***
Поездка к дому Ча Ён Мина проходит без происшествий за исключением того, что доктор Ча теперь осознаёт, что вторая душа бодрствует в теле Сын Така вместе с ним. Она уютно устроилась рядом с душой профессора, и это тесновато, но совсем не неудобно. Он также может слышать голос Сын Така, который звучит как будто это его собственные мысли. К этому нужно привыкнуть, но в целом ему нравится, что ординатор с ним. И прямо сейчас между ними очень много разгорячённой энергии, которая наполняет каждую конечность электричеством. Если бы он не был в коме и они сейчас были бы в своих телах, Ён Мин положил бы руку на бедро Сын Така, когда тот вёл машину, просто чтобы почувствовать его. Он не может дождаться момента, когда сможет это сделать, и молится, чтобы каким-то чудом он вспомнил всё, что сейчас происходит между ними, чтобы они могли просто продолжить с того места, на котором остановились. Когда они, наконец, подъезжают к зданию и паркуются в обозначенном Ён Мином месте, профессору требуется вся его выдержка, чтобы не вбежать внутрь. Кожа Сын Така очень тёплая, и он чувствует, что ординатору не терпится выбраться из одежды. Когда они оказываются в лифте, профессор представляет, как прижимает Сын Така к зеркальной стене и целует его красивые губы, трогает его, пока они не достигают нужного этажа. От этой мысли щёки Сын Така вспыхивают, и Ён Мин ухмыляется ему в зеркале. — Тебе бы это понравилось? — Да, — отвечает Сын Так из своего разума. — Скоро, — обещает Ён Мин. Это несправедливо, думает он, когда двери открываются, и он идёт по коридору к своей двери. Они должны были бы лапать друг друга и дергать за одежду всю дорогу сюда, не в силах оторвать друг от друга руки даже на мгновение. Они должны делать это, как обычная пара. Но когда они были обычными? — Может быть, это даже хорошо, — замечает Сын Так, когда Ён Мин отпирает дверь. — У нас могут быть большие неприятности из-за того, что я готов сделать с тобой в этом коридоре. Эта мысль почти заставляет Ён Мина вздрогнуть. Он дёргается, когда случайно слишком сильно захлопывает дверь в спешке, чтобы попасть в квартиру. После того, как он скидывает обувь Сын Така, а пальцы ног касаются пола, профессор задерживается в маленьком коридоре, держась одной рукой за стену, пока волна тепла распространяется вверх и вниз по его позвоночнику. Предвкушение того, что должно произойти, доводит Сын Така до крайности в его сознании, и интенсивность этого ощущается как приливы жара. Ординатор уже возбужден, до смущения сильно, и молится, чтобы это осталось незамеченным теми немногими людьми, которых они видели по дороге к квартире. Ён Мин закрывает глаза и делает глубокий вдох. У него побелели костяшки пальцев, когда он прижимает руку к обоям. Он представляет, как обхватывает челюсть Сын Така в этом коридоре, прижимает их тела друг к другу и глубоко целует его. Собственнически. Он представляет, как вжимает молодого человека в стену и засовывает руки под его рубашку, проводит кончиками пальцев по торсу и бокам. Профессор задается вопросом, боится ли щекотки Ко Сын Так. Вполне возможно. Он представляет пальцы ординатора в своих волосах, стягивающие с него куртку, а затем скользящие по его спине. Он представляет вкус его губ и то, как бёдра Сын Така осторожно, застенчиво, трутся, прижимаясь к его собственным. Он представляет, как покрывает поцелуями лицо и подбородок, прикасается губами к длинной шее ординатора. Ему бы понравилось, если бы он оставил там засосы? — Боже, да, — мысленно отвечает Сын Так. Он звучит так, словно затаил дыхание, несмотря на то, что просто является отголоском его души внутри тела. Ён Мин чувствует прилив гордости, ухмыляясь тому, что он уже смог так возбудить Сын Така. — Терпение, малыш, я позабочусь о тебе. Он никогда раньше не использовал это слово с ординатором и сейчас прощупывает почву, проверяет, что позволит Сын Так. Если он захочет использовать прозвища, то Ён Мин не будет возражать и должен признать, что эта идея не вызывает отвращения. Это что, было хныканье? «Боже, он такой идеальный», — думает Ён Мин и проходит в квартиру. Его взгляд задерживается на том месте, где раньше сидел его милый сахарный планер. Он может лишь надеяться, что его малышка в хороших руках, но он доверяет Сын Таку и благодарен ему за заботу о Манду. — Выпьем или сразу перейдём к делу? — спрашивает профессор Ча, нежно поглаживая рукой тёплую кожу Сын Така чуть выше пояса. — Если честно, не думаю, что смогу выдержать ещё больше ваших поддразниваний, профессор. — Сын Так, похоже, смущён, и Ён Мин посмеивается про себя. — Что за человек, — тихо хмыкает он. Легко забыть, насколько неопытен Ко Сын Так, когда медсёстры, как мужчины, так и женщины, падают перед ним в обморок каждый раз, когда он переступает порог больницы. Хотя «обморок» — не совсем подходящее слово. У Сын Така много друзей. Он очень популярен, и Ён Мин предполагает, что подобная ситуация была как во время его учёбы в университете, так и стажировки. Разумеется, у него была возможность… встречаться? Но О Су Чжон сказала, что Сын Так был знаменит своим статусом одиночки. Так в чём же была проблема? Он не был заинтересован? — Занят, — просто