* * *
Мы ехали во главе колонны. Я, высунувшись из командирского люка, представлял себя предводителем всего этого войска. Жаль, что это не так. Фронтом командует какой-то генерал-полковник, не помню его имени. Командующим же направления, в котором мы выдвинулись, является командир 4-й панцер-дивизии генерал-лейтенант Иоганн Штевер. «Эх, как же мне не хватает музыки... Врубить бы Сабатон... Очень атмосферно было бы. Напеть про себя, что-ли?»Into the Polenland the German army march!
• • •
In the Polish lands, spring of 1940
Tanks line up the thousands as far the eye can see!
«Нда, не очень...» Мои мысли прервал гул моторов, пронесшийся над головой. Самолёты полетели вперёд нас. Успех тактики блицкрига основывается на превосходстве над противником в воздушном пространстве, чтобы продвижению сухопутной армии ничего не препятствовало. Сейчас же, часть 4-го воздушного флота охраняет морское направление, чтобы бомбардировщики Союзников не смогли одним наскоком одолеть большую часть надводного флота Кригсмарине. Поэтому, мы находимся в рискованном положении. Сейчас, когда мы только на границе Польши, нашему продвижению ничто не мешает. Но чем глубже мы будем продвигаться, тем серьезнее будет сопротивление. Польша наверняка знает о нашей новой доктрине войны, и ещё перед объявлением войны начала клепать самолёты тоннами. Но на этот случай у нас есть союзники. Не зря же подписывали пакты? — Стерлядь-1, вызывает Белуга-1. Что с Пташками? Приём. — Птицы только что вступили в бой с первыми самолётами противника. А Птенцы уже на подлёте, скоро будут. Приём. — Понял, Стерлядь-1. Конец связи. Как вы уже наверняка поняли, у каждого подразделения есть свой позывной. У моей дивизии позывной «Белуга», у 4-й панцер-дивизии — «Стерлядь», у двух других панцер-дивизий, что едут с нами в одном направлении, «Шип» и «Калуга». У воздушных соединений свои позывные, но для удобства в сухопутных войсках наши самолеты прозвали «Птицами», а самолёты Италии и СССР, которые являются нашими союзниками в этой Войне — «Птенцами», а все воздушные силы вторжения — «Пташками». Так гораздо короче и понятнее. Вскоре мы подъехали к недавнему месту боя. Сбитые самолёты обеих сторон лежали на земле грудами металлолома. Лишь два самолёта были относительно целы. Видимо, пилоты смогли совершить более-менее мягкую посадку. Оба самолёта принадлежали Люфтваффе. Пилоты-везунчики заприметили нас ещё издалека, и уже направлялись в нашу сторону. — Стерлядь-1, говорит Белуга-1. Вызовите к нам буксиры и транспорт. Наблюдаем два самолёта в около целом состоянии, двух пилотов. Также, необходимо отправить поисковую бригаду в целях поиска выживших. Приём. — Белуга-1, принял. Буксиры отправим, пилоты пусть идут назад, к мото-пехоте. Но поиск выживших — не наша задача. Этим займутся вторая и третьи волны. Приём. — Вас понял, Стерлядь-1. Конец связи. Эй, ребят, — кричал я уже выжившим, — К нам давай! — Генерал-майор, — козырнули бойцы в форме Люфтваффе. — Доложите обстановку. Приблизительные потери, наши и врага, — потребовал я, когда пилоты запрыгнул на танк. — Мы встретили ровно 20 самолетов противника, — начал первый, — Их формацию было сложно назвать боевой. Ещё совсем зелёные. — Мы разгромили их без потерь, — продолжил второй, — Но потом появились истребители Союзников. В основном американцы, но были и самолёты с опознавательными знаками Британии. Они резво втянули нас в серьезный бой... — О потерях, доложить, — недовольным голосом прервал я душеизлияния второго пилота. По идее, меня не должно волновать это дело, как потери чужого мне, по сути, подразделения, и тем более рода войск, но я привык находится в курсе каждого дела, так или иначе относящегося ко мне и моим бойцам. Сейчас, от состояния воздушного флота зависит наше продвижение вглубь польской территории, и я не хочу совершать эдакий "зерграш" без воздушного прикрытия. — Прошу прощения, господин генерал-майор... Из потерь противника — все 20 польских самолётов пограничной службы, и около пяти-шести самолётов Союзников. Из наших потерь — не менее 10 истребителей. Точно сказать не могу, — беспомощно