Их узы

      Жгучие летние лучи освещали Деревню, сокрытую в листве. Шиноби привычно отправлялись на миссии или же возвращались с докладами после очередного задания. Горожане жили своей обывательской жизнью, то обсуждая скидки на тофу в ближайшем магазинчике, то сетуя на слишком поднявшиеся цены не то на редьку, не то на капусту. И только шумному блондину не было до привычных будней никакого дела.       Узумаки Наруто — герой, спасший Коноху от нападения «Акацуки» — ужасных монстров, чьи имена остались далеко в прошлом — сновал из стороны в сторону под окнами госпиталя, бубня под нос что-то несуразное. Периодически юноша подпрыгивал на месте, точно желая сделать важное заявление, но потом снова возвращался к монотонному ворчанию и активному растиранию затылка, в котором скоро могла бы образоваться дыра.       — Наруто, прекрати, — осадил его напарник, развалившийся на ближайшей скамье: руки закинуты за голову, нога — на ногу, а веки блаженно прикрыты. Казалось, вся поза благородного Учихи выражала презрение к творившемуся балагану, — Аюми это никак не поможет. Да и вообще: если б кто увидел, решил бы, что это ты будущий отец.       — Н-но ведь… но ведь… А-а-а! Почему так долго? Я скоро всё тут разнесу к чертям! — словно в подтверждение собственных слов, пылкий Узумаки хотел было пнуть ни в чём неповинный бордюр, как его огрел неприятный подзатыльник.       — Наруто, успокойся, — возмущённо выпалила Сакура, растирая кулак и намекая на возможное продолжение. — Будешь тут ещё казённое имущество портить. Возьми себя в руки!       — Балда, — отозвался Саске, желая то ли поддержать возлюбленную, то ли просто насолить вечному сопернику.       — А-а-а…. — продолжал верещать юноша-солнце, уже готовый рвать на себе волосы, — и вообще… — сдался он, бледной тенью опускаясь на скамью, — будущий отец сейчас с ней, конечно, ему спокойнее… Он хоть знает, что происходит, а мы тут сидим в неведении…       — К-кстати, Сакура, почему ты сейчас здесь? — прежде молчавшая Хината робко подала голос. Нежная Хьюга оказалась в компании седьмой команды по большей мере случайно: навещала в больнице захворавшую тётю, но, завидев столь знакомый силуэт блондина, не сдержалась и с несвойственной ранее решительностью присоединилась к «ожидающим».       — Итачи-сан вытребовал учителя Цунаде.       — В-вытребовал?       — Ага. Пришёл к Хокагэ и сказал, что доверит жену только Цунаде-сан, — уязвлённая гордость проскальзывала в речах лучшего медика Страны огня. Как-никак, а спустя годы Сакура по праву могла считаться учеником, превзошедшим даже своего великого наставника. — Какаши-сэнсэй не стал возражать.       Хината опасливо перекидывала взгляд с одного оратора на другого, пытаясь понять — как бы ответить так, чтобы никого не задеть. Щёки наливались лёгким румянцем от непростительно близкого присутствия юноши-солнца, хоть теперь Хьюга и стала вести себя чуть спокойнее в присутствии любимого ниндзя. Неловкость от всего происходящего, впрочем, только усиливалась.       — Но ведь Итачи-сан много работает на благо деревни, — попытка сгладить углы получилась довольно удачной. — Так что неудивительно, что Хокагэ-сама прислушался к его просьбе.       — Он не просто работа… Ай, Саске! — толчок в бок чуть не вытеснил на твёрдую землю.       — Забываешься, балда, — пожурил переволновавшегося друга Учиха. После заварушки с Обито, сейчас находившегося под колпаком специальной «охраны», Итачи вернулся на службу в Анбу: удостоился чести быть выбранным в прямое подчинение Хокагэ и работал на самых секретных одиночных миссиях. Однако остальным знать об этом было вовсе не обязательно.       — Да понял я, понял!       Хината растерянно захлопала глазками, не улавливая сути недомолвок.       Сакура думала было возразить, но Саске итак пару раз за столь короткую тираду умудрился одарить её недовольным взглядом. Всё же юноша становился слишком чувствительным, когда речь заходила о брате. Но этого пока-ещё-Харуно ему, конечно же, не скажет. Они совсем недавно стали парой — тот неловкий день признания ещё долго будет всплывать отголосками в памяти, — так что девушка старалась показать себя с лучшей стороны.       — В прошлом месяце Итачи-сан заступил в личную охрану Какаши-сэнсэя, — как бы невзначай намекнула она, что уже хорошо осведомлена о жизни семейства Учиха.       — Вау, как здорово, — детский восторг вкупе с искренним восхищением делали Хинату похожей на ангела. Наивности образу добавляла и длинная атласная юбка бежевого оттенка, притягательными переливами струившаяся на ветру, и столь удачно сочетавшаяся с молочной трикотажной кофточкой.       — Ага, решил оставить опасные миссии, — по отстранённому тону Саске сложно было различить его истинное отношение.       Конечно, прежний капризный мальчик бы негодовал: снова всё ради этой девчонки! Но младший Учиха давно и достаточно успешно боролся со своей эгоистичной стороной: если брат счастлив, то этого достаточно, да и Аюми заслужила, наконец, спокойную жизнь: без ночных кошмаров, после которых слонялась по госпиталю, подобно призраку, без постоянной тревоги, которую не мог загасить ни сам Саске, ни даже юноша-солнце, без тихих слёз в минуты накатывавшего одиночества.       — И всё-таки… почему так долго? — напомнил растёкшийся нервной лужицей Наруто о своём существовании. Бедняга встал ни свет ни заря и всё это время преданно дежурил у стен больницы. Не будь он шиноби, давно бы свалился от перенапряжения. «Деструктивно», — сказал бы младший Учиха, если бы сам не примчался ещё раньше.       — Наруто… — Сакура не знала: смеяться или плакать. Однако от накатывающей истерики отвлекла знакомая фигурка, мелькнувшая в одном из окон второго этажа. — Всё, мне пора! Перерыв окончен! — девушка подорвалась с места и нырнула назад в пучину работы. — Оставляю Наруто на вас! — крикнула она ребятам, даже не оборачиваясь.       Бедный юноша-солнце так и остался стенать в ожидании.

