Мастерство Исчезновения

      Уже светало.       Обычно он просыпался около 6 утра, примерно с восходом солнца — раньше всех в доме. Ниндзя особо никогда не задумывался о том, был ли он утренним человеком, просто в определённый момент ему пришлось приучить себя к строгому режиму, который он с тех пор старается соблюдать. Конечно, определённо бывают дни, когда он даёт себе фору и отдых, но это скорее исключение, чем правило.       Его ещё не до конца сфокусировавшийся взгляд встречает хаотичная мозаика из сюрикенов, воткнутых в противоположную стену: один слева под полотком, два справа у пола, большая часть разбросана и сосредоточена в центре в относительно шахматном порядке. Памятник трагикомичной истории одного вора, которому не повезло сразу про двум причинам: во-первых, он попал именно в его спальню, во-вторых, он с чего-то решил, что у них вообще были деньги. Очевидно, реакция Эспио была незамедлительной, а Вектор и Чарми подключились сразу же, когда услышали потасовку. Он сделал это практически во сне, едва не вызвав у преступника сердечный приступ. Младший следователь же завершил дело своим жалом. С тех пор они здесь. Хамелеону, конечно, не нравилась идея тратить своё снаряжение впустую, но он решил, что лучше уж так, чем любоваться на трещины или выделяющиеся пятна свежей шпаклёвки и краски. Тем более в этом непреднамеренном элементе декора была своя особая вхарактерность. Рядом с ними покачивался его гобелен с семью заповедями.       Мастер исчезновений ещё раз осмотрелся, чтобы полностью проснуться, прежде чем заметить слегка посапывающую фигуру, уютно устроившуюся у него под боком. Ниндзя потрепал белого ежика по ушам. В полусне он слышал, как тот лёг спать всего с полчаса назад, но уже крепко уснул. И хотя Эспио и не осуждал Сильвера за его ночное бодрствование, потому что был прекрасно осведомлён о корнях его привычки, он старался постепенно выравнивать его режим. Хранитель будущего говорил, что, когда ты живешь в мире, где цвет неба всегда одинаково тёмный, а солнце скрыто за густой пеленой из туч и пепла, для тебя перестаёт существовать понятие времени в принципе, так что он не мог точно сказать, сколько порой обходился без сна. Он спал тогда, когда была возможность, а не потребность. С его слов хамелеон предположил, что это могло продолжаться вплоть до нескольких дней. Он ещё раз почесал за светло-серым ухом, прежде чем нежно, едва касаясь кончиками пальцев, провести полукруг вокруг закрытого глаза. Даже сейчас он не понимал: это просто темная кожа под мехом или несходящие последствия такой жизни.       Как бы ни была привлекательна перспектива остаться в таком положении ещё ненадолго, ниндзя встал и потянулся, разминая затёкшие мышцы. Спящий экстрасенс сразу прильнул руками к месту, на котором раньше лежал его партнёр, ощупывая его, явно разочарованный потерей источника тепла, и живо перекатился, зарываясь лицом в простыни. Эспио ухмыльнулся этому чрезмерно очаровательному жесту.       Далее в его распорядке следует умывание и холодный душ. Отличная возможность закалиться и как следует взбодриться ранним утром. Глава их офиса как-то пошутил, что такие его водные процедуры идут на пользу счетам, ведь холодная вода гораздо дешевле горячей. Сразу после этого — плотный завтрак, для себя и завёрнутый на столе для других членов семьи. Вектор и Чарми постоянно преувеличенно жаловались по поводу того, что с утра он часто не ест с ними. Закинув в рот последний кусочек омлета с этой мыслью, он хмыкнул.       Перед тренировкой он тщательно и любовно точит, полирует и смазывает всё своё оружие. Ниндзя был крайне щепетилен в вопросах, касающихся его экипировки: любая ошибка в пылу сражения могла стать фатальной. Сегодня на его сюрикене выступит коррозия, а завтра у него загноится рана из-за того, что кто-то использует это против него.       