по щеке колдуна, вдыхая острый, тяжелый запах гари. — Дымом, — он нахмурился, подвисая от ощущения нетерпеливых раскаленных губ где-то под линией челюсти. Волосы на затылке встали дыбом, вторя иголочками страха по всему телу. — Кровью. Сэр? — Оставь, — приказал Том, находя приоткрытые губы парня и раздвигая их языком. — Забудь. Война заканчивается. Я почти победил. «Он кого-то сжег», — Гарри понятия не имел, что ему сейчас делать со спущенными штанами, ладонью Лорда-Сожженца на вялом члене и губами, пахнущими паленой людской плотью. Поттер как-то совсем зажато обхватил пальцами предплечья Реддла, не уверенный, что сейчас допустимо лежать неподвижной куклой, он ощущал отторжение, страх и трепет, что совершенно мешало сосредоточиться на попытках любовника доставить удовольствие — инстинктивно парень готов был к удару, к бегству и отчаянной защите, воспринимая Тома Реддла сейчас не как болтливого старика, но опасного, неизученного хищника. Лорда Волдеморта. Том оставил в покое напряженную шею партнера, когда от него не последовало никакой реакции, помимо того, что Гарри продолжал замыкаться в себе и, кажется, отпихивать от себя мужчину — ладони юноши определенно давили на руки Реддла, отодвигали его, совершенно неосознанно, но от этого не менее категорично. Правитель навис над Поттером, заглядывая в его бледное, покрытое копотью лицо — кажется, Том успел как следует испачкать любовника. Гарри нервничал настолько сильно, что еще чуть-чуть, вот-вот, и сбежит. Это Волдеморту совершенно не понравилось: разве они уже не установили доверительные близкие отношения? Чего же Поттер может так сильно бояться сейчас, в одной постели с любовником? И как с этим теперь разбираться? Реддл уже знал один проверенный способ уничтожить страх и опаску. — Помнишь ритуальные носки? — Поттер недоуменно моргнул, теряясь. И Том нарочито радостно продолжил, размазывая по бледным щекам парня сажу кончиками пальцев: — Я нашел способ отправить их в Хогвартс, твоему опекуну, вместе с родовой шкатулкой Гонтов и твоими отпечатками ног моею кровью. Знаешь, это означает просьбу о благословлении родителей на долгий брак. Старый дурак Альбус уже должен был получить мой дар, — на самом деле этот поступок принес неимоверное удовольствие, и мужчина тайком надеялся, что Дамблдор заработал инфаркт. — А он определенно точно знает герб моей семейки. Стало быть… — колдун задумчиво повел подбородком, только сейчас всерьез оценивая каждую деталь ритуала, наконец, более удовлетворенный соблюденными традициями. — Стало быть, я попросил твоей руки? — Господи, — прошептала Хэдвига, не выдержав. — Нет, — потерянно пробормотал Гарри, его глаза комично расширились. — Нет, нет, нет, не-е-ет! Ааааа, старый вы пердун, ДА ПОЧЕМУ?! — он закрыл лицо предплечьем, дурея от невменяемости этого древнего мха на палочке, и весь страх сдулся, оставив после себя невероятный стыд, злость и неверие. Одно дело самому сказать о своих любовных намерениях Дамблдору, но совершенно другое дело, если Лорд Волдеморт, злейший враг Альбуса, шлет несчастному старику демонстративное брачное белье его малолетнего подопечного. — Господи, дедушку удар хватит! Как вы посмели отослать ему эти чертовы носки?! Я занимался в них сексом, ВЫ БОЛЬНОЙ! Реддл довольно потерся лицом об отталкивающую его прочь ладонь подростка, борясь с искушением рассмеяться. Нет, он не собирался издеваться над любовником. — Древние традиции, что соблюдаются испокон веков… — АХ ВЫ!.. — Поттер зарычал и с силой ударил лбом в лоб волшебника, да так, что у обоих искры из глаз посыпались, звонко ударяясь о лопасти улетевшей прочь крыши Волдеморта. Что ж, теперь парень определенно точно не боялся Тома. Реддл выбрал один из своих самых болезненных тонов голоса, чтобы сдавленно, горестно застонать, хватаясь за голову, мгновенно ощущая на своих щеках теплые небольшие ладони Гарри и его взволнованный голос. — Простите, простите! — испуганно восклицал он, похоже, жутко встревоженный неожиданной силой удара и реакцией мужчины. Практически не видя в темноте лица Тома, Гарри принялся покрывать поцелуями все, до чего мог дотянуться в искренних извинениях. Да как он мог посметь ударить любимого человека?.. — Сэр, сильно больно? — Сильно, — кивнул он, незаметно улыбаясь и прикрывая веки, самозабвенно наслаждаясь порханием чужих губ по всему лицу. — Очень-очень больно. Не думал я, что мой возлюбленный воспримет новость о предложении настолько агрессивно… — Реддл замолчал, глядя на практически отчаяние в глазах Поттера, до ушей донеслось нарастающее угрожающее шипение Нагини, где-то в темноте, неподалеку. Пришедшее озарение заставило губы расползтись в широкой ухмылке. Он уткнулся лицом в шею дрогнувшего от неожиданности человека, надавливая, чтобы Поттер свалился обратно в кровать. Том тщательно выверенным голосом вкрадчиво предложил: — Однако, если ты назовешь меня по имени… Я подумаю о твоем прощении. Он всем телом ощутил, как Гарри дернулся повторно и напрягся, Том продолжил улыбаться, начав покрывать влажную кожу мальчишки легкими поцелуями — вот уж так просто отпускать свою жертву мужчина не собирался. Конечно, проблем страха можно было бы совсем избежать, очисть он свое тело от следов убийств, восстановив человеческий облик заблаговременно, но в таком случае пришлось бы потратить достаточное количество времени, а набрасываться на молодого любовника, пока он спит?.. Это попросту неприлично. Как и заниматься сексом в дневное время суток. Или каждый день, где это видано?.. Странные молодежные повадки. Но, честно говоря, оказывается, следовать современным распутствам — очень даже ничего. Собственная ошибка выедала мозги, лишая покоя — надоесть, наскучить Гарри Поттеру буквально на третьи сутки их любовных отношений, наобещав тому кущи райские да опытность в дар. Том всегда считал себя способным очаровывать людей, влюблять в себя, дарить им удовольствие и жажду, только вот неопытность партнера и его чертова спешка не дали как следует подготовиться, проинформировать, сделать все, как полагается. Как здесь можно было молчать, если Поттер даже не знал, как происходит секс у двух мужчин? Возможно, посреди соития было вовсе неподходящее время, но… Реддл не совсем был уверен, а когда именно оно подходящее. Логично — именно перед сексом. — Том, — дрогнувший и невероятно тихий голос прервал размышления волшебника, и он удивленно вскинул взгляд на мявшегося парня, отрываясь от начертания узоров у его ребер. Гарри прерывисто вздохнул, поджимая губы. Его глаза смотрели куда угодно, кроме большого темного пятна-мужчины где-то в районе живота. — Видишь, как чарующе просто заработать мое прощение, — проурчал Реддл, теперь уже бескомпромиссно решив показать, доказать, какое удовольствие способен доставить. Он оставил укус под линией ребер, наблюдая острые мурашки и чувствуя ладонью напрягавшуюся от прикосновений плоть. Затем потянул зубами кожу над пупком быстро-быстро вздымавшегося от дыхания живота, и по комнате разлился тихий стон. Может быть, он и не самый приятный любовник, не самый опытный или чуткий, однако под ним лежал без пары минут девственник, который толком науку секса изучить не успел, что давало огромную фору