Запах молока.

      — Свет, я не думаю что это хорошая идея. Они ведь ещё маленькие, ничего не поймут. А народу там будет много. — Настя сидела в любимом кресле и кормила Димочку, сыночка Светы. Малыш с аппетитом причмокивал, опустошая уже вторую грудь. — Вот это я понимаю аппетит, настоящий богатырь растет.       Света улыбнулась, покачивая на коленях Машеньку.       — Ой, не устану тебя благодарить. Если б не ты…       — Да прекрати, ну кормила бы смесью. — Настя улыбнулась. — Оп, наелся кажется. Мамочка, забирайте своего багатыря.       Света посадила Машеньку в манеж и забрала у Насти сыночка.       — Так мы ж не полезем в гущю, прогуляемся мимо. Я видела по новостям, там очень красиво. Елка стоит и что-то типа ярмарки. Ну поехали, возьмем такси.       — Ну ладно, поехали…       — Урааа! Мы едем гулять! —       Света чмокнула сына в щечки.              Девушки собрали детей, собрались сами и вызвав такси поехали гулять. Благо ехать было не очень далеко, и таксист попался вежливый и помог девушкам достать коляски. Они вызвали большую машину, чтоб не носить малышей все время на руках.       — Аааа, смотри и правда как красиво! — Настя с восхищением смотрела на огромную елку посреди площади       — Нууу, а что я говорила! Красота!       Девушки медленно покатили по аллеи, обходя скопления людей.                     — Да пошли, там весело?! Елка стоит, народ тусует!       — Тебе что, 10 лет, что ты на ярмарку прешься, на каруселях кататься собрался? Так тебя не пустят!       Панки вывалились на улицу и гогоча и пихая друг друга направились в сторону новогодней ярмарки.       Зимой темнело рано и город уже утонул в волшебном свете желтых фонарей. С неба летели белые хлопья снега, превращаясь в капельки воды, коснувшись горячей кожи лица.       Шурка стоял запрокинув голову и смотрел в небо, откуда на него сыпался снег. Было в этом что-то бесконечно-вечное. Мир будет меняться, люди рождаться и умирать, города рушаться и возвышаться, а снег все так же каждый год будет падать с небес. Это успокаивало, убаюкивало метежную душу панка.       — Оооо, зырьте, там что-то наливают! Айда туда! — Горшок потянул Шурку за рукав к палатке где продавали глинтвейн.       — А потом пойдем на карусели! — глаза Князя светились так, словно ему самому было 5 лет. Балу закатил глаза и послушно поплелся за Мишей.       — Тут неплохо в принципе, но вот музыка… — Андрей вместе с Мишкой встал в очередь. Из колонок на небольшой сцене сейчас играл Стас Михайлов, каким-то образом, затесавшийся в новогоднюю подборку.       «В моей судьбе есть только ты Одна любовь и боль моя С тобою повстречались мы Родная женщина моя То ли на радость — то ли на беду Ты знай, что я тебя одну люблю (Ты знай, что я тебя одну люблю) Все для тебя — рассветы и туманы Для тебя — моря и океаны Для тебя — цветочные поляны Для тебя Лишь для тебя — горят на небе звезды Для тебя — безумный мир наш создан Для тебя — живу и я под солнцем Для тебя Лишь для тебя — живу и я под солнцем Для тебя»       Балунов усмехнулся, блуждая взглядом по площади, как вдруг его взгляд зацепился за невысокую фигурку в белом пуховике, с ребенком на руках. Он не мог их не узнать. И пусть скажут, мало ли таких, знакомых курток и колясок. Он знал что это они, потому что его сердце пропустило удар и запрыгало от радости в разы быстрее.       Она держала Машку на руках и пританцовывала, подпевая и периодически целуя дочку в розовые щечки. Та улыбалась и смеялась, похожая на маленького космонафта.       — Ты че залип? — Горшок пихнул замершего Балу в бок.       — Это что, Настя? — Андрей просмотрелся и так и не смог понять, но судя по реакции Саши, именно они.       — Иди, подойди! — Миха пихал его в спину. Но Балу стоял как вкопанный. — Иди говорю, а то я подойду и скажу что ты скучаешь и вообще!       — Ты уже наговорил один раз!       — Вот и иди сам!       Шурка глубоко вздохнул и шагнул, словно в пропасть.       — Нравится тебе да, нравится?! — Настя улыбалась танцуя с малышкой, пока Света бегала в уборную, а Димочка спал в коляске. Вдруг Маша активно забалякала и задергала ручками и ножками, словно что-то увидела интересное.       — Что такое ты увидела зайка?       — Призрак прошлого! — раздался тихий голос сзади. Настя обернулась и замерла. Так они и смотрели друг на друга, а вокруг продолжала бить ключом жизнь. Играла музыка, смеялись люди, шел снег. Большой хлопушек снега спланировал с неба и опустился на девичьи ресницы. Настя моргнула, но это не помогло. Саша поднял руку и аккуратго коснулся пальцем снежики, так растаяла, от его тепла, тут же превратившись в воду. Кончики мужских пальцев едва коснулись ее щеки, мягко погладив. Она медленно закрыла и открыла глаза, чувствуя как мурашки побежали по спине.       — Тятя! — Маша решила что взрослые слишком долго молчат и не обращают на нее внимание.       — Даа, это твой тятя! — Настя улыбнулась, краснея — Она по тебе скучает, когда видит твою фотографию, всегда тыкает пальчиком и говорит тятя.       Шура почувствовал как защемило в груди. Он и сказать ничего не мог, в горле встал ком.       — Можно? -протянул руки к Машке. Настя передала ему ребенка и Шурка обнял Машуню, прижимая к себе.       — Привееет крошка. Как ты выыыросла. Красавица какая. Ты уже разговариваешь да?       — Балякает потихоньку.       — Малыыыышка! — Сашка уткнулся носом в детский висок, прижавшись губами к ее щечке, и вдыхая такой полюбившийся сладкий молочный запах. Машка весело сучила ручками, хлопая Сашу по лицу, а тот надеялся только на то, что влагу на его глазах, примут за растаявший снег.       — А вот и я! Ну и очередь там! Ой здрасти. — Света вернулась.       — Здрасте! — Саша кивнул девушке. Повисло неловкое молчание.       — Нууу. Тут останемся или пойдем дальше? — девушка переводила взгляд с одного на другого.       — Ааа… Яя… — Настя растерялась. Света решила позвать Сашу с ними.       — Пойдемте с нами?       — Да нет, спасибо, меня ребята ждут. — Балу поцеловал Машуну и вручил ее маме. — Пока малышка.       Он попрощался и развернувшись пошел к парням. Машка, поняв что ее любимый мишка уходит скуксилась, а потом заголосила во все горло, роняя огромные слезы и требуя его обратно.       — Ну чччшш, малыш, ну не плачь… — Настя пыталась успокоить ребенка. Шурка сжал кулаки и зубы, слыша как крошка надрывается.       — Что случилось опять? — Миша с Андреем уставились на бледного как приведение Сашу. Тот хватанул у одного стаканчик с алкогольным напитком и опрокинул в себя, и второй так же.       — Ну я смотрю воссоединения не произошло… — Андрей перевел взгляд на Миху.       — Тут явно нужно что-то покрепче. — по решительному взгляду Балу стало понятно, что это будет жестко.       Зима укрывала Питер белым покрывалом, путая следы и пряча сердца и души под уютными пледами и чашками горячего чая. А кого-то била по щекам ледяными снежинками, закидывая за воротник мокрый снег и забираясь под одежду, словно в душу, холодным ветром и выстужая все.       Он потерялся в череде безликих дней, наполненых музыкой, сигаретами и алкоголем.       — Сука, чтож так холодно… — Шура втянул голову в плечи, утыкаясь носом в шарф и побрел дальше по морозным улицам города.       -Тятя! — Маша ткнула пальцем в фотографию Балу. Настя взглянула на нее и поцеловала дочку в макушку.       — Да малышка, это тятя… Давайка, зайка, ложиться в кроватку.       Девушка укачивала дочку, но та категорически отказывалась спать. Бытовало мнение, что у малышей память как у рыбок и они быстро все забывают. Но Маруся помнила Сашу и кажется даже скучала по нему. Она не расставалась с любимым ушастым зайцем, в розовой шапке. Засыпала только с ним.       Настя стола у окна, смотря на то как кружатся снежинки, мягко оседая на землю, и качала ребенка, что уткнулась ей в грудь, обнимая своего зайца.       — Да малышка, я тоже по нему скучаю…       Отрицать, и обманывать это уже было глупо, она не просто скучала, она полюбила его. Он незаметно и ненавязчиво проник в их жизнь и стал ее неотъемлемой частью. Но очень жаль, что понять это получилось, только потеряв. Как говорится, имея не храним, потерявши плачем.       Человеческая жизнь, что она есть для вселенной, капля в море. Часы тикают, отсчитывая минуты, дни, недели.       Снежные сугробы под окнами медленно превращались в ледяные серые кучи, а те в свою очередь веселыми ручейками сбегали по асфальту, открывая голую и холодную землю ещё холодным лучам весеннего солнца.       Питер сбросил с себя ледяную корку, обнажив свою замершую душу робким лучикам, выглядывающим из-за туч.       В один из таких дней в дверь Настиной квартиры раздался звонок. Девушка открыла дверь и от шока открыла рот. На нее смотрела тень Александра Балунова. Казалось он стал чуть ли не прозрачным. Бледный, с синяками под глазами, похудевший. Шура упирался ладонями в дверные косяки и смотрел на нее тяжелым взглядом. Тяжелым, и до жути тоскливым, каким-то обреченным, словно пришел на паперть.       — Сааааашшш… — Настя вся задрожала глядя на него, хотелось броситься к нему на шею, но ноги словно приросли к полу. Саша тяжело вздохнул, сжимая пальцами косяк, словно пытаясь набраться от него сил.       — Не могу без вас!       — Я люблю тебя!       Произнесли они одновременно и оба замерли пораженные услышанным.             