Убедившись в надёжности, он направляется на тренировку в рощу неподалёку. Его партнёром по спаррингу длительное время являлось одно конкретное плотное дерево, потому что никакие обычные мишени не выдержали бы подобного натиска, и их понадобилось бы очень много. Эспио же, в свою очередь, постоянно подлатывал нанесённые увечья, как бы извиняясь, потому что перспектива вредить окружающей среде его обычно не удовлетворяла. Да и один путешественник во времени вовсе бы не оценил таких его варварских действий.       Он отрабатывает физические упражнения: быстро, стремительно, практически нечитаемо, перескакивая ветви деревьев. Несколько ударов ногами по стволу, с отскоком, парой сальто и приземлением из стойки на руках. Продолжает метательными атаками: с разных сложных ракурсов, с земли, с веток и, наконец, перегруппировавшись в воздухе. Разбавляет это Вихрем Листьев, чтобы проверить свою мобильность и способность переключаться. Пока дело не дойдёт до его коронного Камуфляжа.       В Камуфляже было его главное преимущество, но, когда дело доходило до тренировок выносливости, это становилось его главной уязвимостью. Он до сих пор не может забыть унижения быть политым, практически раздавленным в отбивную или едва не перемолотым в фарш лопастями самолёта. Ниндзя составляет ладони в печать для техники, пока его тело последовательно становится полностью прозрачным.       Кожа покрывается покалывающим жжением, словно ему в тело вонзили тысячу иголок во время иглотерапии, но мастер исчезновений не придаёт этому особого значения, списывая всё на палящее солнце. Ему не слишком нравилось, когда так припекало, потому что это заставляло его чешую высыхать, вызывая зуд. Вкупе с солями из пота это действительно было не самое приятное ощущение. Он ополоснётся в пруду или под душем чуть позже.       Повторив цикл физических упражнений ещё раз, он прерывается на послеполуденную медитацию, удобно примостившись в траве неподалёку от дерева. Когда его разум оказался достаточно сосредоточен и очищен, он решает вернуться к циклу и продолжить с метанием, вот только…       Его рука прошла сквозь кунай, оставленный на земле.       Возможно, он немного переусердствовал, когда к невидимости непреднамеренно добавил ещё и неприкасаемость.       Она позволяла ему проходить через частицы и волны, а также через небольшие предметы. Удобно, потому что помогало обойти препятствия, но при этом держало его на ногах, не превращая в полностью призрака. Но сейчас это не было его целью, поэтому, чтобы вернуться к своему первоначальному плану, ему необходимо было сбросить невидимость. Он расслабился, чтобы нарушить концентрацию, и…       У него не вышло.       Его тело всё ещё оставалось прозрачным.       На самом деле, подобное уже случалось, когда он был моложе, поэтому подобная ситуация никак не взволновала его. Разница состояла лишь в том, что тогда он был просто невидим, а не неприкасаем. Он попробовал все классические методы нарушения концентрации: чих, ослепление, вода — ничего из этого не сработало.       Ниндзя шумно сглотнул.       Теперь он понял. То неприятное жжение, которое он почувствовал ранее, вероятнее всего, означало, что у него замкнуло чакру. Она потеряла выход наружу и отвалилась. Как будто защемило нерв из-за резкого движения после утомляющего комплекса упражнений. Соответственно, то, что снаружи, никак не могло возобновить эту связь. Медитация в таком случае также не была лучшим решением, поскольку она повысила его подсознательную концентрацию, на которую он уже не мог повлиять. Так что…       Он застрял.       И это один из тех редких случаев, когда он не знает, что делать.

