Самый дождливый день в году

— Осаму, чему равен коэффициент корреляции? — Отвали-и. — Да, Хигучи, отвали от него, иначе сейчас мозги взорвутся, — школьница тихо смеётся, наблюдая за холодной войной брата и девушки, которые начали бросаться друг в друга фантиками. Может не такой уж и холодной. Дазай чувствует себя слегка не очень в кругу аж четверых девчонок, к разной из которых у него абсолютно разное мнение, особенно Акико и Люси было не по себе вместе видеть. Первая поправляет спадающую с плеча широкую бежевую футболку и надувает жвачку, глядя в экран телефона. Вторая же сидит рядом с джойстиком в руках, из телевизора постоянно доносятся непонятные звуки сражения. Не знал он, что она так достойно может играть, прямо сейчас наблюдает за этим и восхищается. Что касается Ичиё и Гин – снова сидят вместе и обмениваются музыкой, кажется. Всё это похоже на самый обычный девичник, и что тут мог забыть парень – известно одному лишь богу. Жаловаться не на что, берёт третий по счёту кусок пиццы и заодно кормит свою девушку, которой отрываться нельзя. Так бурно реагирует на какую-то игру.. Да ко всему остальному, что может связано, например, с ним, она отнесётся и то спокойнее. Хотя нет, тут как посмотреть: тот поход в кино припоминала всё это время, обосновывая его вину в том, что он испортил им свидание. Да прям уж, какое это двойное свидание, когда пришли ещё два брата? Уже почти две недели прошло с того дня, а юноша до сих пор помнит угрожающую маленькую фигуру, которая движется к нему и потом точно утверждает, что сидеть им вместе и никак иначе, будто бы если Осаму не сел – умер бы через несколько дней или даже часов от проклятия. Что ж, это очень весело звучит, разве нет? Во всяком случае – фильм понравился, особенно неожиданный поворот в конце и намёки на вторую часть, на которую он, конечно же, не пойдёт, потому что к тому времени уже забудет про существование чего-то подобного. Чуя вёл себя безумно странно для человека, который даже при обычной встрече в магазине мог убить ни за что. И ещё такая штука, то есть.. Ерунда полная, если подумать, просто кажется, что если бы он попросил два доллара тогда, в то воскресенье – рыжий дал бы все пять. И вроде не назвать это тем, что подлизывается, да и наличие внимания от младшего разве ему нужно? Зачем, для чего, почему? Такая резкая заинтересованность напрягает, но фильм смотреть с ним было не так уж и плохо. Этот ребёнок давился с каждой шутки и бил его по плечам, умоляя замолчать, и конечно же он этого не делал. Тем не менее, они даже сегодня увидятся, потому что сейчас посиделки проходят в квартире у блондинки, а Поль тут частый гость, а раз уж в их компании ещё и прибавление в виде Йосано – необходимо снова провести вечер вместе, уже и фильмы закачены, только вот пиццу по новой придётся заказать.. Что-то всё равно меняется с тех пор, как он вернулся сюда. Есть такое чувство, даже назвать затишьем перед бурей трудно, скорее ты уже точно видишь этот надвигающийся кошмар и ничего не можешь сделать. При этом не видишь его очертания, его масштаб, его последствия, буквально не знаешь ничего, но это чувство – одно из самых отвратительных, которое только может преследовать. Осаму надеялся на то, что мать будет беспокоить раз в неделю, но та решила правильным звонить ему через день, пятиминутные разговоры по началу казались вечностью, а потом он перестал замечать, как сам старается их продлить. Потому что что-то было не так в голосе и этих вопросах "всё ли у тебя хорошо?". Наверное, просто устал, накручивает себя и сам всё сильнее путается в этой паутине под названием «Страх». А бояться нечего, что может произойти? Вот правда, стоит сесть и начать думать, что он боится больше всего на свете – целые ответы так просто не приходят. Что-то есть, но это что-то ещё не переварилось. — Осаму, — в голову прилетает крышка от забытого где-то крема, глаза поднимаются на Акико. Она выглядит