Покалеченная душа

      Гарри целый день прожигало сильное, жгучее любопытство. На место шока и страха пришли бесконечные вопросы и непонимание — как, что, почему. Поттер был рационалистом и материалистом, даже колдовство Тома воспринял не как часть чего-то чудесного или загадочного, а, скорее, как нечто просто еще неизученное, оттого и непонятное. Для него в детстве и паровые массивные суда, изредка проплывающие над Хогвартсом, были загадочными, пока ближе не изучил их устройство. Теперь, попривыкнув, Поттер мало обращал внимания на магию мужчины.       Едва похищенные женщины, Том, Пожирательница Смерти и Гарри вернулись на «Утопию», Реддл молча втолкнул Поттера обратно в каюту, а после вызвал знакомого правительственного доктора (мистера Фейдерлуна, кажется), чтобы тот проверил парня на наличие вероятных травм, но кроме парочки заноз и маленького синячка не было никаких повреждений. Через полчаса, когда солнце уже окрасило стены спальни золотистым теплым светом, туда вошли Том и та самая буйная женщина с деймоном-гиеной. Реддл повернул к ней лицо, и та бесстрастно склонила голову. — Приношу свои извинения, мистер Поттер, за похищение, оскорбления, угрозы и непозволительные прикосновения. Гарри изумленно приоткрыл рот, не веря, что мужчина вот так взял и заставил ее извиняться перед подростком. Сам он привык к оскорблениям и обидам, и тычки чужих, посторонних людей перестали задевать Поттера еще лет с девяти. В самом деле, ко всему можно было привыкнуть. Однако он поспешно заверил Пожирательницу, что зла не держит и даже благодарен за то, что пыталась спасти. Впрочем, судя по поведению Беллатрикс, не спасти она пыталась, а отомстить за проникновение пиратов на «Утопию».       Том не произнес Поттеру ни слова, даже не взглянул на него. Парень, напротив, слишком пристально и настойчиво вглядывался в лицо мужчины, пытаясь поймать его взгляд, пытаясь приглядеться к чертам внимательнее, а не проступают ли щели вместо носа? Не красные ли глаза? Не мертвецки ли бледная кожа? И почему Реддл, кажется, начал избегать своего гостя? Настолько сердит за ночное происшествие в комнате? Гарри решил, что даст колдуну ровно день тишины для обиды или злости, а потом пойдет на мировую с поклоном, извинениями и разрешением на любое наказание, если это позволит Поттеру стать прощенным.       Вернувшись с работы следующим вечером, подросток решительно направился в покои Волдеморта, соседние с его, вот только ни там, ни где-либо еще мужчины не оказалось. Гарри всю «Утопию» облазил, оставшись ни с чем. Похоже, Том по-настоящему избегал общества гостя, потому что раньше всегда встречал подростка после его работы, даже когда тот жил в поместье Реддлов. — Это не похоже на злость, — задумчиво заметила Хэдвига, пока лениво вылизывала большую голову Нагини, сжатая в ее кольца. — Хотя это совсем не взрослое поведение. Помнишь, как ты однажды к цыганам из дома сбежал, тоже избегал мистера Реддла. Но мы-то подростки, а тут Правитель, скрывающийся от обычного парня. Очень странное поведение. — А обещал поговорить, — без обиды или злости, с той же задумчивостью ответил Поттер. Он расположился в своей комнате, расслабленно отдыхая на кровати после рабочего дня в магазине Лестрейнджа. — Мне кажется, это связанно с тем, что я видел. С лицом. С тем, что Нагини еще может меняться, и меняется она в несуществующих монстров. — Я не знала, что могу становиться драконом, — быть может, в десятый раз говорила деймон. Гарри и Хэдвига уже успели сердечно заверить ее, что очень любят и совсем не боятся этих обращений, просто не ожидали, не знали. — Я хотела оказаться рядом… Мне нужны были крылья, мне нужны были зубы и когти, чтобы суметь защитить. Я думала обо всем сразу, напуганная и злая, что не успею. Она сбежала от своего человека, когда он совершил нечто непоправимо жуткое. Тогда Тому было пятнадцать лет, и он, разумеется, приходился желторотым девственником, поэтому Нагини и могла менять форму, так ей и удавалось скрываться долгие-долгие годы. Когда Гарри проанализировал эти вещи, пришел к выводу, что Реддл не обязательно являлся девственником и сейчас. Его деймон молчала о своей способности, и, наконец, Поттер и Хэдвига смогли понять, почему она не хотела восстанавливать инициируемую Томом связь — тогда она потеряет способность менять форму. А Нагини хотела потерять ее с Хэдвигой вместе. «Том был романтичным в пятнадцать лет», — думал подросток, рассеянно смотря на объятия двух деймонов в кресле. Огромной змее там было мало места, и часть ее огромного тела покоилась на пушистом ковре. — «Каким еще он был? Что же он натворил?»       Какое настоящее лицо этого человека? — Что ты будешь делать с Беллатрикс? — напомнила львица, и глаза ее недовольно сверкнули. — Она до сих пор торчит на «Утопии». — Убить ее, разорвать глотку, — важно предложила свои услуги Нагини. — Ничего я не буду делать с оскорбленной ревнивой женщиной, — поморщился Гарри. Убить? Бред. — Ее заставили извиняться, конечно, она зла. И, кажется, точно влюблена в мистера Реддла. Что, по вашему, я должен сделать? Предъявлять претензии и требования ему? Как отреагирует взрослый человек на подростковую ревность? — Она знает его лицо. Оба лица. — Может, мадам была любовницей Правителя, — тихо ответил Поттер, чувствуя, как плети раздражения сжимают грудную клетку. Совершенно новые, неизученные ранее чувства. — Я верю мистеру Реддлу, но… Она зашла в его покои свободно, спокойно, будто так и надо. Это же ненормально? — Ненормально, — живо подтвердила Хэдвига. — Ты обязан прояснить ситуацию. — Зато Лорд Волдеморт мне ничем не обязан, — твердо возразил подросток. Но затем поколебался: — Те ее слова… Это действительно так?.. — Я почти ничего не знаю об однополом сексе, — с огорчением произнесла Нагини. — Том не интересовался им в пятнадцать лет. Он искал магию и способы обрести вечную жизнь. На него заглядывалось так много девушек… А мы целыми днями лазили по Хогвартсу в поисках запретной библиотеки. «Думаешь, ты такой особенный, мальчишка? О, разумеется, ты думаешь. Нерадивый наивный юнец, витающий в облаках. Пускаешь слюни на любое внимание Правителя. Знаешь, что случится далее? Я тебе расскажу.» — У него было очень много амбиций, — и тихо добавила: — У нас. У нас было много планов, решений и большая мечта. Я уже и не помню, какая. Том менялся быстрее, чем я могла успеть за ним. Он закопался в запрещенные книги. Изучал мерзкую магию, она ужасна, это не просто световые шарики, это Зло. Нагини уставилась в пол. Гарри обхватил руками свои колени, молча слушая несчастную брошенную душу. Где-то на задворках сознания продолжал мельтешить голос Беллатрикс, ввергая в примесь тоски, злости и страха. «Знаешь, почему Лорд Волдеморт нянчится с тобой, щенок? Потому что ты его жертва. А так интересно поиграть в любовь с мальчишкой, чью жизнь изуродовал, спать с тем, чьих родителей безжалостно уничтожил. Хочешь, расскажу, как их убили? Их предал лучший друг. Правитель пришел в ваш дом поздней ночью и разорвал обоих деймонов Лили и Джеймса голыми руками. А тела сжег, как трупы прокаженного скота. Теперь ты, Поттер, новое развлечение, занятная игрушка, влюбленный смешной подросток, маленький дурачок, просящий ласки с рук, что убили твоих мамочку и папочку. А знаешь, кто убил Сириуса Блэка?»       Гарри испустил долгий, протяжный вздох, запуская пальцы во всклокоченные волосы. Почему все, все на свете пытаются ткнуть его в вину перед родителями и крестным отцом? Которых Поттер даже никогда не знал, не помнил совсем. Даже сам Волдеморт упрекал, что б его, чокнутого старика. Почему нельзя просто чувствовать и любить, почему все пытаются насильно повернуть парня лицом к прошлому и заставить на коленях умолять о прощении за свои чувства? Почему Гарри обязан извиняться за себя? — Его разум был неотвратимо болен сумасшествием. И я ничего не могла с этим поделать. До тринадцати лет мы были всем друг для друга, одни на свете, я и Том, как ты для Хэдвиги. Потом он нашел ее. Тайную библиотеку Хогвартса. И стал неотвратимо отдаляться от меня. — Почему же ты сбежала? — не стерпел Гарри своего молчания в ответ на такие страшные речи. — Разве нельзя было ничего изменить? Поговорить с мистером Реддлом? Пока все не стало безвозвратно потерянным? Деймон Тома молчала несколько секунд, не реагируя на вопросы, вслушиваясь в нежное, успокаивающее мурчание Хэдвиги. — Он разорвал нашу связь. Буквально. Чтобы стать сверхсуществом, он совершил ритуал. Я почувствовала то, что чувствует деймон, когда его человек падает с обрыва. Когда его человека убивают. Бесконечно болезненно, одиноко, обидно, Том не хотел говорить со мной, не хотел видеть, жить рядом, быть человеком. И принудил меня к ритуалу. Я просто была средством к его целям. Вряд ли хоть что-то изменилось. Это были темные времена, страшные времена, когда мой Том, мой милый человек, менялся в истинное зло. Я больше не могла это видеть. И последней каплей стал тот самый день Боли. «Я скажу, что тебя в итоге ожидает. Тебя поимеют и выкинут. И знаешь, как это будет? Сплошным унижением, болью и отчаянием, или ты не знаешь, что происходит с мужчинами, когда их трахают, как женщин? Испорченные вещи выбрасывают. Тебя выкинут, наигравшись. А следы тщательно подчистят. Вот, что будет, Поттер, маленькая влюбленная обуза. Из-за тебя Правитель показал посторонним лицо. Показал им свою магию. Все из-за тебя.» — Он пришел в поместье своего отца и лично убил мужчину, своих бабку с дедом, всю прислугу. Силой прибил меня к полу и уничтожил связь со всем человеческим, что некогда имел. Я смогла выбраться и сбежать, пока Том ползал среди трупов, больше не человек, еще не живой, больше не мертвый, не знающий, как говорить и ходить. Это был последний раз, когда я его видела до прошлой зимы. Том стал чудовищем. — Что значит, еще не живой и больше не мертвый, любовь моя? — прошептала Хэдвига, без отвращения зализывая новые появляющиеся раны. — Я не могу объяснить. То, что ползало по дому той страшной ночью не было живым, сердце не билось, на лице не было разума, прежних эмоций, я потеряла способность ощущать чувства своего Тома, но и мертвым он совсем не являлся. Еще теплый, трогал пол, трогал стены и тела мертвецов, щупал языком воздух, словно изучал мир заново. Мне стало очень страшно. Я не хотела, чтобы то существо нашло меня. Гарри уткнулся лицом в острые коленки, сильно жмурясь. Не такое он ожидал услышать и узнать про возлюбленного. Да, Лорд Волдеморт страшный монстр, тиран, но это просто слова напуганного народа, шепотки, наговоры, вот только, выходит, что он даже не человек?.. Значит, он играет не обыкновенного гражданина своей страны, он играет в человека? По спине прошелся холодок, вторя завыванию ветра за стеной каюты. Хэдвига поймала взгляд Гарри, и там плескался тот же страх. Если Нагини закольцует, закончит связь, останется ли она прежней? Деймоном обыкновенного человеческого мальчика? И чувствует ли сам Том что-то к Поттеру, помимо любви Нагини? — Я должен его найти, — пробормотал парень нерешительно. — Не думаю, что Реддл причинит тебе вред, но будь осторожен, любовь моя, — откликнулась Хэдвига, выпутываясь из белоснежных змеиных колец и потягиваясь всем телом. После чего ласково обратилась к Нагини: — Ты останешься здесь? Мы расскажем новую историю, когда вернемся. — Я буду ждать, — тихо прошипела змея, ткнувшись треугольной мордой в голову львицы.

