Гримерка

      – Я не допил! – капризный нежный голосок разносится по гранитным плитам Лиговского проспекта, заглушаемый ревом проезжающих машин. Летом город залит сумрачным светом белых ночей, и вечерами в перспективах улиц брезжит намек обманчиво близкого рассвета. Жизнь во второй половине циферблата не останавливается, а упруго вскипает, бурля литрами алкоголя, клубами порошков – дорогих и подешевле, сотрясаясь раскатами музыки и зычным хохотом местных забулдыг.       – Я не допил! – с издевкой повторяет хлесткий низкий голос, и тут же назидательно произносит, – хватит тебе уже, братишка. Мы еще ни в один бар не зашли, а ты уже налакался. Отдохни немного, потом тебе нового купим, – уверенно распоряжается Свят. Жилистая рука забрала пиво из мягких лапок, зеленые глаза смотрят, как всегда, строго и цепко. Его «братишка» вздыхает с досадой, но внимает голосу разума и послушно перестает канючить, провожая взглядом едва початую и уже отобранную бутылку в мусорку.       – Лун, Свят прав, тебе надо сделать перерыв, – блондин, идущий немного впереди, оборачивается и мягко улыбается несправедливо лишенному алкогольного удовольствия другу. Ян с нежностью относится к Луну, которого считает почти младшим братом, откровенно не испорченного и очаровательного в своей невинности. Ему нравились правильные и немного восточные черты, прямые шоколадные волосы и бархатные ночные глаза. И то, что в этот раз он так быстро напился, лишь смягчало высокомерность Яна, уже слегка подшлифованную пивом.       Сегодняшнюю ночь они намеревались провести втроем. Совместная вылазка планировалась за неделю и подстраивалась под личные графики на протяжении месяца. Выбор места тоже не был случайным – уставшие от привычных локаций они хотели чего-то поинтереснее.       День Икс настал. В назначенный час троица собралась и отправилась кутить, предварительно выпив для боевого духа. Вот только почти непьющий Лун перехрабрился, не рассчитал, и уже в самом начале пути неуверенно стоял на ногах, хихикал с каждой шутки и хватался за услужливо подставленную руку Свята. Тоскливый и пустынный днем, Лиговский 50 с закрытием последнего офиса преображался. В узкие улочки стекались раскрашенные подростки, лысые скины в бомберах, остатки эмо-недобитков конца нулевых, и складывалось впечатление, что без септума вход в обитель современного нефорства был запрещен. Молодежь плескала блейзер на берцы панков, завсегдатаи-алкаши просили мелочь на опохмел, громыхали двери баров и клубов, выплевывая и проглатывая любителей дешевого пива и рока. Жизнь билась венкой на перевязанной чокером шее школьницы, утирающей слюну и слезы с щек возле Ионотеки.       Ян хмурился, проходя мимо уже забитых бутылками мусорок в начале десятого, Лун зевал по сторонам, фокусируя пьяненький взгляд на лицах мимо проходящих скинов, неловко шатаясь от их грозно-придурковатого вида и градуса в крови, и только Свят держал невозмутимое выражение лица, сохраняя видимость контроля над ситуацией.       – Ну и куда теперь? – раздраженно поджал губы блондин и отбросил челку со лба. Ему уже не нравилась атмосфера городской клоаки, обилие не стоявших на ногах персонажей и угрюмые вышибалы у дверей хаотично разбросанных клубов.       Свят подтащил пытающегося упасть в кусты Луна и кивнул на ближайшую вывеску бара, в окнах которого виднелись полностью забитые столы и кусочек свободной барной стойки.       – Давайте в «Поддон», там неплохо должно быть.       Шум влился в уши горным потоком, смазанные пивом глотки смеялись на все лады, но щекочущий ноздри запах луковых колец и жареного сыра уговорил остаться и не обращать внимания на громкость. Лун с детской непосредственностью угостился ломтиком жаренной картошки с ближайшего ко входу стола и удовольственно закатил глаза, всем видом показывая, что здесь он хочет задержаться еще.       Через два часа и четыре бутылки пива на каждого лицо Яна потеряло капризную складку между аккуратных бровей, но приобрело пьяный румянец на нежных скулах, Свят лениво и довольно развалился на диванчике, сканируя разношерстную толпу в центре зала, словно подыскивая себе дополнительного развлечения на вечер, а Лун, то и дело извиняясь, вскакивал со своего места и подстреленной ланью скакал в сторону туалета, пропадая там по десятку минут. Наблюдавший за этим представлением уже в пятый раз Ян обеспокоенно косился на дверь уборной, и после очередного мутного «извините», брошенного случайно и резко, последовал за ним. Паренек переоценил стойкость своего желудка, и теперь, побледневший от интоксикации, убегал блевать, тщательно приводя в порядок себя и туалет после. Ян заботливо помог ему умыться.       – Может, тебя домой уже лучше отправить, малыш? – Ян встревоженно оглядел побелевшее лицо бедняги, убирая темные пряди волос с мокрого лица, и аккуратно похлопал по щеке. После неразборчивого мычания, выражавшего то ли протест, то ли активное согласие, он решил, что в любом случае будет лучше, если Лун закончит вечер на этом этапе. Обидно, конечно, но здоровье друга важнее. Он взял несопротивляющееся тело под руки и вернул за стол, плавно опустив на диван рядом со Святом.       – Луне совсем нехорошо. Я позвоню Фюру, пусть заберет его домой. Свят осмотрел Луна, откинувшегося головой на спинку кресла и обессиленно закрывшего глаза, молча перевел взгляд на Яна и согласно закивал, то и дело соскальзывая глазами на стоявшую у барной стойки девушку.       Фюр, жених Луна, уверенный и бодрый беловолосый парень, увез его через двадцать минут после звонка. Молча выслушав предысторию состояния своего ненаглядного, Фюр коротко ответил «Скоро буду» и положил трубку. Ян выдохнул спокойнее, когда он вывел слабо державшегося на ногах Луна из бара, кивнув в благодарность за присмотр. Не успела за ними закрыться дверь, а Свят уже тащил за столик рыжеволосую нимфу с прозрачной кожей и большими наивными глазами.       – Свято место не бывает пусто, – довольный собственным каламбуром, объяснил он внезапное появление древнегреческого божества и на вопросительно вздернутую бровь друга ответил взглядом типа «Ну а че?». Тот лишь фыркнул в ответ, но решил, что втроем все-таки должно быть веселее, и заказал еще пива.       Вечер замедлился. Шум вокруг нарастал, музыка сменилась с легкой альтернативы на джаз-фанк, обновив собой лица в баре, прохожие за окном терпели поражение в борьбе с гравитацией все чаще. Свят увлеченно обхаживал рыжую нимфу, хлопавшую длинными ресницами в ответ на шутливые подкаты, и не замечал происходивших вокруг изменений. А изменялось прежде всего выражение лица его спутника, с каждой минутой становящееся все холоднее и отстраненнее, и даже пивной румянец больше не обманывал: Ян злился, что единственный совместный барный променад за долгое время идет не по плану, компания откровенно раскололась, вместо Луна материализовалась волоокая незнакомая девушка. Марта? Марьяна? Милена? Ян лениво, но изо всех поддатых сил пытался вспомнить ее имя, наблюдая в замедленной скукой съемке как трясется от смеха ее грудь в откровенном вырезе, и цокал языком в ответ на большую часть шуток друга, не справляясь с собственным раздражением. Каждый раз одно и то же. Марта уже ощутимо плыла, покачиваясь на волнах обольстительного внимания, и над столиком уже начинало бесстыдно искриться сексуальное напряжение, ощутимое, но не называемое, как слон в комнате.       – Я хочу уйти отсюда. Может, сменим локацию? – не выдержал Ян, уставший наблюдать уже переходящий грани приличия флирт парочки. Свят, ментально выдернутый из-под юбки Марты, удивленно посмотрел на приятеля, словно задавая немой вопрос, оглянулся на сегодняшнюю пассию, равнодушно пожал плечами и согласился покинуть бар.       По дороге из одного заведения в другое к Яну пытались пристать несколько раз – хрупкая фигурка в темноте выглядела одинокой и никак не связанной с человеческим осьминогом, плетущимся немного позади, но каждая попытка нарушить его личные границы пресекалась одной половиной этого лавкрафтовского чудовища, отделявшегося как раз вовремя для того, чтобы дать понять потенциальному ухажеру, что фигурка не одна и за нее могут и ебало разбить. Пьяные тела меняли траекторию движения, и половинка осьминога снова воссоединялась. Искорка благодарности в груди Яна зажигалась и снова перекрывалась гнетущей досадой.       Смена бара не решила проблемы. Новообразовавшаяся парочка склеилась окончательно, и в Яне скреблась досада третьего лишнего. Он злился на ни в чем не повинного Луна, что тот оставил его, проклинал Поддон, злобно зыркал в сторону двух соединившихся ртами тел и бесился. Они же договаривались, почему все идет не так, как надо? Не было бы так обидно, выбери они что-то поприличнее, а не эту маргинальную яму с пьяными подростками и сомнительными личностями. Мало ли что здесь может произойти.       Музыка долбила в уши нещадно. Акустика клуба-бара не оставляла шанса ни гитарам, ни барабанам звучать прилично. Вместо стройной мелодии инструменты извергали рык преисподней, от которого дрожало в груди, вызывая тошноту. Ян сидел за столиком в углу бара и массировал виски тонкими пальцами, время от времени неприязненно косясь то в сторону сцены, на которой происходило беснование, то в сторону Свята и рыжей, уже закинувшей на него свои ноги в драных колготках и смеявшейся клубами яблочного Чапмана, от которого мутило только сильнее.       