Никс
— Ты часто бываешь на Земле. Почему солгала мне? Шуми загадочно улыбается и отпивает глоток вина. Серебристые загнутые когти царапают тонкое стекло бокала, в котором отражались рыжеватые блестки от полыхающего рядом костра. Ветер играл между листьев, маня и зазывая в лес, но в этот раз его клич я проигнорировала. Лунный Сад становился всё больше тем раем, от которого отказаться хотелось меньше. Шелест золотого шёлка и демонесса поднялась с земли, окинув меня царственным взглядом. Разведя тонкими руками в стороны, она слегка отступила на шаг и протянула: — Ждала, пока срастешься с Лунным Садом. Если бы не встреча с Муар, то хватило и пары дней, чтобы ты забыла о Земле и Грязном. Но, увы, моя задумка потерпела поражение. — Это подло. — Я сделала всё, чтобы сохранить твою жизнь, — невозмутимо говорит Шуми и наливает себе еще вина из хрустального графина. Сама же посуда и фрукты стояли на каменном столе с идеально отполированной поверхностью. — Твоя душа не хотела возвращаться ни в одно из существующих измерений. В ледяном коридоре она пробыла не две недели, а почти два месяца, Никки, чуть не став просто бликом. — Бликом? — переспросила я, нахмурив брови. Терпеть не могла, когда меня пытались выставить в дураках. — Знаешь, в мире людей есть такое состояние, когда резко, но очень быстро что-то накатывает. Радость, печаль, тревога или безразличие. Это души неупокоенных шаманок, но мы называем их «бликами». Страшная участь, которая нацелена только на вечное блуждание через людей. Чтобы просто самую малость ощутить всплеск их эмоций и теплую капельку жизни, — прошептав, Шуми стерла пальцем слезу. — Я была так счастлива, когда нам удалось вернуть тебя обратно. И да, испугалась. Надеюсь, поймёшь моё стремление оставить тебя здесь. Пять лет назад я бы задала любому трёпку за такой бессовестный обман и попытку удержать. Но Шуми обидеть не хочу. Может, потому что демонесса относилась с той материнской заботой, которой у меня не было никогда. Но её любовь и заботу ощущала всем своим нутром, что даже злиться не могла. Продолжив расчесывать гребнем волосы, смотрела на то, как пламя пожирает дрова. Первое, что я заметила в Лунном Саду, так это то, что дым от костров всегда шел вверх и будто не подчинялся ветру. Удобно, но всё же эта мелочь мне каждый раз напоминала о том, где нахожусь. — Ты говорила, что я должна была войти в силу Матери-Хранительницы после инициации. Ею я не стала, значит ли это… — Ты не беременна, звезда моя. С природой не поспоришь, а тебе она дала только один шанс, — непреклонно оборвала мою робкую надежду Шуми. Я прикусила до боли губу, ощущая, как внутри что-то просто безвозвратно потухло, оставив только пепел. Стало так горько, что за вином уже сама потянулась. — Но если зародыш дара Хранительницы был во мне, то куда он исчез? — после пары глотков кисловато-сладкой жидкости, задумчиво спросила я. — Такая сила не исчезает просто так. Верно? — По этой причине я и уходила на Землю, ища в кого она попала. — Нашла? — Да. Она пустила корни в ведьме, что заточила когда-то её в сферу твоего медальона. В той, в которой была твоя кровь. Сила Матери-Хранительницы сочла эту ведьму достойной выносить её наследницу, — улыбнулась Шуми. — Интересная штучка, конечно. Нахмурившись, пыталась вспомнить, что было вообще три года назад. Память о Новом Орлеане и обо мне, когда-то простой наёмницы, поблекла. Хотя подозревала, что на Земле всё встанет на свои места. Но… чёрт возьми, кто занимался моей магией тогда? Давина? Фрея? Возможно, кто-то из них. Тем более, в случае с Давиной — вполне может залететь от Кола. Или же… Мои глаза изумленно округлились, когда имя одной рыжей вертихвостки пролетело в голове. Хотя это тоже маловероятно, но… именно она была хранительницей моего артефакта долгое время. — Сила может перейти девушке, которая физически не может иметь детей? Например, перенесшей операцию по удалению матки? — осторожно интересуюсь, поглядывая на демонессу. — Вполне. Сильнейшая регенерация — её главный профиль, а иначе ты бы не выжила и в первый раз. Я с шумом выдохнула из себя воздух. Внутри клокотали смешанные чувства, так как ведьмочка заслуживала второй шанс, но я же тож… Тряхнула головой и вздернула подбородок. К чёрту сопли и прочее! Если карта не легла для меня стать матерью, то значит и даром не нужно. Заведу себе красивого, чёрного и злого кота. — Она знает? — Не-а. Скоро буду третий месяц наблюдать за этим шоу. У меня считай открылся новый сериал. Даже название придумала «Заскоки ведьмочки разгребает вампирский бог». Брат у твоего Грязного — очень терпеливый мужик всё-таки, — гаденько захихикала Шуми. — Что за шоу? — оживилась я. — А это ты сама скоро увидишь, — мягко улыбнулась она, погладив радостно вскрикнувшую меня по голове. А затем и вовсе сильно-сильно обняла её, ощущая как тонкие длинные пальцы принялись гладить мои волосы. — Не буду держать тебя, раз так хочешь вернуться. Но завтра. Тебя нужно привести в порядок. Насаешься с мальчишками по лесу, как оголтелая, и кровь демоническую позоришь!***