***

      Реддл стоял почти у самого носа «Утопии», заложив руки за спину и смотря в темноту, окруженный тьмой — либо ему нравилось отсутствие света, либо мужчина не хотел, чтобы кто-либо знал о его местонахождении. Гарри неслышно шагнул ближе и мягко опустил ладонь на широкую спину, неторопливо огладив по позвонкам вверх-вниз. Правитель не вздрогнул, не повернулся, словно и знал о приближении Поттера, несмотря на полное отсутствие обуви и мягкость шагов. — Ты видел, — неопределенным тоном негромко произнес мужчина, не глядя на своего нарушителя одиночества. — Мое лицо. Ты видел его. — Поэтому вы прячетесь от меня, сэр? — Гарри продолжал осторожно гладить чужую спину, а затем аккуратно обхватил ладонь Тома и развернул того в свою сторону. — Это что-то изменило? Реддл странно посмотрел на подростка. — Что случилось шестьдесят девять лет назад? — Нагини, — досадливо сморщился Волдеморт, сжимая пальцы на кисти Поттера. — Опять болтает лишнее. Чертово животное. — Она замечательная, — нежно и спокойно упрекнул Гарри, погладив большим пальцем тыльную сторону крепко держащей его ладони. — И я люблю ее. Почему бы и вам не полюбить свою душу, почему бы не попытаться это сделать? Том прикрыл веки. — Моя человеческая убогая душа. — А вы не человек? — Реддл опять ничего не отвечал, и Гарри осторожно попросил: — Я хотел бы увидеть ваше лицо, сэр. То, которое вы прячете. Я не сбегу. Прошу. Поттер заметил, как крепко мужчина стискивает челюсть, и покорно ожидал отказа, выговора, но когда Том распахнул глаза, те стали пунцово-алыми, как у Нагини. Черты лица медленно менялись, таяли, смазывались, пропали аккуратно зачесанные назад темные волосы, брови, ресницы, красивый изгиб носа перетек в змеиные узкие щели, а полные губы сомкнулись полоской бледного рта. Гарри смотрел, будто завороженный, уже без ужаса и паники, потому что был готов, потому что люди не горели, не умирали, потому что Реддл продолжал держать его за руку. Честно говоря, время притупило недавние воспоминания, и Поттер ожидал увидеть нечто омерзительно-жуткое, нетерпимое, а глядя на изящные змеиные черты, так похожие на лик деймона мужчины, подросток думал только об одном. И он сделал это.       Гарри медленно потянулся наверх, вставая на носки, и мягко коснулся прохладного рта своими губами, осторожно и коротко целуя, и отстранился, улыбаясь. — Вот так, — сказал Поттер, глядя ровно в узкие зрачки Реддла, и тот не увидел ни страха, ни отвращения — взгляд парня ни капли не изменился. Змеиные зрачки слегка увеличились, и Том потянулся всем лицом, всем корпусом обратно, с выдохом накрывая губы подростка своими, с жадностью и приглушенными изумлением, облегчением. — Сэр, — восхищенно отозвался Поттер, когда чужие гораздо более острые зубы переместились левее и потянули раскрасневшуюся щеку в сторону. Гарри довольно рассмеялся: — Это соблазнение? — Нам нельзя, — почти обреченно прошипел Правитель, не отрываясь от легких безболезненных покусываний. — Все произойдет ровно так, как я сказал. Наблюдавшая за ними львица нечто недовольно прорычала.       Поттер же изловчился увернуться от настойчивого рта и мокро облизал острый кадык изумительного существа, зная, что Реддл остановится и отстранится немедленно, но им действительно следовало поговорить, пока Поттер хоть что-то соображал и не был сильно взбудоражен. И верно: мужчина отступил, сужая глаза с укором. А Гарри же пытался совладать с горящим лицом — до чего гладкая кожа Реддла была необычной, вкусной, приятной на ощупь. Он ощущал себя очень ошалевшим от смелости, от продвижения их маленьких прикосновений — теперь Волдеморт разрешил целовать себя в губы. Потрясающе. Парень вновь ослепительно улыбнулся в экзотическое лицо недовольного мужчины, нисколько себя не осуждая за распутность.       Правитель отвлекся на нечто за пределами «Утопии», мрачнея, и шагнул ближе к парню, разворачивая того спиной к себе, прижимая бедрами к высоким деревянным леерам, явно желая, чтобы и Гарри увидел что-то среди тьмы и тяжелых густых облаков, над которыми неторопливо летел паровой корабль. — Ты знаешь, где мы сейчас пролетаем? Поттер видел внизу только черноту. Тонкий месяц прорезал небо яркой раной, но не мог осветить землю под собой. Парень слышал лишь гудение двигателей и редкий ветер, треплющий раскрытые паруса. Шея покрылась холодными мурашками. — Что там внизу? — взволнованно произнесла Хэдвига, благоразумно держась в стороне, но ей никто не ответил.       Гарри ощутил движение за спиной, Том слегка отстранился, и совершенно внезапно под судном загорелись мощные светочи, озаряя землю ледяным белым светом. Подросток дернулся, вцепившись влажными ладонями в леера, когда глаза уловили метнувшиеся в разные стороны черные тени на земле, к обгорелым стволам деревьев и развалинам. «Утопия» замедлила свой ход. — Это Мертвые земли, — тихо сказал Реддл над головой Гарри, прижимаясь к его спине всем телом обратно. — Покинутые. Выжженные. — Те города, о которых говорил Дамблдор, — не смея повысить голос громче шепота, ответил Поттер, впиваясь взглядом в разрушенные дома, черную, как смоль, землю, сожженные леса и пересохшие реки. Страшное зрелище, до мороза по перенапряженной спине. — Которые вы сожгли, сэр. Я… Понял. — Нет, Гарри, — мягкий шипящий голос коснулся правого уха. — Я расскажу тебе сказку, в которую никто не поверил. Через десять-пятнадцать минут мы подлетим к древнему храму, откуда все началось. Эпидемия, зло, порок, у этого явления не было названия. Тридцать четыре года назад здесь лежал очень старый город. Каменные постройки, храмы, те самые, в которых обитали забытые боги. Где ранее изучалась магия. Та, которой владею Я. Ныне запретная, как и остаток колдунов, сбежавших из города раньше, чем его уничтожили. Я бывал здесь много лет назад во время странствий, когда еще все было в порядке, бывал и в сердце зла, когда все началось, когда разрасталось с немыслимой скоростью, поглощая окрестные деревни и соседние города. Манящий шепот прервался, погружая палубу в тишину, нарушаемую привычным гудением паровых двигателей и ветра. Гарри смотрел вниз неотрывно, вглядываясь в черные от сажи земли. Неужели прямо сейчас он услышит настоящую правду? И все планы поговорить об отношениях вылетели из головы — кажется, сейчас происходили вещи куда значимее, куда важнее, чем их человеческое будущее. Это был тот самый редкий момент: возможность узнать Лорда Волдеморта лучше.       Подросток отвлекся от тревожного созерцания пустующего города снизу, когда прохладное безносое лицо потерлось о правый висок, чтобы привлечь все внимание к Реддлу, к его голосу и рассказу обратно, как в вязкую топь, теплую и очень приятную — по пояснице защипало мурашками чего-то нежного. Правда, дальнейшие слова стали ушатом ледяной воды: — Люди гнили изнутри, Гарри. Их органы, плоть и кости — истлевали, пока они еще были живы, пока они ходили и передавали заразу другим. С первого взгляда не было возможности понять, что люди больны, пока я не велел передать тела мертвецов своим докторам для вскрытия. Тела оказались заразны и после смерти. Многие погибли в тот день от моей руки. Многие важные мне люди. Вся бригада правительственных врачей, военные, добровольцы для оказания помощи, ученые — всех поглотил один порок — черная гниль. Их тени продолжали сновать по городу, их тени ты видел минутами ранее. Поттер сощурил глаза, вглядываясь в неясную пляску темных фигур снизу, они ускользали от прямого контакта глаз, всегда где-то с краю, где-то левее, правее, еще вот-вот и… На лицо легли ледяные пальцы, слегка отклоняя голову назад и не разрешая больше смотреть на землю. Наваждение страха, нарастающей паники постепенно пропало. — Все хорошо, молодец. Это ненастоящее. Не нужно так пристально всматриваться. — И… что же случилось дальше, сэр? — хрипло подтолкнул к продолжению Гарри, не вырываясь, ощущая себя окруженным с каждой стороны, облепленным этим существом. — Дальше… — голос вновь засвистел возле уха: — Я отдал приказ выжечь двенадцать населенных пунктов с военных кораблей несколькими точными ударами бомб. Только четыре из них были официально мною подтверждены, как зараженные. Я не стал рисковать, — Лорд предупреждающе погладил влажный висок и освободил лицо, коснувшись бледными и тонкими, почти паучьими, кистями напряженных рук подростка, ласково проведя от ладоней до плеч Поттера. — Ходили разные слухи. «Правитель сошел с ума, он тиран и убийца», и это недалеко ушло от правды. Никто, кто сталкивался с неизвестной заразой, не выжил, и нет свидетелей, кто бы подтвердил мое злодеяние, как вынужденную меру. Слухи ползли тут и там. Разные. Гарри с трудом сглотнул сухим горлом, когда прохладные пальцы пробежались обратно до его ладоней, когда кончики ногтей невесомо провели до сведенных плеч и пропали. — Да, я убивал многих, и многих еще предам казни, но это место… Стало моей добродетелью народу. Единственной, что никто не оценил по достоинству. Много невинных погибло в ту ночь, но еще больших уже никогда не коснется эта гнилая трагедия. Я стал освободителем? Нет. Может, спасителем? Ох, нет. Своим деянием я обеспечил славу массового террориста, и стал кошмаром для взрослых сказок и детских страшилок. — «Не будешь прилежно учиться, придет за тобой Лорд-Сожженец», — испустил нервный смешок Поттер, вспоминая каждую страшилку-угрозу со времен Хогвартса. — «Загляни под старый мост, там обитает Зло. Это Лорд-Сожженец готовит нам погост». Я их слышал. — Неужели ни разу собственную не придумывал? — с насмешкой промурлыкал Реддл. Гарри помолчал несколько секунд, усиленно вспоминая, и тихо ответил: — «Жуткие песни поет Злой Победитель. Над маленьким гробом плачет мертвый родитель». Я в четырнадцать лет был немного мрачным, сэр. Извините. «Как стыдно», — мучительно подумал парень, облизывая пересохшие губы. — «Я никогда не должен был. Никогда нельзя осуждать и ненавидеть людей только из всеобщих слухов. Черт. Надеюсь, я его не обидел.» — Все в порядке, — спокойно отреагировал Правитель на напряжение Поттера, явно догадавшись о причинах. — Я не против людского страха. Он не допускает появления рецидивов вроде глупых попыток революций и бунта. — Вы об Ордене? — спросила Хэдвига. — О, да. Даже в этой истории они замешаны. Тем более в этой. Некоторые из Ордена Феникса пытались найти доказательства, они приземлялись на Мертвые земли, тоже узрев блуждающие тени, надеясь, что то выжившие, имеющие подтверждение моей вины. Теперь они тоже блуждают внизу, навеки. Глупые-глупые птички. Вот такая вот лживая мрачная сказка, легшая тенью на мою репутацию, иронично, не так ли? Смотри, — холодное дыхание коснулось уже левого уха. — Тот храм. Видишь купольное здание? С него все началось. С жрецов и колдунов, что там обитали. — Вы сказали, что никто… — Гарри запнулся, но Реддл поощрительно поцеловал подростка в ушную раковину, одобряя вопросы. — Что никто, кто сталкивался с заразой, не выжил. Но вот он вы. Правитель опустил острый подбородок на плечо Поттера и рассмеялся: — А я разве человек? Гарри молча развернулся и в упор уставился на змеиное лицо, слегка стесненный в движениях — мужчина продолжал прижиматься всем телом к нему, вдавливая в леера. — Что случилось шестьдесят девять лет назад? — Назови меня «Том», и я расскажу, — проурчал Волдеморт, глядя в серьезные очи парня, не моргая. Поттер упрямо поджал губы и нахмурился, вызывая короткий довольный смешок. Он не находил уместным смех в такой ситуации, после такой пугающей правды о прошлом Тома Реддла, о людях, что раньше жили внизу, о безвинно соженных и о несчастных, кто гнил с сердцевины. — Сэр, Нагини рассказала о ритуале, — подумав, Гарри изменил полярность напора: — Ведь я хочу знать правду, а не додумывать странные вещи, вроде детских страшилок. Мужчина растянул губы в широкой, неестественной улыбке, потянув подростка в свою сторону, а затем в сторону столиков и мягких диванчиков у стены пустующей капитанской будки — подчиняясь невиданному волшебству, «Утопия» шла по воздуху без единого матроса. — Я не помню свою жизнь до пятнадцати лет, — признался Лорд, поглядывая на своего спутника, обнимавшего деймона-львицу, который сел совсем близко, не испытывая ни страха, ни дискомфорта от жуткой змееподобной внешности, и Том не торопился менять облик. — Мое первое воспоминание… Я очнулся на полу. Все такое странное, необычное, неизвестное. Мокрые от крови доски, теплые трупы — почему теплые? Что там внутри этих кусков? Крылья ребер, как зубы… — погрузился в себя мужчина, прикрывая красные глаза тонкими бледными веками. — Мне так понравилось ощущение шершавых стен, еще больше — земля, туда можно было нырнуть пальцами. Она оказалась невкусной. Я знал свое имя, будто слышал затихающее эхо в глубокой расщелине, уцепился за него, помнил, что рядом всегда мельтешило какое-то животное, помнил огромный замок, нет, уже почти не помнил, а к вечеру совсем забыл. Трава невкусная. Ночь кусалась холодом. Людской костер оставлял ожоги, мне не понравились крики людей, когда я выполз на свет между деревьев. Меня удивило, что люди бежали прочь только на двух задних конечностях, и я тоже встал на ноги. И стал быстрее. Людская плоть — тоже невкусная. Но зато я понял, что они общались звуками из рта, не рычанием и не шипением, а чем-то более красивым и разным, глубоким. И я заговорил. Мне пришлось адаптироваться, мне пришлось имитировать человеческое поведение целых три года, конечно, долго учиться делать это непринужденно и естественно, я пропустил Хогвартс, и после мне пришлось заканчивать школу позже своего курса, но по возвращению я уже мало отличался от других, кроме одной важной детали… Деймон. Сказал, что ничего не помню, и это было правдой. Дамблдор не поверил странной амнезии, но поддержал правила игры — рассказав о жизни Тома Реддла в школе, и паззл о моем образе поведения немного сложился. Я нашел свои дневники, где понял несколько причин. Пятнадцатилетний человеческий «Я» искал способы бессмертия, — Том повернул голову к ошарашенному притихшему подростку. — И он нашел. — Бессмертие? — поразился Поттер. Разве подобное существует на свете? — То есть, сэр, вас нельзя убить? Совсем-совсем? — Совсем-совсем, — колдун плотоядно-нежно растянул безгубый рот в улыбке. — Я заметил, что ваше поведение сильно отличается от поведения других людей, — неловким голосом произнес Гарри, чтобы заполнить тишину. Мужчина ждал реакции. — Думал о том, что многие вещи просто не могут быть свойственны человеку вашего возраста и статуса. И… тот суп. Вы… Вы что, действительно больше ничего не едите? Волдеморт безразлично пожал плечами, нащупывая ладонь Поттера и переплетая с ним пальцы. — Я могу. Просто не вижу смысла. Это как если ты станешь три раза в день повторять одну и ту же фразу в разных голосовых вариациях. Год за годом. Бессмысленное действие, без которого можно обойтись. А можно и сделать, это не причинит мне никакого вреда. Я немного подотстал от имитирования, будучи Правителем, не обязательно вести себя подобающе человеческим существам, — бледное лицо изменилось, и Том очень быстро обратил свое полное внимание на Поттера. — Мне нравятся многие вещи, которые мы делаем вместе, Гарри. И я их вовсе не имитирую, если ты об этом беспокоишься. О моих эмоциях и ощущениях. Не все, конечно, натуральные, но я стараюсь идти к этому. Еда… была… неплохой. Та жидкость… — выдавил из себя Реддл последнюю фразу с мученическим изломом губ, хитро сверкая глазами, ведь заставил парня рассмеяться, немного расслабиться. — Может быть, я и человек. Просто отличаюсь от других. Шестьдесят девять лет назад я «разорвал связь с человеческим началом, лишив существо души, данной при рождении, лишив существо дара увядания и смерти», так говорилось в дневнике. Шестьдесят лет назад я впервые испытал настоящие эмоции, не сымитированные извне. Так может, я настоящий? Не чудовище из взрослых сказок? И тебе бояться меня вовсе не обязательно? Поттер перестал улыбаться и просто кивнул, пододвигаясь ближе и осторожно опуская голову на плечо мужчины. На самом деле правда мало что изменила в эмоциях подростка. О многих вещах он догадался и сам. Гарри был счастлив знать любимого человека лучше, больше, даже если эти вещи действительно являлись кошмарами из сказок и блеклых сновидений. Парень прикрыл глаза, не чувствуя никакого страха. По плечу и шее пробежалась россыпь прохладных пальцев, легкое царапанье острых ногтей, и паучья рука замерла на голове, путаясь в черных волосах. — Вовсе не обязательно, — убаюкивающе повторил Реддл откуда-то сверху.