***

      Очевидно, лучшим решением было вернуться в агентство. Хоть ему и было неприятно признавать, что конкретно этот неудобный казус станет причиной поддразниваний определённо надолго. Тем не менее, он знал, что его семья сделает всё возможное, чтобы помочь ему. Он поднялся по ступенькам на их небольшую дощатую веранду, прежде чем открыть дверь — чтобы его рука прошла сквозь дверную ручку. Блеск. Хорошо, по крайней мере, он может просто пройти через неё насквозь.       Вектор сидел за своим рабочим местом, как всегда закинув ноги на стол, и внимательно читал газету с чашкой кофе. Нехарактерно тихий для себя Чарми увлёкся своими детскими журналами с пазлами, развалившись на диване в гостиной. Крокодил уже заканчивал потягивать свой кофе, когда в гостиную, пошатываясь, спустился полузаспанный Сильвер, потирающий рукой щёку. Золотой свет, наполняющий гостиную, блестел на его иглах. — Ты сегодня поздно, малыш. Уже давно за полдень. — Ты пропустил свой завтрак! — крикнул Чарми с дивана.              Сильвер в последний раз потёр другой глаз, прежде чем ответить: «Эс не с вами?» — Он, по-видимому, ушёл сегодня утром.              Ёжик огляделся: «Обычно он всегда возвращается к этому времени.»       Вектор в ответ только пожал плечами. — В прошлый раз, когда он так исчез, он заявил, что просто собирался тренироваться весь день. Не переживай, малыш, он сильный и может о себе позаботиться. — В тот раз мне пришлось искать его вееееесь день! — вклинился в разговор Чарми, драматично протягивая слова в унылой гримасе. Он вскочил со своего места и покружил вокруг Сильвера, а тот, в свою очередь, немного потрепал его рукой, — Пойдём, я хочу показать тебе свои новые раскраски! — взвизгнула маленькая пчёлка, потянув ежа за предоставленную ему руку.       Экстрасенс только что-то тихо и невнятно промычал. Вектор откинулся в кресле и опустил газету. — Пусть он сначала приведёт себя в порядок, — он перевёл взгляд на ёжика, — Если хочешь, ты можешь его проверить. Обычно он тренируется в роще неподалёку.       Эспио закатил глаза и недовольно хмыкнул в виду всеобщего раскрытия его тайной обители.       В этот момент он как раз хотел что-то сказать, чтобы привлечь их внимание, когда понял, что слова просто не вылетают из его рта. Его губы шевелятся, но не воспроизводят звуки. По крайней мере, так, чтобы они были слышны окружающим. Ниндзя глубоко и протяжно вздохнул, осознавая тяжесть своего положения. Он попытался также раскидать некоторые предметы, но это закономерно не привело ни к какому результату.       Что ж.       Это будет сложнее, чем он думал.       Сильвер, казалось, сразу же взбодрился от заявления Главного Детектива агентства. Он развернулся на каблуках и зашагал в ванную для утренних, хотя вернее было сказать послеполуденных, водных процедур. «Мастер» исчезновений решил последовать за ним.       Путешественник во времени быстро и небрежно ополоснул лицо, выплеснув на него проточной водой, прежде чем приняться за чистку зубов, прикрыв глаза. Было определённо что-то неловкое и очень неправильное в том, чтобы так врываться в личное пространство другого, думал Эспио, если бы хранитель будущего сам в своё время не разрушил между ними понятие личного пространства. Хамелеон улыбнулся этой мысли. Он призрачным касанием провёл по иглам другого, но это, ожидаемо, не возымело никакого эффекта. Брови экстрасенса нахмурились, он, казалось, о чём-то задумался, но сразу отпустил это. Он быстро прополоскал рот, прежде чем застегнул на руках стабилизаторы и пулей вылетел из ванной.       Сильвер плетётся на кухню и завтракает, и ниндзя вместо привычного наслаждения самыми обычными вещами замечает непомерно растущее беспокойство другого. Эмоции всегда легко читались на его лице, и не то чтобы белый ёж предпринимал хоть какие-то попытки скрывать их. Такая открытость поистине ценилась, но она в своё время причинила Сильверу массу проблем, заставив воздвигнуть стены, которые и по сей день приходится разбирать кирпичик за кирпичиком. Пусть он всё ещё неумел в общении, даже после всего, через что они прошли, у него отличное чутьё и инстинкты, которые он со временем смог развить в полноценное предвиденье.       