Клаус
— Скажи-ка мне, почему вместо того, чтобы, как обычно, пойти в бар и искупаться в море высококлассного виски, ты потащила меня сюда? — сурово интересуюсь я, но вместо ответа подружка брата закидывала в тележку набор дисков для гантелей. У меня не было друзей, среди женского пола. Полагаю, мои непревзойденные обаяния и манеры не могли остановить их от того, чтобы не попробовать затащить меня в постель. Даже с рыженькой бестией Уайлд у меня чуть не произошла стремительная интрижка. Как оказалось тогда, работу наёмного киллера она любила больше, чем приятное времяпровождение. В любом случае, я был рад, что пару лет назад у нас ничего не вышло. Но самое забавное, что за последние три года мы стали кем-то вроде друзей. Хотя она своего сына Дэна не хотела ко мне подпускать настолько сильно, что согласилась на его просьбы отправить в художественную школу в Нью-Йорке. Отец мальчика был талантливым архитектором. Юный Дэн пообещал умирающему отцу, что построит их совместный проект парка аттракционов, а для этого ему приходилось много учиться. И всё-таки, магазин спорттоваров — совершенно не то место, где мне хотелось вести какие-либо беседы даже со своими приятелями! Правда, предполагаю, что это был план Элайджи вытащить меня из мастерской, заставив «развеяться». — Боже, остатки своей ветхой печени — ты всегда успеешь пропить. Есть вещи, куда серьёзнее, — съязвила рыжая заноза, подходя к стенду с кроссовками. Миниатюрная фигурка в свободном бледно-розовом платье кукольного покроя довольно-таки шустро передвигалась по магазину. Яркая красота девушки немало привлекала взгляды консультантов и какой-то группки качков. Правда, что-то в ней действительно неуловимо изменилось. Почему-то возникло подозрение, что Элайджа наградил своего Жулика миссией развлечь «угрюмого Клауса», чтобы просто подле нее кто-то был. — Я, конечно, знаю, что вас, людей, всегда тянет заниматься спортом, когда возникают проблемы со здоровьем, но у меня всё в порядке, — усмехаюсь я, облокотившись о тележку локтями. — Кажется, ведьма, от счастья с моим братцем — ты подрастеряла форму. Советую взять во-о-он ту скакалку и… Часть, где я остроумно советую отлупить скакалкой сующего нос в мои личные дела и заумного Элайджу — так и осталась невысказанной. Плохо подавленный всхлип стал для меня неожиданностью. Драматично закрыв ладонями лицо, ведьма опустилась на кушетку и тихо заплакала. — Жулик? — раздраженно говорю я, ощущая на себе порицающие взгляды покупателей. — Прекрати! — Не могу. Я… я растолстела, что даже такой черствый увалень, как ты, заметил! — взвыла ведьма, вскидывая на меня глубоко печальный взгляд янтарных глаз. — Что, правда так заметно, да? Первоначальная злоба сменилась неловкостью и… снова злобой! Что Элайджа делает с женщинами? Даже прилежная воспитанница убийц размякла. — Ты поэтому сюда меня притащила? — решил сразу я узнать цель стремления девушки к спорту. — Конечно. Вы же, мужики, козлы настоящие! Стоит только немного потерять форму и перестать быть секси, так сразу найдете замену с талией размером в карандаш и буферами с два арбуза, — огрызнулась она, также резко выходя из состояния жалости к себе. Ну, Жулик! Её непостоянство даже меня иногда настораживает. Хотя рассуждения ведьмы о том, что чувства брата изменятся к ней, из-за внешних изменений — имеют будущий фундамент для шуток по этому поводу. Хотелось утешить девушку тем, что брат истратил на неё столько нервов — не для того, чтобы так запросто бросить. Только, боюсь, сегодня мой юмор Жулика не веселит, а невинная шутка довела до слез. А я не подписывался на роль жилетки. — Не беспокойся. Элайджа не из породы козлов, — усмехаюсь, разглядывая в тележке набранное девушкой. Коврик для йоги, ролики, спортивные комплекты одежды, напульсники, гантели, банки с какими-то добавками, даже коньки и ещё куча хлама. — Именно, — вздохнула девушка, поднимаясь с кушетки. — Я эту махину просто обожаю-обожаю, понимаешь? Хотя иногда хочется задушить его же галстуком. Так что, я сдохну, но верну себе былую форму. Закатив глаза, недовольно пробормотал: — Господи, за что мне это? — Да есть за что, Клаус. Все магазины закроются, пока будем перечислять твои бесчисленные грешки, — съехидничала Жулик, откидывая огненную копну за спину. — Сейчас оплачу покупки и пойдем в бар — тебе за виски. Вроде, до шести вечера у них сейчас рождественская акция — три шота водки по цене двух. — Думаешь мне это нужно? — колко интересуюсь, скосив на её сияющую мину суровый взгляд. — Нет, но я очень хочу посмотреть, как тебя перекосит, когда бармен расскажет об этой акции и предложит бесплатную пробу нового дешевого сидра. У тебя выражение уже просто прелесть, — хихикнула Жулик, накидывая на плечи кружевную белую шаль. — Я передам Элайдже, что ты плохо меня развлекала и все время доставала своими глупостями, — мрачно отрезал я, не