***

      Несмотря на решение Гарри избегать тем о Беллатрикс и сторониться грубую, неадекватную женщину и ее деймона, Волдеморт и странная особа встретили приглашенного на завтрак Поттера на мансарде левого борта «Утопии». Парень встал, будто вкопанный, глядя на добродушное улыбчивое лицо Беллы, а затем перевел недоуменный взгляд на мерно прихлебывающего чай Реддла. Тот ограничился коротким кивком-приветствием. «Отличное испорченное утро», — уныло решил Гарри, потеряв аппетит и желание находиться на палубе. Он смотрел в свою тарелку, не прикасаясь к еде и держа руки на коленях, пытаясь не показывать свою нервозность. Чувствовал насмешливые и торжествующие нотки в голосе женщины, что беззаботно переговаривалась с Правителем, не вовлекая в разговор гостя, ощущал недовольные взгляды мужчины, не желая на них никак отвечать. — «Черт возьми, Хэдвига.»       Несмотря на то, что подросток наловчился держать спокойное, расслабленное лицо, эмоции души скрывать он не был способен, как и все еще меняющиеся деймоны: от львицы исходило непрерывное тихое рычание, похожее на работающий мотор лодки, золотистая шерсть топорщилась в разные стороны, когти скребли дерево. Кажется, Том и Беллатрикс замечали состояние Хэдвиги, и мужчина хмурился все сильнее, а улыбка ненормальной становилась только шире — Пожирательница Смерти наслаждалась произведенным эффектом. Гарри же был просто благодарен, что Реддл не стал ни о чем спрашивать и настаивать на общении, похоже, уличив острое нежелание гостя контактировать с женщиной. В итоге, дождавшись, пока чаша Волдеморта не опустеет, Поттер встал на ноги и молча покинул его, даже не глянув на Пожирательницу Смерти, чтобы как можно быстрее оказаться в своей спальне.       В коридоре подростка дернули за руку, вынуждая остановиться, и Хэдвига оглушительно зарычала, правда, быстро умолкая, завидев сердитого Тома вместо предполагаемого врага. — Это было грубо и невежливо, — опасно тихо произнес он в бледное и хмурое лицо Поттера. — Что за демонстрации? Кажется, ты хотел нормализовать свое питание. Присутствие моего верного человека так сильно испортило аппетит? Гарри зашипел, совершенно как злая гадюка, вырывая свою руку из цепких пальцев: — Я не обязан приветничать со всеми, кто имел честь спать с вами в одной постели, сэр, как и со своими врагами, и я не могу отказывать предложению Лорда Волдеморта перед посторонними, иначе — ноги бы моей в обществе той фурии не было. Еще вопросы? Его глаза расширились, когда Реддл резковато отвел руку во вполне узнаваемом жесте пощечины, и парень отшатнулся, оборонительно приподнимая правую руку до уровня лица. Глаза стали злее, настороженнее, а львица угрожающе зарычала вновь. Ладонь Тома замерла в воздухе. — Она извинилась перед тобой за свое поведение, нельзя ли усмирить свой юношеский пыл? — прохладно произнес мужчина, хмурясь даже сильнее. — Беллатрикс — мой верный, надежный человек, Поттер, и я не стану потакать твоему поведению, выставляя ценного компаньона за борт корабля из-за твоей невнятной ревности. Это мое последнее слово. Они еще пару секунд сверкали друг на друга разрядами тока из глаз, и Гарри (что и ожидалось) сдался первым, распрямляясь в ровную напряженную струну. — Прошу прощения, сэр, — нейтральным отстраненным голосом ответил подросток, глядя теперь ниже уровня глаз Реддла. — Это были мои последние претензии. Я вернусь на свое место, сэр, если позволите. Вообще-то Поттер не планировал уступать Беллатрикс, терпеть ее насмешки и оскорбления, и уж тем более не собирался спускать с рук возможность побоев — а перепутать этот жест Гарри не сможет ни с чем, и, после очередной смены в магазине Лестрейндж, парень планировал вернуться в наземное поместье. Может, Гарри и доложил бы на женщину и ее мерзкие речи, если бы он так сильно не ненавидел доносчиков и крыс, и если бы он смог бы вслух потребовать объяснений, почему это во время секса должно быть больно и унизительно. Да ни в коем случае.       Подросток отступил на шаг, чтобы точно быть уверенным, что его опять не схватят, и молча удалился в свою комнату, где заперся и с силой шибанул ногой по тумбочке, мгновенно потревожив Нагини на кровати. — Завтра мы возвращаемся домой, — зло выпалил Поттер. — Если я теперь должен буду пересекаться с этой чокнутой по нескольку раз за неделю или по дню… — Реддл на ее стороне, потому что не знает, что Беллатрикс тебя сильно обидела, — пыталась как-то успокоить и своего человека, и себя Хэдвига, хотя ее загривок стоял дыбом от ярости. — Гарри, и думать забудь хоть что-то сказать ему! Да я лучше глаза себе выцарапаю, чем начну жаловаться! — И если после каждого моего недовольства будет следовать пощечина, я… — …Я похищаю Нагини, и мы уходим! А если чокнутый старик посмеет остановить нас, я… — важно рявкнула львица, начав ходить туда-сюда по комнате, задевая мебель крупным от гнева телом. — …То я уже ему все глаза повыцарапываю! — шипел Поттер, тоже мечась с места на место в полном раздрае чувств, в ревности и злости. Парень совершенно не знал, как бороться с обидой и ревностью в груди, с этими незнакомыми, неприятными и непонятными эмоциями, чем глушить, чем успокоиться. Он внезапно встал, как вкопанный, посреди комнаты, увидев свое поведение, свои слова со стороны. — Я веду себя, как идиот. — Нет! Мы!.. Гарри прервал пышущего яростью деймона: — Вот прямо сейчас мы идем и извиняемся перед мистером Реддлом за то, что были с ним грубы, хотя он ни в чем перед нами виновен не был. Это та сука испортила нам настроение, а не мистер Реддл. Я сорвал на нем злость. Это была бы заслуженная пощечина. Хэдвига мрачно уткнулась глазами в пол, и ее всклокоченная шерсть улеглась волосок к волоску. Она кивнула и поспешила выйти за своим человеком, оставив огромную змею шокировано таращиться на приоткрытую дверь в одиночестве. — Что это было?..