***

        Аюми много раз представляла этот день, как и все возможные его исходы. Была готова и к тяжёлому изматывающему процессу и к не менее сложным последствиям. Однако после пробуждения она, к большому удивлению, оказалась способна достаточно чётко и ясно воспринимать мир. Хоть боль и усталость и опустились на плечи грозными демонами, девушка при желании могла встать, пройтись по палате и даже пересечь в одиночку коридор. Цунаде-сан знает своё дело, да и бестия — не из простых гражданских.       — Тебе пока рано вставать, — юноша, устроившийся где-то неподалёку, сразу же очутился рядом: проверил пульс, температуру, а затем мягким движением пресёк попытку подняться на ноги, задерживая в положении полулёжа. От привычной и такой нужной заботы на душе стало очень легко — сил в уставшем организме только прибавилось.       — Но я хорошо себя чувствую… — хотела возразить Учиха, хотя слабая хрипотца и говорила об обратном.       Шиноби проигнорировал попытку маленького бунта со стороны супруги: отошёл куда-то в сторону, зашуршал плотной тканью и вернулся обратно, держа в руках укутанный кряхтящий комочек.       — Такая смешная, — Аюми взяла дочь к себе. Тёмные-претёмные волосы и бездонные глазки-пуговки смотрели на неё крайне внимательно, точно оценивая. Какое-то внутренне чувство шептало, что малышка вырастет проницательным и тихим ребёнком, каким был когда-то Итачи: уж очень тихо та себя вела. — Скоро снова захочет есть, — взгляд крохи был пока рассеянным, а личико забавно дёргалось. Но ничего: пройдёт время и дочь вырастет прекрасной и сильной девушкой — Аюми была в этом абсолютно уверена.       — Да, так набросилась на тебя в первый раз, — нежность захлёстывала с головой, когда шиноби смотрел поочерёдно: то на жену, то на ребёнка. Даже спустя годы призраки рокового выбора, который, к счастью, не сделал, продолжали порой настигать старшего Учиху: и каждый раз он мысленно благодарил возлюбленную за ту безграничную веру, которая спасла его от тьмы.       — Ну конечно, — девушка деловито потрепала крохотный носик, возвращая внимание мужа обратно к малышке, — всю жизнь некормленая.       — Это верно, — Итачи придвинулся максимально близко, отставив жёсткий больничный стул и опёршись об изголовье койки. — Наша очаровательная Хомура, — трепетный поцелуй застыл на виске супруги.       — Наше неугасающее пламя*, — улыбнулась жена какой-то неповторимой, только ей свойственной улыбкой. Она словно и не изменилась за эти годы. Будто бы не было кошмара в квартале Учиха, долгих лет одиночества, неистовых попыток спасти дорогих сердцу людей, душащей неизвестности и тяжёлых сражений. Учиха Аюми сохранила внутренний свет, сейчас сияя по-особенному.       Девушка, что никогда не должна была становиться шиноби, волею судьбы оказалась затянута в самое пекло бытия ниндзя, но её внутренний огонь не погас, а лишь разгорелся с новой силой. Юноша, чей костёр давным-давно бы истлел в холодной тьме, сумел стать для кого-то нежным и оберегающим пламенем, к теплу которого тянулись. Теперь же связь двух людей — таких разных на первый взгляд, но по-настоящему любящих друг друга — зажглась искрой в новом, пока ещё крохотном огоньке.