собираясь поддаваться на её попытки заставить меня улыбнуться и влиться в поток праздных туристов. В золотистых глазах промелькнул упрямый огонек и тут же скрылся. На темно-розовых губах расцвела самая очаровательная улыбка из её арсенала. Похоже, мисс Уайлд восприняла мои слова, как вызов. — Ох, да кому ты сдался-то? Я привязалась к тебе, так как не знаю, что дарить Элайдже. Подумываю о фартуке с надписью «Моя любимая булочка». — Оставь свои кулинарные эротические фантазии, Жулик. Мой брат, скорее всего, такой подарок с деликатной случайностью спалит, — рассмеялся я и тут же осекся. Чёртова ведьма! Ей всё равно удаётся проникать через мою броню. Жулик бросила на меня хитрый взгляд и покатила свою тележку к кассе. Подозреваю, она уже давно купила подарок Элайдже. Быстро наёмница нащупала точку соприкосновения между нами, в которой мы оба любим моего брата ровно настолько же, насколько не прочь пошутить над ним. В баре мы пробыли недолго. Но обещанную ведьмой акцию мне успели предложить. Только Жулик недолго хохотала над выражением моего лица. Свой любимый клубничный пирог она так и не сумела доесть, устремившись через пару минут в уборную, откуда позже вышла резко уставшей и с салатовым оттенком лица. Пришлось поварам массово уволиться и соблюсти наказ более никогда не приближаться к кухне. Если не умеют готовить так, чтобы людей не выворачивало наизнанку с пары кусочков выпечки — значит они явно не на своём месте. Ребекка приехала за своей подругой вместе со Шмелем, что вовсе не смотрел мне в глаза. Насколько слышал, он ушёл из корпорации, купил старое поместье, к которой прилегала заброшенная конюшня. Вместе с Беккой они принялись возрождать то место и, кажется, с годами сестрица поиздержала свой пыл, раз сразу не повисла на наёмнике. — Ты уверен, что не хочешь поехать с нами? — спрашивает сестра, присаживаясь рядом. В своём красном платье и с уложенными платиновыми волосами она выглядела просто потрясающе. Впрочем, как и всегда. Я отлично знал, что Ребекка достойна кого-то лучшего, чем те мразотные хлыщи на её пути. Только она это отказывалась понять. Приподнимаю насмешливо уголок губы в улыбке и наливаю себе ещё алкоголя. — Не думаю, что вашей компании захочется тащить за собой злобного братца. Так что я предпочту провести эту рождественскую ночь, ища радость на дне моего стакана, — протягиваю я. — Тем более, Кола и Давину будет напрягать моё присутствие. — Ты сам отказался от совместного Рождества, — напомнила Ребекка, делая знак бармену налить и ей виски. — И не жалею. Я хочу побыть сегодня один, но завтра уже буду готов веселиться. И хоть этот год не выслушивать от вас и Хоуп, что я Санта с невероятной маскировкой, — улыбаюсь я, припомнив их любимые шутки. — Неужели пойдёшь в церковь? — А это зачтется, как доброе дело, в список Санты? — расхохотался и отсалютовал стаканом. — С наступающим Рождеством, сестра. Пожелав мне долго не пользоваться услугами бара, Ребекка направилась к выходу, где её ожидал Шмель. Наёмник помог сестрице надеть пальто и отпустил шутку про то, что Жулик съела весь запас шоколада в лимузине. Похоже, наёмница тоже намеревалась встретить рождественскую ночь в одиночестве, отказавшись от вечеринки в доме Марселя. Что странно, ибо они были неплохими друзьями. Спустя пару часов бар наполнили одиночки или же компании, что не пожелали встречать праздник в одиночестве или в кругу семьи. Постоянно играющая песня Jingle Bells в разных обработках начала действовать на нервы. Чувство брезгливости, что нахожусь в обществе неудачников, захватило стремительно. Расплатившись, поспешил покинуть бар. Улицы были заполнены веселящимися туристами, что фоткались на смартфоны у ёлки на площади. В этой толпе стало неприятным сюрпризом — ощущение ловко юркнувших пальцев в карман моего пальто. Схватить воришку, уносящего мой бумажник, не успеваю. Взгляд тут же зацепился за меховую серую шапку и низкую фигуру в огромном белом тулупе, что шустро маневрировала между людей. Ну что ж, вечер перестает быть томным. Обогнув толпу, принялся наблюдать за тем, куда вор пойдет. Как и думал, человек в нелепом тулупе поспешил сразу скрыться в подворотнях, а после залез на мусорные баки и, подпрыгнув, забрался на пожарную лестницу. Не стал медлить и за миг оказался в нужном месте. Конец объемной куртки юркнул в окне на третьем этаже. Значит, вор недалеко живет, но свой бумажник я предпочту забрать. Не хотелось, конечно, справлять рождественский вечер с примесью багрового оттенка и трупа, но обчищать свои карманы не позволю. Оказавшись, возле нужного окна громко постучал костяшками по неопущенному стеклу. Внутри оказалось темно. Лишь зеркало слегка в темноте отсвечивало и разносился равномерный стук сердца. Он был там. Конечно, был маловероятен шанс, что вор сглупит и пойдет к окну, после того, как обокрал человека на улице. Хотя, он тогда не оставил бы открытым окно. Кровь вспенилась в венах, когда из полумрака выскользнула всё та