отвечает Сын Так. — Пытался угодить маме и дедушке. У меня не было времени ходить на свидания. Ён Мин снимает куртку Сын Така и вешает её на диван. — Но ты же не учился без перерыва, — настаивает он. — Возможно, был кто-то, кого ты хотел, но не мог заполучить? Ён Мин чувствует, как щёки Сын Така вспыхивают от его вопроса, и возникает чувство, что он попал в точку. Профессор улыбается сам себе, поднимая руки, чтобы слегка провести ими по шее и ключице, опускаясь под воротник синей униформы. — Ты можешь сказать мне. — Был один человек, — нерешительно признаётся Сын Так. — Профессор. Оу. Оу. Руки Ён Мина (скорее, Сын Така) замирают на ключице. — Профессор? — переспрашивает старший доктор. — Ничего не было. Мы несколько раз обедали, когда я был на втором курсе, и я остался, чтобы помочь ей с оценками, но узнал, что у неё дома муж и ребёнок, поэтому заставил себя забыть её. — Сын Так кажется немного грустным, вспоминая всё это. — Она всегда была добра ко мне. И она была очень хорошенькой, с нежным голосом и красивыми руками. Ён Мин улыбается про себя, представляя, как юный Ко Сын Так смотрит восторженными глазами на своего профессора, когда она учит его медицинской терминологии или анатомии. В этой фантазии нетрудно заменить её собой. — Передовые фармацевтические препараты, — поправляет его Сын Так, выдёргивая Ён Мина из аудитории. — Если бы это была анатомия, я бы воспламенился. Ён Мин снова усмехается и направляется к спальне, проводя кончиками пальцев по стеклу окон, выходящих на город. Он представляет, как прижимает Сын Така к этому окну, как его обнажённая грудь и щека прижимаются к стеклу, а Ён Мин кладёт подбородок на плечо молодого доктора и сжимает его стройные бёдра. Он представляет, как говорит ему посмотреть на город, притвориться, что он принадлежит им, а затем опускается на колени позади него. — О боже, — стонет Сын Так у себя в голове, и это самый чудесный звук, который Ён Мин когда-либо слышал. Ему приходится остановиться и на мгновение прислониться к окну, чтобы собраться с мыслями. Он — вернее, Сын Так — невероятно возбуждён, и несчастная одежда никак не может скрыть это. — Душ, — умудряется выдавить Ён Мин, сжимая бёдра, чтобы ослабить напряжение. — А потом в постель. Сын Так издает стон разочарования, а профессор цокает языком, хотя его голос и близко не такой твёрдый и ровный, как ему хотелось бы. — Терпение, ученик. Я обещал, что позабочусь о тебе, не так ли? Мои простыни чистые, а ты пробыл два дня в больнице. — Ладно, — говорит Сын Так, и Ён Мин может с уверенностью сказать по его тону, что он дуется. Какой очаровательный маленький ребёнок. Профессор идёт в ванную в носках, включает свет и, прищурившись, рассматривает своё — Сын Така — отражение в зеркале над раковиной. Он раскраснелся, его детское личико усыпано красными пятнами от переносицы и почти до висков. Его волосы мягкие, но нуждаются в расчёсывании, а зрачки такие большие, что глаза кажутся почти чёрными. Это поистине сюрреалистический опыт — смотреть в зеркало и видеть, как тот, кого ты любишь, смотрит на тебя в ответ. Профессору нравится это милое личико и растрёпанные волосы. Ему нравится всё, что связано с Ко Сын Таком. Как не может? Молодой человек изо всех сил старался быть как можно более привлекательным. Ён Мин скрещивает руки и засовывает пальцы под край рубашки Сын Така. — Я собираюсь раздеть тебя, — предупреждает он. — Дай мне знать, если тебе нужно, чтобы я остановился или притормозил. Ординатор просто говорит: «Действуй», и это всё, что нужно Ён Мину. Он стягивает грязный верх униформы через голову Сын Така, кладёт его на кафельный пол рядом с туалетом, а затем опускает руки и смотрит. У ординатора два шрама, идущих вертикально вниз посередине груди. Один довольно новый, ему всего несколько недель, но другой намного старее. Профессор колеблется, прежде чем нежно провести кончиками пальцев по нему и ощущает, что кожа до сих пор неровная в этом месте. Это постоянное напоминание о худшем дне в жизни Ко Сын Така. О потере его самого близкого человека. — Я больше не думаю об этом, — признаётся Сын Так, и его голос словно звучит несколько виновато из-за этого. — Теперь это просто часть меня. Ён Мин встречается взглядом с Сын Таком в зеркале и ободряюще улыбается, а его рука скользит от шрамов вниз по животу. Он никогда не видел столько обнажённой кожи Сын Така, и ординатор такой красивый, что всё, чего хочется Ён Мину — это прикасаться. Уже двумя руками он поглаживает торс Сын Така, от плеч до грудных мышц, к шее и вниз до пупка. Каждый сантиметр кожи согревается прикосновениями Ён Мина и собственными руками младшего доктора. Ординатор издает тихие звуки, и его душа как будто извивается внутри тела, тая и заполняя всё пространство между душой и сознанием Ён Мина. Однако, когда профессор проводит ладонью по соску, Сын Так так сильно вздрагивает, что Ён Мина выбрасывает из его тела. Они стоят, уставившись друг на друга в течение нескольких секунд: Сын Так тяжело дышит, а глаза Ён Мина широко раскрыты до тех пор, пока профессор не начинает растворяться в золотых облаках, и они вынуждены воссоединиться. — Прости, — извиняется Сын