Запах молока.

      Он больше не убегал с репетиций, не отказывался от гулянок и… Больше не улыбался. Искренне. А если и улыбался, то улыбка его была похожа на улыбку маньяка, что скрывала зияющую душевную рану.       Сашка пил как не в себя. Он не помнил первую неделю, после того как ушел от нее. Реально не помнил. Горшок с Князем силой вытащили его из какого-то притона и приводили в чувство.       Даже Мишка, любитель бухнуть, прифигел от того, что творил с собой Балу. А тот просто пытался не чувствовать. Он не хотел чувствовать то что чувствовал. А именно злость! Такую..... Холодную, острую, одинокую. Что тонкой иглой впивалась в его сердце и причиняла боль. Он отказывался признаваться себе что скучает. Он не хотел скучать. Гордость и мужское эго отказывались сдаваться, отказывались признать что есть что-то большее, что-то более нужное, ценное, важное… И чего его лишили. Выгнали за дверь. Оставив лишь, теперь причиняющие боль воспомнания.              — Шурка давай, будет круто. Новый год же все-таки. — веселый Горшок висел на Шурке и тащил его на очередную хату к каким-то очередным клевым чувакам- анархистам. Балу послушно пошёл, какая разница с кем пить, когда все равно не будешь помнить ничего.       Туса шла полным ходом, пиво, водка, коньяк… Алкоголь лился рекой, куранты пробили 00-00 и наступил новый год. Уже во всю пьяный Миха в очередной раз кому-то втирал свои анархические мысли, Княже обжимался с какой-то девчонкой, что сидела у него на коленях, ещё кто-то курил на кухне травку. Все это происходило словно в парралельной вселенной. Словно не с ним.       Шурка снова взглянул на экран своего мобильника, пусто. Наивный, чего он ждет. Что она позовет обратно? Ему стало тошно от самого себя.       — Чего ты грустишь, друг мой? — рядом с ним приземлился веселый и пьяный князь. Балу взглянул на него, но Андрюха и так все понял. Шурка тосковал по «Своим девочкам». Да, так они прозвали Настю с ее дочкой.       — Шур, отпусти уже. Она сделала свой выбор. Переключись на других. Смотри вон какие девчонки, глаз с тебя не сводят. — Андрей кивнул на стайку девушек, что кокетливо поглядвали на них. Балунов взглянул в указанноом направлении и не увидел ничего. Ну симпотичные, а внутри ничего не екает. Он отвернулся и отхлебнул из своего стакана.       — Дуры они все. А эти вообще. Пустышки… — злобной пробубнил.       — Ты не пробовал с ней ещё раз поговорить? — Андрей понял, что просто так друга не растормошить. Саша отрицательно покачал головой. Князь грустно вздохнул.       — Да брат, такие девушки как она опаснее всего. — Балу вопросительно взглянул на друга. — С такими не гуляют, на таких женятся, а потом берегут всю жизнь.       Они оба замолчали думая каждый о своём, а потом Андрея утащила одна из девушек, с который он закрылся в комнате. А к Шуре подсела симпотичная шатенка, с длинными ресницами и яркой помадой.       — Привет! — поздоровалась она, кокетливо улыбнувшись, и, Шура подумал, почему бы и нет. Может Андрей прав, клин клином вышибают.              Она смотрела на него кокетливо улыбаясь, и старательно изображала смущение, прикрывая обнаженную грудь.       — Мне было хорошо. — Шурку чуть не стошнило. Нет, он не был ханжой, но сейчас все эти ужимки и наигранное кокетсво вызывали только отвращение.       — Я рад. — он улыбнулся уголками губ, натянул свитер и ушел. Не только из комнаты, но и из этой квартиры.       Он понял, что его жизнь навсегда изменилась.       Ноги сами принесли его к знакомому дому, в окнах которого горел свет. Но теперь ему только и оставалось, что смотреть в окна.       — Алло, Сашуль?       — Мам привет, как дела?       — Все хорошо сынок, тут тебе повестка пришла в суд. Я так поняла что тебя вызывают свидетелем по делу об опекунстве. — в трубке повисло молчание. Сашка понял, что миром дело не закончилось. Вот ведь все-таки козел ее бывший. — Алло, Саш, ты тут?       — Да мам, когда слушание?       — 15-го января в 10 утра.       — Не реагируйте на провокации их адвоката. Они будут пытаться вывести вас на эмоции. — адвокат Насти наставлял ее перед слушанием.       — Хорошо, я все поняла. — девушка кивнула. Она сама удивлялась тому, насколько спокойно себя чувствует. Единственное, о чем она волновалась, как там Машенька. За ней присматривала ее соседка. Девушка даже не реагировала на высокомерные взгляды Юрия и его матери, что сидели по ту сторону прохода.       — Как думаете, он приедет?       — Не стоит на это расчитывать. Мы расстались не лучшим образом, к тому же, если я не ошибаюсь, они где-то в Сибири, у них концертный тур.       — Жаль, его показания были бы очень кстати. — Настя лишь пожала плечами.       — Всем встать! Суд идет! — в зал вошел судья, мужчина в возрасте. С благородной сидиной, твердым волевым подбородком и внимательным, цепким взглядом.       — Прошу садится. — произнес он ровным тоном. — Итак, слушается дело о предоставлении единоличной опеки над Марией Александровной Смирновой. Истец, ваше слово. — Мужчина поднял глаза на Настю и ее адвоката.       — Ваша честь, моя клиентка, Анастасия Смирнова, просит предоставить ей единоличную опеку над дочерью, в связи с тем, что отец девочки, ответчик, оставил мать и дитя, и не проявлял никакого интереса о их жизни вплоть до того, как с ним не связались в связи с просьбой отказаться от родительских прав.       — Я понял, я бы хотел услышать маму девочки. — судья взглянул на Настю. — Почему вы хотите лишить отца его законых прав на ребенка?       Девушка встала и спокойно ответила.       — Ваша честь, к сожалению я не вижу другого способа обезопасить себя и свою дочьку от нервного беспокойства.       — Поясните.       — Юрий, отец Маши, он покинул нас, когда Машке было 2 месяца. Сделал это странным для меня способом, оставил записку, о том что отцовство слишком тяжело для него, он устал. И забрал деньги, что мы с ним откладывали на ремонт. И больше он не появлялся, не звонил. Машей никак не интересовался.       — Это не отвечает на вопрос, почему вы хотите лишить его прав.       — Я не хочу чтоб он из вредности и каких-то обид на меня портил нам жизнь. Возможно я поступаю неверно. Но я не хочу, чтоб человек, который бросил своего грудного младенца, до ее совершеннолетия мог влиять на ее жизнь.       — При чем тут совершеннолетие?       — Когда Маша вырастет она будет сама решать, общаться ей с отцом или нет. Да и. — девушка запнулась, ей было тяжело говорить все это. — Я не хочу чтоб Маша не общалась с ним. Поймите правильно, я была бы рада. Но его поспуток… Он… Я не могу доверять этому человеку. Ведь если я захочу отвести ребенка на море на пример, мне нужно будет его согласие. А он может из вредности не дать.       — Протистую ваша честь, это предположение. — адвокат Юрия встал, обращаясь к суду.       — Принимается. Анастасия Викторовна, держитесь фактов.       — Извините ваша честь.       — Вы понимаете, что если будете единоличным апекуном, то алименты вам платить не будут.       — Я в состоянии поставить дочь на ноги ваша честь. Мой доход позволяет мне обечпечить ей все лучшее.       — Вы фотограф, как я вижу в деле.       — Да ваша честь. Сейчас я работаю дома, обрабатываю фотографии.       — С кем в это время ваша дочь?       — Со мной ваша честь. Я работаю когда она спит, или играет в манеже. Ей не всегда нужно мое внимание. Иногда она хочет побыть одна, сама поиграть с игрушками. А бывает мы вместе работатем, ей нравится нажимать на клавиши. — Настя улыбнулась, вспомнив как Машенька ей помогала.       — Понятно. — судья улыбнулся уголками губ, девушка вызывала приятное впечатление.       — С кем сейчас Мария.       — За ней присматривает моя соседка. Девушка, чьего сына я молочная мама.       — Это как?       — Я кормлю ее сына молоком. Понимаете, у меня много молока, Машка столько не съедает, а у Светы мало молока. Вот я и помогаю ей. — Настя чуть покраснела, подумав что выдала слишком личную информацию.       — Понятно. Вы хотите ещё что-то сказать суду?       — Да ваша честь. Я бы хотела сказать, что я делаю это не потому что я обижена на Юру или чтоб насолить ему. Я не против общения Маши с ним. Я хочу обезопасить своё и ее психологическое спокойствие.       — Спасибо истец, ответчик, вам есть что ответить? — обратился он к отцу девочки.       — Да ваша честь. Я бы хотел сказать, что против того, чтоб меня лишали прав. Я признаю, я поступил плохо, бросив ее и ребенка. Но я осознал и хочу ростить свою дочь.       — Юрий Николаевич, почему в течении почти полугода вы не интересовались жизнью дочери?       — Эээ… — Юра, начавший с такой бровадой, быстро сник, под пристальным взглядом судьи. — Я думал ваша честь, о том как мне жить дальше.       — Хмм. И что надумали?       — Я хочу видеть как ростет моя дочь.       — Каким же образом вы представляете себе это?       — Я бы хотел помириться с ее мамой, востановить наши отношения. Ведь у нас все было хорошо.       Судья взглянул ра девушку, на чьем лице был шок.       — Если у вас все было хорошо, чтож вы тогда ушли? Даже вот записку оставили? — судья продемонстрировал приложенную к делу записку       — Не выдержал стресса.       — Понятно. И так, я правильно понял, вы не согласны удовлетворить просьбу матери ребенка?       — Нет ваша честь, не согласен.       Мужчина кивнул.       И начался процесс. С каждой стороны вызывали свидетелей. Адвокаты задавали вопросы, пытаясь выставить своего клиента с наилучшей стороны и наоборот в невыгодном свете выставить противника. В процессе Настя поняла, что иництатором всего суда была мать Юры. Она заставила его дать отказ. Девушка слушала ее слезную речь о том как она переживает, тоскует и хочет увидеть внучку и как злобная мать не дает ей это сделать. В итоге Настя не выдержала.       — Юлия Михайловна, как вам не стыдно. Не вы ли утверждали что я нагуляла Машу и что вы никогда ее не примите в вашу высоко Интелегентную семью врачей? Что изменилось сейчас? — адвокат дергул девушку за руку, но той было так больно слушать эту ложь.       — Что ты врешь, я такого не говорила! — женщина театрально всплакнула.       — Зачем вы все это делаете? Юру, меня заставили пройти через все это? Ведь я не запрещаю вам видеть Машу, вы сами не хотите.       — Настя успокойтесь, вспомните что я вам говорил! Зашептал адвокат. — Я спокойна, простите, но просто это все…       — Юлия Михайловна, вы когда-нибудь связывались с Анастасией чтоб поинтересоваться жизнью своей внучки? — судья строго взглянул на женщину.       — Я хотела, но Настя всегда так недружелюбно себя вела.       — Это как?       — Сидела с недовольным лицом и всегда хотела чтоб Юра уделял внимание только ей.       Настя закатила глаза и что-то шепнула адвокату.       — Протистую ваша честь. Это личное мнение. Моя клиентка была беременна, в то время о котором говорит свидетель. Беременность была непростая. И девушке требовалась помощь ее ухажера.       — хммм. — мать Юрия только фыркнула.       Адвокаты опросили еще несколько свидетелей, отца Юры, некоторый друзей пары. Подняли вопрос о пьяной выходке Юры в доме у Насти.       Полицейские что были на задержании дали письменные показани для суда, которые зачитали вслух.       — Сторона исца, у вас заявлен ещё один свидетель тех событий, некий Александр.       — Да ваша честь — адвокат встал, — но боюсь его не будет.       — Ясно. Тогда. — к судье подошел охранник и что-то шепнул.       — Мне только что сообщили что ваш свидетель прибыл. Пригласите. — кивнул охране.       В зал вошел Саша и вот тут Настя почему-то за волновалась. Ей было страшно смотреть ему в глаза, она боялачь увидеть в них тот холод и отвращение, что услышала последний раз в его голосе. Следом за Сашкой в зал проскользнули его верные мушкитеры. Андрей и Михаил тихонько сели в зале. Они все выглядели очень уставшими.       Саша занял свое место и взглянул на девушку, но она как статуэтка смотрела в одну точку.       — Александр Валентинович, вы были участником события которое произошло между исцом и ответчиком. Что вы можете рассказать об этом?       Саша пересказал то, что случилось в тот день.       — Ну и потом приехала полиция, Настя попросила посидеть с Машей в другой комнате, а сама общалась со служителями порядка.       — Вы слышали чтоб ответчик оскорблял девушку.       — Да ваша честь. Он вообще не скупился на «комплементы» в ее адрес.       — Проститую ваша честь. Здесь личная заинтересованность. У свидетеля и исца явные отношения.       — Отклоняется. Факт оскорблерий зафиксирован в протоколе. Александр Валентинович, что вас связывает с истицей?       