же фигура в необъятном тулупе. Дурацкая шапка более не скрывала темной гривы, разметавшейся по плечам. В маленьких пальчиках был зажат мой бумажник, пока в таинственно мерцающих изумрудных глазах плескалась добрая насмешка через прорези серебристо-черной венецианской маски. Из площади донесся восторженные вскрики. Причина стала ясна, когда пушистые снежинки начали опускаться на мои волосы и плечи, но невесть откуда-то взявшийся снегопад меня мало волновал сейчас. Она плавно преодолевает расстояние между нами и безразлично кидает мне бумажник. Я подаюсь вперед, чтобы убедится, что мне не кажется, но та сразу же отдаляется. Ноздрей касается аромат гранатового сока и льда. — Вам стоит следить за своими вещами лучше, мистер Майклсон. А то вдруг появится кто-то более бесчестный и осведомленный украдет все ваши кредитки, опустошив баланс? — улыбается девушка и, легко поведя одним плечом, сбрасывает с себя тулуп. Мой взгляд жадно заскользил по её великолепному телу. Никаких ухищрений и красивых нарядов. В простой чёрной рубашке, брюках и маске она умудрялась выглядеть интереснее, чем сотни красивых женщин в шелках и драгоценностях. Хотя, изумлен, что она сумела так проворно передвигаться с тяжелым тулупом на плечах. Пальцы нетерпеливо впиваются в раму подоконника. Такая грязная, ничтожная и унизительная тоска терзала меня, как сильнейший голод зверя. Стук сердца интриганки отдавался под пылающей кожей, которой не терпелось почувствовать её. Я презирал себя за свою слабость перед этой женщиной, но ничего не мог с собой уже поделать. Проклятье. После стольких месяцев разлуки, снова играет в свои игры. Вечно ей нравится мучать и испытывать меня. Может, она и была для этого создана. — Я знаю только одну особу, у которой хватит борзоты провернуть такое, — с иронией произношу я, не спуская с неё взгляда. — Впусти меня, Никоиша. Поверь, в этот раз дом не устоит и я доберусь до тебя. — Этого не потребуется, — вымолвила Никс, снимая маску с лица и отшвыривая в сторону. — Входи. Через окно не стал входить, ибо лазить через форточки — ниже моего достоинства. Меньше чем за минуту я был уже в квартире, а ещё через миг настиг Никс маленькой студии, стены которых были обиты зеркалами. На полу возле матраса, на которой была застелена постель, валялись голубоватые светильники в виде хрустальных шаров. Никс поднялась с матраса при моём появлении, желая, видимо, что-то сказать. Неудачный момент для разговора. Я привык брать всё, что мне захочется в мгновение. Утолив маленькие тёмные прихоти — ты не даёшь им произрастать до размеров мании. А эти месяцы я их давил, храня полную верность Никс… самый отвратительный отрезок моей жизни за последние лет десять. И теперь распаленное алкоголем желание двигало мной. Стало плевать, что собирался сам устроить ей выволочку за то, что она оспорила моё решение и желание помочь с Арденией, сорвав план. Посмела подговорить Фрею удерживать меня и вонзить клинок Папы Тунде. Что позволила увидеть, как чёртов осколок пронзит её грудь и исчезла на такое долгое время… А ведь за малую долю того, что она сделала за сутки — я убивал. Можно ли это засчитать, как смягчающее, что в данный момент предпочёл оказывать не платоническую любовь и не замечать её попытки меня остановить? Мягкая, все такая же прелестно своенравная… живая. — Клаус, подожди, — прошептала она в перерыве между поцелуями. — Лучше не останавливай меня, Никс. Если я приду в рассудок, то первое, что сделаю — устрою шикарный скандал, — произношу и резко опускаю её на матрас, с упоением рассматривая результат своих далеких сейчас от нежности ласк. Белая кожа на шее и груди покраснела от поцелуев, а темные припухшие губы маняще приоткрылись. Девушка съежилась подо мной, виновато поглядывая. А вымаливать прощения у меня ей, чёрт возьми, было за что. — Тиран, — раздосадованно припечатала Никс, сдувая упавшую прядь с глаз. А после толкнула меня в сторону и залезла сверху на торс. Золотые искорки в зелёных глазах весело заплясали. — В таком случае я сделаю всё, чтобы ты чувствовал вину за своё стремление меня наказать. Вам станет очень стыдно, господин Майклсон. — Стыдно? Я не знаю значения этого слова, — ухмыльнулся я, переворачивая её обратно на спину.***
Никс