Экстрасенс нетерпеливо прибирает за собой, прежде чем выскочить через заднюю дверь в их небольшой сад, а оттуда направиться прямиком в рощу. Ниндзя преследовал его, как тень, не в состоянии как-либо повлиять на ситуацию. Путешественник во времени прибыл на место, встал посреди поляны и, казалось, сосредоточился. Сильвер сконцентрировал свой разум и развёл руки в стороны, слегка воспарив во вспышке бирюзово-голубого, пронёсшейся мимо деревьев, пропустив территорию через свой психокинез.              Но он не обнаружил в указанной области никакого присутствия.              Вместо этого его разум метнулся к маленькому предмету, оставленному там, где хамелеон изначально не смог его поднять. Белый ёж мягко опустился на ноги, подошёл к дереву, взял в руки кунай, осмотрел его и уставился на него такими глазами, будто он лично виновен во всех злодеяниях мира. «Мастер» исчезновений никогда не видел своего партнёра таким, даже когда он вспыльчиво смотрел в лицо опасности, грозящей уничтожить его будущее. Сильвер смотрел на оружие таким взглядом ещё долю мгновений, прежде чем его черты лица разгладились, но вместо этого стали самыми печальными в мире. Он провёл большим пальцем по фиолетово-жёлтой рукояти. Из его янтарных радужек сочилось отчаяние.       В этот момент у него внутри упало.       Эспио вдруг наконец-то осознал весь свой ужас.       Он полностью исчез для всего мира. Он не мог коснуться людей, которых любил, не мог поговорить с ними. Он больше не мог чувствовать, поскольку стал призраком.       Он не сможет отчитать Вектора, не услышит его язвительных насмешек. Чарми не прожужжит у него над ухом с явной целью порвать барабанные перепонки. Он никогда больше не ощутит серый мех под своими пальцами.       Неужели так чувствовал себя Сильвер в своём разрушенном будущем?       Одиноко. Опустошённо.       Маленький призрак, рассекающий небо над городом.       Теперь он действительно корил себя за то, как же он облажался.       Светлый ёжик сорвался и побежал. Бежал так, как никогда в жизни. Он мог бы взлететь, добраться до места в считанные секунды, но вместо этого он бежал, едва не соскальзывая подошвой сапог по траве. Солнце уже полностью клонилось к закату, отчего его свет на его шерсти светился огнём.       Экстрасенс, запыхавшись, вломился в агентство.

***

— Значит, у нас всего одна улика и больше никаких показаний.       Вектор оверштагом отмерял комнату, бесцельно расхаживая взад и вперёд. Чарми жужжал над его столом в тревожном ритме, издавая неопределённые звуки. Сильвер же сидел словно по стойке «смирно», плотно прижав колени друг другу и сжав на них ладони. — Дело серьёзнее, чем я думал.       Разумеется, они думали, что всё плохо. Он никогда не оставлял своё оружие без присмотра. Ни при каких обстоятельствах. — У меня было дурное предчувствие, — глаза экстрасенса загорелись решимостью. Он перевёл взгляд с колен на членов команды и встал, — Надо разделиться и отправиться на поиски. Я могу посмотреть сверху, но ночью сложно что-либо заметить. Вы хорошо знаете окрестности, поэтому можете поискать в самом городе.       Они сошлись на том, что Чарми проверит Ошима Стрит и Нака Драйв, в то время как Вектор будет прочёсывать окрестности Элсон Стрит. Задача Сильвера состояла в том, чтобы осмотреть город с высоты птичьего полёта.       Хамелеон не знал, что делать в такой ситуации.       Члены поисковой группы выдвинулись каждый в своём направлении.       Он мог только ждать. В своём состоянии он даже не мог полноценно воздействовать на окружающий мир, хотя раньше, когда это, очевидно, не шло наперекосяк, у него вполне получалось. Ниндзя решил ещё раз попробовать медитацию, чтобы восстановить баланс, но это вновь не привело ни к каким результатам. Он тяжело вздохнул и проглотил комок тошноты, подступающий к горлу.       Ему придётся скоротать время очередной тренировкой или прогулкой.