Так, — я не хотел тебя выталкивать. — Всё в порядке, — смеется Ён Мин. — Просто постарайся не сделать так снова. Удерживай меня в своём теле так долго, как сможешь, ладно? Дальше ощущения будут ещё лучше. — Хорошо, — обещает Сын Так, немного возмущённый его выбором слов. Он дико возбуждён, и Ён Мин наслаждается этим. Профессор возвращается к поглаживанию кожи, наблюдая при этом за «собой» в зеркале. Вид Сын Така, прикасающегося к себе подобным образом, воспламеняет его кровь. Тем не менее, Ён Мин аккуратен, когда касается левого соска Сын Така. От этого он слегка пошатывается, но успешно удерживается внутри, и ординатор издает ещё один стон, соперничающий с первым, так что Ён Мин делает это снова и снова, и каждое прикосновение заставляет Сын Така каким-то образом дрожать внутри тела. Пощипывание и сжимание соска, кажется, вызывают самую сильную реакцию, и профессор ощущает всё это вместе со своим подчинённым. Реакция Сын Така, наряду с ощущением, что с его грудью играют, пусть даже по сути и он сам, возбуждает их обоих всё сильнее и сильнее. — Давай отведём тебя в душ, — выдыхает Ён Мин и, хотя Сын Так и соглашается, его руки задерживаются на поясе брюк на мгновение. — Всё в порядке, — говорит ему Сын Так. — Я хочу, чтобы ты посмотрел. Ён Мин снимает остатки одежды с ординатора, не забыв ещё и про носки. А потом он выпрямляется и смотрит. Первая мысль, которая приходит ему в голову, — «прекрасный». Рост Ко Сын Така — сто восемьдесят сантиметров, у него гладкая кожа, и он удивительно подтянутый, несмотря на отсутствие физических упражнений. Похоже, боги одарили его крепким здоровьем (если не считать прискорбного заболевания сердца). Ён Мин осмеливается проследить взглядом ниже, осматривая его бёдра, а затем… всё, что между ними. Его лицо вспыхивает, а глаза смущённо отводятся в сторону, но затем возвращаются. Он не должен так смущаться, глядя на тело другого человека. Он видел сотни обнажённых тел до Ко Сын Така. Он был в спортзале и принимал душ в раздевалке. У него был секс. Он вообще врач. «Всё нормально», — говорит он себе, но другая часть его говорит: «Это другое». Профессор чувствует, как Сын Так снова шевелится, на этот раз неловко, и он этого не хочет. Он не хочет, чтобы тот плохо думал о себе. Для него было бы преступлением чувствовать себя неловко с таким телом. — Хотел бы я быть сейчас в сознании, — почти шепчет Ён Мин, — чтобы прикоснуться к тебе своими руками и увидеть своими глазами. Ты само совершенство, Ко Сын Так. Возникает прилив облегчения, и он слышит, как Сын Так нервно вздыхает. Руки Ён Мина сжимаются на бёдрах Сын Така, потому что ему ещё не дали разрешения на прикосновения, да и он сам не хочет трогать его, пока Сын Так не устроится поудобнее в постели. Профессор хочет, чтобы ординатор расслабился и погрузился в новые ощущения, но прямо сейчас им нужно принять душ. — Как ты собираешься мыть меня, не прикасаясь? — весело спрашивает Сын Так. — Это другое, — пытается вывернуться Ён Мин, но звучит не очень убедительно. — Скажи это моему члену. — Это слово звучит очень непристойно из уст Сын Така, и Ён Мину приходится напомнить себе, что парню уже двадцать восемь лет, так что он может говорить всё, что ему заблагорассудится. Тем не менее, это посылает волну жара по всему телу. Ему нравится контраст между наивной, милой и почти невинной личностью Сын Така и звуком грязного слова, исходящим из его рта. Вместо того, чтобы прокомментировать это, Ён Мин протягивает руку, чтобы включить душ, пробуя температуру воды тыльной стороной ладони. Прошло так много времени с тех пор, как он принимал душ. Призраки в нём не нуждались, но он всё равно собирался насладиться процессом. Он потратил много денег, чтобы убедиться, что его душ был модернизирован всем необходимым и идеально расслабляющим. — Теплее, — просит Сын Так, поэтому Ён Мин немного поворачивает ручку и снова пробует воду. Тихое «угу» говорит ему, что этого достаточно, и он заходит в душевую кабину, закрывая за ними стеклянную дверь. Массирующие струи воды стекают как с насадки для душа, так и со стен и полностью намачивают тело Сын Така за считанные секунды. Профессор откидывает голову назад, закрыв глаза, и они оба глубоко вздыхают. Это потрясающее ощущение, даже в чужом теле. Ён Мин запускает пальцы в густые волосы Сын Така и проводит ими до лица, улыбаясь про себя. Вода льётся как сильно, так и слабо, а руки Ён Мина скользят по всему телу Сын Така, расчёсывают его волосы и даже моют за ушами. Ординатору, похоже, действительно нравится, когда он моет голову, судя по издаваемым им звукам, и Ён Мин запоминает это на будущее. Все его мыла и шампуни высокого качества, дорогие и обладают тонким, но чистым ароматом, который остаётся на коже и волосах Сын Така. Ён Мин лично убеждается в этом, так как парень больше всего на свете любит свои мягкие тёмные волосы. Однако старший доктор делает немного больше, чем просто моет его, его руки задерживаются на коже Сын Така там, где, как он знает, это заставит его извиваться, скользят по особо чувствительным участкам, таким как шея и чуть ниже пупка, и нежно дергают его за волосы, что вызывает у ординатора то, что