С таким же успехом он мог выбраться потусить один. Чтобы хоть как-то оправдать вечер, Ян решил напиться. Несколько бутылок поддоновского пива уже успели выветриться, и в голову накатывала неприятная предпохмельная тяжесть. Шум и грохот, отражающиеся от стен, нервировали и усиливали раздражение. В груди кипела злость за неудавшуюся вылазку. Слабым утешением казались сальные пьяные взгляды незнакомцев, вызывавшие странную смесь самодовольства и презрения. Местному контингенту он бы не позволил к себе и пальцем прикоснуться.       Перед глазами протиснулись коленки в драных колготках, разящие яблочным дымом. За ними проследовали джинсы Свята, и четвероногий осьминог уплыл в сторону туалетов.       Ян заказал себе еще пива, потом еще и еще. Оно горчило и в целом не доставляло особого удовольствия, но пьянило знатно, а это единственное, что от него требовалось. Он плывущим взглядом осматривал толпу. Вдруг от нее отделился тип в кремовом костюме и приунывшим цветочком в петлице. Он уверенным разнузданным шагом направился прямиком к столику в углу. Поймав ореховый взгляд, он заулыбался и рухнул на диванчик, сразу же придвинувшись ближе.       – Что за яркий огонечек тут тлеет посреди бездушного общества?       Ян выставил ладонь и поморщился, показывая, что подобное общение ему неинтересно. Незнакомец чуть отшатнулся и рассмеялся, ничуть не смущенный холодным приемом.       – Меня зовут Фас. Сбежал со свадьбы бывшего, узнав, что тут сидишь ты. Пустишь погреться у твоего костерка? – горячая рука на колене обожгла прикосновением, хмельной взгляд встретился с зелеными глазами рядом с собой. В нем не было ничего отталкивающего, напротив – тип был обаятелен и не таил угрозы, но Ян чувствовал, что быстро устанет от подобной феерии и попросту не заинтересован таким напором. Сведя коленки вместе, он осуждающе поцокал языком.       – Команды лапать не было.        Непрошенная рука уползла восвояси.       – Понял, понял, – по-прежнему веселый, Фас откинулся на сиденье и отстранился, подняв показательно полупустой стакан пива, – твое здоровье, огонечек.       Ян склонил голову, благодарно принимая тост, но сидеть за столиком вместе с малознакомым персонажем, сбежавшим с чужой свадьбы и выглядящем диковато и неуместно в таком наряде, было странно. Хотелось танцевать, и пьяные ноги сами заставили его встать и присоединиться к бушующим под ритмы гитар телам. Он танцевал, забывшись в чужеродном и непривычном для себя ритме, больше подстраиваясь под движения и настроение беснующейся толпы. Ему нравилось ощущать единство с этой многоногой гидрой, этим хтоническим существом, пробуждающим первобытные инстинкты. Ян закрыл глаза, целиком отдаваясь во власть грубой больной музыки. Мелькали разноцветные вспышки света, то озаряя, но погружая зал во тьму, и даже сквозь закрытые веки он словно все видел. Жаркие тела облепляли и внезапно исчезали со всех сторон, в рот лезли чужие волосы, чьи-то руки постоянно касались его бедер, мимо протискивались сцепившиеся парочки.       Образовавшаяся связь с толпой вдруг нарушилась. Его толкнули в чью-то мокрую от пота спину, отдавили тяжелым ботинком ступни, больно заехали локтем под ребро. Решив, что хватит с него подобного экспириенса, Ян пробился к барной стойке, заняв свою очередь за вниманием бармена.       Рядом освободился стул, и он, пошатнувшись, попытался было залезть на него, но неудобная высота не собиралась покоряться. Носочком он пытался опереться на перекладину между ножек, но предательская ступенька никак не хотела обнаруживать себя, и гравитация, неумолимая злая тетка, потянула хрупкое пьяное тельце блондина вниз. Живот засосало предчувствием близкого падения, и он зажмурился, спиной готовясь встретить жесткий и грязный пол, но вместо этого ткнулся во что-то твердое и теплое. Ян недоуменно открыл глаза.       Полом, на который он упал, оказался темноволосый парень со скучающим отрешенным лицом и колкими голубыми глазами. Он мягко и уверенно подхватил его под локти и удержал на ногах, кивнув раньше, чем прозвучало надменное «спасибо», молча подвинул стул и помог взобраться на него. Даже теперь, когда устроился и выпрямился на барном стуле, он был ниже незнакомца на полголовы, и блондин, раскрепощенный алкоголем, благодарно усмехнулся своей неловкости, стараясь держать невозмутимое лицо.       Спустя пару дополнительных стаканов он так и не выяснил имени своего нового знакомого, но осознал, что тот подходит под критерии его требовательного вкуса. У него был пронизывающий взгляд, печать грубости на лице, и он чувствовал, что сам нравится ему. Незнакомец с вкрадчивым и скрыто-развратным интересом осматривал хрупкие запястья и длинные светлые волосы, как игриво тонкие пальцы заправляют за проколотый хрящик уха блестящие пряди, подолгу и открыто рассматривал лицо, словно зная, что имеет право на такой прямой и бесстыдный взгляд. Яну нравилось растущее напряжение между ними, и он начинал игриво ерзать. Вечер наконец переставал быть скучным.       