***

      Гарри коротко постучался в дверь спальни Правителя, и та распахнулась практически сразу, едва не шибанув подростка по носу, благо, он успел вовремя отскочить прочь. На пороге мрачной тенью застыл Реддл, и он был крайне напряжен, судя по позе и лицу. Поттер склонил голову на несколько секунд в покорном жесте прежде, чем заговорить. — Я хотел бы извиниться за свое поведение, сэр, — Гарри поднял взгляд и краем глаза уловил постороннего, холодея, — и верно, за спиной Реддла, в удобном кресле расположилась Беллатрикс, молча и насмешливо салютуя гостю бокалом вина. — О. «Хорошо. Ладно. Я понял.»       Поттер побледнел и кивнул, разворачиваясь и уходя обратно. В живот тяжелым молотом ударило нечто невероятно болезненное. Но, остановившись на полпути, тряхнув головой, круто развернулся, чтобы четко проговорить: — Если для вас это приемлемая модель отношений, сэр, где посторонняя женщина, в вас влюбленная, находится в вашей запертой комнате, врывается в нее посреди ночи, а человек, кому вы открыто признавались в чувствах, не может даже вас целовать, — я прекращаю эти отношения и ухожу, потому что не нуждаюсь в подобии свободных отн… — Гарри приподнял перед собой руки и отшатнулся, когда взбешенный мужчина шагнул за порог, оскалив верхний ряд зубов. Паника мгновенно заставила покрыться холодными капельками пота, но свою позицию он не оставил, не желая уступать и подбито молчать. — Можете хоть бить, хоть ругаться, хоть тысячу раз говорить, как я неправ и как глупа моя «невнятная ревность», сэр, но я не потерплю, чтобы мою модель отношений и мои чувства подавляли. Как и не стану заставлять вас менять ваши. Всю ночь парень провел в беспокойных кошмарах, где смешались воедино и страхи, и опасения подтверждения угроз Беллатрикс, и одиночество, разделенное с вечно меняющей свою форму Хэдвигой; и стоял во всеобщем хаосе Реддл среди сгоревших развалин, Гарри видел его темную ровную спину, чувствовал, как сгнивает изнутри, истлевает, органы мешаются друг с другом в одну грязную черную кашу, он медленно идет, тянет руку к мужчине в ожидании помощи, в мольбе, Том поворачивается и молча смотрит, и Поттер падает вниз, в пепел, рассыпаясь, распахивая глаза в темноте ночной комнаты.       Он тяжело, прерывисто дышит, вздрагивая, когда на лоб ложится теплая большая ладонь, мерно оглаживая и смахивая пот. — Иногда живешь шестьдесят девять лет, заново учась быть человеком, думая, что изучил человеческие эмоции достаточно, их поведение, а с ревностью я сталкиваюсь впервые так близко, — прогудел голос совсем рядом — Реддл лежал на другой стороне кровати, разглядывая темный силуэт запыхавшегося мальчишки и поглаживая того по голове. — Мне следовало догадаться, что твое неадекватное и злое поведение нечто за собой таит. Том быстро перекатился на подростка, когда он зло выдохнул и попытался было отстраниться, сжал тощие плечи, придавливая их обратно к кровати. — Нечто последовательное, цепочка звеньев никогда не берется из пустоты, я на самом деле сперва решил, что подростковые сильные эмоции затмевают здравый рассудок, это моя ошибка, что не сразу понял: мистер Поттер никогда не оскорблял кого-то не за дело, верно? — видя, что Гарри все-таки перестал отчаянно вырываться из его рук, начал настороженно и взвинчено прислушиваться к словам, мужчина мягко улыбнулся: — А Беллатрикс, моя самая верная из Пожирателей Смерти, никогда ранее не смела ослушаться приказов. Мой хороший мальчик не стал бы нападать на людей ни с того, ни с сего, он ведь такой благовоспитанный, а Белла… — Так верьте ей, чего вы здесь развалились, сэр, как мешок с картошкой?! — угрюмо процедил Поттер, уперев руки в грудную клетку нахального старика, уязвляясь этому неуместному веселью. — Если вы решили пудрить мне мозги, уговаривать своей странной магией… Если вы только посмеете это сделать… — Я своей «странной магией» вторгся в воспоминания Беллатрикс, как только ты заперся в своей комнате, — уже без ласковых, урчащих ноток объяснился Правитель, став серьезнее — понимая, что сейчас ранняя тактика нежного веселья воспримется резко агрессивно. — Она являлась частью охраны гостей «Утопии», и ей разрешалось беспокоить меня в любое время дня и ночи, чтобы предупредить о любой опасности. Поэтому она свободно зашла в эту комнату. Разве женщина походила тогда на готовую к спариванию? — Том опустил лицо ниже, пытаясь потереться о лицо Поттера, но чужая ладонь твердо уперлась уже в него, не разрешая. Мужчина вздохнул, легко целуя кисть Гарри и прижимаясь к ней щекой, чтобы восстановить контакт их глаз, больше не настаивая. — Я никогда с ней не спал. И спать не собираюсь. Кажется, я говорил, что не сторонник двух половых и любовных партнеров одновременно, неужели забыл? — Сегодня она пила с вами, сэр, — сдавленно ответил подросток, стискивая на пару секунд зубы. Такое близкое присутствие теплых темных глаз Реддла сильно сбивало с толку, заставляя нервничать, а сердце биться чаще. — Сразу после того, как вместе с вами позавтракала. Очень… Быстрое продолжение банкета. Почему я вообще должен вам верить? Неужто «жертва» настолько интересная, чтобы так просто ее упускать? Еще недостаточно? Неполно? Пока рано пощечины отвешивать? — Я понимаю, ты очень обижен, но дай мне хотя бы оправдаться, — тихо произнес Том спустя некоторое время молчания, дав Поттеру выговориться, не перебивая на полуслове. — Мне так жаль, что я опять пытался применить на тебе физическую силу. Я рад, что смог остановиться. Видишь, почему Белла взрастила эти слова, — Реддл прикрыл веки и оставил еще один поцелуй на дрогнувших пальцах парня. — Я не учел, на что могут быть способны ревность и зависть отвергнутой женщины. Гарри, я никогда не собираюсь тебя унижать или причинять боль. Глупости. Невероятная чепуха. Мне мерзко и неприятно оттого, что ты моя жертва, а я — палач, и это никогда не приносило мне удовольствия. По той же причине я не хочу лишать тебя детства, уже утраченного. Я и эти вещи говорил. Почему же тогда ты поверил постороннему человеку, но не мне? Видя, что эмоции гнева и обиды дали мощную слабину, Правитель настойчиво, вкрадчиво продолжил: — Если ты захочешь пообщаться, посидеть в моей спальне — заходи в любое время, но ты же не за тем туда стремишься попасть? Он печально улыбнулся, видя, как розовеют скулы Поттера, как тот вспыльчиво сопит носом и отводит взгляд. — Я сослал Беллатрикс в столицу, и больше, без моего приказа, она в нашем обществе не появится. Она получила по заслугам за свои слова, — Реддл опять прервался, дав все переварить подростку. Его ладонь стекла с лица мужчины, падая обратно на кровать. — Могу ли я заслужить твое прощение? И просить, чтобы ты остался. — Вы слишком хорошо знаете человеческую психику для существа, кто человеком себя называть отказывается, сэр, — Гарри понимал, что проиграл эту вымышленную битву заранее, сразу, потому что любил этого мужчину. Было стыдно за свои слова, не только потому что они неприемлемы к взрослому человеку, к Правителю, но и потому что парень не смог сдержать эмоции, хотя всегда мнил себя спокойным и уравновешенным. — Я тоже впервые сталкиваюсь с ревностью. Мне не понравилось. — А кому угодны отрицательные эмоции? Том погладил пунцовую от стыда и неприятия щеку подростка, и тот прикрыл веки. Гарри ощутил на своих губах теплое дыхание и подался вперед, первым целуя мужчину. Пальцы тут же занемели от удовольствия, и он нащупал грудную клетку нависшего сверху Реддла, провел, цепляясь за одежду, до теплой шеи, огладил кромку волос, мягко щипая чужие губы, тычась в них ртом, как влюбленный щенок. Поттер распахнул глаза, когда его руки перехватили, сжимая за запястья, и попытались завести за голову, парень тут же несогласно промычал. — Тебе такое не нравится? — шепнул Реддл, легонько кусая подростка за подбородок. Гарри задумчиво проанализировал свое положение, но ничего из отрицательных эмоций от такой позы не испытал, поэтому честно признался: — Все в порядке, сэр, — он запнулся, когда руки сжали еще крепче, вдавливая в подушку. — Но я хочу обнимать вас, — Поттер задохнулся воздухом, когда Том вжал в промежность парня свои бедра, и тот ощутил очень крепкое возбуждение, и этот открытый, развратный жест заставил от желания пальцы на ногах поджиматься. — В-вы сегодня очень активный. Волдеморт опалил его взглядом. — Мне не нравится, когда ты говоришь, что уйдешь от меня. — Осторожнее, иначе я могу начать говорить так чаще… Ой! Вы чего зубы распускаете?! — Гарри рассеянно потер крепко укушенную шею освобожденной из захвата ладонью, изумленно и уже более отрезвленно моргая. — Мне показалось, что меня провоцируют, — довольно мурлыкнул мужчина, целуя след от своего укуса — два бледных полумесяца из отпечатков вдавленных в кожу зубов. Правитель разжал пальцы со второго запястья подростка, позволяя тому вновь ластиться, и вернул свое пристальное внимание в разрумянившееся лицо. — Не сбегай от меня, Гарри Поттер. Глаза мальчишки расширились от неожиданности — не думал он услышать этот тон именно сейчас, не когда теплые губы целуют выгнутую шею, и не когда мужчина потирался о напряженную плоть своим твердым членом сквозь слои одежды. Впрочем, Реддл скатился с Поттера через пару секунд, вызвав его обреченный и недовольный стон. — Не смей удовлетворять себя до совершеннолетия, — он провел пальцами по очертаниям естества подростка, заставив чужое тело покрыться мурашками, и встал с постели, выглядя чрезвычайно довольным собой. — Несправедливо, сэр, — простонал Гарри, вытягиваясь на кровати. Было невероятно жарко, мало и недостаточно одновременно.

***

      Поттер еще ни разу так сильно не ждал своего дня рождения, буквально считая минуты до полуночи. Шесть часов до двенадцати. Час. Сорок минут. Он держался из последних сил, извелся и смял все простыни — так вертелся, пытаясь не уснуть, в итоге забылся сном на последних минутах ожидания, проспав до самого полудня от эмоционального напряжения. Впрочем, в своем состоянии винил лишь Реддла — так долго морозить подростка, не забывая дразнить, еще уметь нужно.       Поттер подскочил на кровати, хватая механические часы, тихо и раздраженно шипя на себя — проспал! Хэдвига беззлобно, но обиженно заворчала на Нагини — змея и не подумала нарушить их сон, хотя находилась в одной комнате, явно бодрствуя и наблюдая за ними. Время завтрака давно прошло, а с работы подросток загодя отпросился, чтобы ничто не могло ему помешать.       Быстро переодевшись, Гарри стрелой выскочил на мансарду, едва не спотыкаясь и чуть не упав — так резко затормозил, обнаружив приодетого Реддла за небольшим круглым столиком в окружении поданного праздничного обеда. И, черт возьми, парень едва не ослеп от вида ярко-синего пиджака и пурпурных брюк — совершенно неподходящих друг другу. Он приложил титаническое усилие, чтобы сохранить выражение своего лица вежливо-спокойным, хотя настроение сидеть с попугаем за одним столом значительно снизилось. Гарри любил Тома, но не его ужасный гардероб. — С совершеннолетием, — тепло поздравил его мужчина вместо приветствия, указывая изящным махом кисти на соседний стул. — Как планируешь провести этот день? — Секс, сэр, — прямо выложил Поттер, садясь рядом и старательно-нейтрально улыбаясь. — Какая жалость, а я планировал свозить тебя в Лондон. Волдеморт сахарно улыбнулся, поправляя воротник лазурной рубашки. Гарри начал колебаться, заслышав заветное слово, однако одного взгляда на одежду волшебника хватило, чтобы упасть в неистовый стыд от представления, как на них будут пялиться другие люди. Нормальные люди. Ужасно. Реддл за все годы своей жизни не мог изучить людскую моду? Может, он совсем не понимал ее? Никогда не интересовался? Гарри чувствовал раздражение, что ему придется отказывать себе в прогулке, потому что Правитель одевается, как черт. — Разве ты не мечтал посетить столичные кинотеатры, рестораны, цирк с неведомыми заграничными зверьми, громадные ярмарки, каких не встретить в маленьких городах, высотные здания, воздушное такси на аэропланах? Ты когда-нибудь парил на аэроплане над самыми большими часами в стране? — упорствовал Волдеморт, разглядев мелькнувшую, но тщательно задавленную заинтересованность. — Секс, — повторил юноша, накладывая себе в тарелку овощное рагу. — После секса, может, и слетаем, сэр, только объясните, пожалуйста, что за ужас вы на себя надели? Лицо Реддла изумленно вытянулось, и мужчина мельком глянул на свой расписной костюм, будто в сомнении. — Не тот покрой? Тебе не нравятся приталенные пиджаки? Гарри уставился на него. Том уставился на подростка. — Что не так? — Мне не кажется, сэр, что ваш выбор пурпура и синего уместный для одновременного ношения или, по крайней мере, ношения в людях, — осторожно подбирая слова, мягко заметил Поттер. — Я видел такое только на клоунах. Простите, если я ничего не понимаю в современной моде, но… — Пурпурный?.. Том медленно опустил застывший взгляд обратно на себя, вниз, замирая на месте. Гарри приоткрыл рот от шока, вспыхивая осознанием. — Вы не видите? Мужчина спрятал лицо в ладонях, надолго замолкая. Поттер еще более осторожно опустил ладонь на его плечо, растерянный открывшейся правдой, даже всякий аппетит пропал.       Волдеморт не различает цветов. «Господи», — так он все это время даже не знал, как выглядит со стороны в этих нарядах. — «Боже, как же его жаль! Так вот, вот, в чем было дело! Конечно же Пожиратели Смерти не посмеют оспорить вкус своего Правителя!» — Я видел со стороны облик «Лорда Волдеморта», когда считывал воспоминания врагов и союзников, — пробормотал мужчина, не отрывая рук от лица. — Когда сам находился в образе Правителя, в маске. Я не применяю такую сильную магию в гражданском. Мое лицо… — Идемте, сэр, — мягко попросил подросток, откладывая от себя практически нетронутый обед. К черту. Накрыто было только на одну персону, а он еще сможет немного потерпеть — возлюбленный явно потерял всякое настроение. Том вскинул на Гарри недоумевающий взгляд. — Посмотрим на ваш гардероб.