стать потрясающим в глазах Поттера. По крайней мере Том усвоил меньше говорить, пока тот не кончит. За волосы тянуть нельзя, например, тоже. Жаль. Для Реддла совершенно в новинку следить за тем, что нравится партнеру по сексу, да еще и соблюдать всякие запреты, ведь обычно люди старались во всем нравиться Правителю, потакать каждому его капризу или желанию, обычно в его постели не было вечно торопящихся девственников. Да и покалеченных им самим жертв — тоже. Волдеморт вовремя успел пресечь готовые вырваться слова укора на тему поспешности Поттера, и просто накрыл его член ртом, намереваясь довести случившееся ранее до ума и логического завершения, не прослыв каким-то болтуном или ворчливым стариком. Долгий, низкий стон Поттера пригладил взъерошенную гордость и вернул самоуверенность, даже самодовольство: Гарри, отзывчивый, чувствительный и до сих пор непонятный Гарри, изгибался дугой, натягивая кожу над ребрами, задыхался, потерянный и погребенный под непривычной интенсивной лаской; и извивающийся любовник — совершенно обыкновенная, привычная для Тома картина, все эти стоны и сбитое дыхание, но почему-то именно сейчас мужчина терял дыхание и сам, не отрывая внимательных глаз от выражения лица мальчишки. В голове жужжащей стаей роились неправильные, озверелые мысли, желания, заставляя драть пальцами простыни, почти палить их от все еще бунтующей магии, от неудовлетворения и жажды, впервые настолько сильных. Перчатки оставляли разводы сажи, копоти на бледной тонкой коже, и Волдеморт незаметно стянул их, продолжая чувственно и неторопливо насаживать свой рот на плоть Поттера, думая, что мог бы показать ему позу наездника, оседлав и полностью лишив рассудка, мог бы посадить мальчишку на свое лицо, а мог бы и сесть сам, знай он точно границы дозволенного. Наверное, это станет слишком поспешной сменой привычных поз. Хотя, для Гарри абсолютно все позы сейчас — непривычные и новые. Поттера всего трясло, он хватал воздух ртом, потрясенный таким количеством удовольствия, подаренным теплыми твердыми губами, жаром и влажностью рта, впивающимися в бедра ногтями, тихими вздохами со стороны Реддла, смутной тяжестью Нагини на Хэдвиге, тоже задыхающейся, запахом гари, запахом возбуждения. Теплые ладони скользили с бедер к ногам, с острых коленей до изгиба талии, сдавливая, и спускались обратно, кажется, царапая нечеловеческими ногтями, и у Гарри не было причин смотреть на любовника, чтобы увидеть его лик. Оргазм напоминал водоворот, затягивающий на дно, мутный омут, где захлебываются, где пропадают, где теряют души. Парень мало заметил, как его сдавило в болезненно-томных объятиях, как Правитель перекатился с ним в иное положение — где низ, где верх, Гарри тоже не понимал, — целуя, вновь кусая, вновь целуя, и он жадно отвечал, сам целуя, сам кусая, сам цепляясь за плечи, руки мужчины, чтобы оказываться сверху, чтобы быть погребенным им и вдавленным в постель обратно. Кажется, пара подушек свалилась на пол, кажется, до ушей доносился треск рвущейся ткани, мурлыканье и громкое шипение. Том накрывал собой полностью, сжимал ногами ноги Гарри, толкаясь меж его бедер твердым членом, кусал и лизал подставленные губы, получая не менее приятные, сильные, потрясающие укусы в ответ. Поттер задушено выдохнул, когда на его грудь навалилось тело всем своим весом, распахивая глаза и замечая, как тяжело дышащий любовник обхватывает свой член и ведет по нему бледными ладонями, вновь красивый, вновь человечный, он запрокидывает голову назад и гортанно стонет, потому что Гарри не хочет просто наблюдать, он отпихивает руки мужчины и нетерпеливо заглатывает твердую плоть ртом настолько глубоко, насколько может, и тот стонет громче, толкаясь навстречу, скользя по лицу любовника всеми пальцами сразу, размазывая по нему пот и копоть убитых. На затылок опустилась большая ладонь, подталкивая голову мальчишки, задавая ритмичный, правильный темп, а Поттер же издал довольный урчащий звук, старательно сдавливая губы на члене, всасывая его в себя, как можно сильнее, награжденный за это хриплыми стонами и дрожью чужого тела. Хотелось всего и сразу, хотелось держать восхитительный пенис мужчины в себе, как можно дольше, хотелось покрывать его тело поцелуями, оставлять на нем красные следы, целовать пальцы, шею и губы, о, а его потрясающий рот больше всего прочего, но рука давила на затылок, натягивая задыхавшегося парня на плоть, бедра толкались навстречу, лишая любого выбора в дарении ответного удовольствия, будто бы Поттер имел хоть одну причину для возражений. Он едва не подавился от неожиданности, когда направляющая ладонь пропала, но мужчина навалился сверху, вжимая голову в кровать практически всем своим весом, обливая рот любовника горячим семенем, а уши его раскатистым стоном наслаждения. Том замер в этой позе на несколько секунд, млея от ощущения обнимающих его бедра рук и до сих пор сжатых на пульсирующем члене губ, прежде, чем полностью отстраниться, выскользнув из рта Поттера с мокрым чавкающим звуком слюны и спермы — перемешенными в одну форму единства. Гарри выглядел так, будто по нему поезд проехался: до чего лохматым, ошарашенным и помятым он был. И чумазым, как шахтер. Волдеморт с забавой потер подушечкой большого пальца его чернющий от сажи нос. — Я не совсем уверен, сэр… — невнятно произнес запыхавшийся человек, осоловело моргая и довольно громко шлепая языком по верхнему небу. — Это съедобно?.. Том изогнул брови в большей насмешке. — Вполне, — он с изумлением проследил за глотательным движением со стороны партнера, за его сосредоточенным лицом, словно бы Поттер пытался понять, а нравится ли ему глотать сперму или это решение оказалось слишком поспешным. Том решил поделиться: — Ты знаешь, практически каждая часть тела, каждая жидкость человека — съедобна. Начиная от жировых тканей, заканчивая слизистой и глазными яблоками. Из крови вполне можно сделать неплохую колбасу, а из костей сварить замечательный суп. Однажды, когда я путешествовал по стране в голодные годы, я видел, как безутешные матери разделывали своих… Хэдвига мученически нырнула мордой в змеиные кольца. Нагини шокировано молчала. — Боже, — захныкал Поттер, спрятав лицо в ладонях, крепко-накрепко придавленный к кровати огромным мужиком, принявшимся самозабвенно вещать о жутких случаях людоедства, как сказку на ночь.***
