***
Григорий лежал в обнимку со своей обожаемой Катенькой и жмурился от удовольствия, точно сытый кот. Господи, как он только выдержал эти месяцы без нее, почему шел на поводу у своей истеричной супруги и не отходил от ее юбки. Пора перестать делать все, что она захочет! Отныне он будет ездить в город когда захочет. А предлог… уж предлог-то он найдет. — Как же вы решились удрать из дома? — хихикнула Катерина, приподнявшись на локте, она взъерошила его волосы, а после поцеловала в уголок губ. — Ну, все-таки я не в заточении, — усмехнулся он. — Да, Натали держала меня, как говорится, на коротком поводке, но теперь это в прошлом. Отныне она мне не указ! Пусть занимается дочерью и не лезет в мои дела. — Я бы так хотела увидеть твою дочку, — улыбнулась Катерина. — Наверное, она очаровательная! — Думаю, — Григорий привлек Катерину к себе, — наш с тобой ребенок будет еще более очаровательным. Ведь его мать — ты! А знаешь, — Григорию вдруг пришла в голову удивительная идея, — было бы неплохо, если бы мы с тобой воспитывали их обоих: нашего малыша и Еленочку. В ответ Катерина лишь горестно вздохнула, и Григорий кивнул, поскольку, увы, возразить было нечего: — Да, разумеется, — вздохнул он, — это всего лишь мечты. Натали ведь никогда не согласится с ней расстаться. Боже, — воскликнул он, — какого же дурака я свалял, когда на ней женился! Не был бы я сейчас в заколдованном кругу… А все мой папенька виноват! Не будь он таким скрягой, мне не пришлось бы жениться на богатой невесте. — Не расстраивайтесь! — Катерина нежно провела ладонью по его щеке. — Тут ведь уже ничего не исправишь, мы оба в плену наших страстей и предрассудков света. И, увы, слишком много препятствий на нашем пути. Но ведь мы с вами ничего уже не можем поделать. Это сильнее нас! — Ты права, — кивнул он. — Впрочем, я думаю, теперь нам с тобою станет легче. У батюшки же вот-вот родится ребенок от его обожаемой Ларисы. Потому вскоре настанет черед этого несчастного выслушивать с утра до ночи папенькины нотации. Меня же, я, во всяком случае, на это очень надеюсь, он оставит наконец-то в покое! А что до Натали, то я твердо решил: более не позволю ей себя третировать! И останусь с тобой, Катенька! Я буду часто навещать тебя, столько, сколько захочу. — Лично я, — хмыкнула Катерина, — ничего против не имею! — Ну, а пока, — еще сильнее прижал ее к себе, — хватит разговоров! Ни к чему тратить время попусту, его у нас не так уж много! — О да! — выдохнула она, целуя его в губы. Разбудил Григория настойчивый стук в дверь. Он еле-еле смог открыть глаза: ему было так хорошо, и хотелось, чтобы это блаженство никогда не покидало его. Катерина спала рядом, положив голову ему на плечо, и большего Григорий не мог и не хотел пожелать. — Да кого там принесло в такой час? — пробормотал он сквозь сон, а вслед за этим услышал шаги и настойчивый голос Павлины: — Еле добудилась! Вставайте же скорее, Григорий Петрович! — Ой, Павлуся, — воскликнула Катерина, резко отстранившись от Григория и натягивая одеяло до подбородка, — как ты сюда попала? — Через дверь, ясное дело, не в дымоход же я влетела, право слово! — огрызнулась Павлина. — Ты спятила, что ли, совсем?! — возмутился Григорий и потянул одеяло на себя, однако же Катя вцепилась в него просто мертвой хваткой. — По какому праву ты вламываешься сюда столь нагло и бесцеремонно? — По такому, Григорий Петрович, что не хочу головы лишиться с вами за компанию! А дома, в Червинке, меж тем все вас ищут, с ног сбились: как же так, пан дома не ночевал! — Что? — часто заморгал Григорий. — Который теперь час? — Утро раннее, вон, в окошко гляньте! — Павлина отдернула шторы, и Григорий похолодел. Уже и впрямь совсем рассвело, а значит, он действительно провел у Кати целую ночь. Надо же было так крепко уснуть! Дома, судя по всему, его и впрямь уже хватились. — Какой кошмар! — Григорий, как ошпаренный, вскочил с постели и принялся одеваться. — Лариса Викторовна вчера вечером родила мальчика, — продолжала тем временем Павлина. — Наталья Александровна при ней была поначалу, а потом уж хватилась вас. А Марко возьми да проговорись, что вы в Нежин поехали. — Приеду, лично вырву ему болтливый язык! — проворчал Григорий, натягивая брюки. — А с утра пораньше Наталья Александровна к завтраку не вышли, так Петр Иванович послал за ней, а она — вся в слезах. Ну, и выложила ему все начистоту, что вы дома не ночевали, а она, бедная, глаз не сомкнула. Он подумал, что вы в игорный дом подались, послал туда казачка, чтоб, значит, вас «притащить домой». А я кое-как сумела улизнуть, сказала, что мать провожу свою, она ж в Червинке ночевала нынче. Ну, мать, понятное дело, сама домой отправилась, а я — к вам. Потому как сразу смекнула, где вы прохлаждались! — Боже, как неловко получилось! — пробормотала Катя. — Что ж, видно, пора домой, — вздохнул Григорий. — Спасибо, — кивнул он Павлине, — что предупредила! У меня коляска — во дворе дожидается. Так что домчимся быстро. Пошли! Павлина кивнула и направилась к выходу. Григорий же еще раз крепко поцеловал свою зазнобу, пообещав при этом, что в скором времени снова навестит ее. Похоже, с тоской размышлял он, пока они с Павлиной ехали домой, сейчас предстоит пережить отвратительнейший скандал. Натали закатит истерику, да и батюшка наверняка от нее не отстанет. Впрочем, что там Павлина-то болтала? Кажется, Лариса родила папеньке еще одного наследника. Господи, ну почему все хорошее на этом свете достается не Григорию, а его батюшке?! Все ему: состояние, возможность жить так, как нравится, любимая жена, а теперь вот еще и сын, — все досталось отцу. Тогда как Григорий вынужден выклянчивать у него копейки, дабы не помереть с голоду, вместо достойной во всех отношениях жены у него Натали, которая буквально душит его своей так называемой любовью, и первой родилась дочь, а не сын и наследник. За какие грехи ему такая кара?IX
3 сентября 2022 г. в 00:06
Моя милая Китти!