обеспокоенно и только потом подросток замечает, что все взгляды обращены на него, — ты чего? Всё нормально? — Да, а что не так? — поднимается с пола и отряхивается от крошек. — Ты слишком грустный, — Ичиё непременно соглашается, что что-то не в порядке, а после берёт телефон в руки. — Но ничего, Чуя с Полем уже скоро придут. Не будешь чувствовать себя лишним. — Чуя придёт? — слышится, что Люси проиграла, но её это уже не волнует, она хмурится и сползает на пол к тем троим. — Я уже в сотый раз упоминаю, что да-а, они придут. И напряжение между двумя рыжими тоже трудно не заметить, возможно только ему удалось это уловить, просто всё было явно не на своих полках, а спрашивать об этом как-то не к месту постоянно. Что и когда они вообще успели не поделить, если это действительно так? Нужно же было насолить ей тогда, в кинотеатре? Ну вот правда не верится, что никакого подвоха нет. Гин тоже встаёт и подходит поближе к нему, пока крепко не обнимает. — Давай тебе хвостики сделаем? Маленькие такие, миленькие. — улыбается она, видя и на чужом лице улыбку. Представляет, как это будет выглядеть. Ну, что уж терять, сюда пришёл веселиться, да и пусть девчонки в восторге побудут, а то вон как оживились, не обламывать же? *** — Хигучи, сто лет не виделись, сто зим! — выбрасывает с порога светловолосый, кидая на пол рюкзак и обнимая её, словно бы их разлучили в детстве после продолжительной дружбы. Ну что за актёры. — На парах сегодня весь день вместе были, придурки. О да, этот возмущённый тон Чуи и сложенные на груди руки. Вот нужно же ему найти повод на кого-нибудь, да наехать. Долго представлять Акико не пришлось, она, кажись, с любым человеком в этом мире сможет найти общий язык, никого не строит из себя и просто умеет притягивать людей. Неудивительно, что когда-то могла понравиться Сакуноске, а вот что дальше произошло – уже понятно. Какие у них сейчас отношения, после приезда – умалчивает, просто говорит, что всё не очень и устала уже. Можно понять это ещё по тому их разговору. Может в какой-то момент захочет рассказать больше, а пока парень не будет лезть с лишними вопросами. Не всегда эта тема приятная, она хрупкая, как и сами отношения. — Ты похож на этого.. — Накахара рядом с ним на полу пытается не то придумать определение, согласно виду, не то что-то вспомнить, касаясь одного из маленьких хвостов, — на бельчонка, да. — Девочкам было скучно, но твои волосы куда интереснее заплетать. — Нет уж, без косичек обойдусь. Дазай ухмыляется и тянется поближе к блондинке, что раскладывает карты для себя, Йосано и Поля, стаскивает с волос резинку и, не обращая особо внимания на тихие возмущения, пытается развернуть голубоглазого спиной к себе. — Эй! Не думай даже! — он отчаянно брыкается, но спереди теперь и Люси оказывается, с такой гаденькой улыбкой держа его за плечи и глядя на Осаму. — Ой, ты будто прям меня удержишь. — При желании я удержу и своего парня, — выделяет последние слова. Гин, что-то листая в телефоне, даже усмехается. — Сиди спокойно. Его руки, конечно, не умеют плести что-то особенное, но самые обычные косички мог раньше и Элис делать от скуки, у неё волосы всегда длинные были, густые, у самого более мягкие, не слушаются, и чёлка отросла так, что не в подходящий момент может в глаза залезть, как сейчас. Быстро смахивает и касается, наконец, рыжих прядей. А Чуя, на удивление, действительно расслабляется, вздыхает правда очень прискорбно, отворачивая от Люси голову. Ещё и бубнит что-то под нос. — Ты будто бы завивку себе делаешь. — Да хрен ты угадал, они всегда такие. Пахнут приятно, видимо перед выходом только вымыл, на ощупь тоже ничего, для парня. А Монтгомери продолжает сидеть, как ни в чём не бывало, глядя то на него, то на Чую. Ладно, это тоже придётся продолжать игнорировать до поры, до времени. Что бы у них не случилось ещё тогда, в кино – если это правда важно, то расскажут. Быть пассивным зрителем в