— Еб твою мать… — растерянно бормотал Гарри, стоя в ванной напротив зеркала, разглядывая свое чумазое, чумное тело, покрытое синяками и невнятными царапинами от ногтей. Сажа была размазана буквально везде: лицо, шея, бедра, даже член не избежал этой участи. Мало того. Вся постель оказалась усеяна следами от ботинок, отпечатками рук, жуткими разводами копоти и пепла, изодрана до крупных дырок и даже подпалена. Он провел кончиками пальцев по вспухшим красным бороздам на коже. — Это что, его ногти?.. Хэдвига, это же пиздец… — Ремнем его, — серьезно ответила львица, тоже шокированная утренней дикой картиной. — Он залез в мою постель в ботинках, — бесцветно прошептал Гарри, выглядя обреченным и смирившимся. — Хэдвига, это же следы от его обуви… От обуви. На моих простынях. Я спал в этой грязи… Этот мерзкий старик… — Поттер закрыл глаза. Где там был его ремень? По губам расплылась мертвая рыбья улыбка. Спокойствие. Старших нужно уважать. Старших нужно беречь. Спокойно. Спокойно. За дверью послышался бодрый голос Реддла, интересующегося, скоро ли Гарри присоединится к завтраку. Самообладание лопнуло тонкой нитью. Поттер потянулся за ремнем от своих штанов. — …залезли на мою кровать, грязный, как свинья, а ведь взрослый мужчина, Правитель! — кричал юноша, с остервенением срывая изорванные грязные простыни и швыряя их в сторону сидящего рядом Реддла со смиренно опущенной головой и сложенными на коленях руками. — А это что, кровь?! Скольких людей вы по мне размазали?! Отвратительно! Ведете себя хуже ребенка! Манипулировали мной! Заставили без вины извиняться! — Я сожалею, — тихо повторял колдун, потому что в пределах спальни он не жуткий нечеловеческий убивец, а провинившийся перед возлюбленным мужчина. Где-то возле задницы мерно горел болью след от поттеровского ремня. Том напустил на лицо самый скорбный, виноватый вид, разрешая любовнику отчитывать себя. Он никогда не планировал запугивать подростка, и его обвинения, крики приносили тайную радость — Гарри не прятался в себе, не боялся высказать претензии, мужчина даже позволил ему отходить себя ремнем во благо отношений. Удивительное дело. — Расцарапали мне всю кожу, покусали! — не успокаивался Гарри, не обманувшись нарочито виновато опущенной головой — Том прекрасно играл роль кроткой овцы, когда нужно. Очень удобно. И это разозлило парня до белой горячки. — Я что, занимаюсь любовью с животным?! Как вы посмели! Если вы еще хоть раз… Если вы… — он ткнул себя в самый болезненный укус у плеча. — Если вы опять посмеете вести себя, как течное животное, начнете надевать на себя намордник. Я все сказал! — Мне так жаль, — скорбно проурчал Реддл, поднимая на партнера большие грустные глаза. — Никаких зубов. — И никаких манипуляций! — Очень-очень жаль, — смиренно кивнул он. — Больше никаких манипуляций.***
Гарри флегматично наблюдал за слонявшимся из угла в угол угрюмым дедом с ворохом каких-то бумажек, на улице стоял безоблачный солнечный день, и парень позволил себе растянуться в одних плавках на шезлонге под открытым небом, подставляя кожу жарким лучам, насыщая ее загаром. Том бросал на сожителя недовольные и почти обиженные взгляды, потому что присоединиться к нему пока что не мог, занятый делами своей страны, что уже казалось парню удивительным — Волдеморт вообще постоянно прохлаждался, мозолил глаза и невероятно много болтал, Гарри его практически никогда за работой не видел, тогда как сам вкалывал в лавке Лестрейнджа каждый рабочий день, не отлынивая. В конце концов, Поттер даже помыслить не мог лентяйничать и сидеть на чужой шее. — Сэр. Юноша едва не свалился с шезлонга от испуга, когда голова мужчины одним рывком повернулась к нему на сто восемьдесят градусов, касаясь подбородком спины, опаляя широко распахнутыми, по-змеиному круглыми красными глазами — хищно и пристально. Поттер вздрогнул, быстро садясь и спешно потирая глаза, но Том не смотрел на любовника, занимаясь своими делами, не реагируя на тихое обращение. Сердце успокоилось не сразу. Показалось? На солнце перегрелся? — Дедушка Альбус прислал письмо, — произнес Гарри негромко, но на этот раз мужчина его услышал и как-то совершенно обрадованно, поспешно отбросил документы в сторону, быстрым шагом направляясь к шезлонгу. Похоже, Том и рад побездельничать. — Он хочет отправить сюда своего человека и что-то передать в ответ. — Белый носовой платок — согласие, черный — отказ, — живо откликнулся Реддл, присаживаясь рядом, тесня бедром загорающего партнера. — Я все уже продумал. Организую твое похищение. Гарри напрягся. Какое еще похищение? А можно ли как-то без него обойтись, черт подери? Пусть воротит на свою больную голову, что угодно, только без участия Поттера. Любовь любовью, но пределы допустимого мужчина с каждым днем ужасающе расширял, и ладно бы, если сразу, одним ударом, чтобы Гарри хотя бы в самом начале понял степень неадекватности этого существа, так нет же: Волдеморт исхитрялся каждый свой жуткий, ненормальный или странный поступок загладить, округлить, очеловечить. Воспоминание вывернутой за спину головы заставило кожу покрыться ледяными мурашками. Том чрезвычайно довольным голосом продолжил: — Через пару недель за тобой приедет доверенное лицо Дамблдора, которому я отдам выкуп или убью, это по ситуации, затем я свяжу тебя и официально посажу в лодку под черным парусом в знак противостояния семье новобрачного, а вот после… — Нет, — бросил Гарри деланно равнодушно, прикрывая глаза и закидывая руки за голову. Сердце до сих пор стучало в ускоренном ритме страха. — У меня работа. Попробуете провернуть эту гадость, сэр, я сам сбегу. Никаких похищений, никаких убийств. Вы что, дикарь? Заняться больше нечем? — Гарри, таковы традиции свадьбы без согласия семьи, — обеспокоенно заметил Том, ощущая диссонанс в голове — человек не хотел блюсти человеческие традиции, он хотел грубо нарушить их, прервать, отменить. И что в таком случае останется для Волдеморта? Какие из правил? — Я тебе ничем не наврежу. Это не больно. Мы заменим веревки на мягкие ленты. Веревки?.. — Нет. Парень взглянул на затемненный от слепящего солнца силуэт явно нервничавшего, напряженного Правителя, размышляя над этим странным поведением. Очаровательно. Его собираются похитить и даже предупредили об этом. Ужас как-то сам собой померк. Реддл был очень мил. — При одном условии я скажу «да», — Гарри фыркнул на довольную улыбку любовничка. — Пусть приезжает Снейп. Вы, с позиции Правителя прикажете ему сбрить волосы нахрен, — Поттер восторженно и вдохновленно ахнул: — Прикажете надеть белоснежные шортики и футболку с принтом улыбающейся рожицы, ну, как та, какую мы в Лондоне позавчера видели, помните? — а встретив молчание, побледнев, тут же исправился: — Это шутка, сэр, ничего подобного я просить не стану. Том, несколько секунд внимательно разглядывая беспокойное лицо юноши, чрезвычайно мягко прошептал: — Ты знаешь местоположение Северуса Тобиуса Снейпа, предателя родины? Он сейчас в Хогвартсе, под крылом Дамблдора? — Что?.. Да, он… Постойте, что?? Мужчина глубоко вздохнул и повернул голову в сторону неразобранной кипы бумаг на столике. Повисло продолжительное молчание. Гарри терпеливо ожидал ответа, разглядывая идеальный профиль бледного лица. — Мне кажется, настало время рассказать тебе о смерти твоих родителей. «Как от темы Снейпа мы пришли к моей семье?» — с недоумением подумал Поттер, переглянувшись с навострившей уши Хэдвигой. Юноша встрепенулся, наконец, поняв важную вещь: прямо сейчас он услышит правду об убийстве отца и матери много лет назад, и Гарри был к этому абсолютно готов. Почти. Он взглянул на свои плавки, устыдившись распущенного внешнего вида. Ожидал-то такого важного разговора при более официальной обстановке, но все у них не как у людей. Как всегда. — «Но при чем здесь этот ублюдок?» — Снейп был моим Пожирателем Смерти из Ближнего Круга. Верным последователем, личным палачом, доверенным лицом, тем, кто знал больше остальных, даже больше, чем… — Реддл скосил взгляд на внимательно слушающего парня, решив, что тему Беллатрикс