профессор, вероятно, принял бы за мурлыканье. Ён Мин представляет, как приподнимает Сын Така возле стены душа, держит его за бёдра под струями воды и припадает к его горлу губами и зубами. Он представляет, как помечает его тёмно-фиолетовыми засосами, как их влажная кожа скользит, когда он снова и снова чуть поднимает его за бёдра. Он представляет себе звуки, которые мог бы издавать Сын Так, когда их нижние части тела прижимаются друг к другу, создавая чудесное трение. Даже больше, он представляет себе звуки, которые мог бы издавать Сын Так, если бы Ён Мин действительно был внутри него, прижимаясь бёдрами как можно сильнее, чтобы войти как можно глубже; заполняя его. Овладевая им. Присваивая его. — Блять, — стонет Сын Так в его голове, и его голос звучит жалко и красиво, и Ён Мин понимает, что он впервые прикасается к нему. Его рука сжимает член, скользя по всей длине. Вода и мыло создают отличную смазку, и бёдра Сын Така трясутся от усилий, с которыми он удерживает Ён Мина внутри тела. — О… о боже. Не останавливайся, — умоляет Сын Так и хнычет, когда Ён Мин сжимает головку. Это чувство ошеломляет, и голос Сын Така наполняет его голову, разжигая желание в нём. Профессор дарит ещё несколько долгих и мучительных прикосновений, а затем убирает руку, ополаскивая Сын Така в воде. Слишком заманчиво вернуться к тому, что он делал, и довести парня до оргазма прямо здесь, но он не хочет, чтобы первый сексуальный опыт Сын Така с другим человеком был быстрой двухминутной дрочкой в душе. Ён Мин хочет обращаться с ним так, как следует; как с кем-то драгоценным и достойным утешения, любви и — господи — множественных оргазмов. Профессор ухмыляется, когда Сын Так начинает жаловаться в его голове. — Ещё раз, прошу, наберись терпения со мной, ученик. Я прослежу, чтобы ты получил то, что тебе нужно. Просто сделай несколько глубоких вдохов и… — Ты контролируешь мои лёгкие, — с горечью замечает Сын Так, — так что ты и делай глубокие вдохи. Ён Мин усмехается про себя и выключает воду, открывает дверь душа и выходит во влажный воздух ванной. Он достает из шкафа большое плюшевое бежевое полотенце и начинает растирать им волосы Сын Така. — Чёрт! Осторожно! Сжимай, а не три! — Сын Так ругается на него, а затем цокает языком. — Вот придурок. Не награди меня секущимися кончиками. Ён Мин смеётся вслух. Это не смех Сын Така, а его собственный смех в голосе Сын Така. Звучит довольно странно, и ординатор не смеется сейчас, а хмурится. — Жалеешь, что отдал мне контроль? — спрашивает Ён Мин, направляясь босиком в спальню. Следует пауза, а затем тихое «Нет». — Если ты расстроен из-за меня и хочешь, чтобы я прекратил то, что делаю, то скажи «красный». Понятно? — Красный? — спрашивает Сын Так, когда Ён Мин откидывает одеяла и раскладывает подушки на кровати. — Как светофор, — объясняет старший профессор. — «Красный» — прекрати, «жёлтый» — притормози или замедлись, а «зелёный» — продолжай. — М-м, хорошо, тогда… зелёный, — твёрдо говорит Сын Так. — Зелёный, зелёный, зелёный. Ён Мин улыбается и весело качает головой, забираясь на матрас, а затем откидываясь на подушки. Его милый, глупый Сын Так. Он не может поверить, что ему так повезло. Дорогой матрас Ён Мина укачивает тело ординатора, и вместе они издают долгий вздох, расслабляясь на нём и удобно раскинувшись. Воздух за пределами ванной холодит кожу Сын Така и вызывает у него мурашки, но Ён Мин планирует согреть его, поэтому это его не беспокоит. Профессор снова начинает с рук, медленно и целенаправленно скользя ладонями по груди и животу Сын Така. Каждое любовное поглаживание согревает его, а каждое прикосновение к соскам заставляет ординатора тихо стонать в его голове. Он постоянно дёргается от этого, и Ён Мин превращает это в игру, проверяя, сколько нужно поддразниваний, чтобы получить самую сильную реакцию, когда он, наконец, потирает один из сосков. Не требуется много усилий, чтобы заставить молодого человека снова сильно возбудиться, и Ён Мину нравятся звуки, которые издает Сын Так, когда его руки опускаются опасно близко к члену, но затем уходят в сторону, чтобы вместо этого потереть бедро или низ живота. Это затягивается на некоторое время, но Ён Мин наслаждается простым прикосновением к коже Сын Така и ощущением непроизвольных реакций в его мышцах и сухожилиях, по мере того как ординатор становится всё более и более возбуждённым. — Пожалуйста, — задыхаясь, умоляет Сын Так, и Ён Мин может с точностью сказать, он может почувствовать, что младший доктор жаждет этого. Его член уже невероятно твёрдый, он прижат к бедру и пульсирует с каждым ударом сердца. Каждое прикосновение к соскам заставляет ординатора дергаться и скулить, и Ён Мин сам уже едва сдерживается. Он может чувствовать всё, что чувствует Сын Так, хотя у него немного больше контроля над своими реакциями. В конце концов, сейчас в приоритете удовольствие ординатора, но профессор солгал бы, если бы сказал, что ему это тоже не доставляет особого наслаждения. Сжалившись над бедным ординатором, Ён Мин, наконец, берет его член в руку и получает в награду стон, такой чистый и красивый, что он не может удержаться, чтобы не застонать в ответ. Обычно Ён Мин