***
Дмитрий приехал ровно к назначенному времени, отдал куртку странно выглядящему созданию в метр ростом и нервно одернул рукава рубашки. Резкие перемены в работе его не радовали, но перспектива ходить сразу под Демьяном была многообещающей. По сравнению с ним его отец был просто мелкой мошкой. — Входи-входи, — снова широко улыбнулся дьявол, — садись, поговорим как раз. Пробормотав благодарность, парень присел на стул у низкого столика, заставленного едой. Поднимать глаза на новое начальство не хотелось — во-первых, он предупрежден, что дьяволу такое не нравится; во-вторых, они начинали не то чтобы болеть, но определенный дискомфорт появлялся. Демьян выглядел просто вставленным на фон, как будто он был более... Более настоящим, чем диван, на котором он сидел. Более реальным, весомым, словно все окружающее было лишь декорацией к нему. И дышать рядом с ним становилось тяжелее, воздух будто густел. Потрясающе красивая девушка, похожая на ту, что вчера ублажала хозяина клуба, подала Дмитрию чашку чая. Только похожая — потому что вторая с точно таким же лицом и такой же фигурой сидела напротив на полу и делала бутерброды. — Что, нравятся? — хмыкнул Демьян, ласково погладил девушку по волосам. — Просто интересно, — сразу честно ответил человек, отпил немного из своей чашки, — я только чуть-чуть знаю о суккубах, и все. Он помнил, что нельзя лгать. Да и не собирался — оценить красоту человека, даже захотеть его он вполне мог, но по-настоящему нравился ему всегда только кое-кто особенный. Добрый, ласковый, спокойный и просто очень красивый. — Мне нравится все необычное, — Демьян приподнял лицо девушки и провел большим пальцем по полным губам, — а среди демонов, которые рождаются из яиц, близнецы — потрясающая редкость. Люди, влюбленные в суккубиков, встречаются на каждом шагу, но настолько ими одержимые — нечасто, поверь мне. Так же редко, как суккубики, заботящиеся о людях. Если тебе что-то будет интересно, можешь спросить у меня, я не против, — демоница закончила с бутербродом и на блюдце подала его гостю, — иерархия довольно простая, ты быстро разберёшься. Черти, бесы и полукровки, демоны, дьяволы, — называя каждый класс существ, он приподнимал руку немного выше, — ты, пока работаешь на меня, будешь где-то между мной и демонами, — уже только по этому высказыванию можно было понять, что решение перейти под его командование было неплохим, — только не посылай ко мне своих людей, приходи сам, я не особо жалую мусор в своем кабинете. Кстати, раздевайся. Дмитрий сразу встал, взялся за пуговицы рубашки. Оскорбление он предпочел молча проглотить, помня вчерашнюю реакцию Пашика на визит сюда. Да и, откровенно говоря, сам себя чувствовал только пылью у ног этого создания. — Полностью? — флегматично уточнил парень, стаскивая рубашку с плеч и аккуратно вешая ее на спинку стула. — Будешь делать все, что я скажу? — лукаво прищурился Демьян, поглаживая подбородок. — Вы спасли его, — коротко ответил человек, все же позволив себе осторожный взгляд на лицо начальства, — теперь я ваш. За ночь он все обдумал и решил, что ему всё равно, что случится. Если была необходимость отдать свою жизнь в обмен на жизнь этого суккуба — то так тому и быть. — Как же ты мне нравишься! — неожиданно расхохотался дьявол. Все в кабинете вздрогнули от такой резкой смены настроения. — Ну в самом деле, что за забавный щеночек! Но ты прав, ты прав, мне нравится, молодец, — поманив его, Демьян сел и ласково пробежался пальцами по подтянутому мускулистому торсу, — хорошее тело, приятно смотреть, да и Пашику будет приятно. Где хочешь метку? Его руки были одновременно обжигающими и ледяными, казалось, от лёгких касаний даже больно. И, раз уж метка была от самого дьявола, мелочиться не стоило. — Там, где ее будет видно, — прямо ответил человек. И стиснул зубы, когда левое предплечье будто