Я пишу тебе, чтобы, вот уже в который раз, повиниться. Прости, любовь моя, но я вновь не могу приехать навестить тебя. Ты же знаешь, что с тех пор, как вернулся мой обожаемый папенька, я и шагу не могу ступить без того, чтобы отчета ему не предоставить.
Потерпи, Катенька, заклинаю тебя! Всего-то и нужно — выждать время. Скоро у него родится ребенок, и я очень надеюсь, что все свои силы и все свое внимание он будет отдавать ему. Павлина сообщила, что ты тоскуешь по мне. Поверь, мою печаль ничто измерить не может, ибо беспредельна она и глубока, как море. Говорят, что препятствия в любви лишь делают ее крепче. В таком случае, нет и не будет в мире ничего прочнее нашего с тобой всеобъемлющего чувства.
Изнемогающий в разлуке с тобою,
Г.Ч.
P.S.
Прости, душа моя, но денег у меня теперь тоже нет ни копейки! Так что не в моей власти помочь тебе. Крепись. Мы должны быть мужественны и смиренно принимать испытания, что посылают нам небеса!
Катерина вот уже в который раз перечитала письмо Григория Петровича, которое она получила примерно три месяца тому назад.
Тем вечером она ждала визита Григория Петровича, приготовила ему ужин и предвкушала несколько поистине чудесных мгновений, что они проведут вместе, но вместо этого из Червинки прибыл посыльный и привез записку о том, что свидание не состоится. А через пять дней, в течение которых Катерина не знала, куда себя деть от беспокойства, Григорий Петрович прислал это письмо. С тех пор Катерина больше не видела Григория Петровича: исчез, точно в воду канул.
Павлина навещала ее регулярно, и поначалу Катерина всякий раз отправляла с ней послания к Григорию Петровичу, в которых просила как можно быстрее приехать к ней. Ей хотелось только одного: увидеть его и узнать, нужна ли она ему по-прежнему.
Время шло, но Григорий Петрович по-прежнему и носа не показывал. Катерина иной раз горько плакала ночами в подушку, особенно же если представляла себе Григория Петровича в объятиях Натальи Александровны. Это было поистине невыносимо!
В довершение всех горестей, Катерина значительным образом поиздержалась. Денег и, которых Григорий Петрович дал ей на та, чтобы она «ни в чем себе не отказывала» таяли, осталось совсем немного, хватит в лучшем случае еще на месяц-другой.
Михаил Михайлович, правда, платит ей теперь чуть больше, чем положено, говоря, что поощряет таким образом прилежного работника, а еще он взял привычку через Анфису передавать Катерине свежий хлеб, молоко и сметану.
— Нечего тебе по базарам ходить, когда у нас дома, видишь ли, съесть все это некому. Сын-то наш уехал на учебу в Лейпциг, так что мы с супругой нынче вдвоем живем. А нам, старикам, много не надо.
— Сердечно благодарю вас, Михаил Михайлович! — робко улыбнулась Катерина.
— Ты главное, о ребенке своем думай сейчас, — не упускал случая напомнить доктор Лавроненко, — береги себя, не напрягайся, тяжести не поднимай. И поменьше всяких там переживаний.
От мытья полов, кстати сказать, Михаил Михайлович Катерину освободил. Теперь она помогала ему в перевязочной и в аптеке.
Павлина приходила часто, Катерина ждала ее визитов, поскольку та неизменно приносила весточки из Червинки.
— Скучает без тебя аспид твой, — недовольно поджав губы, сообщила ей на днях Павлина. — Так и сказал: передай Кате, что я считаю дни, часы и минуты до встречи с нею.