Разгоряченная кровь требовала реванша над удачей, так самовольно крутившейся сегодня своими сторонами, и когда его ухо обдало горячее и властное «Пошли», по-змеиному изогнувшись из уст темноволосого парня, Ян, ни на секунду не сомневаясь, соскочил с высокого стула.       Толпа жадно и жарко обнимала цепочку из двух людей, упорно ее разрезавших в направлении темного проема в стене. Впереди идущий крепко держал Яна за предплечье, не давая тому и шанса вырваться. Блондин, самодовольно усмехаясь, и не пытался этого сделать, лишь пьяно врезался в случайных людей и даже не извинялся, протаранив кого-то своим острым плечом. Пульсирующий темнотой в ярких вспышках света проем казался порталом в другую реальность, и Ян был готов в нее окунуться. Недовольный темпом продвижения через толпу и цепляниями его новоприобретенного трофея за других, незнакомец резко потянул его на себя и обхватил за пояс, прижимая вплотную, практически беря ответственность за передвижения пьяного тельца в пространстве. Ян не сопротивлялся. Но количество алкоголя, выпитого за вечер, начинало сказываться. Его голова становилась ватной, лицо сминала нарастающая капризность и упрямство, и он снова злился.       – Куда ты-ы... м-меня… тащи-и-ишь? Я давал согласие на это? – пьяно возмутился Ян. Выпавшие изо рта слова растворились в густом гуле басовой партии. Песня завершилась дребезжащим фоном усилителя, от чего у него заложило уши, и непривычная звенящая тишина, разбавляемая лишь одиночными выкриками из монотонной толпы, пролегла в пространстве клуба.       Вспышки прекратились, и они остались вдвоем в душной темноте коридора, неизвестно куда ведущего. Повисло молчание. Незнакомец не торопился отвечать на провокативный вопрос, что-то делая с глухой стеной, и Ян злился еще сильнее.       – Ты даже не представился, – прошипел Ян и попытался высвободиться из цепкого захвата, явно проигрывая в габаритах и силе.       – Глеб, – коротко отрезал парень, наконец открывший нужным ключом неприметную дверь. Он толкнул Яна вперед и вошел сам.       В комнате оказалось тесно и душно. Из маленького узкого окна под самым потолком лился рассеянный молочный свет белых ночей, придавая пространству сонной зыбкости. Полупьяные глаза Яна различили продавленный и состоящий из составных секций обшарпанный диван, зеленые стены, глянцевый стол с жестяными банками, груду чужих вещей в углу и стыдливо припрятанный за горшком водник. Бардак, спертый воздух и вид страшного дивана взбесил Яна еще сильнее, и он, надменно усмехнувшись, презрительно посмотрел на своего проводника.       – Ты правда думаешь, что я буду тут с тобой трахаться? – Ян обернулся к Глебу и вызывающе ткнул его пальцем в грудь, задирая голову и с дерзостью глядя тому в глаза, – Привел... в какую-то каморку… я похож на дешевую шлюху?       Поджав губы от мерзкой от мысли, за кого его здесь принимают, он хлесткой ладонью влепил пощечину и метнулся на ватных ногах к двери. Пальцы соскользнули с непослушной гладкой ручки, не желающей проворачиваться с первого раза. Жесткая чужая рука сомкнулась на тонком запястье и рванула Яна в глубь комнаты, с размаху швыряя легкое тело на продавленный диван. От падения выбило дух, и сознание начало постепенно трезветь. Мутно сфокусировавшись на мелькающими прямо перед его носом бледными костяшками, он увидел, что руки сворачивают длинный толстый провод, и его обдало ледяной волной ужаса. В голове мгновенно всплыли все истории о серийных маньяках и жестоких убийствах, которые он знал, и страх стать очередным обезображенным трупом придал ему сил. Вскочив, он вновь рванулся к выходу, но твердая ладонь возникла прямо перед его носом и захлопнула дверь. Тяжелое тело навалилось сзади, вжимая грудью в обшарпанное дерево. Ян и ахнуть не успел, как торчавший ключ повернулся и покинул замочную скважину в неизвестном направлении.       – Нас тут быть не должно, так что не подставляйся.       В груди застучало от бешенства. За тонким деревом послышался вновь накатывающий рокот музыки, лязг барабана и визг гитар. Ян лягался и пинался наобум, оставаясь на ногах лишь из-за невыносимо плотного упора в дверь, как вдруг внезапно наступившая свобода раскрыла ему легкие. Он начал кричать и долбить дверь, но тут же властный захват оттащил его от выхода, будто котенка.       – Нерационально тратишь силы. Твои крики там все равно никто не услышит, музыка, все дела… Побереги свой голосок для меня, – Глеб самодовольно усмехнулся, притягивая к себе Яна и нагло хватая нежное лицо. Тот, вырвавшись, толкнул его в грудь изо есть сил.       – Не трогай меня, тварь, – презрительно шипел блондин, пятясь назад. В ореховых глазах уже мелькнул страх. – Дрочи сам себе в своей каморке, – вернув самообладание, он усмехнулся и смерил дерзким взглядом темноволосого наглеца, всем видом показывая, что готов сопротивляться до последнего.       