Самый дождливый день в году

Что за чудный город – этот Бостон! Ещё бы, почти пятнадцать часов полёта, а теперь словно попал в другой мир с кучей новых возможностей, пропорциональных его долговечным планам. Так-то спорный вопрос: насколько они долговечны? Например, прямо сейчас Дазай, пока рассматривал высокие здания над головой, чуть не угодил под машину, просто чудом отдёрнули от дороги. — Ты смотри, куда идёшь, парень! — Спасибо, да, — кажется... вернее не кажется, ни капли, его действительно меньше всего волнуют мчащиеся навстречу своим планам, работам, любимым – да разные затеи у людей – машины. Сам-то опаздывает на восемь минут. Уже на девять, как выяснилось. Можно заранее представить в голове образ преподавателя, злого и недовольного поведением. Какое это опоздание за всю неделю? Наверное, четвёртое, побил собственный рекорд и не заметил. Очень интересно порой наблюдать за прохожими: кто-то идёт угрюмый, словно над головой пожизненно нависла чёрная – даже не серая – грозовая туча; мамочки с колясками тоже далеко не редкое явление. Чаще всего они в парках обитают, но мир тесен, что тут сделаешь; люди спешат, смотрят на часы и вслух проклинают пробки, своих боссов, супруг. И среди всей толпы Осаму необычным образом сумел случайно разглядеть знакомую макушку. — Ну надо же, я думал, что дом престарелых находится в другой стороне. — А мне казалось, что клоуны после представлений не разгуливают где попало, — Хигучи, закатив глаза с лёгкой улыбкой, поднимает тёмные очки. — Давно не виделись. — Да ладно? Прошло чуть больше двух недель, наверное, я не считал. — Ты разве не должен быть в универе? — Кстати об универе, я бы подорвал его ночью, но без твоей помощи... — Осаму, — тихий смешок, — твой отец, скорее, тебя подорвёт. — Не раньше, чем отец Гин сделает это с тобой, Хигучи, — Дазай отдаляется спиной вперёд, махая рукой. — Поцелуй её за меня. — Эй, тебя не нужно подвезти? — прикрикивает в ответ. Но он уже ускоряется и переходит на бег, потому что сегодня не самый благоприятный день, чтобы слушать лекции. Самостоятельно добежать легче, чем ещё тащиться до чужой машины. *** Выбор – дело скверное. Будь то ужин, одежда, занятия, окружающие – что-то упускается в то время, когда кажется, что путь настроен правильный. И вдруг это что-то важное? Какая разница, насколько незначительно, подумаешь, ужин. Ну а вдруг выбери он не пепперони, а какой-нибудь горячий суп – сумел бы подавиться и умереть не самой приятной смертью. А главное ни единой души рядом, которая смогла бы вызвать скорую, хоть что-нибудь сделать, хоть в окно поорать и привлечь таким образом внимание. Сюда переезжать тоже не Осаму хотел. Отец странный, его мнение никто и никогда не изменит. Странный человек, который живёт в каком-то своём отдельном мире и вроде всё в порядке у него с головой, а вот на первый взгляд трудно так сказать. Но даже никого не оправдывает, кто просил отправлять сына сюда? Нет, как выяснилось – город действительно стоит многого, просто не совсем то, чего хотелось. Запросы не особо велики, ну... взять хотя бы Токио. Километров от него до Йокогамы не больше тридцати пяти, чем хуже Соединённых штатов? Наихудшим исходом будет, если юноша узнает когда-нибудь, что это только из-за Сакуноске. Чтоб его, хоть бы раз первым позвонил. — Ну так что думаешь, Осаму? Дазай кратко зевает, почёсывая шею. — Думаю, я в жопе. — Ага, понятно, опять о себе думал и меня не слушал, — Люси демонстративно и по своей привычке закатывает глаза. — Собираешься на концерт или нет? — В падлу-у, — тянет и снова зевает. — Сходи с подругами, я всё равно буду стараться уйти туда, где тихо. — Как обычно, — слезает с подоконника. — Пока, может увидимся. Даже встречаться с Люси Монтгомери было не самым обоюдным решением, просто причин отказать не нашлось. Типо, это же круто? Пусть будет. Но порой от неё голова болит посильнее, чем от количества заданных на дом заданий. Ей и драгоценным камнем не угодить, если футляр неподходящий. Таких тут не очень много, в основном девушки милые по своей натуре. *** — Акико, я могу показать тебе историю вызовов за прошедшее время. За каждый входящий звонок от него, который ты найдёшь, будешь получать тридцать пять долларов. — Ты будешь противиться дальше? Так вообще ничего не получится, Осаму. — А кто сказал, что я хочу, чтобы что-то получилось? — А кому нравится иметь плохие отношения с братом? — слышно, что