тихий в постели, но Сын Так, очевидно, не такой, и это возбуждает профессора. Ему не терпится узнать, какие ещё звуки может издавать ординатор, когда голова профессора будет между его ног или когда Сын Так лежит на подушке, а Ён Мин прижимается к нему сзади. Старший доктор должен очнуться, чтобы сделать с Сын Таком всё это. Протянув другую руку, Ён Мин берёт с прикроватного столика флакон дорогого лосьона и использует его, чтобы улучшить скольжение и облегчить движение, что Сын Так, похоже, одобряет. Ён Мин начинает ласкать его медленно, сначала используя только кончики пальцев. Они едва ощутимо проходятся по всей длине члена, а затем он снова обхватывает его, чувствуя, как член подёргивается в ладони. — Ты такой красивый, — говорит ему Ён Мин, и Сын Так стонет в ответ, его голос прерывается, когда Ён Мин поворачивает голову в сторону, чтобы посмотреть на себя — или, скорее, на Сын Така — в зеркальном шкафу. Он абсолютно развратен, но в то же время сногсшибателен. Ён Мин никогда не видел ничего подобного, по крайней мере, с такой точки зрения. Сначала профессор начинает поглаживать его член медленно, немного сжимая ладонь каждый раз, когда проводит по головке, и использует лосьон и свой собственный предэякулят, чтобы было легче. Ему нравится, как это заставляет Сын Така прерывисто дышать, и как темп заставляет его хныкать. Он ласкает Сын Така так, как сделал бы это сам, твёрдой рукой и с лёгким вращением запястья. Сын Так тяжело дышит и говорит что-то вроде «О боже» и «Не останавливайся», и Ён Мин чувствует, как напряжение нарастает по всему телу. Когда напряжение становится слишком сильным, а стоны Сын Така — более хриплыми и отчаянными, Ён Мин замедляет ласку и сжимает основание члена, чтобы остудить его пыл. Сын Так обычно ноет на него, но возвращение возбуждения, кажется, занимает всё меньше и меньше времени с каждым разом, когда он это делает. Теперь Сын Так весь в поту, всё его тело на пределе, когда Ён Мин подгадывает время, чтобы сосредоточиться на ласке ниже, обхватывая и слегка сжимая его яички, чтобы получить другие ощущения, которые заставляют Сын Така извиваться. Ён Мин хотел бы понаблюдать со стороны, пока он ласкает ординатора вот так. Он хотел бы наклониться, чтобы поцеловать Сын Така, отчаянно стукаясь зубами и сплетаясь языками, пока ласкает их оба члена одной рукой, пропитывая смазкой их животы, пока двигает бёдрами между бёдер Сын Така. Ён Мин хотел бы покрыть поцелуями весь торс ординатора до самого низа, а затем взять его член в рот. Он хотел бы попробовать его на вкус и подержать в горле какое-то время. Он хотел бы раскрыть его пальцами, поработать ими как следует внутри и заставить его выть. Сын Так издает дрожащий стон при этой мысли. — Да, — умоляет он, — пожалуйста, сделай это. — Тебе нравится эта идея? — спрашивает Ён Мин, легонько поглаживая его мизинцем. — Да, да, очень, — хнычет Сын Так, едва способный говорить. — Твои руки. Я люблю… я люблю твои руки и твои длинные пальцы. Я хочу… О боже. Ён Мин стонет вместе с ним, когда большим пальцем нажимает на уздечку. Это посылает волну шока по их телу, и он чуть не теряет самообладание, останавливая свою руку на несколько мгновений, чтобы притормозить их обоих. Когда Ён Мин вновь начинает поглаживать Сын Така, он представляет, как входит и выходит из него в едином темпе. Он представляет, как тело ординатора сжимает его каждый раз, когда он погружается внутрь; каким узким должен быть Сын Так. Ён Мин представляет, как целует морщинку на лбу ординатора, а затем губы, прижимается так близко, как только может, и замирает глубоко в нём. Он представляет, как Сын Так будет стонать его имя и держаться за бицепсы, пока профессор набирает темп и трахает его как следует. Ён Мин стонет от этих фантазий и откидывает голову на подушки, темп ласки ускоряется, пальцы ног вжимаются в простыни, когда он начинает поднимать бёдра навстречу своему кулаку. На этот раз он опасно близок к оргазму, и если судить по стонам Сын Така, то и он тоже. Ён Мин быстро спрашивает парня, хочет ли он кончить сейчас или продолжать, и Сын Так умоляет о первом. — Пожалуйста, профессор, дайте мне кончить. Я не могу… я больше не могу это выносить. П-пожалуйста. Честно говоря, Ён Мин удивлён, что Сын Так вообще продержался так долго. Его рука двигается быстрее и сжимает член сильнее, когда он намеренно приближает их обоих всё ближе и ближе к краю. Возбуждение быстро накапливается, закипая в их животе и напрягая все мышцы тела Сын Така. Пальцы на ногах сгибаются, дыхание прерывается, всё сжимается, а затем Взрыв. Они кончают вместе, Сын Так кричит у себя в голове, а Ён Мин хнычет, наблюдая за кульминацией ординатора в зеркале, который обильно кончает, скорее всего, потому, что они делают это одновременно. Это двойное удовольствие и двойная награда, и они оба замирают, тяжело дыша, на матрасе, пока волны их общего оргазма омывают их, а затем медленно переходят в низкий стон удовлетворения. Ён Мин закрывает глаза и пытается выровнять дыхание, прижимая руку к груди Сын Така, чтобы нащупать его пульс. Он быстрый, но нормальный, и Ён Мин улыбается и смеётся, отбрасывая руку в сторону. Они в полном