Outlast, но ГГ сменил пол

И снова я вижу белый свет. Опять кажется, что умерла. Но спустя несколько секунд понимаю, что нет, я жива. И нахожусь в какой-то камере с мягкими стенами, чтобы психи не разбивали головы. В глазах стоял туман, я ощупала себя и обнаружила, что камера лежит рядом со мной. Спасибо, священник, что не отнял её. Она мне уже как сестра. Когда зрение вернулось полностью, я осмотрела камеру и обнаружила, что все стены в ней изрисованы крестами и исписаны странными надписями. Всё было сделано кровью. Жутко. Самой большой была надпись «ПОКОЙСЯ С МИРОМ». Неужели это адресовано мне? Пошли вы все, я жива. И выберусь отсюда, чего бы мне это ни стоило. Я подошла к двери и толкнула её, но она была заперта. Тут я по-настоящему испугалась. Что, мне предстоит умереть прямо тут?.. Но вдруг в окошке двери показался, очевидно, пациент, и открыл дверь снаружи, после чего убежал. Хаха, я даже не успела его поблагодарить. Я осторожно вышла. Это был второй этаж небольшого зала, предназначенного, похоже, для особо буйных пациентов. Типа тюрьмы. Вдоль стены проходило что-то вроде балкона, на котором и были расположены камеры для буйных. Я глянула вниз через перила. Там внизу ходил псих и бился головой в стены, крича про кого-то, кого он чувствует у себя в крови. Он уже порядочно разбил себе голову, но будто этого не замечал. Внезапно в решётку справа, преграждающую выход из зала, врезался буйный пациент и стал на меня кричать. — АААААА!!! Отвали от меня нахрен! Чё ты зыришь? Нефиг на меня пялиться. Я решила оставить это без комментариев и пошла по балкону налево. Вдруг стекло одной из дверей передо мной пробила изуродованная рука… Я отпрыгнула. Рука продолжала ощупывать воздух, будто надеясь схватить меня. Я прижалась к перилам и начала осторожно идти вдоль. Пациент убрал руку, и в проёме показалось его лицо. Изуродованное лицо. Волос не было, не было даже кожи на половине головы, стеклянные глаза, один из которых полуприкрыт кожей, вдобавок бедолага ещё и дёргался. Я пошла дальше. В следующей камере на стене и полу находились чьи-то внутренности. В углу стоял ещё более изуродованный пациент. У него был лишь один глаз, смотрящий куда-то вверх, не было губ, всё лицо было в грубых шрамах. Пациент говорил что-то про котёнка, которого нет рядом… Я оказалась у лестницы на первый этаж «тюрьмы». За решётчатой дверью прямо передо мной стояли ещё двое пациентов, но они изуродованы не были. Вообще они были какими-то уникальными. У них были тесаки в руках, они были голые и могли говорить осознанными фразами. Оба были частично в крови, а у одного даже нашлись на голове волосы. Они были очень похожи друг на друга, и в мыслях я дала им прозвище «Близнецы». — Кто такая? — спросил один другого, когда я подошла к решётке. — Наверное, из людей отца Мартина. — Наверное. — Кажись, нервничает. — Я бы её грохнул. — Я бы тоже. — Но Мартин просил её не трогать. — Да, это невежливо. Дадим ей фору? — Давай. — А когда убьём, сделаем это медленно. — Какое терпение. — Хочу её язык и печень. От таких тарантиновских диалогов я вздрогнула и решила поскорее удалиться. Я спустилась на первый этаж «тюрьмы». — Выглядишь, будто призрака увидала, — такими словами меня встретил новый пациент, согнувшийся у колонны рядом с лестницей. Псих, который бился головой в стены, продолжал заниматься любимым делом на заднем плане. На первый взгляд выхода из зала не было, но я решила проверить всё как следует. Вскоре я обнаружила в одной из пустых камер разлом в стене, из которого бил свет, и протиснулась туда. Это было пространство между стенами, где проходили какие-то трубы. Тут же стоял ящик, и, встав на него, можно было залезть в дыру сверху, которая вела, очевидно, в какой-то коридор за пределами тюрьмы. Я подтянулась, встала на твёрдую поверхность. Света в коридоре не было, и я подняла камеру, включив ночное видение, и… — Блять, твою мать!.. — мой крик прервался, когда я, отскочив назад, упала на тот же ящик и больно ударилась спиной. Камера упала рядом. Прямо передо мной в коридоре оказался пациент с настолько изуродованной рожей, что я потеряла всякое самообладание. Мало того, тут же рядом другой псих насиловал труп без головы. Я поднялась, взяла камеру и услышала крики сверху. — Чё тебе надо, извращуга? Какого хера? Тебя никто не звал сюда! Чё, нравится пялиться? Да нахуй ты мне не сдался, псих. Дайте мне только выбраться отсюда… Я осторожно поднялась наверх снова и тут же развернулась в обратную сторону. Пройдя пару метров, завернула за угол и оказалась в том же месте, где стоял пациент, накричавший на меня, как только я вышла из камеры. Справа балкон был почти полностью разрушен, и можно было только аккуратно пройти вдоль стены, к тому месту, где стояли Близнецы. Но сейчас их там больше не было. Я встала на уступ и медленно начала двигаться, слушая бред психа внизу, который всё ещё бился головой в стены. Когда я оказалась там, где Близнецы обсуждали, как меня убить, к решётке прибежал пациент, которому не нравилось, что я якобы на него пялюсь. «— Ах ты… Решила не дожидаться, пока я кончу. Погоди, для тебя тоже осталось.» Я не стала ничего ждать и пошла дальше. На стене передо мной оказалась надпись, сделанная кровью: «БОГ ВСЕГДА УКАЗЫВАЕТ ПУТЬ. СЛЕДУЙ ЗА КРОВЬЮ»…