***

      Первым впечатлением было, будто попадаешь в разукрашенный ярмарочный шатер. Вторым — Гарри рассмотрел вполне нейтральные, светлые или темные тона вещей, по-настоящему красивых и дорогих, и все они терялись на фоне калейдоскопа ярких красок — брюки, рубашки, пиджаки, плащи, шубы, жилетки, шляпы, перчатки. Поттер насчитал целых пять ядовито-розовых пиджаков. На некоторых еще висели эмблемы модных домов Лондона, и все быстро встало на свои места.       Том Реддл, удерживающий образ беззаботного богатея, скупал дизайнерскую дорогую одежду, скорее всего, ни с кем особо не советуясь, а просто доверяя вкусу модельеров и модных критиков. А те и рады отсутствию требований и приливу денег — судя по чудным формам и стилям некоторых вещей, модники разгулялись на славу, но, что Поттер тоже зорко заметил, практически вся странная на вид одежда висела совершенно новая, а значит определенный вкус у Реддла имелся, а может, мужчина попросту не знал, как и на какую часть тела такое вообще надевать. На одном жилете Гарри насчитал как минимум пятнадцать дырок и четыре длинных рукава. Хотя, может, это комбинезон?.. — Здесь много красивой одежды, — смягчился парень, когда повернулся к Тому и увидел его лицо, полное отвращения и подозрения. — По какому принципу вы выбираете, что надеть? Извините, сэр, но раньше вы появлялись в поместье вашей семьи во всем черном, — и Гарри с удивлением догадался: — Это что же, вы каждый раз приходили, как Лорд Волдеморт? Ему ответили коротким смешком. — Может, я подсознательно пытался передать тебе правду? Может, напугать? Может, заставить Нагини вернуться с одного взгляда?.. В первую нашу встречу я шел убивать. Это несколько порушило образ, что я создавал десятилетиями, — Реддл шагнул внутрь, мимолетно огладив макушку подростка в намеке извинений. — Говоря о настоящих причинах… Мне бы не хотелось, чтобы «Тома Реддла» нечто связывало с родным городом Лорда Волдеморта. Моя «Утопия» останавливается тут и там, это не замкнутое нелюдимое пространство, но сам я в городах стараюсь не показываться, на земле. Предпочитаю воздух. Я знаю, что здесь нет ничего из того, что носит Правитель страны — мантии, длинные платья, туники, все то, в чем показывается на людях Лорд Волдеморт, — рассеянно продолжил мужчина, резковато меняя тему разговора на первый вопрос Поттера, пройдя вглубь огромного гардероба и, едва касаясь, ведя пальцами по веренице вещей на вешалках и манекенах. — Я не люблю мешковатый стиль и обилие мантий, но по фигуре тоже можно узнавать, мне не хотелось приближать чужое понимание цветом. «Все-таки ему не плевать на свой внешний вид», — это понимание почему-то принесло удовольствие. Гарри нравилось, что и у этого существа есть человеческие потребности и вкусы. Реддл — модник. Это очень очаровательно. — «Вообще-то, если не смотреть на цвет, Том одевается очень стильно.» — Хм… — мужчина положил ладонь на стену гардеробной каюты, и по всему его лицу прошлась знакомая рябь, на несколько незначительных секунд рассеивая облик красавца в возрасте, а Гарри тихо вскрикнул, когда чуть не завалился на пол — раздался очень громкий треск и скрип дерева, шипение пара, все пространство резко накренилось вбок, отчего пришлось ухватиться за дверной косяк, по полу пробежалась вибрация от звука взревевших двигателей. — Летим в Лондон. Чтобы выбросить часть этого дерьма, мы затратим порядочное время, а тебе необходима еда. — И секс, — строго напомнил Поттер, стараясь удерживать себя в ровном положении, пока «Утопия» поворачивала. — Секс, — важно поддакнула его деймон. Реддл возвел черные очи к потолку и выжидательно уставился на подростка, как только пространство перестало тянуть их влево. Гарри понятливо кивнул и, потянувшись было к первым аляпистым брюкам, замер. — Что мы выкинем, сэр? А вдруг нечто мужчине очень даже нравится? Поттер не смел никому навязывать свои вкусы. Том сдернул эти брюки на пол самостоятельно. — Все, что ярче цвета твоих глаз. Хэдвига ошарашенно переглянулась со своим человеком. — Ч-что? Но как вы… — Когда ты избежал казни десять лет назад, Крауч добился аудиенции, — с удовольствием поделился Правитель, легонько подталкивая подростка в спину, чтобы тот продолжил разбирать вещи. — Распечатал уйму листовок, объявляя это новой разработкой Аврората, на самом деле, меня впечатлила подобная концепция поимки преступников — ведь тогда подключались и гражданские лица за символическую плату. Естественно, мне стало любопытно взглянуть на свою единственную неустраненную ошибку, и я глянул в воспоминания Барти. — И как, красавчик? — пробубнил парень, сосредоточенно и аккуратно складывая на предплечье вещи, какие еще можно было сочетать с другими: темно-синие, серо-зеленые, красно-бурую клетку и прочее, действительно очень красивое. — Гарри, тебе было десять, ты для меня выглядел, как эмбрион, о какой красоте идет речь, — поморщился Том, пытаясь отнять у него накопленную одежду, но Поттер ухватился за нее крепко. — Глаза запомнил. Зеленый — редкий цвет глаз. Чего ты так вцепился? Просто скидывай на пол. — Ах, мистер Реддл, я совсем забыл, что вы дремучий древний старец, — парировал Гарри, не позволяя забрать вполне приемлемые вещи. — Не трогайте, они хороши. Крауч — единственный человек, кому я искренне желал смерти. Вот уж кого ненавидел, того ненавидел. — Нелогичное создание, — проворчал Волдеморт, но о содеянном благоразумно умолчал. — Складывай, что пригодно, в эту кучу, а в ту — что за борт. — Есть, сэр!

***

      Поттер понятия не имел, как так получилось, но практически до самой ночи они проторчали в Лондоне. Том, уже в красивой и стильной одежде темно-синих и серых тонов, повесив на шею очередную едва живую гадюку, водил подростка по музеям и галереям, показал огромный парк, наполненный утками, они заходили в маленькие уютные кафешки с восхитительной выпечкой и наполненный хрусталем и золотом ресторан, где вместо нормальной полноценной еды подавали горстку непонятной снеди в огромных тарелках, Реддл делал вид, что с аппетитом ел, пока не захрустел ракушкой, которую — очевидно — употреблять в пищу не следовало, пытаясь уверить, что такую экзотику должны есть все богачи, но выпить мерзкую на вид улитку Гарри не решился. Катались на медленном небесном такси с громко матерящимся пилотом, совсем не похожим на более скоростные корабли, попали под дождь и были облаяны крупной собакой. Том по большей части ругался, а Поттер — весело громко смеялся, впервые настолько беззаботный, счастливый и переутомленный от впечатлений. Честно говоря, подросток и о сути своего ожидания совершеннолетия совсем забыл.       Зато вспомнил, когда оба продрогших от дождя, они вернулись обратно на «Утопию», и Поттер осознал подступающий кошмар. Кошмарище. С большой жуткой буквы. — Все будет настолько идеально, насколько это в моих силах, — нарочито чопорно приговаривал Волдеморт, ссаживая замершего в ступоре подростка за тот же круглый столик на мансарде, где высилось розовое шампанское и два тонких фужера на длинной ножке. И ваза с огромными душистыми цветами, перевязанными пышным бантом. И салфетки ажурные. И блядская подписанная открытка. Гарри одеревеневшими пальцами подцепил расписную бумажку, настороженно вчитываясь в послание, написанное от руки мужчины. Перед глазами зарябило. Там было нечто о девственности, взрослении и поздравлениях. На задней части тонкой резинкой прикреплены воздушно-прозрачные белоснежные носки, какие раньше (да лет сто назад!) надевали новобрачные девушки перед своим первым…       Уши мгновенно запылали неистовым стыдом. Хэдвига издала недостойный львицы скулеж, отползая дальше от столика, насколько это было возможно. — Это что, — хрипло спросил Поттер, в ужасе отодвигая от себя открытку с носками внутри. — Вы зачем. Нет. Зачем, почему… — Все пройдет, согласно правилам и древним законам, Гарри, — нравоучительно и строго ответил Том, не купившись на внешний вид избранника. Он методично разлил шампанское по фужерам. В воздухе запахло чем-то еще более сладким. — Секс с мужчиной достаточное испытание, а ты все еще так напряжен предстоящим… — Я вот этим всем напряжен! — воскликнул парень, всплескивая руками на цветы, ленточки и салфетки. — Может, нужно было на весь корабль повесить громадную надпись «В добрый путь, девственность!»?! Шарики воздушные надуть?! Реддл замер, чуть проливая алкоголь мимо, на чертовы салфетки, мельком глянув на Поттера с сомнением и секундной паникой. — Гарри, если это необходимый пункт, тебе следовало бы заранее… — Я ПОШУТИЛ! Поттер упрямо ткнул пальцем на открытку с носками. — Я это не надену. — Конечно, нет, — удивленно и недовольно ответил Правитель, а когда подросток облегченно выдохнул и уже весь сдулся, невозмутимо продолжил: — Я сам на тебя их надену. Что же ты, совсем не чтишь традиции? Впрочем… — он прикрыл глаза, лукаво улыбаясь. — Быть может, когда тебе исполнится за тридцать… Я никуда не спешу, совсем-совсем не спешу. Может быть, ты хочешь сейчас просто лечь спать? Гарри немедленно решил, что шампанское и салфетки очень даже неплохи, а ношение девчоночьих носочков как-то переживет, сцепив зубы. Было немного неприятно, что в чем-то Беллатрикс оказалась права: вот эта часть перед занятием любовью стала на редкость унизительной — для него одного.       Однако Поттер не был ни пессимистом, ни обидчивым, и находил плюсы и положительные стороны даже в самых неприятных вещах: шампанское оказалось неожиданно вкусным, кусающимся за язык (Гарри не пробовал никакой алкоголь, помимо легкого сливочного пива в Хогвартсе, принесенного тайком старшекурсниками), Том тихо рассказывал о магии — ничего отвратительного и жуткого, к удивлению, а ночь выдалась поразительно теплой, свежей, малооблачной. Где-то на середине бутылки шампанского, Гарри решился попросить вновь: — Вы можете принять свое второе обличье? Реддл посмотрел на подростка потяжелевшим, долгим взглядом, заставляя слегка нервничать и сомневаться в своих желаниях — что, если это обижает мужчину? Что, если ему физически больно меняться? — Разве тебе не страшно? Гарри, мне не нужна любезность и жалость, это нам совершенно ни к чему. Почему бы тебе не начать эту ночь с красивым мужчиной, а не безносым красноглазым монстром? Гарри задумчиво смотрел на ночное небо, усеянное россыпью блеклых и ярких звезд. Нет, несомненно, Том Реддл — безупречно, вызывающе красив, несмотря на возраст, что физическим отпечатком морщин отразился на его лице, красива фигура и руки, его длинные пальцы и ровными дугами остриженные ногти. Мягкие темные волосы тоже очень хороши, чего уж там. Гарри нравились черноглазые брюнеты, пусть так некстати вспомнилась Мэри. — Но разве было похоже, что мне не понравилось? — Поттер проницательно посмотрел на хмурого Правителя. — Ваша специфичная внешность, конечно, произвела на меня сильное впечатление, сэр, но не такое, о каком вы хотите думать, потому что думаете так о каждом. Разве не вы говорили мне: не решать за других о том, что им чувствовать? — парень улыбнулся, отхлебнув шампанского, от которого приятно кружилась голова и немели мышцы на ногах. — Какое лицо настоящее? — Теперь это, — тихо признался мужчина, медленно, словно нехотя, меняясь в змееподобное существо. Плечи его стали напряженными, а руки Реддл и вовсе спрятал под стол, что немного удивило Поттера. — Результат темной магии. «Лорд-Сожженец» в полном его уродстве. — Вы очень красивый в этом облике, — урчаще заметила Хэдвига, опустив голову на лапы и не сводя глаз с высокого силуэта. Гарри согласно кивнул, завороженно рассматривая бледное, почти белое лицо. — И что, поцеловал бы? — с издевкой парировал Том, впервые правильно воспринимая слова деймона, как равносильные мыслям и желаниям ее человека, а не отдельно. — О, да. Гарри решительно поднялся на ноги, случайно сбивая фужер и переворачивая его на столик, чтобы шагнуть к удивленно отпрянувшему мужчине и уверенно склониться над ним, обхватывая пальцами прохладные впалые щеки. Сердце заколотилось сильно, быстро, вторя ударившим в голову крови и алкоголю, и парень мягко прижался ко рту Волдеморта, звонко чмокая и слегка отстраняясь, чтобы понять реакцию на свое действие. Оттолкнет?       Том, тоже разглядевший нечто в лице подростка, увил руками его спину, и развернулся к нему всем корпусом, чтобы усадить верхом на свои колени. Гарри неразборчиво проворчал, упираясь ладонями в плечи изумительного существа, чтобы сесть удобнее, и уже без задержки склонился вновь, утянутый сильным ответом Реддла — поцелуем. Поттер довольно проурчал, совершенно как его львица, почувствовав в своем рту длинный раздвоенный язык — восхитительно, удивительно, он ласково погладил гладкую голову мужчины, шею, трепеща от ощущения тонкости его кожи, запуская пальцы под ворот рубашки. — Уверен? Еще есть шанс прерваться до того, как я… — Гарри не позволил Тому ответить, неумело толкаясь в его рот языком, в самом деле, сколько можно болтать? Парень недовольно сощурился, когда его волосы несильно потянули назад, а безносое лицо прижалось к горлу, куда Поттеру было сложнее дотянуться из-за очень крепко сжимающих рук Правителя — но подросток ощущал своей грудью быстрое сердцебиение Тома, находя такую позу очень комфортной и теплой. — То, о чем говорила Беллатрикс. Ты думал об этом. Да? Думал. Думал, тебе будет больно и унизительно. Ты рычишь, как твой деймон, Гарри, — тихо, шипяще рассмеялся мужчина, небольно кусая недовольного мальчишку за его пылающую шею. Это был совершенно новый, забавный звук. Том уже понимал, кем Хэдвига останется навсегда после этой ночи. — Я сделаю все, чтобы никаких отрицательных эмоций ты не испытал. Но это секс с мужчиной, и для некоторых ролей… Ты еще совсем не готов. Поэтому… — Я справлюсь! — возмутился Поттер, решивший, что и сейчас его начнут отговаривать или отталкивать. — Думаете, не справлюсь? Сэр! Да постойте вы, минуточку, я сейчас вам такое покажу!.. Да вы просто обалдеете, на ЧТО я способен, только пустите, и я!.. — он что было сил рванул из удерживающих рук, пытаясь нахрапом вернуться к поцелуям, но ладони Волдеморта держали так крепко, что Гарри продолжал чувствовать чужое сердцебиение грудью. — Поэтому, молодой человек, вы не будете перебивать старших и вести себя, как ребенок, — недовольно пожурил такое поведение Реддл, оттягивая льнущего Поттера за воротник чуть дальше от своего лица. Приятно, приятно, но некоторые вещи проговорить необходимо до того, как у них сорвет крышу. — Поэтому в свой первый раз ты будешь в активной позиции, по которой я тебя направлю. Гарри замер, с интересом и вопросом уставившись в красные глаза с вертикальными змеиными зрачками — тоже красноватыми. Том спокойно пояснил: — Ты вставишь в меня свой пенис. — Вставлю, сэр? — Именно поэтому в активной, — вздохнуло прекрасное существо, потянувшись обратно к поцелуям, и Поттер с жадностью ответил, издав тихий, облегченно-довольный полустон. Он плавился быстро, мгновенно, подчиненный прохладному скользкому языку внутри, каждый раз тянулся вперед, когда он пропадал меж губ, мелко вздрагивал, когда раздвигал их, возвращаясь. Он был больше собственного, сильно заполняя рот и, кажется, растягиваясь в длину, касаясь самым кончиком горла. — Не всегда, — умудрился прошептать Реддл в мокрые губы потерявшего всякий стыд подростка. Он облизал их, тоже слишком завороженный ощущениями — иными — человеческой мягкостью, теплом, податливостью и вкусом. — Я бы тоже хотел овладеть тобой. Когда ты будешь готов. Мы этим займемся с завтрашнего дня, когда ваша связь с Хэдвигой закрепится. Будет тяжело, совсем как во время болезни. Я изучил достаточно материалов, чтобы… — Вы слишком много читаете, — Гарри влажно облизал щеку Правителя, тычась губами во все его лицо, стараясь как можно быстрее найти губы. Он тоже где-то читал о том, как происходит закрепление взрослой связи со своим деймоном после первого полового акта, но нашел те вещи скучными и неинтересными. — Нет, сэр, я уверен, да, сэр, я не пожалею, и да, сэр, я согласен на любую позицию: активную, позитивную, лежачую или что там вы задумали. Вот только прямо сейчас. Том фыркнул нетерпению перевозбужденного подростка — и все-то им необходимо «прямо сейчас», срочно, немедленно, будто завтра наступает конец света. В принципе мужчина не осуждал Поттера — ему было всего двадцать лет, самый пик буйства гормонов и проявления максимализма — Гарри жадно поглощал все, что хотел, целиком, полностью, до капли выжимая каждое желание. — Тогда идем в спальню. «Спальня — это хорошо», — отрезвленно решил парень, поднимаясь с колен мужчины и немного неловко одергивая на себе рубашку, чувствуя неудобство из-за сильного возбуждения.