беспорядке. Сын Так нехарактерно тих, поэтому Ён Мин проверяет его: — Получил то, что ожидал? — спрашивает он. — Как себя чувствуешь? — М-м-м-м, — радостно мурлычет Сын Так. — У тебя действительно руки бога. Старший доктор снова смеётся, проводя кончиком пальца по тазовой кости Сын Така и заставляя его вздрогнуть. — Погоди, пока в тебе не окажутся мои пальцы. — Боже, дай мне несколько минут, — хнычет Сын Так, когда его опавший член снова дёргается. Ён Мин ухмыляется про себя и кладёт руку на живот Сын Така. Он липкий, и его нужно вытереть, но им обоим довольно комфортно, и они наслаждаются послевкусием того, что только что произошло. Два раунда и ещё два парных оргазма спустя, Ён Мин и Сын Так решают закончить на этом ночь. У Сын Така приятно болит всё тело, и Ён Мин находит время, чтобы аккуратно вытереть его кожу и очистить от смазки, пота и спермы. Он также меняет простыни и бросает испачканные вместе с тёплой влажной мочалкой в корзину рядом со шкафом. Когда они снова ложатся и натягивают одеяла на обнажённое тело Сын Така, Ён Мин хватает подушку, обнимает её и прижимается щекой к прохладной стороне наволочки, со вздохом закрывая глаза. Он смертельно устал после всех этих физических нагрузок и долгой смены перед этим. — Как твоя попа? — спрашивает Ён Мин, зевая. — Болит? — Да, но это приятная боль, — отвечает честно Сын Так. — Спасибо, что был нежным. Ён Мин улыбается про себя. — Не за что. Рад, что тебе понравилось. Проходит несколько долгих минут тишины, а затем Сын Так зевает. Это заставляет Ён Мина делать то же самое. — Я бы хотел, чтобы ты мог обнять меня прямо сейчас, — с тоской признаётся Сын Так в своей собственной голове. — Я бы хотел, чтобы ты действительно был сейчас здесь, со мной. Ён Мин чувствует, как у него болит сердце. Нежности после секса, очевидно, важны для Сын Така, и он хотел бы приласкать его. Он бы обнимал его до восхода солнца, если бы ординатор того захотел. — Когда я очнусь, — обещает Ён Мин, — я буду обнимать тебя так долго, как смогу. Что бы ни случилось, что бы я ни буду помнить или не смогу вспомнить, я всегда буду возвращаться к тебе. Не отказывайся от меня. — Конечно, не брошу, — обещает молодой врач. — Даже если ты всё забудешь и нам придётся начинать всё сначала, я останусь рядом с тобой. Я заставлю тебя влюбиться в меня снова. Ён Мин улыбается, утыкаясь носом в подушку, которую держит в руках. — Это займёт не так уж и много времени. Будешь просто раздражать меня, пока это не случится? — Если нужно будет, — настаивает Сын Так. — В прошлый раз сработало. — Ты прав, так всё и было, — Ён Мин снова зевает. — Поспи немного, Таки. Сын Так молчит несколько долгих мгновений, а Ён Мин почти засыпает, убаюканный мягким тиканьем часов в спальне. — Я люблю тебя, Ча Ён Мин, — говорит Сын Так неофициально, но переполненный эмоциями и искренним обожанием. — И я люблю тебя, — отвечает ему Ён Мин. И он правда любит. Он любит Ко Сын Така больше, чем когда-либо любил кого-либо или что-либо в своей жизни. Это чувство наполняет его тело, и профессор знает, что совсем не скрывает этого. Он приставучий и раздражающий и требует так много внимания Сын Така. Но это чувство взаимно, и Сын Так тоже редко оставляет его в покое. Они подходят друг другу. — Сладких снов, любимый, — выдыхает Ён Мин. Он чувствует, как Сын Так улыбается, когда засыпает.***
28 августа 2022 г. в 20:00
— Знаешь, — говорит Сын Так однажды после долгой операции, — теперь иногда я чувствую тебя внутри своего тела, когда ты овладеваешь мной. — Его пальцы то отпускают, то вновь сжимают руку Ён Мина, когда мужчина кладёт подбородок на плечо Сын Така.
Они отдыхают на койке в ординаторской, пользуясь редким моментом тишины, воцарившейся в больнице. Сын Так полулежит на Ён Мине так, что его мягкие волосы щекочут нос профессора всякий раз, когда он шевелит головой, а руки Ён Мина обнимают молодого ординатора за талию, и их пальцы переплетены на животе Сын Така. Доктор Ко невероятно тёплый, и Ён Мин никогда ещё не чувствовал себя настолько комфортно. От запаха его шампуня у него кружится голова, и он поворачивает лицо, чтобы зарыться носом в его волосы.
— М-м? — тихо тянет профессор так, словно Сын Так не огорошил его только что своими словами. Ён Мин опьянён ровным биением сердца Сын Така и мягкостью его кожи. — Как это?
Ординатор вздыхает и откидывает голову на плечо Ён Мина так, что их щёки оказываются прижатыми друг к другу, и профессор может видеть его красивое лицо, если повернёт голову.
— Обычно я просто теряю сознание, когда контроль у тебя, но теперь я вижу и чувствую всё, что происходит, но при этом не могу контролировать своё тело, — объясняет он. — И я ощущаю тебя. Я как будто сижу на пассажирском сиденье у себя в голове.
Ён Мин наклоняет голову, чтобы посмотреть, как Сын Так улыбается с закрытыми глазами, а черты его лица при этом расслаблены.
— Когда это началось? — спрашивает он.
— Примерно в то же время, когда ты смог касаться меня, — отвечает Сын Так. — После операции я начал практиковать осознанные сновидения. Хотел узнать, смогу ли я не отключаться, когда контроль у тебя.
— Осознанные сновидения — это миф, — слегка хмурится Ён Мин.
