На обложке Форнакса

      — Это НЕ ваше личное дело, Шепард. Вы не видите картины целиком. Перед беседой я, признаться, пролистал ваше личное дело. Вы же с Мендуара, так я понимаю? Вы были молоды, но хорошо запомнили, что там произошло?       Она помнила все. В воспоминаниях Шепард было куда больше ужасающих деталей, чем хранило ее досье и записи об операции Альянса по освобождению колонии от батарианских работорговцев. Именно тогда она осознала одну простую мысль, которая, как ни странно, очень помогла ей в будущем.       Все мужчины глубоко внутри одинаковы. Не важно, откуда они — с Ранноха, Палавена, Кхаршана или Земли.       Врач с невзрачным лицом избегал на нее смотреть. Он отвернулся к окну и сжал руки за спиной.       — Вы хотите, чтобы за нашими колонистами помимо батарианцев начали охотиться еще и турианцы? Вожди их колоний не упустят возможности перехватить власть, как уже было, и пополнить свои армии. Ретрансляторы еще не функционируют, и починить их займет не один месяц. И потом, мы понесли большие потери и сейчас не в состоянии защитить наши планеты.       Он как будто не хотел называть вещи своими именами, и Шепард переняла его своеобразную манеру речи. Двадцатью минутами ранее он вылил на нее ушат ледяной воды, и сейчас они атаковали друг друга колкостями, как будто избегая вступить в образовавшуюся лужу.       — Подумайте, что случится, если правда выйдет наружу. Вы на виду, Шепард. И еще, не для протокола. Подумайте, как отнесется к такому адмирал Хакет? Как бы отнесся Андерсон? Да черт возьми, как отнесется любой ветеран войны Первого контакта? Герой человечества, и такое.       Раньше Шепард не задумывалась о культурной стороне вопроса ее личных отношений. Как посмотрят на это люди? Как раз люди, безусловно, плохо. Даже члены ее команды: кривящийся в отвращении Вега, недоуменно поднятая бровь Кайдена, и Эшли. Эшли, которая говорила о поцелуе с турианцем так, будто хуже было только провалиться безоружной в гнездо рахни. От косых взглядов остальных ее спасало высокое положение и дробовик за спиной.       В это же время другие расы, посмеиваясь, вовсю наслаждались друг другом. Шепард вспомнила раздраженный возглас турианца в порту, которого не пускали на борт с традиционным оружием: «Все вы люди — расисты!». Это было правдой. Они вышли в космос слишком рано. В то время, как запускались первые спутники, ребятам вроде Джейкоба еще угрожали расправой только за цвет кожи.       — Примите правильное решение. Все это легко остановить. Одна малоинвазивная процедура спасет тысячи.       — Вы — мой лечащий врач? Я хочу знать его состояние и перспективы.       Она продолжала бегать вокруг ледяной лужи.       — Пока все не так плохо. Для роста эмбриона мы вводим необходимые вещества. Подавляем вашу возможную аллергическую реакцию.       — Да как это вообще могло произойти?       — Ядро вашей яйцеклетки было полностью замещено генетическим материалом вашего партнера, который действовал как паразит. Потом вступил в силу механизм, чей ближайший известный нам аналог — партеногенез, характерен, кстати, для некоторых видов земных рептилий и птиц. Заимствование оболочки вашей собственной яйцеклетки позволило этому конструкту успешно прикрепиться к вашему организму.       — Да неужели такого не происходило раньше? Знаете, нам ветераны о войне Первого контакта такое рассказывали, что волосы дыбом, но ни у кого не было такого… таких последствий.       Лужа, лужа.       — По всей видимости, из-за специфического облучения, которое вы получили на Цитадели, оболочка яйцеклетки стала более проницаемой и это стало возможным.       — Какие перспективы?       — Пока он мал, питания ему нужно тоже немного. Позже потребуется больше и больше — соответственно больше чужеродных аминокислот и медикаментов, подавляющих вашу собственную реакцию на плод. Я не думаю, что материнский организм выдержит и трети срока, особенно учитывая его изношенность.       — Это все, что вы хотели мне сказать?       — Нам нужно ваше осознанное решение. Завтра я зайду ближе к обеду.