Второй шанс

      После ухода Саске прошёл месяц. Жизнь остальных участников седьмой команды пошла своим чередом. Наруто почти всё время находился с Мадарой, пытаясь вернуть его на "путь добра", и отчасти это получалось. Учиха стал чуть более разговорчив и уже не отказывался от еды, ибо понял, что это дохлый номер. Сакура в назначенные дни приходила к ним, дабы делать массажи. Закончив, она быстро покидала дом, чему Наруто был очень недоволен, однако Харуно оправдывалась тем, что у неё много дел в Конохе. В какой-то степени это было правдой, ведь после войны у ирьёнинов было достаточно работы. Временами к Наруто приходили Сай и Обито, чтоб составить компанию. Хоть первый и приходил к сокоманднику, большую часть времени он проводил на улице, рисуя пейзажи. И вот в один из таких дней Обито заметил увлечение товарища Узумаки и решил, что должен попробовать себя и в художественной сфере. Когда Учиха закончил свой первый шедевр, он понёс его к Наруто и Мадаре на оценку. Джинчурики похвалил Обито за старания, а бывший глава клана, окинув подобие пейзажа презрительным взглядом, заявил: «Я в два года такие же каракули рисовал».       Обито, которого только что так нагло оскорбили, с гордо поднятой головой на всех парах вылетел из комнаты, направляясь к выходу. Покинув дом, он отправился в деревню, а конкретно в резиденцию, чтоб пожаловаться своему личному психологу, а-ля Какаши.       Хатаке же, после посвящения в Хокаге, почти всё время был завален документами. Время от времени он гулял с Обито вечером, если не был сильно утомлён. Вообще времяпровождение с Учихой было для того, чтоб тому стало легче после всех событий, но теперь, видимо, оно требуется и самому Хатаке, ибо ему кажется, что сидение целыми днями в кабинете Хокаге сведёт его с ума такими темпами.       Шестой сидел за столом, подперев рукой щёку, и, смотря пустым взглядом на какой-то очередной важный документ, ждал окончания "смены", чтоб свалить домой. Внезапное открытие двери без стука чуть оживило Какаши, и тот с интересом перевёл взгляд на неё. Обито, чуть ли не буквально, влетел в кабинет, держа в руках холст. Не успел Хатаке и рот открыть, как Учиха уже начал негодовать:       — Я считаю, что он позволяет себе слишком много!       — Неужели? — Хокаге, хитро прищурив глаза, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди в ожидании новостей. — И что на этот раз?       — Я считаю, что он недооценивает мои таланты! — брюнет положил холст на стол, и пепельноволосый тут же взял его, с интересом рассматривая. — Я написал шедевр, с которым «Джоконда» не сравнится, а он говорит, что рисовал такие каракули в два года!       Какаши протянул собеседнику розовую птицу, на что тот недоумённо посмотрел на Хатаке.       — На, подержи Гошу, ты не спокоен, — пепельноволосый улыбнулся, хоть за маской это и не было видно.       Обито хмыкнул, но взял фламинго и прижал к груди. После вечера на аттракционах Какаши оставил игрушку у себя в кабинете — видимо, на случай, если совсем всё плохо будет, — так она и лежит у него на столе.       — И тем не менее, — продолжил Учиха, проводя пальцами по мягким крыльям Гоши, — что он понимает в искусстве? Посмотри на эту композицию...       — Это пейзаж.       — Да не важно! Я несколько часов рисовал это, выводил каждую веточку дерева, каждый опавший листик на земле... Да кто он такой вообще, чтоб судить мои шедевры?       Какаши внимательно рассматривал картину, не переставая слушать друга.       — Тени странные, — медленно начал Хатаке голосом критика со стажем, — не понятно, откуда свет идёт. Да и блики тоже в разных местах.       Обито драматично вздохнул с таким видом, будто его только что предал самый близкий ему человек.       — Да ничего вы не понимаете в искусстве!       — Кажется, Акацуки на тебя плохо повлияли в этом плане, — хохотнул Шестой.       — Да плевать на них, — отмахнулся он. — Я легенда, у меня всё идеально.       Какаши рассмеялся.       — Что смешного? — надулся Учиха.       — Всё смешно, — Хатаке опустил взгляд в пол, но через несколько секунд посмотрел на собеседника. По глазам можно было видеть, что он улыбается. — Просто... я рад, что тебе уже лучше, после всего, что произошло.