наизнанку вывернулось. Словно прямо из-под кожи вылезала темная цепь с крупными звеньями, переползала по руке, удобнее устраиваясь широкими витками, сползла одним концом к запястью, другим влезла к локтю и с разрывающей болью вгрызлась крайними звеньями в локтевой сгиб и под ладонь. — Не людям ее везде будет видно, — удовлетворённо протянул Демьян, наблюдая за выражением лица побелевшего, но даже не пикнувшего подчиненного, — если ты будешь мне нужен, я позову через нее, — стоило цепи замереть, боль сразу же исчезла. Осталось только фантомное ощущение полуоторванной руки, — как там Пашик, кстати? Ещё спит? Колени подрагивали и подгибались, но Дмитрий сумел сесть на свой стул довольно уверенно. Его немного тошнило, а ещё эта будто выжженная на коже татуировка ужасно чесалась, но он терпел. — Спал, когда я уезжал, но уже хотя бы щеки появились, — прямо ответил он. Утром он думал, что ему показалось, ведь нельзя набрать несколько килограммов за ночь, но это же и не человек, чтобы примерять к нему человеческие мерки, — почему вы помогли ему? Этот вопрос казался грубоватым, но был очень важен — хотя бы потому, что дьявол снизошёл до разбирательств во взаимоотношениях суккуба и человека. — Я всегда стараюсь помочь суккубикам, — усмехнулся Демьян, отпивая уже порядком остывший чай, — хотя бы потому, что они жалкие. У инкубов жизнь попроще, женщины мягче, а суккубики такие хрупкие, слабые, мужчины часто с ними грубы. Неприятно, что эти маленькие милашки созданы, чтобы быть в подчинённой и униженной роли, особенно когда дело касается зацикленности. Ну, думаю, ты и сам на это насмотрелся вдоволь. Парень кивнул, невольно вспоминая, что его отец ни разу в жизни не говорил с Пашей по-человечески. И не то чтобы из-за особого презрения именно к Паше, он со всеми так разговаривал, но ведь суккуб был вынужден терпеть такое обращение, чтобы выжить. И только при достижении какой-то точки, после которой терпеть уже нельзя было, решился что-то изменить. Но после отвлеченные темы кончились. Демьян буквально завалил его объяснениями работы, демоницы принесли огромные стопки папок с отчетными документами, которые нужно было изучить в кратчайшие сроки. Принесли и расписание, забитое под завязку встречами с партнёрами, где нужно было представиться и завязать деловые отношения. Дмитрий прикинул, что нормально спать и ходить в универ ближайшие пару недель не придется. Но решил, что все это было не зря, когда покинул кабинет дьявола. Все повернулись в его сторону, пялясь на руку. Татуировка была уже закрыта рукавом рубашки, но это не мешало им ее видеть, как Демьян и говорил. И в их глазах было что-то среднее между страхом, завистью и злобой, хотя это не мешало им расступаться перед ним, как будто стелиться. Кабинет помощника Демьяна был в человеческом зале клуба. И, усевшись за здоровенный стол из черного дерева, окинув взглядом слегка мрачное и полутемное помещение, впрочем, полное изысканной загадочности, он позволил себе короткую улыбку, несмотря на то, что рука ещё немного болела. Все это было не зря — и не только потому, что Пашик будет жить.***
Я проснулся с таким трудом, что, казалось, мне просто приснилось, что я у Димы дома. Опять. Почему? В комнате было темно из-за задернутых штор, я встал и пополз искать хозяина. Но во второй комнате его не было, как и на кухне, и в ванной. За окнами было почти темно, солнце то ли ещё не встало, то ли уже село. Включив прохладную воду, я умылся, чтобы хотя бы попробовать немного взбодриться. Тело лёгкое, хоть и кажется, что умру, если не лягу и не закрою глаза. Почти вся энергия, которую я сумел ухватить от Демьяна, уже усвоилась, я снова чувствовал лёгкий голод. Зеркало подсказало, что глупое тело вместо создания запаса в виде энергии шарахнуло все полученное в мышцы. Зато я уже меньше похож на скелет, почти вернулся к