лучше не затрагивать совсем. Это оказалось довольно сложно — как и все остальное, впрочем, — подстраиваться к другому человеку и его стоп-темам, ведь ранее мужчина никогда не удосуживался сдерживать слова ради спокойствия собеседника. С Поттером, конечно, оказалось совсем не просто. — Я знал, что остатки Ордена Феникса еженощно копают под Правителя, ищут любые зацепки преступлений, нарушенных табу, чтобы обнародовать их перед всей страной. Несмотря на репутацию Лорда-Сожженца, Гарри, меня поддерживают тысячи и тысячи. Все могло измениться в любую секунду. Снейп рассказал о Джеймсе Поттере, о его… «Достижениях». Твой родитель добрался до старых архивов, даже нашел свидетелей моего… Том опустил веки. А стоило ли говорить сыну врагов о том, что они собирались раскрыть? Реддл пережил слишком много предательств. Поэтому мужчина не стал, не сейчас. — Затем я вышел на твою мать. Она тоже шпионила за моими людьми, передавала информацию Альбусу, готовила репортажи в антиправительственную газету. Это кажется неопасным на первый и второй взгляд, но статьи ходят по рукам, распространяются, копируются далеко за пределами Ордена. Именно так и разлетелись грязные слухи о сожженных городах. Именно так и… — он вновь замолчал, подбирая слова. О некоторых вещах рассказать можно, ведь Гарри о них уже давно узнал. — Как, думаешь, отреагирует народ на новость о том, что их и без того небезгрешный Правитель не совсем человек? Что у этой мерзости нет души? Что он обладает запретным колдовством, доставшимся от уродливых богов? Если увидят его истинное лицо? Мое лицо. Появится отвращение. Недоверие. Страх. Отторжение. Невероятно благодатная почва для поднятия восстания, как разлитый бензин перед зажженной спичкой, а война уже шла возле границ, вспышки восстания продолжались, но если бы число протестующих возросло, то даже моя армия Пожирателей Смерти потерпела бы поражение, а следом за ними — и я. Видишь ли, бессмертие и магия не обеспечат меня способностью становиться Богом, на каждую силу найдется свое противодействие, и Джеймс, твой отец, подобрался к ключу этого противодействия как нельзя близко. Я не веду переговоров с теми, кто воспитывался в ненависти к Правителю, кто состоял в пропитанном пропагандистскими настроениями Ордене Феникса, это неблагодарный опасный труд: терять время на эти глупости я не намерен и сейчас, подвергать себя риску, быть мягкотелым, всепрощающим… Лорд Волдеморт прервался, с удивлением заметив, что начал оправдываться перед Гарри. И снова эти неприятные проблемы отношений палач-жертва. Сложно. Чертовски сложно. — Снейп предал меня, когда осознал мое намерение убить Лили Поттер вместе с мужем. Он просил ее помилования, молил на коленях, но что есть мольба против моей воли? Конечно, я отказал. Что стоило жизней нескольких Пожирателей, когда этот предатель бежал: Снейп решил сдаться под крыло Ордена, прихватив с собой часть важных документов, которые я некогда доверил предателю, и мои люди пытались остановить его. — Я не знал, мистер Реддл, — тихо ответил Поттер, и нити неприязни к бывшему учителю скручивали нутро все сильнее. Альбус рассказывал, что Снейп был дружен с матерью. А вот оно как. — Снейп был моим учителем фармацевтики и полевой медицины на четвертом и пятом курсах и страшно ненавидел меня. И, конечно же, у Тома оказалась своя собственная правда. Гарри ожидал этого. Поттеру было важно и нужно знать, что убийство семьи не было бессмысленным преступлением жестокости, не было случайностью или ошибкой, не было равнодушным устранением свидетелей. Наверное, быть может, ради спасения своей жизни или жизни близкого человека, Поттер тоже применил бы самооборону и оружие против врага. — Когда мне выдали местонахождение дома твоих родителей, я явился в ту же ночь, сам, с одним единственным стремлением, — он смотрел вдаль, углубившись в воспоминания. — Я застрелил их деймонов на месте, никаких публичных казней, никакой мишуры из официальных обвинений. Лили и Джеймс пали от моей руки, пока спали в своей постели, так и не узнав об этом, не проснувшись. А я заметил небольшое недоразумение, пока обыскивал дом, чтобы найти всевозможные улики их поисков, адреса, наработки. Детскую кроватку на чердаке, — Том очень мягко взглянул на бледного, серьезного Поттера, сидящего в паре сантиметров. Черные глаза мужчины мерцали и топили, сковывали неподвижностью. — Твою кроватку. Я очень внимателен к мелочам, как видишь, ведь все еще жив, на своей должности, удерживаю власть. Ребенок, воспитанный орденцами: еще один враг, будущий враг, еще одна угроза. Реддл медленно протянул руку юноше, предлагая прикосновение, и Гарри опустил взгляд, не сразу решаясь, мешкаясь, неуверенный и растерянный. Но спустя секунды осторожно вложил в чужую ладонь свои пальцы, вновь обращая полное внимание на лицо волшебника. Том улыбнулся кончиками губ всего на мгновение, тут же становясь сосредоточенным на своем рассказе. — Твои родители тщательно скрыли присутствие ребенка в доме. Там не было твоих детских вещей, игрушек, пеленок, детской еды — все то, что могло бы указать на наличие маленького мальчика в семье. Но было несколько вещей, по которым я смог прийти к верным выводам, — он крепко, по-змеиному, сжал влажные от волнения пальцы. — Тела наверху лежали еще теплые, свежие, а у твоей матери — полные груди молока и совсем свежие отметины кормления. Дети оставляют следы, Гарри. Еще не пришедший в норму живот после родов. И в подвале дома нашлось последнее доказательство. Совсем недавний запах теплого и живого маленького ребенка. Поттер приложил каждое усилие своих воспаленных нервов, чтобы на его лице не дернулся ни единый мускул. Запах. Запах. Волдеморт проверял грудь мертвой женщины. Он учуял ребенка в доме, как животное. Гарри подавил в себе прилив тошноты, сглатывая. Это все — прошлое. Он уже знает, что возлюбленный не совсем человечный, не совсем обычный, не совсем правильный. Неестественный. Но прямо сейчас Том чрезвычайно нежен, не причиняет боль, очень старается для отношений — прикладывая все человеческие повадки, привычки, ритуалы и правила, какие вызубрил. Тем более, решился поведать правду о прошлом. Поттер не имел сейчас ни права, ни желания сбежать, чтобы пережить это в одиночестве, в обнимку со своим деймоном, пусть прямо сейчас юноше требовались часы размышлений. Теперь Гарри не один. И он должен остаться рядом — именно это виделось правильным решением. Реддл пригладил второй рукой волосы парня, скользнув по его скулам в мимолетной ласке. — Я выяснил, что тебя прячет Дамблдор, и это стало прямым окончательным ответом — а станет ли ребенок людей, кого я лично убил, для меня настоящей угрозой в будущем. Конечно же станет. Ведь сколько ненависти в тебе могли бы воспитать к Правителю-убийце. Это была моя собственная ловушка, ведь попасть в Хогвартс я больше не мог. — Вы никогда не посылали в школу других людей вместо себя? Почему? — хрипло спросил Поттер, складывая картину прошлого воедино и видя мелкие странности, несостыковки. — Почему же не присылал? Присылал, конечно, практически каждый месяц по Пожирателю на протяжении четырех лет, однажды даже целую группу. Дамблдор убивал каждого. Ты не просто