***

      После войны Обито доставили в больницу, где он приходил в себя и восстанавливал силы. Учиха, будучи в неком состоянии апатии, почти не разговаривал, мало ел и вообще большую часть времени проводил в палате просто лежа на кровати. Ясно дело, что требовалась помощь психолога, однако идти к нему Обито наотрез отказывался. Тогда Какаши сам к нему пошёл в надежде, что ему хотя бы дадут советы, что делать в таких ситуациях. По итогу разговора пепельноволосый сделал вывод: сейчас главное и поддерживать друга и быть рядом, проводить больше времени с ним.       Начать он решил с прогулок по свежему воздуху. Уговорить Обито было той ещё проблемой, хотя труднее было выпросить разрешение у врача на отдых за территорией больницы, ведь тот настоятельно рекомендовал Учихе постельный режим до полного выздоровления. Однако с обеими задачами Какаши справился и в тот же вечер со спокойной душой гулял по Конохе с бывшим товарищем. Ходить тот уже вполне мог, хотя со стороны это выглядело так, будто Обито скоро свалится. А вот разговорить его ещё предстояло.       Когда стемнело бывшие товарищи расположились у дерева на небольшом холме, откуда открывался неплохой вид на скалу Хокаге. И хоть уже было позднее время, деревня всё ещё не спала. С одной стороны слышались отдалённые радостные голоса людей, с другой — весёлые песни и смех детей в парке аттракционов. И смесь этих звуков успокаивала, напоминая что-то родное. Хотелось закрыть глаза и остаться в этом моменте, позабыв о всех проблемах.       — Надо будет как-нибудь сходить туда, — чуть хриплым голосом сказал Учиха, указывая пальцем на колесо обозрения.       Хатаке проследил за движением руки товарища, после чего перевёл взгляд на него самого. Сначала Обито с Какаши просто сидели рядом, облокотившись на ствол дерева, но в какой-то момент первый решил принять более удобную позу и лёг, расположив голову на коленях друга. Судя по всему, ему было достаточно комфортно так, хотя наставник седьмой команды и не был против.       — Наверное, чуть позже, — ответил Какаши, — когда ты полностью восстановишься.       Хатаке потрепал светлые волосы Учихи, на что тот хмыкнул. Пепельноволосый внимательно рассматривал собеседника, словно всё ещё не до конца осознавая, что, вот, он живой и почти здоровый.       Обито, расставив руки по сторонам, неспеша присел.       — Ты чего?       — Уже довольно поздно. Мне ещё в больницу вернуться надо.       — У нас ещё есть время. Я тебя быстро доставлю назад...       — Нет, не стоит.