Смерть настигала меня три раза и каждый раз изменения не обходили стороной ни тело, ни душу. В тринадцать лет я познакомилась с жестокостью, страхом и грубостью, что со временем стали моими верными приятелями. От их дружбы мои руки долго носили шрамы, а в гардеробе хранились две пары джинс, столько же старых футболок, водолазка и куртка. Этими крохами эмоций, инстинктов и кое-каких пожитков довольствовалась больше десяти лет, пока не поняла, что пристрастилась к власти, а после сила Монстра не раскрылась во мне. Но полностью принять, простить себя за ошибки и гордыню, сумела только там — в Лунном Саду. Когда, упав в лужицу грязи, не начала ругаться, а засмеялась над своим нелепым спуском с дерева. Примерив на себя впервые роль не шпионистой крысы с трущоб, командира Луизианы, мэра или же истиной личины шаманки, а просто побыв не ведающим забот ребёнком. Хотеть жить всем сердцем — это значит не составлять вечный список, что нужно успеть сделать, кого оставить при себе или кем нужно побыть. О нет! Это стремиться пуститься в небезопасное, но захватывающее приключение, не бояться разбить колени или попасть под сильнейший ливень без зонтика, хохотать до коликов и — чёрт побери! — любить с такой силой, будто твоё сердце через пару минут оборвёт своё биение. — Хочешь узнать на какую цепь я собираюсь тебя посадить? — меланхолично поинтересовался гибрид, поглаживая кожу на спине. Или кого-то убить в эти же последние минуты. — Почему нельзя просто сказать, что ты скучал? — проворчала я. Клаус с хитринкой улыбнулся, повернув голову в мою сторону. У меня внутри все переворачивается, когда разглядываю его лицо при утреннем свете. Провожу пальцем по его впалой щеке, ощущая, как щетина колет кожу, прочерчиваю линию между бровей, носу и опускаюсь к полным губам. — Знаешь, я сбежала от Люсьена с довольно романтическим настроем, — кокетливо говорю, глядя на него из полуприкрытых ресниц. — Да неужели? — Ага. Так хотелось прикоснуться до твоих губ, а в итоге: я выслушиваю от них маньячные обещания о домашнем аресте, — рассерженно завершаю речь. Извинений я не услышала. Наверное, мешал хохот одной скотины, получившей за эту ночь всё в пятикратном исполнении! Отползти от Майклсона также не удалось, так как тот сграбастал моё шокированное от недавних нагрузок тело. Я надеялась последние часы ещё поспать или же снять чарами немного головную боль. Люсьен всё ещё ожидал объяснений и в обед хотела связаться по видеочату с Доминик, которой еле-еле дозвонилась. Правда, сначала не понимала почему она думала, что я находилась в ЮАР в больнице. — У тебя не получится от меня уйти. Никогда. А знаешь почему? — протягивает Клаус, окидывая меня взглядом сверху-вниз. Будто это секрет. — Конечно знаю. Потому что твой инстинкт собственника затмил всё, что можно и нельзя, — фыркнула я. — Это отдельная уже история, но не угадала, романтичная моя. Я люблю тебя, и, к твоему несчастью, знаю, что чувства взаимны, — улыбается счастливой гадюкой он. — И готов исполнить любое твое желание. Что ты хочешь? Мне сначала показалось, что он шутит. Но если губы гибрида продолжали улыбаться, то взгляд оставался серьёзным. Как у волшебника, который делает вид, что забавляется, но на деле нет. — Что же я хочу? М-м-м. — Возведя глаза к потолку, принялась постукивать себя указательным пальцем по подбородку. — Сегодня Рождество, а значит и желание должно быть тематическим. — Время истекает, Никс, — вредно предупредил Клаус. По глазам увидела, что он пожалел о своих словах, вылетевших в пылу эмоций. — Имбирное печенье! — Что? Завернувшись в покрывало и подхватив вещи с пола, быстренько выскользнула из студии. Вернулась ровно через две минуту одетой и в предвкушении потирающей руки. Клаус приподнялся на локте, в недоумении разглядывая меня. — Раз уж я теперь безработная… по всем фронтам, то собираюсь вернуться к своему прежнему делу, — объявляю и кидаю одежду мужчины ему. — Быть на побегушках Марселя? — со скепсисом отозвался Клаус, принявшись одеваться. Застегнув ремень, он замер и с хитрющей улыбочкой повернулся ко мне. — Или хочешь снова работать на меня? — Какое интересное у тебя понятие: у Марселя я на побегушках, а у тебя… Чёрт, да не работала я на тебя даже никогда. — Стукачила Люсьену, — с ехидцей подсказал Майклсон. — Это была моя работа, — невозмутимо парирую. — И уж извини, милый, но в качестве потенциального работодателя ты меня не устраивал тогда и сейчас тоже. Речь о том, что я намерена открыть своё дело, но для этого мне придется идти учиться в школу кондитеров, конечно… — Идея мне нравится. Но представляю заголовки о том, как бывший мэр Никки Морель учиться печь кулички. — Во-первых — речь идет не об обычных десертах. Во-вторых — квалификация никому не помешает. И, наконец, в-третьих — я собиралась учиться под своим настоящим именем и несколько иной фамилией, — с улыбкой произношу. Сердце дернулось в сторону, когда Клаус впился в меня своим глубоким взглядом. Заправляю локон за ухо, ненавязчиво демонстрируя помолвочное кольцо с изумрудом. — Конечно, если ты ещё не против, — смутилась я своей неожиданной открытости. — Надеюсь, мне не придется ждать ещё два месяца, чтобы ты выбрала дату? — протягивает мужчина и подходит ко мне. Кладу ему руку на грудь, останавливая, но мужчина подхвптвает мою конечность и легко касается поцелуем костяшек. — Кстати, ты не сказала о желании. — Хочу, чтобы ты мне помог испечь печенье, а после ограбить торговый центр моего любимого папы. Но это на благо. Все нужные магазины закрыты, а мне нужно сделать подарки детям из детдома, — с мольбой говорю я. — Это традиция, понимаешь? — Хватит смотреть на меня, как на тирана, Никоиша. Знаю, что для