прятался в школе, Гарри, тебя там по-настоящему защищали и оберегали. Позже мне надоело терять такое большое количество людей ради одного недобитого ребенка. Ведь рано или поздно враг покажется за стенами Хогвартса, и тогда я буду ждать его там. А если и нет — это тоже играет мне на руку. В любом случае, Гарри Поттер был объявлен правительственным преступником, предателем родины, дабы выученный в постоянной ненависти враг не получил со взрослением развязанные руки. — Вот оно как… — прошептал парень, чувствуя невероятный прилив благодарности к опекуну. И стыд, что все в итоге вышло именно так. Лучше бы молчал, никогда не говорил, что влюбился в Лорда Волдеморта. Том так и продолжил молча смотреть в глаза Гарри, по всей видимости, закончив рассказ о прошлом, а Поттер понял, что это был еще один переломный момент их отношений. Он посмотрел на сплетенные вместе пальцы, и руку его Реддл удерживал очень крепко. Поттер всем сердцем хотел выйти из вязкого, глубокого и болезненного болота палача-жертвы. — Да, вот оно как. Сначала присылаете наемных убийц, а затем брачные носки и намерение свадьбы. Поттер грустно улыбнулся, когда Правитель одарил его внимательным, долгим взглядом, по всей видимости, решая: его партнер тронулся умом, отнесся к правде беззаботно-бездумно или же давал очередной шанс на здоровые, правильные отношения двух личностей — ни мучителя, ни страдальца. Гарри закрыл глаза, притягивая руку мужчины к лицу и мягко целуя тыльную сторону ладони. — Меня не воспитывали в ненависти. Рос обычным ребенком с максимальными ограничениями, которые я всякий раз умудрялся нарушать. Я не сидел, запертый в четырех стенах, не видя белого света, не утопал в злобе и грусти. Знаете, однажды я путешествовал вместе с Фенриром, вашим Пожирателем, — вот этого ни один нормальный ребенок себе позволить не мог. Сбегал с цыганами. Многие ли в моем возрасте могли позволить себе путешествовать из города в город? Мне показалось это чем-то забавным, сэр, как подносить руку к клетке с тигром. Я был в толпе народа на праздник Урожая, когда вы выступали с речью — ну и долго же вы болтаете. И проник в ваш дом осенью, чтобы полюбить вашу душу. Если присмотреться внимательнее, то моя жизнь не подходит под описание жертвы. И я никогда вас не ненавидел по-настоящему. Реддл не знал, что в таких случаях уместно говорить или делать. Как сейчас отреагировать правильно. У него был план, если Гарри решит сбежать, если он заплачет или попытается напасть, если перепугается или сильно разозлится. Сейчас же мужчина неподвижно сидел на месте, рассматривая пол мансарды, стены каюты, голубое небо и редкие махровые облака, свои колени, ладонь Гарри в крепком захвате бледных пальцев, избегая взгляда сожителя. Том не понимал, что отвечать на прощение. И он не знал, нужно ли. Гарри с легким любопытством разглядывал быстро меняющиеся эмоции на лице волшебника: непонимание, ступор, нерешительность, раздражение, растерянность, облегчение, сожаление. Они мешались там, как яркий калейдоскоп событий, тоже не совсем нормальных для обычных чувств человека в подобных ситуациях, но на этот раз парень все прекрасно понимал, не испытывая недоумения, обиды или отвращения на всякие странности. — Вы собираетесь убить Снейпа? — осторожно спросил Поттер, придя к выводу, что пора возвращаться к нейтральным темам их взаимоотношений, что не относятся к жертвам и палачам. — Сэр, мы можем этого избежать? — Если ты того желаешь, — пробормотал все еще рассеянный неясными эмоциями Правитель, не глядя в сторону любовника, кажется, даже не особо понимая суть просьбы. — И похищения? — Да-да, похищение мы тоже правильно организуем, об этом не пережи… — Я могу не участвовать в похищении, мистер Реддл? — изъяснился точнее Гарри, немного развеселившись поведением мужчины. Дождавшись осмысленного взгляда и уже совсем недовольного кивка, Поттер решился на сильно зудевший в сознании вопрос: — А как это: учуять запах живого ребенка? Том посмотрел вбок, затем вверх, поджал губы и удрученно вздохнул, явно не подготовленный к расспросам. Затем из его рта показался нечеловеческий темный язык, раздвоенный и красивый, по-змеиному пробуя воздух и быстро исчезая между обыкновенных розовых губ. Мужчина прикрыл веки, опять напряженный и выжидающий реакции простого человека на их различия. — С ума сойти! А кожу вы сбрасываете? Реддл ощутил себя обманутым в ожиданиях и вновь растерянным. — Гарри!..***
О, дожидался Поттер смены позиций не долго. Относительно не долго, учитывая дотошность старика, свою занятость на работе, начало обучения на водительские права и войну, в которой участвовал Реддл. К счастью, мужчина больше не позволял себе показываться в обществе избранника со следами убийств; к сожалению, абсолютно человечным и нормальным Том притворяться до сих пор не мог, и некоторые жуткие моменты проявлялись с каждым разом, правда, Гарри постепенно начал к ним привыкать. По крайней мере не пугаться и не обижать сожителя своими эмоциями недоверия и ужаса. Во всяком случае, Том не поворачивал голову на сто восемьдесят градусов — и то хлеб и божья благодать. — Не понимаю, почему я должен быть возбужден, — ворчал Поттер, которому было тяжело расслабиться и получить удовольствие от мастурбации с игрушкой в заднице. По всей видимости, любовник не считал это полноценным «романтическим» сексом и позволял себе вставлять редкие комментарии, что тоже не способствовало правильному настрою. Член болел. Задницу тянуло не слишком приятными ощущениями. Том уверял, что настолько тяжелой будет лишь первичная растяжка сфинктера до нужного состояния, и если поддерживать пассивную позицию время от времени, в итоге использование игрушек перед началом секса сведется к самому минимуму. Ну, что ж, ему виднее. — Это психологическая тренировка, — самым нравоучительным тоном уверял Волдеморт, с ненормально сосредоточенным видом проталкивая в недовольного партнера средних размеров искусственный пенис. — Твое тело запомнит, что при проникновении — очень приятно. Привыкнет. Вставлять нечто постороннее в анальное отверстие — неестественно для организма. Тем более, тебя нельзя назвать геем. — Это еще почему? — возмутился Гарри, с огромным намеком глянув сначала на свой вполне стоячий член, а затем на мастурбирующего себе Реддла — тому приносила явное удовольствие подготовка мышц любовника, чего колдун не скрывал. — То есть, я влюблен в мужчину, занимаюсь с ним сексом, член его посасываю время от времени, но по каким-то причинам «не гей»? Сэр… — Ты влюблен в мою душу, остальное лишь приложилось, — он приподнял голову, долго выдыхая, не прекращая чувственно оглаживать свою плоть и аккуратно растягивать мышцы Поттера. — А вот мне очень даже нравятся мужские формы, — Том хмуро глянул на попытку любовника перехватить инициативу. — Руки. Гарри закатил глаза, пытаясь восстановить сбившееся от волнения и удовольствия дыхание: Реддл вновь перешел на глубокие толчки, имитируя секс, толкаясь бедрами навстречу бедер Поттера, и если особо не приглядываться, можно представить, что внутри был член мужчины, а не игрушка. Когда волшебник впервые использовал эти движения через несколько дней после начала неторопливой