малознакомая ему особа на том конце очень злится, а Осаму был готов выбросить телефон прямо в окно, даже не глядя на его судьбу. — А может хватит отвечать вопросом на вопрос? — Ты начал первый. Боже, ну просто приедь, это так сложно? — Представь? — один взгляд на часы и хочется выть от всего этого кошмара. — Я устал и у меня пары завтра с утра пораньше. — Хотя бы на час, Осаму. Приблизительно путь на такси займёт у него минут десять, находиться там он постарается как можно меньше времени, значит вернётся в квартиру часов в девять. Хорош братец, даже самый отвратительный день сумеет превратить в ещё более отвратительный. Сейчас бы кто угодно сказал, что парень драматизирует. Акико говорила что-то об этом, просто слушать уже не хотелось, зажимал телефон между плечом и ухом, пока убирался на кухне после чаепития. — Кидай адрес, я подъеду. *** — Ну и потом куратор сказал, чтобы я так себя не вёл, бла-бла-бла. Ой, ничего нового, всего два месяца учимся, — скоро ложка Дазая растворится вместе с сахаром в кружке, настолько долго мешает несчастный кофе. — Вот как? — Сакуноске смотрит на всю эту картину и протяжно, тяжело прямо вздыхает. — Я даже не знаю, что сказать. — Не утруждай себя. Зато кафе оказалось не таким уж и плохим. Не ресторан, конечно, высшего класса, но это вечер чисто на троих, такой семейный. Ему рядом не хватает Хигучи с Гин, отвлёкся бы на разговоры с ними и не пришлось делать вид, что всё происходящее как-то интересует. И то Осаму уверен на сто процентов, что весь разговор с Акико старший прекрасно слышал, каждое слово. — Собираешься лететь в Японию на зимних каникулах? — До них дожить нужно, а там посмотрим, — угрюмо отвечает брату и сдувает чёлку со лба. — Ты, как я понял, летишь. — Не знаю конкретно, чего ради. Там, в первых числах... — Я помню, да. Напротив сидящий кивает, улыбнуться легко у него получается только тогда, когда Йосано возвращается с небольшим тортом. Выглядит аппетитно, ещё и шоколадный, с шоколадным кремом и шоколадными фигурками. Ну, этот вечер далеко не худший в его жизни. — С днём рождения, милый, — пока они обмениваются нежностями и поцелуями в щёки, Дазай младший выбирает между "публично облеваться" и "уйти молча и красиво в самый закат". А сам сидит дальше и смотрит на всё это, наконец делая глоток горячего напитка. — Тебе кусок поменьше или побольше, Осаму? — А взять с собой половину и уйти считается за вариант? — Нет, — Йосано натянуто улыбается и уверенно втыкает предоставленный нож в угощение. Наверное его представляет на этом месте. — О, надо было свечки купить. Вышло бы очень символично. — Мне же не пять лет, — Сакуноске улыбается и снова её целует. Нет, серьёзно, можно просто молча встать и уйти, будто бы он их не знает? — Как-нибудь в другой раз. Проходит целый томительный час, не хуже любой пытки в аду, когда-нибудь Осаму лично поквитается с сатаной и расскажет свой гениальный план. Пришлось наслушаться много лишнего, а хотелось помереть прямо на месте, распластавшись на столе лицом в кусочек торта. Очень вкусного, кстати, повезло. Разговор про возвращение на родину на какой-то срок – когда до нового года ещё уйму времени – говорил о том, что в ближайшие недели родной брат снова вряд ли попытается связаться с ним. Может быть немного грустно от этих мыслей. Ладить в детстве, когда у вас разница всего-то в пару лет, намного легче, детям не свойственно зацикливаться на взрослых проблемах, они играют друг с другом и единственной бедой может оказаться отсутствие внимания. Винить кого-то, кроме самого Сакуноске – трудно. Он старше, черт его возьми, живёт тут уже не один год, куда опытнее. Будто бы так сложно не то чтобы позвонить – просто написать раз в неделю и спросить, всё ли у него нормально. Настроение упало ниже плинтуса и земной коры после всего этого. Увиделись, но не радует как-то. Послушал бы самого себя, а не... да Сакуноске даже позвать самостоятельно не осмелился, чисто для вида посидел рядом, поспрашивал о чём-то и, мол, хоть на все четыре стороны иди. Ладно, расстраиваться ещё... Завтра будет лучше, не видеться с ним до рождества не так плачевно, прекрасно просто. Ад начнётся чуть позже. А пока учёба да любимый дом без посторонних. Одиночество засасывает медленно, самое противное болото из всех существующих. Не прекращает мучения быстро и безболезненно. Но Осаму не жалуется на то, что ему плохо, могло быть хуже.