Шура взглянул на Настю. Она по прежнему не смотрела на него. И он не мог понять почему.       — Уже ничего, ваша честь. — ответил он спокойно. Настя зажмурилась.       — А раньше?       Девушка дернула за руку юриста и показала знак, что это надо прекратить.       — Протестую ваша честь, это не имеет отношения к делу.       — Как раз имеет, раз в тот момент Александр Валентинович находился в ее доме. Прошу вас ответить, свидетель.       Настю мелко тресло. Она бы все отдала, чтоб сейчас не находиться здесь. Чего она так боялась? Услышать правду которую не хотела слышать? Или наоборот, оказаться неправой, и узнать что все это было… Ничем?       Шура медленно моргнул.       — Раньше… Я надеялся, что у нас возможно совместное будущее, но не вышло.       Судья молча перевел взгял с Саши на Настю. Больше вопросов он задавать не стал,      но их задал адвокат Юры.       — Александр Валентинович, вы работаете бас-гитаристом в музыкальном коллективе «Король и Шут»?       — Все так.       — Одним из солистов и вашим лучшим другой, по вашем же словам, является Михаил Горшенев?       — Да.       — Это правда, что Михаил периодически проходит лечение от героиновой зависимости?       — Протистую ваша честь. — адвокат Насти встал. — это не имеет отношения к делу.       — Я поясню ваша честь, если Александр и Анастасия состояли в отношениях, то можно сделать выводы о том, какое окружение может быть вокруг ребенка.       — Прекратите! — девушка не выдержала. — Миша замечательный человек, да у него свои болячки, но у кого их нет. Он добрейший души человек. Никогда в жизни ребенка не обидит. А Саша… А Саша Машку вообще обожал. И она его. Он единственный у кого она с бутылочки кушала, а она их терпеть не может. Прекратите их оскорблять. Они а отличии от ваших клиентов ничего плохо мне не делали, только помогали.       — Настя успокойтесь, прошу вас. Ваша честь, моя клиентка переволновалась.       — Анастасия прошу вас успокоиться и помнить что вы в зале суда.       — Простите ваша честь.       — И так продолжим.       Саше задали ещё несколько вопросов и отпустили. Он сел рядом с друзьями. Вскоре судья удалился для принятия решения и все немного расслабились.              — Поговоришь с ней? — Андрей смотрел на бледного Шурку, что наблюдал за девушкой.       — Нет, ей сейчас не до меня.       — Но Шур.       — Мих не надо. Ты видишь, ей и без того тяжело.       — Ну пошли тогда покурим. —       Горшок двинул на выход, за ним пошёл Андрей. Последним выходил Саша и в дверях обернулся, взглянув на девушку. И впервые за все время поймал ее взгляд.       — «спасибо» — сказала она одними губами и он молча кивнул и вышел.       — Всем встать, суд идет! Судья вернулся для оглашения решения суда. Он долго зачитывал речь, законы и много неинтересной для обычного человека информации, и в конце, сказал самое главное. А именно, что Настино прошение удовлетворили и с этого момента она единоличный опекун Машеньки. Девушка рухнула на стул и заплакала. Но на этот раз уже от радости. Судья удалился, а адвокат отпустил девушку домой, к ребенку. Но в дверях ее поймал отец Юрия.       — Настя. — обратился он к ней. — удели пару минут. Девушка подошла к нему.       — Я вас слушаю.       — Я хотел извиться перед тобой за своих сына и жену. Иногда с ними невозможно сладить. Этому нет оправдания… — Настя коснулась его руки. — Не надо, я знаю как вы любите их. Мужчина благодарно кивнул.       — Если тебе понадобится какая-нибудь помощь, ты знаешь мой номер.       — Спасибо. Я говорила серьезно. Я не против вашего общения с Машей. Если захотите, звоните, мы все решим. Машенька будет рада дедушке, да и бабушке тоже. Дети не должны страдать из-за родителей. Извините, но мне пора.       — Конечно беги.       Настя выбежала на улицу и в дверях наткнулась на троицу панков.       — Привет. — она улыбнулась. — Спасибо что приехали.       — Поздравляем, ты молодец. Миша легонько толкнул ее кулаков в плечико.       — Мне пора, Машка там..... Вообщем… Спасибо ещё раз…       Она развернулась и убежала, сев в подьехавшее такси. Только там, за тонированным стеклом она смогла взглянуть на него. А он не отрывал от нее взгляда своих зеленых глаз.