тебя это важно, — проворчал он и кивнул на дверь. — Сначала в торговый центр, затем в пекарню и приют. А потом домой. Следуя намеченному плану, я успела словить за последние два часа ругань от Люсьена, что возвращался обратно в Новый Орлеан вместе с Нетти. Выйдя вчера в пентхаусе Касла из портала, я была удостоена сначала крепких отеческих объятиях, затем ора о моей тупости и попытки вывоза меня из города славным путем обмана. Сбежать из самолета удалось в последний момент: пятьсот баксов и слегка похожая на меня девушка по имени Сара с легкостью согласилась смотаться в Лос-Анджелес вместо поездки в Чикаго к родителям. Перед тем, как справить праздник в доме Майклсонов, мы в детдоме пробыли примерно час. Я с удовольствием участвовала во всех играх детей, поя веселые детские песни и танцуя вокруг празднично украшенной ёлки. Клаус предпочёл роль наблюдателя, коротко отвечая на вопросы крайне общительной воспитательницы. — Тётя Никс! Я едва успела поймать подбежавшего ко мне мальчишку. От того несло сластями и улицей. На светлой голове красовался эльфийский колпак с позвякивающим бубенчиком, а поверх красной водолазки елового цвета блуза с двумя белыми пумпончиками посередине. — С Рождеством, эльф Клайд. От какого Санты сбежал? — лукаво протягивая я. — Вас тоже с праздником. И я на Санту не работаю. В этому году я — эльф-коммерсант. Так что работаю на себя. А разлетается как всё быстро! Открытки все продал, вот пришёл за другими, а здесь вы, — просиял Клайд, поправляя очки на переносице. — А почему вас долго не было? Доминик сказала, что вы заболели где-то в Африке и вас оттуда не выпускают. — Да, было дело. Но сейчас уже все хорошо. Она к тебе приходила? — спрашиваю. — Ага. — Бубенчик на колпаке звякнул от его кивка. Затем мальчик порылся в кармане джинсов и показал новенький айфон с забавным чехлом пляшущего снеговика. — Дядя Уилл и Доминик подарили. Мы с ними часто разговариваем. Я им тоже подарки готовлю… ну, точнее скоро куплю. Ещё продам открытки и у меня будет вся сумма. Кстати, это вам. Я с удивлением взглянула на протянутую зеленую коробочку с золотым бантиком. Было видно, что коробка была сделана вручную, так как торчали слегка кусочки скотча. Но вместе с тем аккуратность упаковки тронула. Внутри же оказались вязаные красные перчатки с чёрными кошками и без пальцев. — Дом сказала, что вы очень любите перчатки именно без пальцев, — проговорил Клайд, с ожиданием в зеленых глазах глядя, как я надеваю его подарок. — Да. Очень красивые, — мягко произнесла и обняла радостного мальчика. В груди все сдавило от захлестнувшей нежности. — Спасибо. Я обязательно буду их носить. — Ну, я рад, что вам понравилось. А теперь извините, но мне пора обратно, пока все не разбежались по домам. Ваш подарок я чуть позже посмотрю, хорошо? — Как тебе будет угодно. Но долго на улице не будь. Холодновато сегодня. Клайд закатил глаза, всем показывая, мол, я уже не ребёнок. А после подхватил свое красно-зеленое ведерко, в котором слышались стук монет друг о друга, и побежал к выходу из актового зала, попрощавшись по пути с задумчивым Клаусом. Наши взгляды встретились и я ясно поняла, о чем он размышлял. Уголки моих губ тронула улыбка и слегка кивнула. Голубые глаза сверкнули, а после он направился к воспитательнице, что уже, видимо, потеряла надежду разговорить Майклсона. Рождество — мой самый любимый праздник. Не из-за атмосферы или подарков. А конкретно из-за того, что в такой светлый праздник осознаешь ценность семьи и так сильно любишь отдавать. Мы оба сейчас с Клаусом приняли решение, которое уже и раньше принимали, но в разные времена и одни. Без ненужных слов и вместе, будто так и должно быть всегда.***
Серия новейшего сериала «Заскоки ведьмочки разгребает вампирский бог… опять»
— Жулик! Но дом оказался полностью пуст. Наёмники уехали вместе с сестрами ведьмы к какой-то тёте Алесте в Лондон, откуда была родом их мать. Сама же девушка, что обещала готовиться дома к новогоднему выступлению, также отсутствовала. Хотя Элайджа смутно подозревал, куда она делась. Подозрения подтвердились, когда в спальне Жулика он насчитал около пяти тестов на беременность. С положительным результатом. Похоже, до неё Никлаус успел добраться быстрее с радостными вестями. Вот только, навряд ли, девушка поверила в это. В принципе, как и Элайджа. Но осознание, что это не неудачная шутка брата стало пробираться только после объяснений Никс и воспоминаний о недомоганиях Джании, что отказывалась долгое время идти к врачу. Элайджа достал из кармана пиджака, набрал номер девушки и принялся ожидать отклика. Но та просто нагло выключила телефон! Спускаясь по лестнице, он услышал звук открывающейся двери. Но вместо рыжей сумасбродки в дом ввалился сердитый Дэн. Мальчишка кинул рюкзак на столик и опустился на кушетку. — Дядя Элайджа, а что с мамой происходит? Она минут семь назад проехала мимо меня, как гонщица какая-то, а потом написала, чтобы я полил землю и вскопал