***

      К удивлению Поттера, Том вел их в другую часть корабля: ни в собственную комнату, ни в выделенную Гарри. Пелена завороженности, желания и флер опьянения спали, как по щелчку пальцев, когда Волдеморт открыл дверь незнакомой гостевой спальни. Левая бровь подростка начала нервно дергаться. Проводы. Проводы чертовой девственности продолжались. По комнате была разбросана дорожка из желтых лепестков роз (или не роз, Поттер не разбирался) до самой кровати. Гарри медленно повернул застывшее лицо к невозмутимому Реддлу. — Старик, — угрожающе произнес дрожащим голосом парень. — Это ЧТО. «Испанский стыд. Это испанский стыд, вот что», — уныло захныкал он про себя, пытаясь не умереть — оказывается, до желаемого секса еще предстояло дожить, переборов жутко консервативные ухаживания этого чокнутого пердуна. — «Начитался же всякой дури, насмотрелся же…» — Красные розы символизируют секс, любовь и страсть, это очень романтичное начало ночи, — нравоучительно и с легкой забавой объяснил Правитель, подхватывая с пола горсть желтых нежных лепесточков и ссыпая их на голову Поттера. Тот прикрыл глаза. Том замер. — Они не красные, да? — Нет, не красные, сэр. Прошу… Если есть еще какие-либо сюрпризы, скажите о них сразу, и мы переживем панихиду по моей девственности быстро и без лишней крови. Гарри держал глаза прикрытыми, чтобы удерживать себя в руках и не начать кричать. С макушки ссыпался один из лепестков, упав на плечо. В воздухе витал странный сладковатый запах фруктов и воска. Ага. Значит, где-то еще и свечи. Ну, конечно. А как же без свечей, коли Реддл до пошлого жеста с лепестками «красных» роз додумался. — Испанский стыд… — прошептал парень, когда Том настойчиво развел их по разным ванным комнатам. Да, Гарри обнаружил россыпь свечей и тех же лепестков в наполненной пенной водой ванне и по ее бортикам. Ему, разумеется, требовалось после целого дня, проведенного в Лондоне, очиститься, но не таким образом. И парень абсолютно уверен, что в ванной комнате Реддла таких извращений уж точно не было. — Проще сбежать. — Проще повеситься, — вторила Хэдвига. — Он ужасен, правда? — Сделаем скидку на его возраст. Том жил в одно время с динозаврами. — Только из-за этого. Конечно же, никуда сбегать дорвавшийся до желаемого подросток не намерен. Гарри помылся максимально быстро, немного задыхаясь от насыщенности ароматических свечей, раздражаясь от постоянно липнущих к телу лепестков, выскакивая за дверь сразу же, как только подготовленный загодя белоснежный халат на себе завязал. Вода в соседней ванной комнате еще шумела. Поттер перешагнул лепестковую дорожку и аккуратно сел на край кровати. — Это не имеет ко мне никакого отношения, — произнесла Нагини из кресла, куда та, по всей видимости, заползла, пока люди мылись. Хэдвига запрыгнула к ней, пряча морду в чешуе от стыда. Змея с отвращением мазнула языком по воздуху. — Желтый цвет — ужасен для первого раза. Должен быть красный. Этот мерзавец все испортил. Простыни не белые. Почему они бежевые? Где брачные носки? Он что, совсем не подготовился для вас?.. «Сделаем скидку на время, в которое жила Нагини», — смиренно решили Гарри и Хэдвига одновременно, не удивленные желаниями и поведением деймона Тома.       Поттер натянуто улыбнулся вошедшему в спальню мужчине, завернутому в похожий халат, но куда больших размеров, Том не остановился, подойдя вплотную к сидевшему подростку и опуская ладони на его плечи, чтобы повалить на кровать и нависнуть сверху. Улыбка стала теплее, искреннее — Гарри ласково погладил щеку змееподобного лица, которое Реддл не стал менять, прикрывать, потянувшись вверх, и Правитель опустился на Поттера полностью, утягивая в медленный, тягучий поцелуй, перекладывая ладони с тела парня на кровать, чтобы совсем того собой не придавить. «Вау», — задушено выдыхал Гарри, ошалевший от ощущений, касаясь обнаженной груди нависшего сверху Тома, осторожно и неуверенно ведя ладонью за полы халата, но тот не оттолкнул и не остановился, только сильнее вжимая лицо парня в матрас. Кожа его была гладкой и нежной, и Поттер еще ни разу не разочаровался, попросив Реддла обратиться в свое настоящее лицо.       Поцелуи — странные, поглощающие, будто в слюне мужчины содержался сладкий наркотик, дурман, лишающий воли и мыслей, способности отказывать и возражать, Гарри потерял ход времени, моргая в потолок осоловелыми от удовольствия глазами, пока Том нетерпеливо целовал лицо, шею, щипая ее ртом и кусая острыми зубами — сильнее, чем обычно, но не так грубо, как во время своего опьянения, и это чувствовалось удивительно разжигающим, совершенно не пугающим. — Ты знаешь, как это будет? — хрипло спросил Реддл, отрываясь от разукрашенного горла подростка и ведя по отметинам пальцами. Поттер рассеянно посмотрел в змееподобное лицо, издав урчащий звук и потянувшись к поцелуям, что Том ему позволил, пару раз нежно вставляя в приоткрытый рот язык. От Гарри пахло сладким шампанским и мылом, слегка пряно — ароматическими свечами. Реддл крепко сжал челюсть парня, отцепляя его от себя, дожидаясь, пока Поттер не обратит полное внимание. — Ты к этому готов? — Коснуться вашей души по собственному желанию? Гарри потянул на себя пояс халата мужчины, пытаясь того поскорее обнажить. Рука на лице сжалась крепче. — Да, сэр, — он быстро облизал губы, волнуясь от этих мыслей. Прикосновение к чужому деймону — интимно, и от этого сердце трепыхалось, как нездоровое — быстрыми перебоями. — Завтра ты будешь чувствовать себя плохо, — предупредил Правитель, разжимая пальцы и без лишних неловких движений распахивая халат на пылающем теле, с удовольствием разглядывая его. — О работе не переживай, я еще вчера отпросил тебя у Лестрейнджа на трое суток. За тобой и Хэдвигой присмотрю, — бледные длинные пальцы провели от горла до живота. — Почему бы сейчас тебе не назвать меня «Том»? Мы собираемся переспать, а ты продолжаешь говорить «сэр». — Где же это видано, — возмутился Поттер, наконец, справившись с узлом на халате партнера и спешно пытаясь стянуть вещь, мысленно ругаясь — мужчина совершенно в этом не помогал, а пальцы переставали слушаться. — Называть старшего по имени, называть Правителя по имени, где же ваши принципы этикета вежливости? Сэр. Реддл рассмеялся, качая головой — логику Поттера у него все так же не было возможности понять. Гарри же скосил вниз глаза, пытаясь выяснить, отчего кожа, где ведут длинные пальцы мужчины саднит и неприятно тянет, с удивлением обнаруживая россыпь красных пятен возле ключиц и груди, наливающиеся цветом полумесяцы от зубов. «Поцелуи, следы выжигающие», — восхитился он, тоже трогая и обводя по расплывчатому неровному кругу ярко-розовый след. — «Поцелуи, остановленные во времени.» — Я тоже хочу, сэр, в смысле — вас, вы?.. — Гарри неуверенно привстал на локте, пытаясь надавить на грудь мужчины, и тот с любопытством склонил голову. Поняв, что парень пытается неловко и неумело выбраться из-под него (даже в мыслях не держа, что можно просто наброситься и повалить), Том сам отклонился назад, потянув Поттера за руку на себя, чтобы поменяться с ним местами и лечь на кровать, слегка пружиня на перинах. Гарри опять выглядел неуверенным и колеблющимся, словно бы не до конца верил, что сейчас, теперь, ему позволено практически все. Поттер осторожно уточнил: — Я могу целовать вас, где захочу? Реддл криво растянул безгубый рот в насмешке, изящно протягивая кисть к самому лицу изумившегося этим жестом подростка: — Велю целовать тебе перста своего Владыки. Поттера всего прошибла дрожь неясного происхождения, трепет, он подался вперед, мягко целуя костяшки среднего и указательного пальцев, они тоже пахли мылом и чистотой, странной стерильностью, будто бы в этом облике мужчина и вовсе не имел собственного запаха, медленной дорожкой ласки прошелся до острых темных ногтей, и те слегка оцарапали нижнюю губу. Гарри заглянул в пылающие огнем жажды красные глаза, высовывая язык наружу и облизывая ледяные подушечки пальцев, ощущая, как те слегка толкаются в рот, царапая уже язык, и подросток сомкнул на них губы, подаваясь вперед от нетерпения. — Изумительно, — поощрительным тоном прокомментировал Волдеморт, легонько цепляя челюсть мальчишки изнутри и потянув того в свою сторону, сразу же ощущая отдачу — Гарри подчинялся любому микро-движению, словно тонкая струна — чувствительная к каждому прикосновению. Реддл коснулся своей шеи другой рукой, приподнимая подбородок и обнажая беззащитный кадык под тонкой натянутой кожей. Острые ногти надавили на нее, оставляя выступивший бисер крови. — Сюда. Поттер завороженно подполз ближе, нависая над мужчиной, сглатывая набежавшую в рот слюну, и аккуратно опустил голову вниз, целуя соленую алую кровь возле задержавшихся на шее пальцев, облизывая и их, ведя губами до острой линии челюсти, секундно мешкаясь — а не поцеловать ли в рот? Но, нет, думал тогда подросток, ему казалось, что в таком случае вновь потеряет рассудок. Поэтому губы нежной лаской вернулись обратно на шею, задерживаясь там. — Втяни кожу в рот, — спокойно произнес Том, определив причины медлительности Гарри. Мужчина долго выдохнул, борясь с желанием запустить пальцы в растрепанные черные волосы подростка и до боли сжать их в кулаке, когда горячий, невероятно горячий рот послушно втянул маленькую часть кожи у кадыка, с громким влажным причмокиванием отпуская. Слишком быстро. — Дольше. Ты должен сосать ее у себя во рту. «Какие непотребности!» — мысленно ахнул Гарри, чувствуя, как горят уши, но нечто ответить вслух посчитал чем-то еще более стыдливым, поэтому парень раскрыл рот шире, обхватывая пресную кожу Правителя вновь и запуская ее в свой рот, сжимая пальцы на простыни от удовольствия. А ощутив движение тонких пальцев по спине, идущих к собственной шее, к затылку, невольно закатил глаза за трепещущие веки.       И захлебнулся странным, доселе ни разу не воспроизводимым звуком, когда пальцы Реддла с силой стиснули волосы в кулак, резковато отдергивая голову подростка назад, а к губам прижался рот, жадно проглатывая стон. — Ой-ёй! — поморщился Гарри — пряди волос на затылке сжали настолько болезненно, что, кажется, перед глазами поплыли темные пятна. — Ой-ёй, — согласился Том покаянно, быстро разжимая пальцы и в извинении покрывая поцелуями все искривленное в гримаске лицо. — Понял. Такое тебе не нравится. «Он перестал сразу», — с легким изумлением подумал Поттер, немного отрезвившийся неприятными ощущениями и странной покладистостью мужчины, которому — очевидно — оказалось приемлемым немного боли в постели. Нет-нет, Гарри тоже нравились некоторые вынужденные вещи, вроде саднящих пятен-поцелуев или легких следов от укусов, что сойдут на вторые сутки, но таскать человека за волосы — какой-то новый уровень «ласки». Парень заглянул в нечеловеческие красные глаза, размышляя, что еще нравится этому существу, помимо уже раскрытого. — «Это было бы нормальным, если бы я просто спросил? О таком спрашивают? Или нужно догадываться самому, наощупь?»       Он как-то совсем постельный этикет не изучал. — Такого больше не повторится, — зачем-то мягко произнес Правитель, погладив замершего подростка по спине, и Гарри очнулся от ступора, только сейчас понимая, что просто застыл камнем, пялясь в змеиные черты, изломанные идеально выверенным раскаянием — даже истинно сожалеющий человек не способен изобразить настолько искреннюю вину, потрясающе. Сколько раз мужчина тренировался в исполнении человеческих эмоций? Хотя, наверное, заниматься чем-то таким восхитительным с каменным истуканом было бы очень неловко. Алкоголь дурманил мозги, а может, это из-за Реддла. «Ты гляди ж какой благовоспитанный.»       