своему нормальному виду, надо же. Это был всего один его оргазм, и от того я получил не больше трети. А если бы получил все? Хотя нет, думаю, создался бы запас на пару недель, как обычно, а остальное бы просто рассеялось, как всегда бывает с излишками. Боже, я уж и не помню, когда у меня были излишки. Дверь за спиной так резко распахнулась, что я подпрыгнул. — Фух, блин, я тебя потерял, — выдохнул Дима, опёрся на косяк, — как себя чувствуешь? Что-то с ним... Что-то не так. Вернее, что-то изменилось, он как будто стал по-другому ощущаться, не совсем как человек. Или это мне только кажется? — Пока не знаю, — я промокнул лицо полотенцем, закрыв на секунду глаза, и открывать их уже не хотелось, — вот только проснулся, ещё ничего не понял. — Я ужин привез, будешь? — не особо стесняясь, парень стянул рубашку и бросил ее в корзину для белья, и вот тогда я заметил. На его руке была метка дьявола. Я раньше видел только метки демонов, они не такие яркие, но эта темная цепь в энергетическом плане просто пылала, как раскалённая. — Прости за это, — я осторожно взял его за руку, стараясь не коснуться метки, — не стоило брать тебя с собой. — Все нормально, — Дима беспечно улыбнулся уголком губ, наверное, просто не понимал, — я все равно собирался уходить от отца, а самому чего-то добиться сложнее. В общем, не вини себя, я от этого только выиграл, — и все это смахивало на самовнушение пополам с ложью, потому что я не чувствовал в нем особой радости, а ещё он аккуратно отнял руку и вышел из ванной, хотя я уж точно не мог предположить, что он сам прервет тактильный контакт, — отцу я уже сказал, завтра пацанов соберу и с ними тоже перетру за это дело. Представляю, как у этого придурка рвануло. Он бесился и орал даже тогда, когда Дима объявил, что больше не будет ходить под ним, просто позволит себя нанять. Естественно, сразу такие условия не прокатили, но, когда выяснилось, что новых людей надо найти и обучить, а дело простаивает, он был вынужден уступить, хоть и пытался поставить свои условия. А теперь просто полностью лишился подрядчика, да ещё и Дима теперь куда выше рангом, чем какой-то там полубывший бандит. И все равно, хорошим это не кончится, чует мое сердце. Дьявол на то и дьявол, чтобы его бояться. Но, все же, какой же он уже взрослый. Он всегда был слишком серьезный для мальчишки, всегда у него был такой тоскливый и измученный взгляд, потому что отец ему достался так себе. Воспитывал только ором и тычками, постоянно оставлял одного, ничего толком не покупал и никуда не водил. Я смог немного встряхнуть этого волчонка, когда его начали оставлять у меня — я сам попросил, потому что в ужас приходил от того, что дошкольник сидит дома один не день или два, а неделями. Он умел ходить в магазин, делать бутерброды и жарить яичницу, занимал себя сам книжками и рисованием, но все равно. Зато у меня он попробовал сладости, я готовил ему вкусненькое, пёк пирожки, покупал игры. Он просто обожал железный конструктор, мог днями с ним возиться. После школы он иногда приходил ко мне, я помогал ему с уроками. А потом все в один день кончилось — когда его отбитый отец вдруг решил приревновать. Запретил нам видеться, и я потом встретил Диму уже взрослым. Ему было всего двенадцать, но он уже был таким взрослым. Взгляд у него был затравленный, озлобленный, да и сам он весь был как струна. Просто сбежал из дома от пьяного и буйного отца, как-то оказался рядом и пришел. Мне хотелось разреветься, потому что он был худым, весь в синяках, хоть и занимался спортом. И сейчас он тоже взрослый, но уже более спокойный, знает свою силу, знает себе цену, имеет надёжную опору. И все равно мне его жаль. Дети не должны так быстро взрослеть, в двадцать должен быть ещё ветер в голове. Хотя, может, легкомыслие и осталось — отдал себя всего дьяволу ради всего лишь меня. Ради тех