Разозленный непокорностью, Глеб одним шагом подошел к нему и толкнул на диван. Тот упал на колени, грудью неудобно уперевшись в сиденье и лицом вмазавшись в подлокотник. Он дернулся было встать, но полупьяное тело слушалось неохотно. Его руки скрестили на пояснице и обмотали тугим жестким проводом. Ужас от происходящего тугой волной спустился вниз, сжимая внутренности. Теперь его расчлененное тело точно выловят в одном из каналов Питера. Осознание происходящего еще не укладывалось у него в голове.       – Ты что себе позволяешь, ублюдок… Отпусти! – Ян дергал руками, пытаясь растянуть свои путы, но вместо этого ощутил ягодицами холод. Глеб, не теряя времени, одним движением стянул с него джинсы вместе с бельем, и теперь белоснежность зада контрастировала с грубой обивкой потрескавшегося дивана. Довольный видом, Глеб надавил на спину между лопаток, и бедра вскинулись выше. Смятой щекой упираясь в жуткое сиденье, Ян шипел сквозь сжатые зубы, отчаянно сопротивляясь. Скорее всего, знай он, как его сопротивление выглядит со стороны, он бы остановился. Пьяные движения бедер, покачивающие зад в воздухе, распаляли холодный взор лишь сильнее, призывно светясь нетронутой наготой.       – Я тебе серьезно говорю. Отпусти, а не то пожалеешь, что вообще со мной встре... Ухм!.. – резкий звучный шлепок по мягкой ягодице прервал поток угроз, и ладонь, не желая отстраняться от нежной кожи, сменила захват и сжала одну половинку, оттягивая ее в сторону и открывая вид на беззащитную дырочку. Ян зашипел от смущения, притупившего инстинкт самосохранения.        – Я клянусь, я от тебя мокрого места не оставлю...       Глеб рассмеялся в ответ на бесплотную угрозу, сдвинув большой палец широкой ладони ближе к чувствительной коже прохода, дразняще надавливая на сузившееся от страха кольцо мышц.       – Ты мне как раз и оставишь сегодня мокрое место.       Он закусил губу, на секунду растерявшись, не зная, какую еще угрозу выплюнуть, как внезапно ощутил присутствие теплой влаги в ложбинке.       – Ты… что… делаешь? – захлебываясь воздухом от возмущения, проговорил Ян, еще отчаяннее дергая руками в узлах проводов, – не смей меня трогать! Убери!       – А ты любишь пожестче и без растяжки? – усмехнулся Глеб и, смазав подушечку большого пальца в капле слюны. Он надавил на проход, заставляя блондина выгнуться и зашипеть от боли, – будь хорошим мальчиком, рвать твой зад в мясо мне совсем не хочется.       Шумно выдыхая от обжигающей изнутри злости, Ян начал хаотично пинать, стараясь извернуться и попасть в пах. Тот увернулся, и самодовольная ухмылка расползлась по его лицу еще шире. Взяв длинный шнур, он насильно столкнул лодыжки, ловко и быстро обмотав их проводами. Полностью обездвиженный, Ян ощутил настоящую беспомощность перед чужой волей. Он широко распахнул глаза, невидящим взглядом смотря в заляпанное длинное зеркало на стене, в котором отражались его зад и деловитая спина Глеба, завязывающего хитроумный узел.       – Если кобылка лягается, ее стреножат, – вкрадчиво объяснил свои действия мучитель, и Ян внутренне завыл от безвыходности. Как бы он ни пытался ерзать руками и ногами, они были зафиксированы крепко. Руки уже начинали неметь от неудобного положения. Закончив связывать, брюнет окинул оценивающим взглядом всю конструкцию и удовлетворенно хмыкнул.       Ян с тревогой наблюдал за действиями парня в зеркале. Вот он встает, обходит его с другой стороны и за волосы устраивает на диване глубже, укладывая нежным животом с задравшейся футболкой на обшарпанное и колючее сиденье. Неторопливо расстегивает свои джинсы, стягивает лишнюю толстовку, обнажает внушительных размеров член, грозно стоящим в полумраке комнаты. Зрачки блондина расширились в ужасе, а в животе странно засосало.       – Ты не посмеешь.       – Давай проверим.       Звонкий шлепок раздался в тихой комнате, и Ян дернулся вперед от сильного толчка, зашипев от боли. На белой ягодице заалел красный след ладони. Следующий шлепок был громче и резче, и нежную кожу Яна обожгло как от пореза. Он закусил губу едва ли не до крови, судорожно и рвано дыша. Не позволять себе стонать, нельзя, этот мудила не услышит ни звука из его рта…       Непрошенные грубые пальцы толкнулись в рот слишком глубоко, нетерпеливо и бесцеремонно хозяйничая внутри. Они обводили язык по кругу, растягивали щеки, больно давили губу и толкались, собирая слюну. Ян злобно сомкнул челюсти, но тут же получил очередной болезненный шлепок по заду, и вкрадчивый спокойный голос проговорил:       – Спрячь зубки. Ты хочешь совсем насухо?       