Песнь Солнца и Луны

Золотой солнечный круг отражался на поверхности чая, будто нежась в горячей воде. Мо Жань чувствовал себя столь же безмятежно, баюкая нефритовую пиалу в ладони. Теплые волны счастья и признательности омывали его сердце, стоило ему подумать о предстоящем ритуале. Он даже не оглянулся на звук шагов и знакомое бряцанье. Лениво махнув рукой в знак приветствия, Мо Жань продолжил глядеть на поверхность чая, будто видя на дне пиалы исполнение своей мечты. — Светишься так, что глазам больно, — беззлобно проворчал Сюэ Мэн. Устроившись напротив брата за тем же столиком, он вытянул ноги в высоких сапогах, украшенных бесчисленным множеством изящных золотых колокольчиков. Никто в клане Солнца не увешивал себя парадными колокольцами без веского повода. Лишь Сюэ Мэн был достаточно самолюбив, чтобы нарочно обращать на себя чужие взгляды, привлекая внимание звоном. Стоило ему явиться, как весь Золотой дворец знал об этом. Многие даже подшучивали над этим гордецом, однако тот по праву звался любимцем Небес. Прекрасный ликом и отважный сердцем, он собрал вокруг себя немало верных друзей, следовавших за ним. И все же честь участвовать в сегодняшнем ритуале выпала не ему. Эта мысль пьянила Мо Жаня и позволяла снисходительно улыбаться в ответ на привычное фырчание брата. Сюэ Мэн наполнил вторую пиалу чаем и умолк, блаженно вдыхая ароматный пар. Ненадолго обеденный зал погрузился в уютную задумчивую тишину. Мо Жань первым нарушил ее: гордость и радость бурлили в нем, словно вода в котле, и не делиться ими с миром было выше его сил. — Не могу дождаться ночи, — произнес он с широкой улыбкой. — Как думаешь, на что похож этот ритуал? Сюэ Мэн нахмурил лоб. Он и рад был бы блеснуть познаниями перед братом, но им обоим ещё ни разу не доводилось увидеть ритуал своими глазами. Лишь отец Сюэ Мэна, будучи Главой Золотого дворца, рассказывал сыну про Песнь, звучавшую в минувшие тысячелетия. Сюэ Мэн важно кашлянул в кулак. — Папа говорит, что местом для ритуала всегда выбирают какое-нибудь возвышение, чтобы все присутствующие видели полную луну. Когда она поднимется высоко в небо, избранники двух наших кланов должны выступить вперед и начать петь до тех пор, пока... — ...пока не взойдет солнце, — нетерпеливо перебил его Мо Жань. — И с первыми его лучами оба клана присоединятся к поющим. Дядя и мне рассказывал о том! — Тогда зачем ты меня спрашиваешь? — Сюэ Мэн уязвленно поджал губы. — Что ты хочешь узнать? — Скажи, — Мо Жань перегнулся через стол к брату и таинственно понизил голос. — Ши Мэй говорил что-нибудь обо мне? Он видел Ши Мэя лишь раз: этот юноша из клана Луны, хрупкий и изящный, как цветок из тончайшего серебра, встретился Мо Жаню на ярмарке. Они успели перекинуться парой слов, прежде чем занудный учитель Ши Мэя решительно увел его прочь от шумной веселой толпы. Мо Жань долго негодовал, в красках воображая, как ворвётся в Серебряный дворец и... На этом моменте, как правило, фантазия стопорилась, поскольку проскочить под острым взором Главы Цзян казалось нереальным. Но Мо Жань все равно был уверен, что непременно высказал бы все в лицо учителю Ши Мэя, этому старейшине Юйхэну, будь он хоть сто раз легендарным! Порой перед сном он сочинял длинные красивые речи, представляя лицо, которое видел на картинках в учебниках: глаза феникса глядели из-под длинных ресниц холодно и серьезно, а тонкие губы будто бы никогда не знали улыбок. Мо Жань мысленно кидал ему обвинения в бессердечности и требовал свидания с Ши Мэем. Впрочем, до мечтаний непосредственно о самом свидании мысли его никогда не доходили, поскольку усталость брала свое. Завершая беседы со старейшиной в своих грёзах, Мо Жань крепко засыпал. Облик Ши Мэя начал уже стираться в его памяти, как вдруг весть об избранниках для ритуала потрясла Золотой дворец. Мо Жань едва не подскочил от радости, услышав знакомое имя из клана Луны. Ему стало слегка совестно за то, что он успел подзабыть про Ши Мэя, но хлопоты о подготовке к ритуалу не позволяли