к её приезду. Мне, как бы, несложно, но она такая неадекватная стала после того, как я уехал учиться в Нью-Йорк! — возмущенно высказал Дэн, складывая руки на груди. — У неё имеются… свои причины, чтобы себя так вести. Это пройдет, Дэниэлс, так что не беспокойся. А куда она поехала, не знаешь? — осторожно поинтересовался мужчина, расстегивая пиджак. — Сказать не смогу. Только показать. А что? У неё что-то серьезное? — тут же обеспокоился мальчик, впиваясь пристальным взглядом синих глаз в лицо первородного. — Это как посмотреть. Дэн застегнул свою белую толстовку и направился обратно к выходу. Удовольствия мальчишки не было предела, когда он сидел впереди роскошного черного «Бентли» и поставил играть свою любимую группу Offspring. Элайджа ему редко разрешал садиться впереди своей машины, следуя правилам безопасности, а вот мама часто сажала впереди своего «Мустанга» и позволяла иногда рулить. Правда, мальчик хоть и любил до жути Жулика, но в авторитете у него был всё-таки Элайджа. Он отлично понимал, что поступки его мамы в большинстве случаев непозволительны для мужчины. Указания мальчика привели их к больнице Сейнт Бернард Пэриш. Элайджа усмехнулся при виде небрежно припаркованного красного «Мустанга». Похоже, Жулик всё ещё не верит в предстоящее материнство. В принципе, её можно понять. Будучи пятнадцатилетней наёмницей она целенаправленно забеременела от влюбившегося в нее юноши, зная, что в шестнадцать все женщины-убийцы — проходят стерилизацию. Конечно, ей было тяжело принять тот факт, что часть гена шаманки прижился в ней, исцелив и дав возможность снова иметь детей. — Сиди здесь. Мы скоро вернемся, — говорит Элайджа. — Если что, маму не убивай сразу, хорошо? Она тебя очень любит, — попытался прикрыть свою родительницу Дэн, что отлично знал её характер. Правда, юный колдун промахнулся со своим опасениями. Себя Жулик убить не даст, а вот насчет врача, к голове которого приставлен пистолет — Элайджа был не уверен. — А ну отвечай, кто тебе велел этой пурги наплести! — гаркнула девушка. — М-м-мисс Уайлд, в-вы успокойтесь, — заикаясь, промямлил белый, как полотно, мужчина. — У меня начинает заканчиваться терпение, — сухо отрезала Жулик, показательно перезаряжая свой «Глок». Терпение же почему-то лопнуло у врача. Он кинул медицинскую карту девушки на стол и поднялся с криком: — Вас осмотрели уже два гинеколога и взяли анализы! И все говорит о том, что вы — беременны, мисс Уайлд. Срок десять недель, так что ошибки быть не может. И хватит меня терроризировать, чёрт вас побери! — Вы поймите, что я не могу быть беременна! — заорала ведьма, взмахивая пистолетом. Врач шарахнулся в сторону от греха подальше, а то… мало ли что? Больных много, а он один! — Проверьте меня ещё раз и… — Ради бога, идите в другую больницу! — психанул мужчина. — Вот и пойду! Понаберут каких-то двоечников-недоучек с улицы, что потом рак не могут отличить от беременности, — съязвила Жулик, заправляя на плечо сползший белоснежный кардиган из тоненькой шерсти. — Да нет у вас никакого рака! Вы — просто беременны, но здоровы, как конь… Заведующий гинекологией, мистер Холт поздно понял, что сказал лишнего. Карие глаза девушки вспыхнули злостью, а угрожающее дуло пистолета вновь был наставлен на него, но уже прямо в промежность. — Ты что, назвал меня кобылой или мне показалось? Да и ещё пузатой?! Элайджа распахнул дверь и вошёл в помещение. До этого он наблюдал через небольшую щель за происходящим. На самом деле у него была мысль, что Клаус с Жуликом придумали такой розыгрыш для него. Сейчас же он полностью убедился в серьезности слов Никоиши. Хотя… он убедился ещё на парковке у больницы, ибо его ведьма терпеть не могла врачей. — Джания, спрячь пистолет и отойди уже от бедняги, — распорядился вампир, не сводя своих темных глаз с разгоряченного лица девушки. — Ты слышал, что он здесь напи… наврал? — исправилась Жулик, вспомнив данное Элайдже обещание, что она постарается больше не выражаться… часто. — Слышал. Только он не виноват в правде. — И ты туда же! Как вы меня все достали со своими беспочвенными «типа» доказательствами, — разъярилась девушка, встряхивая за ворот находящегося на грани обморока мистера Холта. Элайджу начало раздражать её упрямство, поэтому он решился на подлый приём. — Успокойся. Сейчас ты отпустишь врача и мы купим тебе клубничного мороженого. Лицо ведьмы позеленело за секунду. Отпустив свою жертву, она огненной молнией устремилась вон из кабинета. В последние дни её выворачивало от одного упоминания клубники. Усмехнувшись, Майклсон подошел к врачу и рассказал о том, как прошел его последний час. Насколько это время было наполнено нескрываемой радостью пациентки Уайлд, что даже обняла его крепко-крепко, оставив пару синяков. — Гад, — кинула девушка стоило ему выйти из кабинета. Бледная и взъерошенная Жулик смотрела на него уничижительно. Волоски возле лица были влажными. На голубой шелковой майке тоже темнели пятна воды, будто она очень