пожал плечами второй пилот. — Не менее 15 уничтожены, это точно. Плюс наши два повреждены. Когда я совершал посадку, видел ещё четыре самолёта, идущих на последнем издыхании куда-то в лес, — показал в сторону сосновой рощи первый пилот, — Общие потери — минимум двадцать одна машина. — Нда, не совсем облачные перспективы, — пробубнил я себе под нос, — Я понял вас. Можете направляться в хвост колонны и загрузиться в один из грузовиков пехоты, — сказал я пилотам. Я не очень разбираюсь в самолетчиках и их делах. Если быть точным — ни капельки не разбираюсь. Поэтому я не знаю, плохо ли это, что сбито более двадцати наших самолетов, или это допустимые потери. Но я не успел принять более-менее взвешенное решение, так как радиостанция Ремо затрещала на общем канале, докладывая о первых боевых столкновениях. — Говорит Шип-8, вступили в бой с противником. Наблюдаем не менее сорока машин, среди которых около двадцати танков. Приём. — Говорит Шип-12, вас понял, Шип-8. Идём на сближение с противником, с нами Шип-11 и Шип-13. Запрашиваем поддержку! Приём. Вот и первое сопротивление. Второе. А ведь мы только недавно пересекли границу Польши… На нас напали с левого фланга, как раз в зоне дивизии Шип. — Я Шип-21, нам сбили гусеницу! Прошу прикрытия! У них пушки калибра не менее 40, будьте осторожны! Приём. — Шип-21, я Шип-34, едем к вам! Приём. — Я Шип-24, мы горим! Пр- А-а-а- *ш-ш-ш-ш-ш* — Дерьмо, — выругался я, — Уже первые потери. — Командир, передача с командирского танка дивизии Стерлядь по общему каналу, — сказал Ремо, и начал диктовать сообщение, — Говорит Стерлядь-1, всем танкам на левый фланг! Тройка от каждой дивизии остаётся прикрывать тыл. — Ясно. Передай Белуге-18, Белуге-24 и Белуге-40. Развернуться назад и прикрывать тыл от возможных атак противника. — Яволь, — ответил Ремо, и начал исполнять мой приказ. Через мгновения, названные танки развернулись, и первыми поехали в наш тыл. За ними, с полуминутной задержкой, поехало ещё девять танков. Всё-таки, мой связист лучший. Кстати... Какой-то Шип сказал, что у поляков пушки калибра не менее 40 мм, что очень странно. Я изучал сводки по польским танкам незадолго до начала вторжения, чтобы максимально эффективно противостоять им. Польша не отличалась большим и сильным танковым парком, делая основную ставку на кавалерию. Поэтому, все их танки являлись лёгкими, и создавались в качестве поддержки, загонщиков и охранников. Возможно, они, опять же таки, спохватились, и начали массово производить танки, и разработали что-то посерьёзнее 7ТР или даже 14ТР, который находится у них на стадии разработки. Или там вовсе не поляки, а Союзники. Скоро узнаем. Первые противники встретили нас уже вскоре после приказа об атаке. Это были обычные 7ТР, отдаленно напоминавшие советские Т-26, что, впринципе, логично, ведь что 7ТР, что Т-26 проектировались и строились на основе британского Виккерс Мк. Е. — Юрген, давай фугас. Эрс, заходи к нему сзади. Вили, пали в двигатель. Ремо, запроси у ближайшего танка поддержку. Пусть собьют легковушке гуслю, чтобы был менее прытким, — раздавал я приказы, как будто стрелял из Спарки, — Устроим праздничный фейерверк по поводу начала войны! Знатно так громыхнуло, если честно. Все наши приборы наблюдения аж завалило дымом и пеплом. Не завидую я экипажу семи-тоннки. Такого и врагу не пожелаешь. Хотя, чего это я... Как только триплексы пришли в относительно нормальное состояние, я смог более подробно разглядеть творящуюся мясорубку. Наши танки, среди которых были в основном тройки и четверки, схлестнулись в жарком бою с вражеской техникой. Среди них я наблюдал польские 7ТР и 9ТР, множество модифицированных танкеток, в основном в комплектации ПТ-САУ, с орудиями не меньше 47мм калибра. Кроме польской техники, в рядах противника угадывались силуэты американских М2А4, М3 Ли (не знаю, что они тут забыли, видимо очередное временное несоответствие), и даже М2А1. Недалеко от пендосов тусовались и англо-саксы. Уже знакомые нам Кавалеры и Крестоносцы, а также Матильды вторые и... о боже, Матильды первые. Ну и уроды... Также, в строю то и дело показывались