растяжки, впервые протолкнул искусственный член достаточно глубоко в ритме фрикций, Гарри одурманенно решил, что отказываться от пассивной позиции ни за что не станет, настолько все тело переломало от удовольствия, и вопрос окончательно снялся с рассмотрения. Том на громкие стоны лишь понятливо ухмылялся, крепко удерживая извивавшегося юношу на одном месте и доводя потерявшего голову партнера до развязки, глубоко толкаясь в него игрушкой на манер секса. Еще не было ни единого дня, где Реддл позволил бы Поттеру руководить процессом, и даже если парень выступал в активной позиции — от контроля ему практически ничего не доставалось, что и говорить про нижнюю: Том не позволил Гарри даже прикоснуться к игрушкам, не то, что использовать. Это, конечно, возмутило юношу своей несправедливостью, но потом он пришел к утешительному выводу, что попросту нарвался на странный и жуткий фетиш партнера. Однажды даже крупно взбрыкнулся, набросился и был односложно вдавлен в постель, вынужденный слушать полуторачасовые заверения хаотичного старика, кто здесь главный, кто здесь старший, кто, в конце концов, Лорд Волдеморт и кто здесь лучше знает, как сделать приятно. Поттер рычал, бесился, даже лягался, пытаясь высвободиться из-под захвата и веса навалившегося сверху тела, совершенно неожиданно взбудораженный этим даже больше, чем если бы просто лежал смирным солдатиком. Попытался надавить на жалость, напоминая об «унизительной части секса», о которой некогда вещала Беллатрикс, в чем потерпел фатальное поражение: чем-то невероятно довольный Реддл до того ловко вывернул все слова любовника наизнанку, что Гарри сам устыдился, сам успокоился и сам извинился, больше не брыкаясь за право контроля. За что его ласково чмокнули куда-то в лоб. — Ты просто прелесть, — мурлыкнул тогда Том, чрезвычайно довольный полученным смирением. Первое ощущение пальцев в медицинских перчатках, вставляемых в девственное отверстие, оказалось жутко дискомфортным и неприятным. Пусть, смазанные обильным количеством лубриканта, пусть, осторожные и неторопливые, но Поттер заставлял себя оставаться на месте из чистого упрямства, хотя всякое желание оказаться под Реддлом, насаженным на его член, мгновенно пропало. Ощущение постеленного полотенчика под бедрами не приносило успокоения, а вновь стыдило. Первое проникновение маленькой игрушки причинило еще больше дискомфорта, и вновь Гарри упорно молчал, стискивал губы и сверлил злым взглядом потолок. О возбуждении и речи быть не могло. Парень продолжал убеждать себя, что делает это ради возлюбленного, усиленно представлял себе картинку стонущего от удовольствия партнера, что определенно ловил сильный кайф от пассивной позиции. А вот Поттер отчего-то нет. Том ворковал нечто утешающее и одобряющее, даже за что-то хвалил, поощрял поглаживаниями и легкими поцелуями, и Гарри продолжал терпеть до тех пор, пока Реддл не растянул мышцы лучше, с каждым новым опытным движением постепенно устраняя дискомфорт, мешающий расслабиться. И уже без неприятных ощущений, Поттер, наконец, сумел прислушаться к себе, с удивлением замечая куда большее, чем осознание инородного предмета в себе: присутствие шикарного мужчины, например. Или его голос, поцелуи. Игрушка задевала внутри тела нечто, что Том окрестил «простатой», отчего член и живот каждый раз стягивался легкой негой удовольствия, движение рук и губ на коже, ощущение растянутых вокруг разогретой трением игрушки анальных мышц. Это были очень волнительные, томные, необычные наблюдения. Примерно в это время Реддл начал увеличивать размер игрушек по возрастающей, выглядя настолько самодовольным, что только на подиум — к другим надутым индюкам. Примерно же в это время Гарри заметил, насколько сам Том возбуждается от этих игр, и когда парень научился во время них расслабляться и получать удовольствие, его партнер начал открыто мастурбировать, присоединяясь. Вообще-то это чертовски заводило Поттера, что он старательно пытался скрыть, дико смущенный странной ситуацией: для него подобное оказалось слишком в новинку, чтобы быстро привыкнуть и раскрепоститься. И где-то во время подобных подготовок, кажется, Гарри сблизился с возлюбленным еще больше, перестав стесняться, стыдиться и закрываться — честно говоря, с широко раздвинутыми ногами и игрушкой глубоко в заднице, совсем не до стыда. Здесь нашелся еще один неоспоримый плюс: руки юноши оставались свободными, и он старательно изучал ими тело Реддла — трогал, гладил, щипал, мял, находя все новые точки его удовольствия и, напротив, раздражения, научился понимать каждый сигнал, какой подает тело Тома в ответ на ласку. А исследовать настолько прекрасного мужчину оказалось самым настоящим наслаждением, и каждую подобную ночь Гарри предвкушал, ожидал вдвойне. Еще более ожидал, мечтал, желал заняться с Правителем настоящим, полноценным сексом.***
— «…Не подавать голоса без прямого обращения Правителя, не поднимать головы и не вставать с королевского стула, пока не встанет Его милость, и, не поднимая покорно, смиренно опущенной головы, последовать», — зачитывал Гарри вслух врученную ему книгу правил этикета поведения спутника Правителя страны. Это было занимательное, но довольно-таки скучное чтиво. И, все же, он сам захотел знать, как вести себя на публике, будучи представленным всей стране, как пара Волдеморта, чего тот желал и планировал. Поттер всем сердцем не хотел облажаться и как-то опозорить возлюбленного. — Ого! Здесь даже говорится о скорости ходьбы, мистер Реддл, — с любопытством изучал юноша, сидя в личном кабинете Тома его корабля. Через несколько дней мужчина желал показать любовника публике, чему Поттер в принципе противиться не стал — он не собирался вести себя, как ребенок, и относился к должности партнера с уважением. Не Реддл принудил Гарри к отношениям, не Реддл начал их, и парень стремился доказать, что колдун не ошибся, не будет жалеть о своем решении. — Вы часто выходите в свет? Потому что он не знал, чем занимается любовник, когда спроваживает Поттера на работу. Про войну он старался лишний раз не думать, потому что то очевидно — Том участвовал в ней, убивая врагов, даже если тщательно, чересчур тщательно это скрывал. Бога ради, Гарри всего пару раз натыкался на пропитанную порохом, сажей и кровью скинутую одежду. — Не переживай, я свожу к минимуму взаимодействие с большой публикой, — колдун смотрел на внимательно изучающего книгу юношу с теплым одобрением. — Чаще всего это Ближний Круг, мэры городов, главы Аврората, спонсоры из столицы. Перед своим народом я показываюсь в основном по праздникам, важным датам, для поддержки в трудное для страны время. Теперь легче. Тебе не придется безвылазно сидеть в тронном зале «Проклятой Девы Марии». — Блеск, — искренне порадовался Гарри, переворачивая страницу. — Я даже не представляю, как же у вас затекает задница, сэр, этот трон выглядит, как пыточный стол для ваших прекрасных ягодиц. Вы очень любите рисоваться. — Правитель должен восседать на величественном троне, а не в мягком плюшевом кресле, Гарри, — увеселился мужчина, пригладив волосы парня. — Если хочешь, я велю стелить тебе подушку каждый раз. — Если вы пообещаете, что мне не предстоит принимать