сторонке и молча охренивать со всего порой неплохо. Он такой в любой ситуации, даже если она касается его самого. — Знаешь, Поль, тебе тоже нужно заплести волосы, они у тебя для этого и созданы, — Ичиё всё же оторвалась от игры, как и остальные. – Ну или их можно отрезать и продать. — Нет, я их лишь укорочу немного, — с обиженным видом перебирает свои патлы и, посмеявшись, глядит на брата. — Замути ему стрелки, вообще красавчиком будет. — Блять, я тебя тоже разукрашу. Так, что мама не узнает, — выдыхает шумно. Какой же неусидчивый. — Осаму, ты там скоро? — Всё, готово, — встаёт и по привычке потирает ладони. Накахара берёт косу и пытается рассмотреть, но выходит не очень. — Нормально, я своё дело знаю. И, видимо, ему верят, может и нехотя. Что, даже не встанет в зеркало посмотреться? Как будто сам себе каждый день причёски делает и это – ничего, по сравнению с собственным рукоделием. А Дазай старался, между прочим, ни единая прядь не торчит. — Вас двоих сфоткать надо, — рыжая тоже отстраняется, беря с дивана свой телефон. — Давайте, встаньте вместе. Непонимание на лице старшего увеличивается с каждой пройденной секундой. Его тоже всё это удивляет, но не настолько, чтобы пыхтеть всё время и хмурится. Но рядом Чуя встаёт, кончик косы выдвигает вперёд. — Сделай много снимков, — парирует и обхватывает талию рукой, заставляя встать ещё ближе, на что Осаму сам сводит брови к переносице. Его сестра присвистнула, кажется. — Чего застыла? Уже через минуту Накахара словно берёт и перерождается в другого человека, кривляется и чуть ли не виснет на нём, прося встать в ту или иную позу, выражение лица тоже контролирует и невозможно быть серьёзным, так что улыбка искренняя появляется, пока смотрит не в камеру даже, а на сверстника. А ведь казалось, что это собственное настроение меняется так быстро, что не уследишь, всё-таки ошибался. И этот дурак не хотел себе никаких косичек буквально только что, а теперь поднимает её рукой в воздух. Все остальные тоже подключились, кроме Гин, она решает взять свой телефон и отрывается от дивана, чтобы начать фотографировать всю толпу. Кто-то залезает на диван позади, кто-то обнимает рядом стоящего, они смеются и снимки копятся. Фотография – очень классная вещь. Миг на изображении замирает, там они всегда будут улыбаться, даже если много лет пройдёт. Это воспоминания, к которым можно прикоснуться, вернуться в этот день и, наверняка, начать по-настоящему его ценить. Такие же эмоции вряд ли будет возможно снова прочувствовать, но даже один снимок – это доказательство испытанного счастья. Мимолётное и успевшее попасть в кадр тогда, когда они уже загружаются в память телефона. Он обязательно распечатает самую лучшую. — Поцелуй его в щёку, – брюнетка указывает на Дазая и подсказывает кому-то, и тут же обе стороны лица касаются губы. Чуть липкие от клубничного геля, а другие совсем холодные, но не менее мягкие. Гин нажимает на экран, потом медленно опускает устройство. — Чуя, это была не к тебе просьба— — Эй, совсем уже? — всё ещё ничего не понимающего шатена Монтгомери обходит, вставая рядом с самым довольным человеком на планете именно в этот момент. Позади уже при смерти от смеха задыхаются старшие, лёжа на диване. — Ты уж за грань дозволенного не выходи. — За грань? — Осаму подаёт голос, но его лицо накрывают ладонью и вынуждают отойти. — Не мешай малышам спорить, — там кто-то позади уже бьётся в истерике, будто не смеётся, а рыдает. В таких компаниях, тем более после пива, всё вокруг смешно становится, но вот он не смеётся, послушно отходит и присаживается на подлокотник. Но развитие событий не происходит, рыжеволосый студент лишь шепчет ей что-то одними губами с победной улыбкой, а он различает «два-ноль». Два-ноль? Хорошо, ладно, но это странно. У Гин непонятно для чего был поставлен будильник на два часа ночи, так они и узнали, как уже, оказывается, поздно. Акико с Чуей вот вообще спать не