Блондин, зажмурившись, нехотя раскрыл рот и развел острым языком пальцы, обильно их облизывая и смачивая слюной, обхватив губами, посасывая, стараясь сделать максимально мокрыми. Он брал пальцы глубже, позволяя касаться зубов костяшками, сам не замечая, как постепенно начал подаваться головой навстречу. Глеб отнял ладонь и, не дав времени на подготовку, толкнулся скользкими пальцами в узкое горячее нутро. Пальцы вошли туго, преодолевая сопротивление напряженных мышц, плотно сомкнувшихся вокруг них. Беспомощное тело пробила дрожь. Пальцы толкнулись дальше, растягивая проход, а Ян старался изо всех сил не издавать ни звука, чтобы не проиграть хотя бы эту борьбу, раз физически уже потерпел поражение. Он старательно изгонял из головы образ грубых пальцев, таранящих его дырочку, как они постепенно полностью входят в его тело, заполняя собой, как разводятся, причиняя тянущую боль, скользят наружу и обратно, как постепенно краснеют от трения и увлажняются слюной стенки, как начинают быстро и часто трахать, упираясь костяшками в мягкие ягодицы… Для себя он решил, что этот мудак может забрать его тело, но ему не забрать гордость, и если он может испортить удовольствие своему насильнику, он это сделает.       Горячее, твердое и продолговатое нечто увесисто легло между разведенных ягодиц. Сумеречный свет обрисовывал в зеркале зловещий силуэт, и блондин невольно оценил поджарую фигуру. В голове мелькнула издевательская мысль, что в целом это не худший сценарий. По крайней мере, он не отвратительный старый козел.       С хлюпающим звуком и тянущей болью длинные пальцы вышли из него, и Ян напрягся всем телом, стараясь не издать ни писка. Чувствительность играла против него, и теперь, когда в не до конца растянутый проход упиралась головка чужого члена, надавливая на приоткрытое от пальцев кольцо мышц, ему оставалось только открывать и закрывать рот, словно рыба на берегу.       Горячая головка проникла в слишком узкий для нее проход, вызвав спазм боли. Ян судорожно выдохнул и захлебнулся воздухом, запирая внутри себя стон.       – Вытащи… Черт, убери его, мне больно...       – Потерпишь.       Первый грубый толчок выбил воздух из легких. Второй заставил глаза слезиться. Растягивающая боль растекалась по мышцам и разрывала изнутри, толстому члену было тесно. Глеб то и дело шипел, хватая ладонью краснеющую ягодицу, и замедлялся. Ян молча терпел. Постепенно он начал привыкать к фрикциям и мог сдерживать стоны. Сильнее всего его начало пугать то, что к боли примешивалось удовольствие.       Долгое и тягучее движение до упора, от которого дыхание сбилось окончательно. Покрасневшие ягодицы смялись под напором чужого тела, и он явственно ощутил кожей разгоряченный твердый лобок своего насильника. Глеб замер, давая проходу привыкнуть к размерам, но передышка не была долгой – бедра задвигались резче и увереннее, и с каждым толчком раздавался глухой шлепок кожи о кожу. Длинный член растягивал мышцы изнутри, так глубоко, что он сам не подозревал, что способен принять в себя подобные габариты. Судорожно дыша, Ян царапал нежную щеку о грубую обивку дивана, хмурясь и закусывая собственные губы, но предательский еле слышимый стон вырвался из закушенного рта. Он вздрогнул и осекся, сморщившись с досады от нарушенного обещания и боли, а Глеб, заметив реакцию, усмехнулся.       – Прорезался голосок?       Он плавно отстранился, медленно выходя на всю длину и давая краткий миг отдыха несчастным мышцам, оставив внутри лишь сочащуюся смазкой головку, и резко вошел до упора, сухой горячей кожей вжимаясь в нежную мякоть. С каждым разом он двигался все быстрее, превращая проникновения в бесконечную долбежку. Толчок, толчок, еще толчок, – он трахал его зло и быстро, рукой сжимая белую тонкую кожу бедер до ярких отметин. Вдруг он резко потянул за провод, сковывающий руки, на себя. Чувствительное тело подалось назад, насаживаясь на твердый член, и блондин, не сдержавшись, тонко и протяжно застонал, обессиленно хныкая.       - П-пожалуйста… вытащи, хвати-ит, пож… пожалуйста…       Позади себя он услышал сдавленный хриплый звук, больше похожий на рык. Глеб, услышав жалостный стон, от возбуждения ускорился до максимальной амплитуды, и частые ритмичные шлепки разносились по маленькой гримерке вперемешку с частым хныканьем Яна.       Глеб резко дернулся и замедлился, плавно скользя в сжатом колечке. Чужие бедра судорожно вжались в мягкие ягодицы, суровые пальцы впились в нежную кожу. Жаркое тепло заполнило его нутро. Ян чувствовал, как внутри растекается жидкость, как ненавистный таранящий член задевает нежные стенки. Он рвано вздохнул с наивным облегчением: наконец-то, кончил. Сейчас все завершится. Его отпустят. Он ошибся. Член, плавно двигаясь внутри по собственной сперме, вновь начал набирать скорость, и теперь с чавканьем хлюпал внутри. В пьяном сознании вновь возник образ толстого ствола, как он быстро и ритмично входит в податливый проход, как тесно сжимаются стенки по всей длине, как белесая липкая жидкость от трения и фрикций просится наружу, стекая по ногам… Ян простонал, силясь выбросить из головы развратные мысли, но колкое возбуждение вновь прошло вниз живота. Различив в его стоне не только муку, Глеб скользнул ладонью с его бедра вперед и обхватил бессовестно стоящий и влажный от собственной смазки член, заключив его в объятия пальцев. Контраст плавных движений руки на стволе и грубые жесткие толчки сводили нетрезвое сознание с ума, распаленное образами его насилия. Умелые пальцы, ласкающие головку, надавливающие на уздечку настойчиво и по-хозяйски, заставляли стонать от удовольствия, забыв о тянущей боли внутри.       – Посмотри какой ты бесстыдник… – губы Глеба оказались близко к ушку, выплевывая раскаленные слова, – нравится, когда тебя жестко трахают?       Слова пронзали похотью. Юркие точные пальцы ласкали сочащееся возбуждение, Яна разрывало ощущение заполненности и наслаждения, которому он противился, как мог, но проигрывал эту битву раз за разом. Слова, влитые ему в ухо, отпечатались в мозгу, вызывая противоречивые эмоции. Удовольствие прошлось по телу, направляясь вниз живота, и он напрягся, готовый вот-вот кончить от грубых ласк, как внезапно Глеб схватил его за волосы и повернул лицом к зеркалу, придерживая за связанные позади руки. Цепкие пальцы больно впивались в пряди, заставляя отклонить голову назад и поднять красное и мокрое от слез и слюны лицо.       – Ты только посмотри, какая ты шлюшка…– грубый толчок сильнее прежнего заставил рвано вскрикнуть и протяжно застонать. Ян увидел себя в зеркало. Мокрые пряди прилипли к красивому лицу, бесстыдно поднятый зад покорно принимал всю длину чужого члена, на тонкой коже бедра красовались свежие метки. Он простонал, возбужденный зрелищем до предела, не в силах отвести взгляд. Он видел каждое движение. Как прогибается поясница, как трется лобок о нежные ягодицы, как чужой напряженный ствол скользит внутрь растраханного зада и пропадает в нем. Долбящий ритм ускорился, каждым движением давя на чувствительную точку внутри, и блондин, не в силах больше сдерживаться, разгоряченный зрелищем входящего в себя члена, дернулся от сильного сокращения мышц, жарким тесным кольцом плотнее прежнего сжимая его внутри. От пошлой пульсации по телу Глеба прошла волна удовольствия, и тот, не желая кончать повторно так рано, резко вынул член, шумно выдохнув через нос. Ян застонал, снова пряча лицо в жестком диване, животом по инерции елозя по мокрому липкому следу собственной спермы на обивке. Его била крупная дрожь. Тяжело дыша и хныкая, он сглотнул и подался назад, пульсирующей дырочкой желая вновь ощутить заполненность и тугую боль, на удивление приносящую наслаждение.       Глеб смотрел, как поднятые бедра просятся вновь на его член, как минуту назад покинутый проход жалобно сокращается, влажно блестя от семени и слюны. На сведенных бедрах красовались стекшие дорожки спермы. Тело, которое совсем недавно протестовало от близости с ним, теперь отчаянно желало продолжения. Стоны и тихое пыхтение, с которым блондин принимал его в себя, били по ушам похлеще звуков барабанов за стеной. Он склонил голову и обильно сплюнул в проход, не без удовольствия наблюдая, как крупная капля влаги стекает к покрасневшему колечку, как все медленнее сокращающиеся мышцы жадно всасывают его слюну в себя, а колени, несмотря на связанные лодыжки, раздвигаются шире, призывно приподнимая белый зад, испещренный страстными отметинами. Он просил большего.       Глеб рывком оторвал от дивана свою игрушку за связанные руки и перевернул на спину, неудобно и унизительно уложив на собственную сперму. Тонкие черты лица больше не выражали того холодного надменного презрения, с которым изо рта сыпались грубости, а в глазах теплого орехового оттенка плескалось возбуждение с примесью страха и пьяного недоумения. Дерзкий и невинный румянец обрамлял скулы, влажно блестели искусанные губы. Измятая футболка задралась, обнажая белую грудь с нежно-розовыми сосками, раскрасневшимися от трения о грубый материал дивана. Скованные шнуром ноги неудобно закрывали доступ к телу, и Глеб, с издевательским недоверием взглянув на Яна, опустил их вниз.       – Еще будешь лягаться?       В пьяных глазах зажглись непокорные искорки. Мучитель расценил молчание как отрицательный ответ и самодовольно усмехнулся, скользя взглядом по хрупкому телу парня, и одним движением распустил крепкий узел. Уставшие от тесного соседства ступни облегченно разошлись. Не давая и секунды опомниться, Глеб развел беспомощные колени в стороны, открывая себе беспрепятственный доступ, и вновь одним махом вошел в податливое тело. И замер, с садистским интересом наблюдая за реакцией.       