Сашка моргнул, приходя в себя, одним движением он вошел в квартиру, захлопывая за собой дверь, сгребая в объятия девушку, выжимая ее в стену и накидываясь жадным поцелуем на ее губы.       Вы когда нибудь пытались противостоять набегающей на берег волне? А большой волне? Это бесполезно. Она все равно накроет вас с головой. Ей не надо сопротивляться.       Вот и Настя не сопротивлялась, она дрожала как хрупкий листочек на ветру, поверженная его страстью. Он сжимал ее лицо пальцами, покрывая его поцелуями, сминая ее губы, то прикусывая в страсном порыве, то нежно проходя по ним языком. Сашка обнял ее прижимая к себе вплотную, покрывая поцелями ее шею, и в один момент прикусив нежную кожу. Девушка ахнула, распахивая подернутые дымкой возбуждения глаза.             Саша залип, пойманный ее пьяным взглядом. Его руки медленно огладили ее ручки, погладили плечи, скользнули на грудь. Настя кажется перестала дышать.       — Саш… — выдохнула она. Он взялся за края ее домашнего сарафана и резко дернул в разрые стороны, к черту разрывая полы. Пуговички с забавным стуком побежали по полу, как весенние колокольчики ознаменовывая начало весны. Балу притянул ее к себе, скользнув руками по нежной коже и снова терзая ее губы властными поцелуями.       — Где Машка? — прохрипел он. Настя распахнула совершанно расфокусированные глаза, даже не понимая о чем он говорит. Саша улыбнулся, видя ее реакцию. Он нежно поглаживал большими пальцами ее лицо.       — Ус..... Нула… — выдохнула она. Губы мужчины растянулись в хищной улыбке. Он наклонился и подхватив девушку на руки, понес в спальню.       Саша опустил ее на кровать, не переставая целовать. На пол полетела косуха вместе со свитером и футболкой. Туда же отправился ее несчастный сарафан. Он коснулся застежки лифа и тут она струхнула.       — Саш… — Настя взглянула на него взволнованными глазами. — она… Не в форме…       Настя кормила практически двоих детей грудью и до сих пор не могла привыкнуть к изменившейся форме груди. Сейчас, полная молока она была словно не ее. Слишком большая, слишком тяжелая. Балу улыбнулся и потянувшись мягко коснулся ее губ.       — Шшшшш..... Не волнуйся… — шепнул он, снимая лиф и нежно касаясь губами груди. Влажная дорожка из поцелув проскользила к горошенке соска и мягко сомкнулись на нем, срывая с женских губ, порывистый вздох. Саша мягко стал втягивать его в рот.       — Неее… — Настя закусила губу, чувствуя как он делает глоток. Саша облизнулся, как котяра наевшийся сметаны,       — Оно сладкое… — шепнул он, улыбаясь. Девушка тихо рассмеялась. — Моя молочная девочка. — Саша снова накрыл ее губы поцелуем, скользя ладонями вниз по ее животу.       — Сааш… — Настя схватилась за его плечи. Балу обреченно выдохнул, пологая что она его сейчас остановит.       — У тебя есть последний шанс меня остановить…       — Сааш… — Настя нежно коснулась пальчиками его лица. — Я все навыки растеряла, у меня последний раз был, еще до беременности…       Саша улыбнулся и коснулся ее губ.       — Так ты у меня почти девственниица. — снова нежный поцелуй — не волнуйся, я буду нежным.       — Саааш Я…       — Шшшшш… Я тебе напомню…       И он напомнил, и не просто напомнил, а показал как оно может быть. Как может быть хорошо, как может быть нежно, как может казаться что оказалась в несесомости и что самое приятное, это когда тебя нежно прижимают к себе, и обнимают после всего этого.       Саша обнимал ее, играясь пальцами с упругим локоном волос, когда из гостинной раздалось хныкание.       — Машка проснулась. — Настя зашевелилась.       — Лежи, я сам.       — Нет, давай я. Вдруг она со сна тебя не узнает. — девушка натянула его футболку, что валялась на полу и ушла к ребенку.       — Смотри кто к нам пришел. — проворковала она, входя в спальню, с Машкой на руках. Но та ворчала и ворчала.       — Чего это она?       — Голодная. — Настя села на кровать и огляделась в поисках привычного платка.       — Эээй, тебе не нужен плоток. — Саша потянул с нее футболку. — Больше никаких плотков.       Насте было не ловко, но он был прав. Какой был смысл закрываться от него. Девушка позволила снять с себя одежду и приложила дочь к груди. Та с жадностью принялась причмокивать молочко, сопя носиком. Сашка сел на кровать, уперевшись спиной в спинку кровати и притянув девушку, устроил ее между своих, ног, опирая спиной на свою грудь.       — Эээээй, расслабься… Теперь у тебя есть я. — Саша обнял ее, целуя в висок. Настя повернула голову, смотря ему в глаза.       — Спасибо. — закрыла глаза и прижалась к нему лбом. Саша улыбнулся и обнял теперь уже действительно, своих девочек.       А на следующий день в Питере началась настоящая весна.