— Призраки тоже считаются мифом, — пожимает плечами Сын Так. — Кто знает, как всё устроено на самом деле?
Что ж, похоже, с этим он поспорить не может.
— Зачем тебе это? — спрашивает Ён Мин. — Разве это не тревожно — не контролировать себя? Чувствовать, как твоё тело движется без тебя?
— Поначалу так и было, — признается Сын Так, всё ещё не открывая глаз. — Но я доверяю тебе. И это полезно в обучении. Как ещё лучше научиться делать операции на открытом сердце, как не почувствовав это своими руками?
Ён Мин чувствует, как у него горят уши, когда Сын Так говорит, что доверяет ему. Он никогда не задумывался об этом раньше, но доверие было в их отношениях определяющим качеством. И абсолютно необходимым.
— Кроме того, я чувствую твоё удовлетворение, когда ты успешно завершаешь операцию. — Сын Так улыбается, а его руки нежно играют с пальцами Ён Мина. — Это вызывает привыкание.
Профессор улыбается на это, меняя позу так, чтобы притянуть Сын Така ещё ближе и обхватить его всеми конечностями. На самом деле он не считает себя прилипчивым человеком, и он не был таким с Сэ Чжин, когда они были вместе, но невозможность в течение нескольких месяцев прикоснуться к кому-либо, особенно к Сын Таку, разбудила в нём тактильный голод, и сейчас он пытается наверстать упущенное.
— Дождись, когда сделаешь это своими собственными руками и с полученными навыками, — шепчет профессор ему на ухо. — Почти нет ничего лучше.
Сын Так тихо вздыхает и снова прижимается к нему.
— Почти?
— Почти, — повторяет Ён Мин и оставляет лёгкие поцелуи на подбородке Сын Така. Ординатор наклоняет голову набок, чтобы было удобнее, и снова удовлетворённо вздыхает, когда профессор кладёт руки на его стройные бёдра. Доктор Ча засовывает пальцы под синюю униформу подчинённого и усмехается, когда Сын Так слегка вздрагивает от холодного прикосновения к коже. Ён Мин трёт его в месте соприкосновения в качестве извинения, и кожа быстро согревается, а Сын Так снова расслабляется и поднимает руку, чтобы обхватить профессора за затылок, и поворачивает голову, чтобы поцеловать его.
Сын Так теперь целуется намного лучше, чем в момент их первого поцелуя в ВИП-палате после операции, и теперь его навыки вполне соответствуют умениям Ён Мина в этой области. Когда их губы соприкасаются, то между ними вспыхивает искра чего-то большего; чего-то, что практически вызывает дрожь в груди Ён Мина от важности происходящего поистине космического уровня. Он надеется, что Сын Так тоже это чувствует, и, судя по тому, как обычно их поцелуи быстро становятся жарче, так оно и есть.
Профессор до сих пор не может поверить, что может трогать Сын Така, что прикосновение к ординатору стало таким же естественным, как дыхание, в то время как раньше он вообще не мог прикоснуться к нему, не будучи немедленно втянутым в него.
Теперь Ён Мин может чувствовать его полностью: его горячее, мятное дыхание на своём лице, нежную гладкость его губ, шелковистость его волос и его красивую, мягкую, тёплую кожу. Он не может насытиться этим, насытиться им.
Ко Сын Так не только привлекателен физически, но и Ча Ён Мин действительно никогда не встречал никого с таким прекрасным сердцем, душой и личностью. Ординатор — добрый, любящий, нежный, заботливый, сострадательный и ещё миллион других замечательных слов. Он — солнечный свет, пойманный в ловушку внутри человеческой плоти. Он — уют от согретого в сушилке одеяла в снежный день в постели.
Ча Ён Мин, возможно, влюблен.
Одна рука профессора остается на бедре Сын Така, в то время как другая движется вверх по торсу, чтобы удержать его челюсть на месте, пока их губы соприкасаются друг с другом, как идеально расположенные кусочки головоломки.
По лицу Ён Мина разливается жар, когда Сын Так осторожно касается его кончиком своего языка, и профессор отвечает ему тем же, и их поцелуй становится в десять раз жарче.
Они никогда не заходили дальше этого. Их либо прерывали, либо Сын Так смущался, и всё обычно прекращалось примерно в момент, когда их поцелуи становились такими, и руки Ён Мина начинали своё «исследование».
Но в этот раз, когда Ён Мин гладит и проводит ладонью по животу Сын Така, а затем начинает подниматься вверх, младший доктор не останавливает его. Сын Так очень тёплый, во всех смыслах. Это успокаивает, и Ён Мин чувствует, что ординатор расслабляется ещё больше.
Конечно, он готов остановиться в любой момент, когда Сын Так попросит его об этом. Согласие — очень важная вещь, которая не подлежит каким-либо уговорам, и Ён Мин, конечно, не хочет давить на Сын Така, если тот пока не готов зайти дальше. Он знает, что ординатор всё ещё очень неопытен, его первый поцелуй был с Ён Мином, так что профессор не против того, чтобы всё происходило настолько медленно, насколько это нужно Сын Таку. Но это не мешает ему хотеть и желать Сын Така и охотно отвечать взаимностью, когда тот не проявляет никаких признаков того, что хочет остановиться. Ординатор вообще поворачивается, чтобы сесть на Ён Мина, оседлав его бёдра, и их губы продолжают с того места, где они остановились.