какие-либо серьезные решения, замещать вас, ставить подписи и прочие правительственные ужасы, я готов сидеть на той жуткой табуретке возле вашего трона до самой смерти, сэр, — Гарри не хотел выглядеть мягкотелым неженкой, черт возьми, учитывая его жизнь в целом. Он вполне может обойтись и без подушки. Юноша бросил на виновато замолчавшего любовника подозрительный взгляд, моментально понимая посыл этой тишины. — Ох. Вот же оно как. — Я научу тебя принимать верные решения, подберу литературу, лучшие учебники и дам собственные записи, наработки, найму преподавателей, — проворковал чем-то жутко обрадованный мужчина, и Гарри со смирением осознал, что Том просто ленивая задница, и ушлый колдун лишь рад спихнуть часть своей работы на партнера. — Это… Не так сложно, как кажется. — Верно. Для того, кто живет уже почти сто лет, — кивнул Поттер, старательно пытаясь не делать выражение своего лица мертвым. Он сам захотел этих отношений. Тем более сам требовал стать полноценным партнером, а не вещью для секса и увеселений, потому и соответствовать обязан. — Мне не сто лет! — возмутился Реддл. — А восемьдесят четыре. Имей совесть, мальчишка. — Учитывая произошедшие события, вам шестьдесят девять, надо же, сэр, не так уж и много, — еще раз серьезно кивнул Поттер, не отрываясь от изучения книги. И ведь верно: после жуткого ритуала Том словно бы родился заново, как личность, позабыв прошлую жизнь. — Тем не менее, не спешите радоваться, я омолодил вас лишь на пятнадцать лет, жуткий вы старик. И тем забавнее было обсуждать возраст Реддла. День, когда Том представил своего партнера стране, Гарри практически не помнил из-за волнения и череды определенных знакомств, которые парень мечтал бы никогда не запоминать. Как и требовали правила, Гарри сидел возле трона Волдеморта, кротко опустив голову, не вступал в диалоги, не реагировал на приветствия, не уходил прочь, когда сильнее всего хотелось, не реагировал на людей, старательно обходясь недвижной позой. Взгляды, направленные на него, изучающие, препарирующие, режущие, Поттер всей своей силой воли игнорировал, концентрируясь на сидящем совсем рядом, на троне, Правителе и его звучном холодном голосе. И Реддл не стал долго мучить избранника, уводя того за собой, едва официальная часть подошла к концу. Народу импонировал деймон Поттера. Лев — символ королей, и в этом плане юноше нечего было скрывать. Позднее Гарри выдержал несколько подобных встреч, сидя возле трона Лорда Волдеморта, а мужчина тонко намекнул, что в его отсутствие — а такое вполне вероятно вскоре случится — Поттеру предстоит занять место Правителя. Кажется, именно для этого Том все чаще таскал избранника за собой — для того, чтобы другие люди привыкли к присутствию постороннего лица, не поднимая никакого возмущения, если рано или поздно чужак начнет выступать от лица и правления Тома. Гарри со смирением понимал, что вскоре часть немыслимых правительственных задач ляжет и на его плечи, усиленно изучал все принесенные Реддлом книги, не возражая и против нанятых учителей. К счастью, оказалось, что у юноши все прекрасно с грамотностью и математикой, соображал он быстро, запоминал правильно, а что еще нужно для счастья мужчины? Разве что максимально быстро законченная война, к чему тот и стремился, показываясь «дома» все реже, и реже. Не то чтобы Гарри считал себя правым возмущаться и предъявлять претензии, но иногда он чувствовал себя чрезмерно загруженным и одиноким. Не всегда. Не часто. Поттер никогда не обижался на это. И других проблем хватало, чтобы жаловаться. Они до сих пор спали в раздельных покоях, словно супруги древности. Они мылись раздельно. Переодевались каждый в своей комнате. Занимались сексом ближе к ночи. Том оказался чудовищно непреклонным в своих древних ритуалах и дремучей консервативности. Разумеется, только в тех ритуалах, какие ему нравились. Вот это было истинной человеческой чертой Правителя, и Поттер ругался не сильно. Чертов ханжа. Как спать раздельно — так это великие традиции человеческих отношений, а как трахаться в задницу — так все в порядке. Гарри бы и веселиться на такое странное поведение, но засыпать вместе с возлюбленным ему до сих пор не позволяли. — Сегодня ночью я вставлю в тебя член, — воркующе поделился Том за завтраком, заставив своего партнера поперхнуться попавшей не в то горло едой. — Подготовься заранее. И ничего не кушай перед сексом. Хэдвига переглянулась с Нагини. — У меня работа, — серьезно произнес Поттер, задумавшись на пару секунд. — И я вернусь домой голодный, как собака. Вы не посмеете оставить меня без ужина, сэр. — У тебя сегодня нет работы, — беззаботно проинформировал мужчина, разглядывая завтракающего парня — у самого же Правителя стояли пустая тарелка и пустой бокал. — И завтра не будет. Я собираюсь как следует тебя заездить. — Вы хотите, чтобы меня уволили? Мистер Реддл… — Мне бы очень хотелось посмотреть, как спутника Правителя увольняет его Пожиратель Смерти из Ближнего Круга, кем многоуважаемый господин Лестрейндж и является, — грудным довольным голосом произнес Том, ухмыляясь. Гарри глубоко вздохнул и прикрыл веки.***
Поттер молил всех проклятых богов, чтобы Том не устроил из секса целое представление. И заходил он в комнату настороженно, опасаясь встретить причины своего частого испанского стыда, вроде поганых цветов или помпезного шампанского, но на этот раз увидел лишь благоразумно читавшего книгу Тома, раскинувшегося на кровати, даже не сменившего дневную одежду. Молитвы боги, по всей видимости, услышали да вняли. Гарри замер на неопределенное время, с удовольствием разглядывая до безупречности красивого мужчину, пока он не поднял от страниц свои изучающие глаза, горящие жаждой и предвкушением, пока он не поманил молча любовника, перемещаясь к краю кровати и протягивая завороженно шагнувшему навстречу Поттеру свою ладонь. Гарри мягко уперся коленом на скрипнувший матрас, подставляя лицо длинным ласкающим пальцам, ловя их ртом, очень хорошо изучив, насколько это нравится Реддлу, изучив, что ему будет очень приятно, если парень сейчас нырнет ему под шею и мягко укусит тонкую кожу, что Поттер и сделал, мимолетно огладив бедро волшебника, заслужив награду в виде вибрирующего низкого стона. Том все еще не позволял партнеру руководить, но полноценное дарение удовольствия — тоже контроль, и Гарри больше не чувствовал себя в чем-то ограниченным. Он знал, как заставить тело любовника расплавиться одним прикосновением губ. Хэдвига громко замурчала, медленно скручиваемая в кольца деймона Волдеморта, и Поттер издал очень похожий звук, когда большие ладони Тома пробрались под его халат. Юноша позволил покрывать свою шею укусами, на этот раз бесследными, оттого и приятными, довольно щурясь и улыбаясь на неспешную нежность. Иногда они набрасывались друг на друга, но сейчас явно не тот момент. На теле чувствовались одновременно пальцы, губы мужчины и движение огромной змеи, и Гарри было немного жаль, что Том не способен чувствовать своего деймона постоянно — до того экзотически ощущалось соприкосновение душ. Ему было приятно и волнующе знать, что Нагини никогда не причинит вреда своей возлюбленной, насколько бы смертоносной не являлась, пожалуй, то