— Ах, когда бы уж скорее! — воскликнула Катерина.
Павлина горестно вздохнула и покачала головой:
— Ой, Катря, помяни мое слово: допрыгаетесь вы с паном до большой беды!
— Ну, Павлусенька, — Катерина обняла ее за шею и несколько раз поцеловала в щеку, — я тебя прошу, не ругай меня! И не думай о плохом, прошу тебя! Я ведь и так теперь… не знаю, что и думать. Так хочу увидеть его, а он все не идет.
— Да когда ж ему приходить-то, детонька ты моя горемычная! — всплеснула руками Павлина. — Я ж тебе говорила уже, что пани Наталья Александровна дочку ему родила. Сама она слаба очень была после родов, потому Григорий Петрович при ней находился неотлучно, ведь она ж ему жена как-никак. А тут еще Петр Иванович приехал со своей… с Ларисой Викторовной. Уж так он Григория Петровича чихвостил за то, что тот денег дюже много потратил!
— Бедный мой Григорий Петрович! — вздохнула Катя. — Петр Иванович всегда был излишне строг к нему. А Григ страдает от этого, ему нужна отцовская любовь!
— Страдает он, — хмыкнула Павлина, — поглядите-ка на него, несчастного! Если он и страдает, — пробормотала она, — то лишь оттого, что отец ему денег больше не дает, и он теперь не может швырять их направо и налево.
— Ах, как это несправедливо! — вздохнула Катя.
Павлина в ответ лишь горестно вздохнула.
Катерине теперь тоже, судя по всему, придется затянуть потуже пояс. Сережки, подаренные Григорием Петровичем она уже продала, дабы отложить немного денег на приданое для ребенка, а в дальнейшем, если так пойдет, придется съехать из этого дома и снять квартирку поскромней.
От подобных мрачных мыслей Катерине всякий раз хотелось плакать. Нет, дело вовсе не в том, что ей жалко было оставлять этот дом, хотя он, бесспорно, удобный и уютный. Но главное заключалось в том, что здесь, под этой сенью Катерина была так счастлива с Григорием Петровичем.
Что же будет с нею после того, как родится ребенок, Катерина, честно признаться, представляла с трудом. Хотя, чего уж там греха таить, она была счастлива, что совсем скоро у нее появится сын или дочка от любимого человека. С другой стороны, когда Катерина начинала думать о будущем, ее охватывала тоска. Павлина права! Ее бедное дитя будет расти незаконнорожденным, и всякий сможет попрекнуть его этим. А уж если каким-нибудь образом все откроется, тут даже и представить страшно, какой может выйти скандал.
Не так давно Катерина решила заглянуть в лавку, чтобы присмотреть какое-никакое приданое для новорожденного. Конечно, она и сама могла бы вышить крестильную сорочку и связать малышу одеяльце, но Григорий Петрович убедил ее, что не стоит утруждаться и мастерить сорочку самой, а кроме того, портить глаза, сидя за вязаньем по вечерам.
В дверях магазина Катерину угораздило нос к носу столкнуться с Лидией Шефер и Ларисой Викторовной. Последняя, как Катерина успела заметить, дохаживает последние дни, а вот что в лавке забыла мадам Шефер — это поистине интересно. Хотя возможно, она выбирала подарок для ребенка своих знакомых или родственников. Может быть, даже для ребенка Григория Петровича и Натальи Александровны, ведь, кажется, Лидия Ивановна очень дружна с ними. Катерина же ее, честно признаться, боялась. Лидия всякий раз смотрела на нее с откровенной неприязнью, не сказать «ненавистью» И что только она ей сделала? Впрочем, Лидия Ивановна, как говорят, крепостных вовсе не считает за людей, поэтому легко объяснить ее неприязнь к Катерине.
В любом случае, ни с Лидией Ивановной, ни уж тем более с Ларисой Червинской лучше не встречаться лишний раз. Не дай боже, но они могли заподозрить, а то и заметить интересное положение Катерины. Хотя, заметить, справедливости ради, пока трудно, срок еще не такой большой, да и одета Катерина была в свободное платье и накидку. Но тем не менее, лучше уж избегать подобных встреч.
Ах, ну почему, почему жизнь так жестока и несправедлива, в который раз подумала Катерина. Почему не она — законная жена Григория Петровича?! С какой радостью она поменялась бы сейчас местами с Натальей Александровной…
Катерина вздохнула, после чего прошлась по комнатам, думая, чем бы ей занять себя. Наконец она решила выпить чашку чая и направилась на кухню. В этот момент с улицы послышался вдруг шум подъезжающего экипажа. Катерина вздрогнула, обернулась и уже в следующее мгновение со всех ног побежала к двери, так как отчетливо услышала: в замке повернулся ключ.
— Григорий Петрович! — ахнула она, бросаясь ему на шею. — Как же я соскучилась!
— Катенька, — он прижал ее к себе, а после сразу принялся целовать, — милая моя! Думал, умру от тоски по тебе!