***

      Ночной бриз гладит его по гребню и шумит в ушах. Забавно, ведь он сейчас и здесь, и где-то в другом месте одновременно. Застрявший между реальностью и воображением. Хамелеон размеренными шагами спускается по дощатым ступенькам вниз, к пляжу, ковыляя и задевая носком песок. Шум прибоя всегда излучал странное спокойствие.       Он проходит несколько десятков метров, вглядываясь во вздымающуюся тёмно-синюю водную гладь, пока не цепляет глазом неестественно светлое для этого времени и места пятно. Застывшее, как мраморная статуя.       Сильвер стоит, сосредоточившись на своём дыхании. Его уши навострены, а плечи ссутулены, в каждом сокращении его мышц можно было заметить растущее напряжение. Ветер раскачивает мягкие светло-серые иглы, и здесь, в кромешной тьме вдали фонаря, выразительно мерцают только его глаза и бирюзовые вставки. Разумеется, он пришёл бы сюда. Ниндзя подкрался чуть ближе.       Он постоял так немного, прежде чем опустить голову. Его глаза блестели. Даже сейчас, когда он остался наедине с собой, он не позволял себе проливать слёзы. Ещё одна вынесенная из детства привычка. Если экстрасенс не мог доказать самому себе, что он достаточно сильный, чтобы идти с гордо поднятой головой, несмотря на все трудности, то как он мог рассчитывать на доверие остальных в вопросах спасения целого мира? И хотя выражение его лица никак не скрывало печаль, вода на его глазах так и не выступила.       Хамелеон скользнул вокруг него и немного присел, чтобы встретиться с младшим ёжиком глазами. Он не мог противиться соблазну коснуться ладонью его тёплой щеки…       Глаза Сильвера резко взметнулись.       Его взгляд чуть сузился, а сам он вскочил, как будто его ударили током. Путешественник во времени хаотично помотал головой из стороны в сторону, словно ища что-то. Ниндзя невольно отстранился. — Где ты?!       Не было ясно, обращался экстрасенс конкретно к нему, или это просто был его крик отчаяния. Эспио не стал тешить себя ложной надеждой. — Я чувствую, что ты где-то здесь! Просто скажи что-нибудь!       Хамелеон ещё раз прислонился холодной ладонью к его щеке и потёр её большим пальцем. Серый ёж замер. На его лице отразилось понимание. — Ты не можешь?       Эспио выписал пальцем круг. Экстрасенс прикрыл глаза и набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул, когда его ладони покрылись ярчайшей голубой дымкой и вскинулись в воздух.       Сильвер непреднамеренно резко вытянул руки вперёд, ожидая препятствия в виде другого, но они встретились с пустотой.       Нутро ниндзя поразила зубодробительная боль. Словно ему в желудок всадили не пулю — пушечное ядро, все его внутренности разрывало на части, хотя на самих тканях не было никаких видимых повреждений. Тело хамелеона выгнулось, хвост завибрировал, когда он отшатнулся, издав неслышимый несдержанный болевой крик и сильно ущипнув при этом другого.       Хранитель будущего испуганного убрал руки, и боль отступила.       Его тело горело, внутри ощущалась дыра. Словно у него из груди вырвали сердце, и теперь там ничего не билось, хотя его пульс, вероятно, вскочил до небывалого показателя. Сказать, что он удивился, было бы сильным преуменьшением. «Мастер» исчезновений никогда не чувствовал боль в этой форме, просто не мог её чувствовать. Он был недосягаем. Хамелеон свободной рукой потёр свой живот.       Что это было?              