же можно было отнести и к Реддлу — насколько бы жутким ни было это существо, в отношениях с Поттером он вел себя достаточно мило и сдержанно. Удивительное сочетание жути и нежности. Сегодня от мужчины даже не пахло смертью. Красота. Прелесть. Действительно постарался. — Они чистые, — заверил Том, толкая в Поттера пальцы, и тот шумно вздохнул, прикрывая затрепетавшие веки. Теперь Гарри научился получать удовольствие от нижней позиции. — Нравится? — Вы вызывающе одеты, сэр, — с намеком ответил парень, с которого уже успели сдернуть халат. Он чувственно провел ладонью по груди мужчины, сжимая его твердый член через штаны. Правитель нахмурился, на что Гарри с еще одним вздохом кивнул: — Очень нравится. Одарив партнера самодовольной усмешкой, он огладил свободно пропускающие в отверстие мышцы тремя пальцами сразу, оценивая прекрасную растяжку и подготовку — безупречную, что сегодня им явно пригодится. Поттер часто дышал, жадно разглядывая бледное лицо любовника, покрываясь предвкушающими мурашками от каждого глубокого движения. — Я так долго этого ждал, — пробормотал Реддл, нетерпеливо отвинчивая крышку от тюбика со смазкой, пока чужие руки столь же нетерпеливо расстегивали его штаны, обнажая крепко стоящий пенис. Том сжал зубы, на пару мгновений теряя контроль, едва горячий влажный рот накрыл орган практически целиком. Гарри нечто ласково проурчал, двигаясь на члене, глядя в лицо любовника из-под опущенных век неотрывно. — Нравится? Поттер согласно замычал, обвивая бедра мужчины руками, опять издав странный звук, напоминающий урчание огромной кошки, потому что с набитым ртом нечто отвечать было трудновато, а отрываться от минета Гарри ни в коем случае не собирался — ему нравился вкус Тома, его запах, нравилось брать в рот его естество, буквально вылизывать пах мужчины, от большой розовой головки до крупных яичек, пока с члена не закапает слюна и сперма, пока не заболят губы и язык. Честно говоря, если бы волшебник позволил, Гарри облизал бы его всего: с ног до головы. Может, однажды. Парень своего всегда добивался. Поттер издал очередной урчащий нежный звук, когда его голову натянули на член, заставляя взять глубже, и сочащаяся смазкой головка проникла в горло, которое Гарри научился умело расслаблять, когда нужно, и даже не задыхаться при глубоких толчках. Том не торопился, позволяя любовнику выбрать медленный темп, лишь помогал Поттеру брать глубже, полностью, пока его губы не начали соприкасаться с пахом, пока из глаз не потекли невольные слезы, пока по подбородку не начала стекать слюна. Мужчина надавил на лоб парня, выскальзывая из его тесного рта и толкаясь обратно, мазнув влажным пенисом по слезам на лице — чертовски привлекательная картина. — Нет, еще, сэр, — хрипло потребовал Гарри, сжимая пальцы на бедрах Тома, вновь ловя ртом его член и насаживаясь до упора, пытаясь самостоятельно взять твердую плоть до конца. У него самого стояло так, будто секса пару недель не было, так, что поджимались на ногах пальцы от желания. На этот раз ладонь Реддла совсем не помогала, и Поттер с громким причмокиванием выпустил из рта его орган, тут же пройдясь языком по всей длине и прильнув к нему лицом, прижимая плоть к животу партнера и благоговейно заглядывая в чернющие жуткие глаза, горевшие почти хищным огнем. — Еще, прошу. «Потрясающе», — подумал Том, вновь опуская на затылок Гарри руку, и юноша с готовностью распахнул рот, со стоном заглатывая толкнувшийся до самого горла член, весь его вид говорил о сильном желании и удовольствии, словно бы сосать член мужчины — самая приятная часть секса. Поттер позволял вдавливать свое лицо в кровать, трахать свой рот настолько долго, что опухали губы, позволял кончать внутрь, и выглядел при этом, как мартовский кот при виде течной кошки, будто ничего вкуснее в жизни не глотал. — «До чего потрясающе. Блять, он задыхается.» Реддл снял с себя голову действительно начавшего краснеть от нехватки кислорода Поттера, и толкнул того спиной на кровать, больше не позволяя себе потакать чужим желаниям, сколько бы приятными они ни были. Гарри с хрипом перевел дыхание, глядя на любовника с таким обожанием, что Тома окончательно повело. Он лег сверху, утягивая парня в долгий развязный поцелуй, чувствуя собственный вкус на языке мальчишки, торопливо, как подросток, скидывая с себя одежду — пытаясь делать это, ничего не разорвав, потому что то был любимый костюм Поттера. Правитель возбужденно простонал, когда почувствовал разгоряченное тело партнера собственным, толкнул его бедрами и потянул Гарри за плечи, безмолвно прося перевернуться, а затем поставил его на четвереньки, надавливая на голову, чтобы тот прижался к кровати всей грудью. — Больно не будет, — жарко выдохнул Том на ухо Поттеру и без предупреждения, одним толчком в него вошел, вырывая долгий бессвязный стон — из себя и любовника, который лишь закатил глаза от удовольствия, напрягая ноги, чтобы выдержать вес мужчины на себе. Реддл пробно толкнулся еще раз, и еще, вообще-то не планируя набрасываться на мальчишку, но грань самоконтроля оказалась разрушена еще несколько секунд назад. Впрочем, Поттер выглядел так, будто готов потерять сознание от удовольствия. — Все еще нравится? Гарри одурело выстонал согласие на бессмысленный вопрос, кончая от четвертого толчка, не собираясь говорить об этом, лишь бы Волдеморт продолжал двигаться в нем, с каждым негромким шлепком вжимая подрагивающее от оргазма тело сильнее в кровать. Возбуждение не позволило члену опасть, ощущение движения в прямой кишке горячего и мокрого от смазки пениса Реддла, его прижимавшегося к ягодицам паха, сжимающихся на шее зубов доводило до исступления, и все, что Поттер в тот момент мог делать — это удерживать свои приподнятые бедра на месте, чтобы под натиском мужчины не растечься по постели пятном животного наслаждения. Совершенно неожиданно Нагини укусила Хэдвигу за шею, сжимаясь на ней крепче, и Том машинально запустил собственные зубы глубже в кожу отчаянно заметавшегося под ним и вскрикнувшего Поттера, обмирая на месте и с хрипом выдыхая стон — обливая нутро любовника семенем. — Раздавите, — отчаянно закряхтел парень, барахтаясь под упавшим на него чрезмерно огромным и тяжелым мужиком, пытаясь прийти в себя, восстановить потерянное дыхание и осознать, переварить произошедшее. — Это… Это что сейчас… — Прости меня, — проворковал скатившийся прочь Том, покаянно потершись лицом об окровавленную шею с двумя разными по диаметру ранами, чего Гарри пока что не замечал. — Мне так жаль, так жаль. Поттер медленно поднес к своему горлу пальцы, застывая, когда посмотрел на них. Затем очень медленно повернул голову к виноватому лицу, почти полностью покрытому кровью, с ужасающе прилипшими ко лбу кудрями волос и искренне блестевшими от переживания глазами, уже не такими черными и безумными. Юноша осторожно сел, чувствуя, как грудь разрезала теплая капля крови, изломанной линией устремляясь вниз, к животу. Из разгоряченного сексом отверстия потекла сперма и смазка. Тишину прервал нарастающий рокот львиного рычания. И Гарри с лютой угрозой посмотрел в сторону висевшего на стуле ремня. — Невероятно жаль, Гарри! — Хэдвига, прости меня! — АХ ВЫ!..Конец