Гарри быстро проморгал увлажнившиеся от боли глаза, возвращаясь к поцелуям по напряженному телу — мышцы и жилы Волдеморта будто бы одеревенели, стали очень твердыми, и, может, его раскаяние вовсе не было игрой, не настолько сильным, как мужчина старался показать, но определенно настоящим. Из-за раздумий возбуждение немного схлынуло, позволяя трезвее оценивать ситуацию и свои действия, да более того — оценить обнаженное тело под собой. В смысле — оценить, по-настоящему. — О-о-о-о, — пробормотал Гарри, садясь где-то в ногах любовника и опуская руки на его торс, ведя ниже. В отсутствии муляжа прекрасного человеческого тела, Правитель оказался довольно худ (паника осознания собственной внешности мелькнула на периферии, но действие алкоголя смело любые смущение или страх напрочь), абсолютно безволос и, хм. — О, — Поттер мельком глянул в напряженное застывшее лицо неподвижно лежащего волшебника, неуверенно спрашивая: — Это ничего, если я потрогаю вас, сэр? — Ничего, Гарри, — убаюкивающе прошипел голос. — Где захочу? — на всякий случай уточнил подросток, которому очень не хотелось сделать нечто без разрешения или согласия партнера. Дождавшись поощрительной полуулыбки, Гарри аккуратно коснулся кончиками пальцев довольно странно выглядящего на вид крупного пениса, не просто «странного», но даже не совсем человеческого. Изогнутый орган касался живота Реддла, синеватый и блестящий от смазки, берущий начало из кожных складок, будто бы изнутри тела, а не снаружи, как у нормальных людей. Крайней плоти и яичек не было. На пару секунд перепугавшись, что мужчину вообще кастрировали, парень быстро пришел к иному выводу — «змеиные дела» коснулись и этого места Правителя, попросту лишив половые органы человеческих особенностей. Да и кто в здравом уме вообще посмеет кастрировать Лорда Волдеморта? — Мне не хочется говорить об этом вслух, но о чем ты, черт возьми, думаешь? Поттер, поведя плечами, обхватил ладонью член мужчины, и тот дернулся всем телом, издав низкое шипение, полное удовольствия. Помимо прочего, Гарри прокрутил в воспоминаниях каждое согласие Тома, чтобы точно быть уверенным в своих действиях, склоняясь очень низко и нежно целуя основание пениса. Потому что захотелось. — Это правильно? «Целовать можно каждую часть тела?» — запаниковал подросток, растерявшись вида впившихся в простынь острых ногтей мужчины и треска рвущейся ткани. — «Черт! Черт! Болван, лучше бы спросить, боже, я сделал что-то не так?!» — Ебически правильно, — хрипло ответил Реддл, пытаясь убеждать себя в настоящем героизме, что до сих пор не придавил мальчишку к кровати, чтобы не оставить остатки здравого смысла, — подобного буйства Поттер точно не оценит. Ощутив неторопливую дорожку поцелуев этих мягких губ вдоль длины подрагивающего органа, мужчина запустил ногти в матрас, раздирая его, чтобы удержаться. В голове окончательно поплыло. — Не только поцелуями, член можно взять в рот, — ощутив, как теплое дыхание пропало с члена, Том предупредительно добавил: — Сначала оближи. Это может оказаться неприятным на вкус. «Так значит действительно можно целовать и трогать, где захочется!» — в чистейшем восторге подумал Поттер, вновь обхватывая ладонью плоть и приподнимая от живота, разглядывая тянущуюся от фиолетово-синей головки нечеловеческого члена ниточку смазки. В принципе, взять в рот пенис можно было только с одной стороны. Гарри колебался пару секунд, раздумывая, что лизать под таким пристальным вниманием окажется как-то некультурно и чрезмерно пошло, и опустился ниже, размыкая губы и накрывая ртом член. Руки опустились на часто вздымающийся живот мужчины, а веки прикрылись. Он коснулся языком сочащейся головки, пробуя на вкус вязкую смазку, и в голову ударил солено-горький вкус мужчины. — «И… И что делать даль…»       Поттер неразборчиво промычал, когда на затылок опустилась рука, но вместо того, чтобы сжать волосы в кулак, Том надавил ею на голову, заставляя партнера съехать ртом ниже по члену, отчего головка проехалась по языку и ткнулась в горло. Ледяные пальцы сместились ниже, к шее подростка, обхватывая ее всей ладонью целиком, приподнимая голову, а вторая кисть вновь надавила на затылок, вынуждая повторить движение на органе. Реддл двинул бедрами навстречу губам Гарри, задыхаясь, удерживаясь на другой тонкой грани — не сжимать ни горло, ни волосы парня, чтобы ничего ему не повредить.       Поттер никак не сопротивлялся и не показывал страха, позволяя быстро натягивать себя на член, хотя минетом это назвать было невозможно — он лишь сжимал сухие губы на пенисе, иногда неумело царапал зубами, совсем не втягивал ртом воздух, не задействовал язык, жмурился, изламывая брови, и не издавал никаких звуков.       Том очнулся, осознав последнюю мысль и резковато снял с плоти сильно покрасневшее лицо подростка, и тот хрипло, судорожно задышал ртом, а после чего — закашлялся. Черты эмоций исказились в знакомом предоргазменном состоянии удовольствия, и мужчина молча потянул вялого парня на себя, утыкая лицо тяжело дышащего Поттера в свою шею, нашаривая ладонью его напряженную плоть и сильно сжимая, в пару уверенных толчков доведя до окончания — по всему телу прошлась дрожь, а у горла Реддла завибрировал чужой низкий стон.       В принципе, именно это он и предполагал, учитывая чувствительность молодого организма партнера, но останавливаться точно не собирался, пока они не дойдут до конца. Том потерся безносым лицом о висок Поттера, привлекая его внимание, и получил неожиданные объятия с еще более неожиданным хриплым бормотанием парня: — Спасибо, сэр. — Ты молодец, — Реддл запнулся, понятия не имея, за что Гарри благодарит и за что это мужчина того хвалит. Очень странная часть секса. — Это не все, — напомнил он, скорее, своей Нагини, чтобы та стиснула кольцами чужого деймона крепче — мастурбацию вполне можно считать сексом, и если Хэдвига прямо сейчас коснется Правителя, Поттер перестанет соображать совсем. Том провел кончиками ногтей вдоль выступающих позвонков прильнувшего сверху тела, сжимая ягодицу. — Гарри, мы еще не закончили. Подросток нечто угукнул, лениво и послушно целуя горло мужчины, иногда втягивая его кожу в свой рот, уже более уверенно отмечая ее темными засосами и легкими бесследными покусываниями. Правда, Волдеморт не собирался принуждать Поттера продолжать прямо сейчас, не видя смысла в скором, поспешном сексе, даже если совершенно не ощущал удовлетворения. Однако ему уже не двадцать лет, чтобы не суметь сдержать себя в руках, поэтому мужчина мягко отстранил от себя разомлевшего парня, на что тот отреагировал однозначно: — Я хочу коснуться вашего деймона, мистер Реддл, пожалуйста. Это уже. Сейчас. Началось, я знаю. — Тише, — проурчало змееподобное существо, огладив растрепанные волосы. Гарри действительно выглядел подходящим к грани — и даже если они не продолжат, взросление уже начало инициацию. — Легкий перерыв. Недолгий. — Вы — мучитель, сэр, — строго пожурил подросток, фыркая недовольно. И, все же, соображать Поттер еще был вполне способен. Он скосил глаза на то, как партнер садится с краю и встает с кровати, шаря что-то на небольшом столике. Гарри показался забавным вид стоячего покачивающегося при каждом движении члена, пока Правитель не прикрыл свое тело халатом. На собственном теле оставался след легкого удушья от того, как крепко Нагини сжимала его деймона, продолжает сжимать, не позволяя двигаться — и Поттер сам не имел потребности шевелиться. В голове щелкнуло, когда Том вернулся обратно, сел и переложил ногу подростка на свои колени, нечто сжимая в паучьих пальцах. — Вы же понимаете, что эти традиции не имеют никакого отношения к взрослению? Они ужасны. Я не хочу. — Не говори глупостей, — вклинилась Нагини, закручивая дернувшуюся львицу крепче, заставляя Гарри вздрогнуть. — Традиции придуманы не просто так, мы внимательно прочитали книги по закреплению взрослой связи, любимый, и я до сих пор помню каждое слово. У меня безупречная память! — Да вас самое место в музее хранить. Гарри закатил глаза, хмуро уставившись в потолок, ощущая, как на левую ногу довольно бережно и осторожно натягивают невесомый по ощущениям носок. Затем на правую. Бред. Чепуха. Испанский стыд. Поттер не носил девчачьи прозрачные носочки. Чумной дед. Ненормальный. Парень ойкнул, когда Реддл сдернул его за щиколотки к краю кровати и заставил сесть.       Перед ними уже стоял небольшой столик с двумя фужерами и аппетитным на вид бутербродом, и все возражения Поттера попросту испарились — от поцелуев сохли губы и горло, от алкоголя пробудился аппетит. Да и эти вещи оказались невероятно вкусными, чтобы вот так просто отказываться и ворчать. — А теперь, когда ты немного пришел в себя, мы поговорим об анальном сексе, — спокойно произнес Том, разглядывая румяное лицо мальчишки своим гипнотически-змеиным взглядом. — Ты что-нибудь о нем слышал? — дождавшись ошарашенного отказа в виде покачивания головы, мужчина кивнул сам себе. — Тогда я начну краткий экскурс в наши будущие постельные отношения. — Постойте. «Анальный» — это в смысле где мы… Откуда мы… — Гарри уставился на свои совершенно не женственные ступни, одетые в полупрозрачные носки, и на бледную ладонь мужчины на своем бедре. Хэдвига со стороны кресла издала неопределенный звук. Голос вновь одеревенел от осознания и принятия. — О, как. Ладно. Понял. Костлявая кисть погладила ногу подростка, и Реддл мягко поинтересовался: — Неприятное понимание? Да, анатомически — мужской секс самый небезопасный в плане непредназначенности анального отверстия для вхождения в него члена и других сторонних приспособлений. Говоря о том, что ты не готов к нижней, «принимающей» позиции, я имел в виду неподготовленное к сексу отверстие, которое следует растягивать и стимулировать. Очищать его и привыкать к вторжению крупных предметов. «Я что, где-то нагрешил в своей жизни?» — рассеянно раздумывал подросток, сосредоточенно разглядывая свои ноги. — «Боженька, я просил так много? Почему мне достался именно болтливый бесстыдный пердун? Мне что, действительно прямо сейчас нужно слушать ЦУ про место, откуда я, блять, гажу?»       