Эспио пробовал другие жесты в виде полос на чужой щеке — казалось, единственной нитью контакта между их пространствами. Сильвер каким-то образом чувствовал его касания, и это был единственный способ связаться с ним. Так что он не спешил убирать руку. Белый ёж, очевидно, не слишком сильно что-то понимал без слов и каких-либо объяснений, поэтому ниндзя подумал, как можно просто и кратко донести до него суть проблемы. Он не мог разглагольствовать с ним про чакры, потому что его партнёр бы этого не понял, да и, к тому же, он попросту не имел такой возможности. Со своей смекалкой хамелеон придумал способ изложить мысли ёмко, элементарными словами, которые определённо присутствовали в словарном запасе путешественника во времени, чтобы он мог их распознать. Эспио повторил трюк, который они уже проворачивали, выводя пальцем буквы на персиковой коже. — «Моя энергия»?       Хранитель будущего слегка склонил голову, прежде чем задуматься над его словами.       Экстрасенс издал тихое короткое мычание, когда его ладони вновь обрели бирюзовый цвет. — Доверься мне.       «Я всегда, тенши» остаётся невысказанным на его языке.       Путешественник во времени провёл руками в воздухе, на этот раз осторожнее, прежде чем начать исследовать. Он обвивал пространство в фигуре, которая, как он смутно предполагал, могла быть хамелеоном. Эспио сдержанно терпел любую боль, пощипывая экстрасенса, когда он заходил в своём путешествии немного дальше, чем следовало. Благо, в этот раз он был намного нежнее и осторожнее. Яркий небесный свет ослеплял и застилал глаза, мягко мерцая на лице ежа, когда Сильвер сосредоточился во всей своей решимости, напрягая своё сознание. Искры психокинеза рассыпались в воздухе. Головная боль мучала его, поэтому гримаса непроизвольно выступила на его лице, но он держался, когда сделал последний круг и остановился. — Пожалуйста, скажи, что это не очередная шутка моего больного ума…       В этот раз ниндзя призрачно коснулся губами.       Этого было достаточно, чтобы в телекинетике снова поселилась уверенность. Кроткая улыбка ласкала его лицо. — Я не знаю, будет ли тебе больно. Просто потерпи, хорошо?       Мигрень зверски стучала у него во лбу, но экстрасенс стиснул зубы, собрал остатки сил и вдохнул. Его руки зависли примерно над сердцем хамелеона, прежде чем круги на перчатках ежа перелились светом и засверкали ещё ярче. В его ладонях, сложенных домиком, ослепляюще-голубой свет начал формироваться в шар, прежде чем тот резко погрузил его внутрь чужого прозрачного тела.       Эспио взвыл от боли и жара, растекающегося по его телу по венам, на кончиках пальцев сформировались мурашки и жалили, словно электрический ток. Его тело содрогалось в конвульсиях. Он с открытым ртом проглотил тошноту и сглотнул, пока телекинетик продолжал свои махинации. Когда его партнёр отступил, он почувствовал странное жгучее тепло. У него тряслись ноги. Однако это было значительно…       Легче.       Его изнеможённый рассудок наконец был практически пуст.       Его тело расслабилось, когда он снова начал обретать привычный фиолетовый цвет. Он никогда не был так рад своей родной окраске.       В горле пересохло. Хамелеон закашлялся.       Сильвер коротко обнял его. Всего на минуту. — Что ты сделал?       Путешественник во времени ненадолго закусил губу, разглядывая песок под ногами, прежде чем установить зрительный контакт. — Это… Просто и сложно, — его лицо вернулось к спокойному серьёзному выражению. — Психокинез — это обобщающий термин для любой способности, которая включает в себя управление материей с помощью разума. Это не только телекинез… — он сделал небольшую паузу, — В первую очередь психокинез — это манипулирование энергией. Я могу чувствовать окружение и влиять на него, потому что все объекты, даже неживые, имеют свою энергию, — экстрасенс опустил голову и неловко почесал затылок, — По этой же причине я могу перемещаться во времени, используя окружающий хаос для Хаос Контроля.       