чувств, которые сам себе придумал. — Тебе нехорошо? — Дима отвлекся от распаковки своего ужина, сделал шаг ко мне. — Просто задумался о том, как ты уже вырос, — я скрестил руки на груди и прислонился к стене. — И это не так уж плохо, — ворчливо хмыкнул он, — а то все воспринимаешь меня мелким, да? Невольно улыбнувшись, я пожал плечами. Ну конечно. Сложно перестроиться, когда кто-то вырос буквально у меня на глазах. Вообще-то, еда выглядит довольно аппетитно. Наверное, он заехал в какое-то кафе. Паста, салат, десерт — все на двоих. Но жалко, если я поем — все равно что сразу выбросить ее. Или все же побаловать себя? Голод мой это не утолит, но зато хотя бы полакомлюсь. — Иногда я вспоминал, как ты обнимал меня, когда я был маленьким, — вдруг поделился он, садясь за стол, как был, в одних брюках. — Боже помоги, — поморщился я. Вот этого я больше всего и боялся — что он мои нежности, обращённые к ребенку, будет воспринимать в эротическом контексте. — Да ну нет, — Дима тихо засмеялся, даже зажмурился, подпирая голову рукой, — когда мне было одиноко. И от этого теплее становилось, так умиротворенно, клянусь, у меня даже не вставал, — фыркнув, я все же подошёл к столу. Как минимум, пожую пирожное с чаем, — можно обнять тебя сейчас? Это вот уже было неожиданно. Что это он удумал? Решил, что я теперь из благодарности должен броситься в его сильные руки? Ещё чего. По эмоциям я ничего не смог понять, он был вполне спокоен. Ну... Если только обнимашки, то... Я подошёл к нему, положил руки ему на плечи, чтобы не вставал, и прижал его голову к груди. Естественно, он сразу же заворчал. — Ну ты же хотел, чтобы как тогда, в детстве, — поддел я, ласково взъерошил ему волосы. — Ну да, да, — вздохнул он, весьма прилично обнял меня, — боже мой, тогда ты казался мне таким большим, а теперь одной рукой обхватить можно! — я пихнул его коленкой, и нахальный мальчишка задавил свой наглый смех, прижался ещё немного, спрятал лицо у меня на груди. И вдруг обнял крепче, буквально вцепился в меня, словно задыхаясь. — Я люблю тебя, — я стиснул зубы и попытался отстраниться, но он не пустил. На самом деле, я знал, а он знал, что я знаю, но вот так, прямо, никогда не говорил, — прости... Прости, я... Блять, просто не делай так больше, — не делать как? Не обнимать его? Не зацикливаться? — ебись, с кем хочешь, но только не как вчера, не заставляй себя, мало тебе было столько лет? Пообещай мне, а? А я обещаю, что буду заряжать этот амулет, тебе не надо будет только ради еды это делать, хорошо? Вот как... Он о моей неуклюжей попытке разжиться едой. Ну, не то чтобы мне самому это было приятно, в конце концов. И я и так знал, что ему будет неприятно на это смотреть. — Вообще-то, я тоже от этого удовольствия получаю мало, — пробормотал я, радуясь только, что он не смотрит на меня. Что-то буркнув под нос, Дима притих, просто прижимаясь ко мне. Какой, все же, здоровенный и сильный уже мужчина вырос. А я все по привычке считаю его шкодливым мальчишкой и нескладным парнем. — Можно ещё разок? — подняв голову, он просительно сделал брови домиком, что никак не вязалось с его бандитской внешностью. — Ну давай уж, — проворчал я, понимая, что он просто дорвался до возможности сказать это вслух. Лишь бы только это не вошло в привычку, неловко же. Он встал, все так же обнимая меня, мне пришлось неудобно поднять руки, и вдруг оказалось, что мы обнимаемся прямо как парочка. — Я люблю тебя, Пашик, — проурчал Дима мне прямо в ухо своим вибрирующим баритоном, а потом сразу отпустил и отодвинулся, — все, спасибо и прости. Я пробормотал что-то невразумительное и сбежал в спальню. Нет, я точно не буду есть. Я точно больше никогда не позволю ему себя обнять. Как, как он так точно попал в мой фетиш? Я просто обожаю такой вот низкий и чувственный шепот на ухо! Ох, зараза, ну почему, почему он уже так вырос?