***

      Брюнет несколько секунд смотрел в пол, о чём-то размышляя. В конце концов он хмыкнул.       — Думаю, я даже знаю причину.       Хокаге вопросительно выгнул бровь, смотря на Учиху.       — Какаши, — заговорщицки начал Обито, — давай поговорим? Я уже давно хотел это обсудить.       Брюнет поднял взгляд на Шестого и, смотря ему в глаза, ухмылялся чему-то своему. Хокаге, сам не зная, почему, напрягся. Резкая перемена в настроении друга его настораживала. Обито положил на стол игрушку. Спрятав руки в карманах штанов, Учиха медленно прошёл за спину Какаши и остановился у окна. Около минуты он стоял неподвижно, рассматривая вид. Хатаке не решался что-либо сказать, хотя даже не был уверен, стоит ли вообще что-то говорить сейчас. Обито вздохнул, после чего развернулся и так же медленно, словно оттягивая момент, подошёл к Какаши. Он чуть наклонился к нему, взявшись руками за подлокотники.       — Помнишь, более месяца назад, когда меня выписали из больницы, мы с тобой пошли в бар? — брюнет старался говорить тише, словно боялся, что их услышат. — Ты тогда нехило напился... На меня алкоголь почему-то слабовато подействовал. Ты много о чём говорил тогда... Знаешь, меня больше всего зацепили твои слова о влюблённости ко мне.       Обито наклонился к правому плечу Какаши, боковым зрением наблюдая за его реакцией. Хатаке же чувствовал, что весь горит. Он ожидал чего угодно, но только не этой темы. Вся надежда была на то, что маска скроет румянец, однако...       — Значит, это правда? — хмыкнул Учиха, отстраняясь от Хокаге. — Как мило... Знаешь, я ещё тогда об этом догадывался, но не был уверен. Это объясняет твоё отношение к Рин.       А Какаши всё молчит. Просто не в силах подобрать нужных слов и найти уверенности.       — Ты всегда как-то бережно ко мне относился, хотя пытался скрыть это за безобидными насмешками и строгостью. А ещё тебя подбешивало присутствие Рин. Ты пытался избегать её из-за какой-то неприязни или из-за того, что знал о моих чувствах к ней?       Тишина.       — И чего ты молчишь? — чуть обиженно спросил Учиха. — Я не со стеной говорю.       — С каких пор ты стал таким наблюдательным? Мне казалось, ты... — Хатаке замолк, пытаясь подобрать нужные слова, однако не смог, — не важно.       — Твоё поведение вызывало у меня интерес. Хотя у меня было много времени на размышления после того, как Мадара доверил мне свой план, и я частично стал лидером Акацуки. Я много думал о Рин и тебе... так что, проанализировав всё, что происходило раньше, пришёл к таким мыслям.       Какаши, потирая переносицу, вздохнул. Слишком много всего за один день. А ведь ничего не предвещало беды...       — Собственно, к чему это всё, — Обито быстро оказался перед Какаши, заставляя того вздрогнуть от неожиданности. Он чуть отодвинул кресло от стола, вновь ставя руки на подлокотники, тем самым оказываясь на одном уровне с лицом Хатаке. — Ты до сих пор..?       Шестой молился, чтобы сейчас произошло хоть что-то, что могло его спасти от ответа на вопрос. И, о чудо, в дверь постучали. Какаши, благодаря всех существующих и не только богов, облегчённо вздохнул. Лицо Обито чуть помрачнело, и он нехотя отошёл.       — Войдите.       Дверь открылась, и в кабинет прошёл Шикамару.       — Я думал, Вы уже ушли?       — Собираюсь.       — Понятно, — Нара положил на стол несколько бумаг. — Это отчёты насчёт учеников Академии.       Советник ушёл, оставляя Хокаге наедине с Учихой. Шестой с горечью окинул взглядом новые документы:       — Я уже не могу на это смотреть...       Обито хмыкнул и вернулся к Хатаке.       — Так на чём мы остано...       Какаши внезапно оказался у двери.       — Ну, мой рабочий день закончился, — проигнорировав Учиху, с капелькой радости проговорил Хатаке. — Теперь и домой можно.       Какаши уже было открыл дверь, как её резко захлопнули. Шестой перевёл взгляд на Обито. По его лицу можно было понять, что Учиха уже начал раздражаться.       — Просто ответь. Я докопаюсь до правды, ты же знаешь.       Хатаке потупил взгляд и безысходно вздохнул. Внезапно в нём проснулась уверенность.       — Знаю, — на несколько секунд Какаши замолчал, смотря в пол, но позже продолжил. — Да, ты мне нравился тогда. Да, меня подбешивала Рин. Да, меня бесили твои чувства к ней.       Брюнет заворожённо смотрел на пепельноволосого, внимательно слушая подтверждения своих мыслей.       — И сейчас...       Какаши внезапно схватился за свою маску, оттягивая её вниз. От неожиданности Обито растерялся, не веря происходящему. Хатаке взялся за водолазку Учихи и потянул того на себя, примыкая к чужим губам.       Произошедшее медленно доходило до Обито. Какаши отстранился так же резко, после чего быстро покинул кабинет, оставляя уже, видимо, больше, чем друга наедине со своими мыслями. Учиха, смотря в пустую точку, коснулся пальцами своих губ, всё ещё ощущая тепло.       «Так просто..?»