Эспио обдумал его слова и понимающе кивнул. Теперь всё обрело смысл. — И, я… э… просто немного перенаправил твою? Вроде того. И добавил ещё немного своей.       Ниндзя улыбнулся ему в искренней благодарности. Хамелеон скользнул своей ладонью по руке ёжика, переплетая их пальцы, вызвав у другого тихий восторженный вздох. Он редко сам инициировал публичное проявление привязанности.       Они направлялись в агентство.       Мастер исчезновений кое-что понял.       То жгучее тепло, разлившееся в его груди, когда всё закончилось, было тем же теплом, которое сейчас излучала рука Сильвера в его руке.              «И добавил ещё немного своей».       Он поспешил спрятать свою ухмылку с румянцем за камуфляжем.

***

      Это был долгий день. Длинная многострадальческая тирада Вектора под недовольные визги Чарми определённо сделала его ещё длиннее.       Дверь его, нет, их комнаты закрывается за воином-ниндзя с тихим щелчком. Он не так давно смазал петли, чтобы больше не слышать этот пронзительный душераздирающий скрип, по крайней мере, какое-то время. Сильвер приземляется на кровати, плотно прижав ноги друг к другу, и похлопывает по простыням рядом с ним, приглашая хамелеона присесть. Его глаза остекленели.       Эспио молча ему повинуется.       Он видит некоторую озабоченность на лице экстрасенса. Его глаза мечутся между носками его сапог, словно он растерян и не знает, что сказать. Наконец следует протяжный вдох. — Я… хотел сказать, как много ты для меня значишь, — он всё ещё смотрел в пол, — Ты был первым человеком, который послушал, нет, хотел услышать меня. Который доверился мне, поверил в меня и помог справиться с трудностями. Тогда это оказало на меня неизгладимое впечатление, и… И мысль о том, чтобы потерять тебя навсегда… — он отвернул голову прочь от партнёра, — Я…. — Я испугался.       Его изящное тело сотрясалось от всхлипов.       Ладонь Эспио прокатывается по гладкому горлу, прежде чем схватить за подбородок его визави и развернуть лицом прямо к нему. Испуганно подергивающиеся золотые радужки на восхитительно красном лице встречаются со своими коллегами. Они оба, даже не подозревая, затаили дыхание. — Когда говоришь такие вещи… — ниндзя наклонился, чтобы томно прошептать во взволнованное серое ухо, — Смотри мне в глаза, тенши.       Белый ёж пуще прежнего залился пунцовой краской. Его губы сжались в тонкую линию, и он отвёл взгляд. — Иногда мне кажется, что я говорю это недостаточно часто. — Маленький, ты кричишь о своей любви миру при каждой удобной возможности, — ящер усмехнулся, но тут же осознал вероятную негативность сказанного, и неловко затараторил, — То есть. Не то чтобы я когда-либо был против— — Это не одно и то же, — его глаза вернулись к его собеседнику, хотя мордочка был всё ещё полностью красной. — О, тенши. — Я…Я просто… — Шшш, — шепчет на ухо и поглаживает мягкую разгорячённую щёку, как на пляже, вечность назад, — Посмотри на меня.       Хамелеон поднимает пальцы чуть выше, к чёрному ободку, чтобы убедиться, что это золото теперь полностью захвачено его собственным. И тогда он позволяет своим собственным стенам на сей раз отступить, опуская свой Цветной Камуфляж. — Я тоже тебя люблю.       И прижаться потрескавшимися губами к другому.