Гарри аккуратно развернули за челюсть к мужчине, по всей видимости, чтобы он участвовал в разговоре, и подросток уставился на Тома нейтральными мертвыми глазами, показательно-дружелюбно улыбаясь. Это просто нужно перетерпеть и пережить, как открытку, цветы и носки. — Ты же внимательно слушаешь то, что я тебе объясняю? — Да, сэр, — монотонно ответил Поттер, не меняясь в лице. — Как только ваша окончательная связь с Хэдвигой установится, мы займемся тренировкой твоих анальных мышц для смены позиций, — строго и серьезно вещал Реддл прямо в лицо мертво улыбающемуся, как консультант косметического салона, Поттеру. — Так как ты совсем не имел опыта, я подготовился для тебя самостоятельно, но через пару дней я научу тебя делать себе клизму, наносить внутрь смазку и производить медленную, постепенную растяжку. Ты слушаешь меня? — Слушаю, сэр. — Это ощущается очень приятно и совершенно безболезненно, если все делать правильно, так, как я скажу, — Правитель нравоучительно приподнял вверх указательный палец. Гарри с улыбкой уставился в пол. — И если ты будешь следовать моим советам и рецептам, то никакие каловые массы… «Когда-нибудь я сяду на свой корабль и улечу далеко-далеко, к горизонту», — лицо парня опять развернули в сторону Реддла, который перешел к биологическим особенностям прямой кишки, закончив вещать про туалетные прелести-гадости. — «В страну, где люди никогда не используют в своей речи «анальные трещины» и «недержание»», — Гарри шкурой ощущал тоскливый взгляд Хэдвиги на себе. Да куда они денутся. Хотели отношений с душным дедом — получили их, а теперь расписывайтесь и наслаждайтесь. — …особенно стимуляцией уретры, что может закончиться недержанием мочи, с чем стоит играть с осторожностью, как и с простатой. Понятно, Гарри? Парень бодро кивнул. — Недержанием мочи, сэр. — Поэтому мастурбировать в моем отсутствии без должного опыта ты не станешь, — строго подытожил Том, кажется, подходя к концу своей лекции. — Как и использовать не исследованные мною анальные игрушки, тем более посторонние вещи — забудь про них. Узнаю — вообще секса лишу. И ни в коем случае ничего не вставляй в свою уретру. Это ясно? Немытые руки тоже относятся к списку запрета. Лучше вообще пальцы в себя не вставляй. Гарри, тебе понятно? — Да, сэр, — кивнул, как болванчик, подросток, решив просто со всем соглашаться, чтобы поскорее выбраться из этого ада. И не прогадал — Том склонился и оставил поощрительный поцелуй на его лбу, умолкая. — Конечно, лучше объяснять все на практике, но мне бы хотелось, чтобы ты понимал, чем мы будем заниматься перед тем, как начнем, — Правитель надавил на грудь Поттера, и тот смиренно лег на кровать, уставившись в потолок. На практике. Каловые массы. На практике. — Так как я очистил свой кишечник заранее, нам не придется прерываться и… — Том, наконец, заметил состояние подростка. — О чем ты думаешь? — О каловых массах, сэр, — мертвым голосом признался тот, почесав большим пальцем ноги косточку щиколотки на другой. — О том, что у меня после ваших туалетных историй еще неделю не встанет. Вы там, вроде, собирались устроить романтический первый секс. Вау. Сэр. Старик. Впечатляет. Мужчина безжалостно расхохотался, надавливая пальцами на низ живота парня, заставляя того вздрогнуть. — «Не встанет»? Ты себя недооцениваешь, мой хороший, — иронично заметил Волдеморт, обхватывая вялый пенис Поттера всей ладонью и начиная чувственно, умело его поглаживать, с ухмылкой подмечая немедленную последовательную реакцию — член твердел, увеличиваясь в размерах, и Гарри исступленно проворчал ругательство, прикрыв запылавшее лицо предплечьем. — А особенности секса с мужчиной знать необходимо, коли ты вступил со мной в отношения и намереваешься вести активную половую жизнь, — Поттер попытался пнуть вредного старика, промахиваясь, и Том снова испустил смешок. А затем достаточно жестко развел бедра партнера в разные стороны, склоняясь и единым захватом накрывая орган своим ртом. — Боги! — воскликнул, ошарашенный необычными, одуряющими ощущениями, парень, выгибаясь на кровати, цепляясь пальцами в простыни. Пенис сдавило влажным жаром, и все тело прошибла дрожь выстрелившего удовольствия. А когда Реддл начал ритмично двигать головой, скользя по полностью вставшему члену вверх-вниз, когда его холодные пальцы прошлись лаской по напряженным бедрам и животу Поттера, царапая покрытую мурашками кожу ногтями, вышибая из любовника любые внятные мысли, наполняя комнату яркими стонами, Гарри мог лишь сбивчиво шептать: — Да, да, пожалуйста, сэр, пожалуйста, да! И жалобно заскулить, когда вместо усиления удовольствия, продолжения, горячий жар мокрого рта исчез. В голове появились рассеянные мысли, что сделать так же хорошо Гарри не способен — не умеет. Кажется, они отразились и на лице. — Я научу тебя правильно сосать, Гарри, — хрипло прокомментировал Правитель, подхватывая растерянного подобной атакой любовника под мышками и подкидывая того к середине постели. — Всему научу, — он навис над Поттером, склоняясь для нескольких неаккуратных, развязных поцелуев в приоткрытые губы, попутно стягивая с себя халат и отшвыривая лишнюю вещь на пол. — Прелесть неопытного партнера: научить его сексу, какой нравится только тебе, без предрассудков и остатков личностей предыдущих любовников. Ты знаешь, сколько людей позволяют целовать себя после минета? — он запустил пальцы в рот подростка, легонько толкаясь ими вглубь. — Не знаешь, потому что у нас таких табу не будет. Вкуса спермы не знаешь, — пальцы выскользнули наружу, сжимая челюсть Поттера и задирая его голову, чтобы обнажить бледную, покрытую отметинами шею. — Даже того, как сделать приятно самому себе. И отказываешься слушаться. Может, мне говорить с тобой именно так? Гарри невнятно простонал, затрепетав от ощущения прохладных губ у кадыка и саднящей легкой боли, когда они впились в кожу возле синяка-засоса: — У вас что, совсем чека слетела, сэр? Я говорил о… Говорил, — парень закатил глаза, сбиваясь с мысли, чувствуя маленький укус у линии челюсти, которую все еще крепко удерживали рукой, вдавливая макушкой к кровати. — О чем я… О чем бы ни говорил, вы… — Говорил? — урчаще подсказал мужчина, довольно разглядывая расплавленное состояние любовника, выпуская его голову из захвата и стискивая уже запястья, повторяя недавний опыт и вжимая их в матрас. Кажется, в тот раз против этого грубоватого жеста Поттер ничего не имел. — Не вырывайся, — приказал он, скорее, деймону заметавшегося Гарри, быстро опаляя львицу алыми глазами, и та покорно замерла в змеиных кольцах. — Дыши. Не торопись. Я не лишу тебя прикосновений. Не вырывайся, Гарри, ты знаешь, что я чту традиции. Подросток переборол невнятное и единственное желание — коснуться Нагини, коснуться своей душой Реддла, будто никаких других потребностей более не существовало, проморгавшись и судорожно кивая. Мысли слегка прояснились, позволяя оценивать ситуацию, свое возбуждение и действия партнера более трезво и здраво, не падая в животное безумие. Змеиные глаза Волдеморта насмешливо поблескивали в полумраке, и он явно был собой чрезвычайно доволен, доведя Поттера до подобного состояния за пару минут. — Буйный вы, безумный человек, сами набросились, сами осудили, — укорил волшебника Гарри, еще задыхаясь от ощущения удушья и сдавливания, но от возмущения совсем приходя в себя. — Отпустите, сэр, я контролирую себя, — парень поморщился. Нагини слишком тяжелая. — Раздавите. Том кивнул своему деймону, и та ослабила хватку на Хэдвиге — львица тоже перестала вырываться, только безостановочно терлась мордой о чешую, оглушительно мурлыча, более потерянная в чувствах и неосознанная, чем ее человек. — Ты готов? — мужчина разжал пальцы с рук Поттера, убедившись, что тот действительно в полном порядке. — Знаешь, что нужно делать? Я могу сам. Это нормально для первого секса. Подросток кивнул, переводя дух, вот только начиная сильно нервничать. — Нет, я справлюсь. К сожалению, я внимательно вас слушал, мистер Реддл, и, несмотря на туалетные подробности, теперь имею полное представление, что делать, — точнее, он уверял себя в этом, с внутренней паникой глядя, как Реддл ложится к изголовью и тянет парня на себя. Слова вырывались сами собой: — Если я сделаю что-то не так, просто скажите об этом, если я налажаю, в смысле, нет, я все сделаю правильно, сэр, но если как-то или чем-то вас… — Все в полном порядке. К удивлению Гарри, Том совсем не сердился, не возмущался и не смеялся над неуверенностью и сомнениями, его пальцы мерно гладили бедра любовника, считали ребра под россыпью звезд-синяков, а нечеловеческое лицо выражало полное спокойствие — будто от ошибки никакого конца света вовсе не случится, как считал Поттер, будто мужчина совсем не разочаруется и не отпрянет. Парень глубоко вздохнул и навис сверху, неуверенно ведя руками по торсу колдуна, мелко вздрагивая от прикосновения скользких ледяных рук к своему члену — Волдеморт неторопливо размазал по нему смазку, после чего успокаивающе погладил подростка по животу.       Гарри кивнул, прижимаясь ближе, жмурясь, когда чужая рука плавно направила его, помогая войти в горячую, упругую плоть. По коже яркими разрядами удовольствия пробежались мурашки, и подросток закусил губу, покрываясь мелкой дрожью. Сознание начало медленно уплывать, сменяясь знакомой потребностью — коснуться, потрогать, слиться, остановиться, больше не меняться, застыть.       Холодные ладони обхватили бедра замершего подростка, натягивая их ближе, заставив погрузиться в чужое тело полностью, и Гарри запрокинул назад голову, задохнувшись ощущением плотно обхватывающих пенис мышц, горячих, подвижных, будто змеиная плоть — сильная, сокращающаяся, удушающая. Парень слабо сжал запястья рук Правителя, безвольно позволяя ему двигать свои бедра, потолок кружился перед затуманенными влагой глазами, голова слегка покачивалась, вторя размеренным толчкам — движениям ладоней Реддла, тело будто наполнилось ватой, паром, непослушное и вялое, эти долгие минуты, пока осознанность не начала возвращаться, и подросток сжал чужие запястье крепче, прося мужчину остановиться. Тот послушно замер, однако, пальцев с бедер Поттера не разжал.       Гарри сглотнул, с трудом отрывая голову от спины, и осоловело глянул на Лорда Волдеморта, сталкиваясь с пристальным вниманием широко раскрытых красных глаз. Он согнулся ниже, погладив бледную кожу и изогнутый нечеловеческий член, мягко стискивая на нем пальцы до низкого шипения мужчины, полного одобрительного удовольствия. Поттер сделал первый, пробный самостоятельный толчок, вторя стоном и рассеянно, счастливо улыбаясь любовнику.       Несмотря на часть вернувшегося рассудка, фрикции выходили неравномерными, сбивались с ритма, иногда Гарри совсем останавливался, ластясь к Реддлу и прося его поцелуи, его язык, на что колдун лишь крепче вжимал в себя подростка и с жадностью давал все, чего бы тот не попросил, иногда менял темп совсем не тогда, когда нужно, снова сбивался, извинялся, бесконечно просил прощения и шептал слова благодарности, вновь и вновь ища поцелуи и ласку, пока Том самостоятельно не сжал ягодицы парня мертвой хваткой, выверяя тот темп движений, какой ему нравился, направляя и помогая подойти к разрядке. — Просто сожми мой член и двигай рукой, — подсказал он тяжело дышащему парню, скользя языком по его шее, покусывая острый кадык и подбородок, если Гарри подносил лицо слишком близко. И Том зачем-то опять похвалил его, когда Поттер послушно выполнил просьбу, опускаясь лбом на плечо партнера и обхватывая его орган обеими руками, машинально подстраиваясь под заданный темп толчков. — Какой молодец. Крепче. Старайся по всей длине. — Сейчас, — едва слышно потребовал Поттер. — Сейчас. Он облегченно выдохнул, ощущая, как разжимаются объятия Нагини, освобождая Хэдвигу, мысленно просил ее, умолял — ближе, ближе, коснуться, быстрее, сейчас, пока не вскрикнул, дергаясь каждой клеткой тела от потрясения — рука Реддла крепко и почти болезненно сжала львицу за холку, удерживая на месте, и беззвучно распахнул рот шире, задохнувшись воздухом от шторма повторного шока — движения тяжелой змеи по спине, по талии и плечам, пока она скручивала на подростке кольца, крепко зажимая, как возлюбленную секунды назад, кажется, до самой шеи, пока не спустилась к змееподобному лицу Реддла, касаясь огромной треугольной мордой его лба, завершая, подтверждая связь со своим человеком.       Том облегченно прикрыл глаза, меняя сильную хватку на загривке Хэдвиги мерным, ласковым поглаживанием по всей спине и голове львицы, уже навсегда львицы, запуская вторую руку куда-то под змеиное тело, уже навсегда змеиное, чтобы прижать выбившегося из сознания Поттера ближе к себе.