хотели, рубились в приставку и соревновались между собой, матерясь не хуже сапожников. Стучали банками с алкоголем и выпивали на скорость, всё это Хигучи точно так же снимала на камеру, в перерывах тоже выпивая и переписываясь с кем-то. Остальные девчонки нашли себе занятие не менее интересное: у старшего брата Накахары волосы и впрямь оказались идеальными для того, чтобы заплетать их, вот они и сидели на полу позади него, обсуждая новый альбом какой-то группы, пока сам Поль играл в карты. Дазаю не очень хотелось этим заниматься, потому что он выигрывал всякий божий раз по вине удачи, надо же. Уже желал лечь спать, веки слипались и идти делать себе кофе не было смысла. Домой никого не отпускали, мол, завтра суббота, у голубоглазого вообще-то пары, по его словам, как и у Йосано, но первый сказал, что пропустит их, а у девушки они после обеда, так что не критично, к тому времени не очень сложно подняться. Но ещё через час все выглядели, как сонные мухи, поэтому и приняли единогласно решение начать, наконец, убираться. У хозяйки квартиры кровать достаточно большая, – красиво жить себе нельзя запретить – так что она, Гин и Акико с лёгкостью уместились там без всяких неудобств и уснули в миг, им же с Люси снова досталось место на диване, пока братьям пришлось улечься на матрасе посреди той же гостиной. Какие тут могут быть жалобы, когда так много народу? А ещё Осаму что-то подсказывало, что какой бы ответственной не была студентка медицинского университета – она завтра тоже забьёт на существование учебного дня и проспит в своё удовольствие хоть весь день, может банкет продолжится даже, а то и так редко собираются все вместе. Гости на полу тоже отрубились, как только головы подушек коснулись, а Монтгомери сейчас расплетает волосы с закрытыми глазами, видимо в полудрёме, и он решает ей помочь. — Что у вас с Чуей происходит? — Ничего особенного. — Люси, я не слепой, к твоему сведению. — Осаму, — раздражённо вздыхает и, закончив, приобнимает его за плечи, залезая на ноги, — мы просто дурачимся, ничего особенного. Ты ревнуешь? Скорее она ревнует, но об этом юноша умалчивает, кладя руки на талию. — Нет, просто хочу знать, стоит ли мне— — А когда ты целовал меня в последний раз? Растерянно уставившись в глаза, которые едва ли были видны в полумраке комнаты, он прокручивает в голове летние деньки и самые первые дни их не особо должным образом сложенных отношений. Тогда и целовались, может не так часто, как большинство нормальных пар, а со временем вообще перестали нуждаться в этом. Не потому, что не нравилось, а просто.. — Давно? Ещё раз вздохнув, та всё-таки делает первый шаг и лезет ближе, сначала утыкается уже сухими губами в щёку, – специально или случайно – а дальше следует уже полноценный поцелуй и бог знает, движет ли ей желание или небольшая доза алкоголя. Вряд ли она не устойчива к нему, хотя если вспомнить, что фактически не пьёт.. Что ж, в этом есть смысл. И целуется, вообще-то, даже более, чем хорошо, оттягивает волосы, на которых уже тоже не было резинок, держится пальцами за плечо и длинными, красными ногтями водит по нему. Все девушки по-разному целуются, но ему всё ещё не с чем сравнить, просто знает, что это вполне нравится. Дазай и сам легко прижимает её поближе, а спустя минуты три всё-таки падает на подушку, всё ещё ощущая горячее дыхание с запахом мятной жвачки. Нет, до идеальной ей недалеко, ещё бы характер более мягким сделать, хотя самоуверенные люди ничем не плохи, наоборот. Именно его ведь сейчас уверенно целуют, волосы щекотят лицо и— — Да вы совсем охренели, может ебаться ещё у нас на глазах начнёте? — яркий свет фонарика слепит даже сквозь опущенные веки, Люси отстраняется и хватает подушку, кидая прямиком в накахаровское лицо. — Спи давай, извращенец! — Я ещё и извращенец?! — Выруби фонарик, блин! — Себя и своего парня выруби, окей? — Как ты меня достал! — Что происходит? — Поль, заткни ебало и усни!