Через нескольких долгих мгновений, наполненных поцелуями и мягкими звуками из глубины горла Сын Така, парень отстраняется, чтобы прижать их лбы друг к другу. Дыхание молодого ординатора немного затруднено, а его щёки покрыты розовыми пятнами. Заходящее солнце отбрасывает на них обоих мягкое золотистое сияние и придаёт волосам Сын Така медово-каштановый ореол, а его коже — ещё больше тепла, в его глазах пляшут золотистые и коричневые оттенки, которые обычно не видны при флуоресцентном освещении. И звёзды, так много звёзд в его зрачках, когда он вот так смотрит в глаза старшего доктора.
Он неземной, и Ён Мин без ума от него.
— Я хочу кое-что попробовать, — почти шепчет Сын Так, и его щеки становятся ещё краснее, как и уши.
— Что? — спрашивает Ён Мин, нежно касаясь кончиком носа носа Сын Така.
— Ты не обязан это делать, если это покажется тебе слишком странным. Я не разозлюсь, но эта мысль уже давно у меня в голове и никак не исчезает. — Ординатор делает паузу. — Не стесняйся сказать «нет», если у тебя есть какие-либо сомнения в…
— Ты так уверен, что я скажу «нет». Просто скажи, что хочешь, и позволь мне самому решать, — весело говорит Ён Мин.
Сын Так сглатывает, а затем мягко прикусывает нижнюю губу своими идеальными зубами, прежде чем заговорить. Тихо. Едва слышно.
— Я хочу, чтобы ты овладел мной, а потом… — Он опускает голову, и Ён Мин пытается перехватить его взгляд. Он подносит руку к подбородку и поднимает его, ища глазами ответы.
— А потом? — Он замолкает. — Не бойся просить о том, чего ты хочешь, Ко Сын Так. Мне нужно знать, что это.
Сын Так моргает, глядя на него, немного щурясь от солнечного света, а потом он говорит:
— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.
Дыхание Ён Мина слегка прерывается. Он бы спросил, что ординатор только что сказал, если бы не расслышал его отчетливо.
— Прикоснуться к тебе… ин… — Ему нужны пояснения, хотя он почти уверен, что знает, что имеет в виду Сын Так.
Лицо ординатора пылает, и он пытается спрятать его, но Ён Мин ему не позволяет.
— Пожалуйста, скажи мне, — умоляет профессор. — Я хочу дать тебе то, что ты хочешь, но мне нужно, чтобы ты был со мной откровенен. Я не хочу предположить и ошибиться.
Сын Так ёрзает у него на коленях, и Ён Мин чувствует, что они оба с нетерпением ждут того, что будет дальше, но профессор должен быть абсолютно уверен в том, что будет дальше.
— Я хочу, чтобы ты… — Сын Так говорит нервно, — использовал свои руки, мои руки, чтобы помочь мне отпустить себя.
— Чтобы заставить тебя кончить? — прямо спрашивает Ён Мин, и Сын Так стонет как от разочарования, так и потому, что это слово настолько грязное, что на мгновение всё его тело напрягается.
— Да, — шепчет он.
Губы Ён Мина приподнимаются, и он наклоняется ближе, тычась носом в щёку Сын Така.
— Хочу сначала услышать, как ты скажешь это вслух.
— О боже, — снова стонет Сын Так и поднимает руки, чтобы закрыть лицо.
Ён Мин усмехается и нежно обхватывает его запястья, потянув их вниз.
— Если ты даже не можешь этого сказать, откуда мне знать, что ты готов это сделать?
Сын Так встречается с ним взглядом, затем говорит:
— Я готов, — твёрдо говорит он. — Просто это всё равно, что делать это самому, так что… не очень похоже, что это по-настоящему.
Ён Мин цокает языком:
— Это по-настоящему, — не соглашается он. — Я — другой человек, который будет прикасаться к тебе интимно, так что всё по-настоящему.
— Но это мои руки, — хмурится Сын Так.
— Которые я буду контролировать, — напоминает ему Ён Мин.
Сын Так на мгновение задумывается над этим и понимает, что профессор прав. То, о чём он просит, ничем не отличается от дрочки. Участвуют два человека, и это секс.
— Тогда ладно. — Сын Так собирается с духом. — Я хочу, чтобы ты овладел мной и использовал мои руки, чтобы… заставить меня кончить. — После этих слов всё лицо Сын Така горит, включая уши, но он смотрит спокойно.
Ён Мину приходится подавить дрожь во всём теле и сдержать себя, чтобы не схватить Сын Така и не овладеть им прямо на месте.
— Хорошо, — соглашается профессор Ча слегка дрогнувшим голосом.
Сын Так недоверчиво моргает, глядя на него, а затем расплывается в ослепительной улыбке.
— Хорошо.
— Сначала идём домой.
— Э-э-э? — Сын Так хмурится. — Почему?
— Потому что кто угодно может войти, — усмехается Ён Мин и протягивает руку, чтобы убрать волосы с глаз, которые, вероятно, скоро нужно будет подстричь. — И я не согласен на полу-публичный секс. Пока что.
Сын Так немного надувает губы, но потом выдыхает.
— Ладно.
Ён Мин наклоняется, чтобы поцеловать его в щёку, подбородок и уголок губ.
— Я только хочу, чтобы тебе было удобно. Подумай о том, как будет хорошо, когда ты сможешь растянуться на моей кровати и стонать так громко, как захочешь, не боясь, что кто-нибудь ворвётся и помешает.
Сын Так не может удержаться от улыбки, целуя мужчину в ответ.
— И увидит меня голым.
— М-м-м, точно, — мурлычет Ён Мин, а его рука поглаживает бедро Сын Така.
— Хорошо, тогда пошли, — с энтузиазмом говорит ординатор, слезая с колен профессора и надевая ботинки. — Прямо сейчас.
Ён Мин тихо смеётся и садится, проводя пальцами по волосам.
— Кому-то не терпится.