Ян всхлипнул от толчка и протяжно застонал, разводя ноги шире и вскидывая бедра навстречу, выгибаясь с упором на связанные за поясницей руки. Кукольное лицо исказила гримаса боли, аккуратные брови сошлись на переносице, ресницы склеились от тихих слез. Не получив ожидаемых движений, блондин приоткрыл затуманенные желанием глаза и вопросительно посмотрел на парня, вздымавшегося над ним хищником. Тот расплылся в сдержанной ухмылке и надавил большим пальцем на податливые губы, размыкая их и проникая в рот.       – Хочешь продолжения?       Ян судорожно выдохнул и лишь коротко лизнул подушечку большого пальца, не желая ничего говорить вслух. Он заглянул в лицо Глеба и тут же покрылся мурашками от зрительного контакта с ледяными, сосредоточенными глазами, но упрямо промычал:       – Н-нет…       Грубый палец бесцеремонно влез в ему в рот, растягивая щеку. Бедра брюнета резко двинулись, вжимая податливое нежное тело в диван, растягивая его еще сильнее. Ян всхлипнул, ощущая тянущую насыщенную боль в натертом проходе, но завелся от этого только сильнее. Он закрыл глаза от жаркой волны и плотно обхватил губами палец, демонстративно молча. Неудовлетворенный таким ответом, Глеб убрал палец из его рта и схватил за щеки, фиксируя лицо перед собой и заставляя от неожиданности открыть глаза, впиваясь в них жестоким взглядом.       – Врешь.       – Нет.       Глеб цокнул языком и приподнялся над распластанной жертвой. Он начал вдалбливать тело в диван, с каждым новым движением ускоряясь, вгоняя член с размаху и со всей силы, рискуя порвать нежные стенки прохода. Яна захлестывало пьяным удовольствием, пронзало острыми ощущениями вновь приближающегося от повышенной чувствительности оргазма, и он больше не сдерживал себя. Стоны, изнемогающее мычание, томные крики, жаркие частые вздохи чередовались, сменяя друг друга хаотично.       Горячее тело Глеба жадно вдавило тонкого Яна в диван, беспорядочно шаря наглыми хозяйскими руками по его белому телу, сминая и терзая в твердых пальцах нежные соски, в бешеном ритме насаживая его на член. Он откровенно наслаждался каждым всхлипом и стоном, тем, как Ян изгибался под ним и просил остановиться, плакал, кусал губы, вздыхал и мило пыхтел, потеряв всю свою прежнюю спесь и гонор. Ореховые глаза влажно блестели, в зрачках плескалась похоть, вишневые от укусов губы и юркий язычок, беспрестанно их облизывающий манили в свой жаркий плен. Наконец, он не выдержал.       Глеб накрыл развратные губы своими, требовательно их сминая и кусая, сразу же погружаясь языком внутрь и затягивая в жадный поцелуй. Он глотал чужие стоны, пробуждавшие внутри него вулкан эмоций, и никак не мог насытиться этим ощущением. Им хотелось обладать, присвоить, сделать своим, посадить на цепь, чтобы никто и никогда кроме него самого не смог забрать ни одного сладкого стона, ни одного всхлипа этого дерзкого мальчишки.       Ян издал пронзительный, глубокий стон, мелко задрожав и весь сжавшись, до боли жмуря глаза. Между разгоряченными телами стало липко. От трения кожи, жгучих глубоких поцелуев по всему телу, оставлявших за собой красные отметины, ощущения растянутости и одновременно заполненности он кончил во второй раз, прижимаясь вплотную к человеку, которого ненавидел и ужасно хотел ощутить в себе снова. Глеб, вновь ощутив вокруг члена оргазменный спазм и пульсацию, с глухим стоном кончил внутрь, не в силах больше оттягивать неизбежное. Ему ужасно не хотелось заканчивать, он прибегал в голове ко всем уловкам, чтобы снизить градус возбуждения, но каждый всхлип существа под ним лишал его самообладания, и прогресс катился к чертям. Блондин сжался, не желая выпускать из себя этого ублюдка. С трудом дыша, он поднял покрасневшие от слез глаза на своего мучителя, и вместо обжигающего холода получил нежный, трепетный поцелуй в висок. Ян всхлипнул, не веря своим ощущениям, и уткнулся лбом в плечо нависшего над ним парня. Тот с коротким смешком прижал его к себе и развязал занемевшие руки.       Как и обещал Глеб, их никто не слышал.       Тусклый блеск мелькнул сбоку. Ян повернул голову и увидел заветный ключ, отделявший его от свободы. Он вскочил на ноги, не встретив сопротивления, нашел возле дивана свои скомканные джинсы, оправил измятую влажную футболку, привычным дерзким движением завел за ухо спутанную прядь и с вызовом посмотрел на Глеба. Тот самодовольно усмехнулся, нагло осматривая насупленного блондинчика.       – Понравилось?       Шумно фыркнув, Ян резко развернулся и поднял с пола ключ. Он открыл дверь, метнув напоследок презрительный взгляд и выбросил кулак с отогнутым средним пальцем. Глеб рассмеялся в ответ, и дверь громко хлопнула во всю свою расхлябанную мощь.       На полу возле дивана остался лежать айфон. Глеб проверил свои карманы, чтобы убедиться, что его собственный аппарат на месте. Он поднял его и обнаружил, что по неведомой причине на телефоне нет пароля. Изучив соцсети и список исходящих, он довольно хмыкнул и выключил экран.       – Скоро увидимся, котенок.