углубляться в размышления. Разучивая Песнь и репетируя свою партию, Мо Жань не думал ни о чем, кроме важности своей роли, и гордость переполняла его. Лишь перед сном, вымотавшись за день, он по привычке вспоминал старейшину Юйхэна. Не имея сил спорить с ним, Мо Жань лениво задавался вопросом, придет ли тот взглянуть на ритуал, услышит ли священное пение — но даже эти мысли смывались усталостью. О Ши Мэе он и вовсе не успевал подумать, однако стоило Сюэ Мэну вернуться из Серебряного дворца, буря эмоций опалила сердце его брата. Сверкая глазами в предвкушении, Мо Жань весь обратился вслух. А Сюэ Мэн отчего-то медлил с ответом. Сперва ему потребовалось глубоко вздохнуть, сделать глоток чая и громко опустить пиалу на стол; затем пару раз кашлянуть и зачем-то поправить колокольчик на левом сапоге. — Как ты знаешь, отец сегодня взял меня с собой с визитом в Серебряный дворец, — протянул он. — Знаю, — подтвердил Мо Жань. — Но зачем Глава Цзян вызвал его? — Не вызвал, а пригласил! Попробовал бы он гонять нас с отцом, как слуг! — взвился Сюэ Мэн, которому наступили на больное место. Его сложные отношения с Главой Серебряного дворца давно стали байкой в обоих кланах. Привыкший ко всеобщему обожанию, Сюэ Мэн терпеть не мог, когда кто-либо ставил себя выше него. А Глава Цзян, как поговаривали, при первой же встрече отчитал его за растрёпанный вид, словно ребенка, чем положил начало долгой и непримиримой вражде меж ними. Каково же было удивление Мо Жаня, когда Сюэ Мэн успокоился столь же внезапно, как и вспыхнул, а после неохотно признал: — Но он и правда пригласил отца по крайне важному делу. Ритуал едва не оказался под угрозой, представь себе! — Как?! — Мо Жань похолодел.При всей своей малоприятной надменности Глава Серебряного дворца самоотверженно исполнял свои обязанности, всегда действуя во благо своему клану. Невозможно было даже представить, чтобы Цзян Си признал, будто что-либо вышло из-под его контроля! Сюэ Мэн хмуро кивнул в ответ. — Ши Мэй болен. Он не сможет принять участие в ритуале. Мо Жань ощутил, как сердце его замерло от ужаса. Тот, кто был избран для священного ритуала, проводимого раз в тысячелетие, имел право отказаться лишь в самых тяжёлых обстоятельствах. Мо Жань не сумел бы даже предположить, какая болезнь заставила бы лично его отринуть свой долг перед кланом. — Что с Ши Мэем? — растерянно спросил он. Сюэ Мэн пожал плечами в ответ. — Этого Цзян Си нам не сказал. — И что теперь будет? История не знает таких случаев? Сюэ Мэн замялся. Он понятия не имел, что знает или не знает история, но имел все основания подозревать, что Цзян Си творил историю сам, а решение принял, невзирая на опыт предыдущих Глав. Но в одном Сюэ Мэн был уверен. В том, что это решение Мо Жаню не понравится. Рассеянно поправив свою цепочку, блеснувшую в солнечном свете, Сюэ Мэн ответил: — Ритуал состоится. Ши Мэя заменит его учитель. Мо Жань стиснул пиалу в руке так, что нефрит хрустнул. Обжигающий чай потек по пальцам, но шок притупил боль. — То есть, — пробормотал он севшим голосом. — Песнь я буду исполнять с... — Со старейшиной Юйхэном, — перебил его Сюэ Мэн. Он уже поднялся на ноги и надевал перчатки. — И я знаю, что ты терпеть его не можешь, но не смей подводить моего отца своими капризами! Он удалился до того, как Мо Жань пришел в себя. Былая безмятежность обернулась досадой, отравляющей и малую долю его удовлетворения от чести быть избранным. Мо Жань вскочил на ноги, намереваясь бежать к Главе Золотого дворца, но стиснул зубы и бессильно упал обратно. Сюэ Мэн прав. Отказавшись, Мо Жань подведёт своего дядю, опозорит клан и, вероятнее всего, разочарует Ши Мэя — раз болезнь серьезная, тот вряд ли явится лично, но наверняка услышит весть о том, что второй избранный тоже не смог принять участие. Стоит ли того его прихоть? — Многовато чести старейшине Юйхэну, — злобно проворчал Мо Жань. Безо всякого наслаждения выпив безвкусный чай, он побрел на репетицию Песни. До ритуала оставалось меньше суток.