интенсивно мыла свое лицо. Он присел рядом с ней на сиденье, разглядывая гордый профиль. Сам первородный не мог поверить в то, что у него появится ребенок, считая невозможным, безумным… таким желанным. И от кого? От скандальной и болтливой ведьмы, что уже два года сводит Майклсона с ума всеми доступными способами. От которой теряется контроль со скоростью падающей звезды и так сильно горит огнем его сердце. — Ты не рада подобному повороту событий? — задает вопрос Элайджа и берет её руку в свою. Жулик аккуратно высвобождает свою ладонь из его и смотрит прямо в его глаза. — Отчего же? Рада. Но я не знаю, чего от тебя ожидать. — В смысле? — нахмурился первородный. — Ты за два года даже предложение мне не делал ни разу, а тут ребёнок. Иногда у меня бывает ощущение, что ты ищешь кого-то лучше и… мне страшно, что это так. Я-то в своих чувствах уверена, — грустно призналась наёмница, опуская взгляд в сторону. Он не знал, что у неё присутствовали подобные переживания. В нём присутствовала вера, что достаточно одного признания и поступков, чтобы больше не было вопросов. Да и сама девушка никогда не заводила таких разговоров. — Почему раньше не говорила об этом? — интересуется Элайджа, закидывая ногу на ногу. — Мне казалось это глупым. Типа всё тип-топ, так зачем зря нагружать? — усмехается Жулик. — Да и не хотелось демонстрировать комплекс брошенной девочки. Это не сексуально. Элайджа еле удержался, чтобы не закатить глаза. Ведьма, как обычно, в своём репертуаре, но сейчас хоть немного она была искренна. За это он решил ответить ей тем же. — Твои опасения напрасны. Да и я себя слишком уважаю, чтобы оставаться с женщиной, от которой не теряю рассудок от чувств. Сублимируй всё сказанное мной и сделай свои выводы. — Ох, ты мне сейчас так врача того напоминаешь своими речами. Где «ура, у нас будет ребенок! За это надо выпить»? — бурно взмахнув руками в воздухе, выпалила она. — Тебе нельзя. Девушка окатила его убийственным взглядом. Вампир улыбнулся, а после притянул её к себе за подбородок и впился поцелуем в раскрывшиеся для него мягкие губы, на которых остался привкус мятной зубной пасты и кофе. Ему хотелось, чтобы она почувствовала всё то, что ему было так тяжело показать. Хрупкую, обуреваемую радость и все еще неверие, что он получит продолжение себя от той, которую действительно любит. И насколько сильна эта любовь, ставшая за миг гореть вдесятеро больше. Что впервые за тысячу лет у него будет его семья и его дитя. Обняв первородного за шею, Жулик млела от нежных поцелуев Элайджи. Ей даже показалось, что внутри неё стучит ещё одно сердце. Хотя, это маловероятно, так как плод ещё… Ух, как же отвратительно звучит! Пускай лучше будет, что сердце их ребенка не сформировалось до конца. — Ты даже не можешь представить себе, каким счастливым меня сделала, Джания, — прошептал Элайджа, скользя губами по бархатистой щеке девушки. — Ну почему же? Могу. Тебе же только дай повод меня поучить уму-разуму… Ой, блин. Вот это я попала, — посетовала ведьма на свою жизнь в ближайшие шесть с половиной месяцев. — А может мы расстанемся на некоторое время, а? Взгляд первородного вмиг ожесточился. — Ну, нет так нет, — приняла смиренный вид Жулик. — Разумно. Кстати, что ты там говорила насчёт предложения? У девушки вмиг сложилось ощущение, что её опутывают сетями, из которых потом не выбраться. Поэтому она вспомнила великую мудрость, что лучшая защита — это нападение. А в случае с беременной ведьмой, так вообще — оружие массового поражения! Жулик вскочила с места и в негодовании уставилась на Элайджу, уперев руки в бока. — Ты всерьез собираешься сделать мне предложение буквально из-под палки и в больнице? И думаешь, что я соглашусь? — А ты не хочешь? — вздернул бровь Элайджа, не подозревая еще какое сопротивление встретит. — Не то, чтобы я не хотела… Нет, я очень даже… Короче, мне подачки в виде жертвоприношения твоей холостяцкой свободы не нужны, Элайджа Майклсон! — гордо заявила она. — Господи. Ты не так все поняла. Обиженная ведьма и слушать его не стала, сорвавшись вон из больницы. Первородный решил подождать немного и уже потом попытаться дипломатично все обговорить. В конце концов, Элайджа сумел когда-то Клауса и Хейли примирить с мыслью об их грядущем родительстве. А с Джанитой он справится. Вот только игра, которую планировал вести Элайджа затянулась. Жулик близко к сердцу приняла, что ей делают предложение, из-за ребенка и просто игнорировала любые темы насчет свадьбы. А шесть с половиной месяцев и небольшие послабления в её желаниях совсем не умаслили ведьму, а закрепили её позиции, что их дочь будет носить фамилию Уайлд. Заветное «да» было вытянуто из девушки самым бесчестным путем: на родильном столе, под грязную ругань взбешенной ведьмы и при бледнеющем священнике, что к концу короткой церемонии свалился в обморок прямо врачам в руки. По крайней мере, желание Жулика было выполнено, решил Элайджа. Она хотела незабываемое бракосочетание.