различные бронемашины и прочая техника поддержки. Собственно, я не удивлен, что в нашу потасовку затесались Союзники. Но удивлен я следующему — танков противников было ни как не сорок, и даже не шестьдесят. Их было более сотни. И только танков, ведь есть ещё и танкетки, и обычные бронемашины. Плюс ко всему, их поддерживала тяжёлая пехота. Видимо, нас решили вытеснить сразу у границ одной массированной контратакой. Это может серьезно нарушить наши планы по блицкригу. Но игнорировать их невозможно чисто физически, так что придется тут задержаться. Как бы нас здесь не раздавили... Пока я анализировал происходящее, на нас выехал какой-то мутант. Модифицированная танкетка. Видимо, у польских инженеров извращённая фантазия. На базе TKS была установлена небольшая... Башня? Нет, были установлены небольшие "башни". Три башенки, две смотрели вперёд, одна назад. Я понятия не имею, что это и как оно управляется, но я приказал уничтожить это нечто. По сути, это был уже танк. TKS увеличили в размерах, поставили башни, но, вместо нормальных орудий, на них поставили пулеметы. Я обозвал его TKS-M, то бишь TKS Модифицированный. Тигруля уничтожил этот неудачный (хотя против пехоты он бы неплохо сражался) плод извращённого воображения в считанные секунды, и мы продолжили контратаку на контратаку. — Юрген, заряжай бронебойный! Эрс, двигай дальше.* * *
Через два часа мы встали на обугленной поляне. Останки техники дымились от недавно пылавшего в них пожара. Я высунулся из люка. Что ж. Из результатов прошедшего сражения, можно вынести следующее: немецкое танкостроение лучшее в мире! Из наших потерь: в худшем случае сотня машин, включая не только танки, но и транспортеры и прочую технику. Основные потери пришлись на начало боя, но потом мы расщелкали ту жалкую сотню вражеских танков в считанные часы. А я ещё боялся, что они нас отбросят. Видимо, и я, и они, не рассчитали силы друг друга. Их сотня с пуком против наших 682 танков. Да, у них были также танкетки, которые могли "ваншотить" некоторые наши танки, а также тяжёлая пехота, но и мы не лыком шиты. Наша моторизированная пехота оперативно разобралась с пехотинцами врага, после чего поддержала нас в атаке на танкетки. В это время, половина от наших танковых дивизий развлекала танки Союзников. Через два часа сражений, у бедолаг, что решили выступить против нас, погибла последняя надежда на победу, и они решили отступить. Ушло максимум 10 машин и неизвестное количество пехоты. Но это уже не важно. Что смогут нам сделать даже не дюжина машин, из которых только три танка? Конечно, они могут задать трепку небольшому отряду пехоты, но ловить их по всей Польше? Не сдалось это никому, я думаю. — Командир. Стерлядь-1 передает на общем канале: восстановить формацию и продолжить продвижение, остовы техники и трупы заберёт вторая волна. — Да, мы итак выбились из графика, — ответил я, отряхивая форму от осевшей сажи. Мы вновь встали в формацию и продолжили свой путь. Итальянские «птенцы» уже давно пролетели над нами. Наверное, сверху наша сражение выглядело эпично.* * *
По продвижении вглубь Познани нам встречалось редкое сопротивление в виде местных партизан. Серьезных оборонительных сооружений нам не встречалось, лишь редкие частоколы из обтёсанных бревен, да небольшие рвы, сделанные, видимо, этими же партизанами. Минусы больших территорий — их сложнее оборонять, особенно при недостатке народа. Видимо, нынешнее правительство Польши решило сдать Познань без особого сопротивления. Нам же лучше. Отдохнут бойцы после сражения, будет больше времени подготовиться к следующим, более сложным. После пересечения Познани, мы двинемся в Лодзь, и поддержим продвижение Третьего Восточного фронта в Люслин. Первый же фронт пройдет через Торунь и далее в Сувалки, где соединится с дивизиями Кёнигсберга. Силы Советского Союза к этому времени должны будут взять Слоним, и провинция Варшава окажется в кольце. Там ожидается серьезное сопротивление — столичная провинция, как никак. Потихоньку сжимая ее в тиски, мы дойдем и до самой Варшавы, после чего одержим юридическую победу. Эх, хотелось бы въехать в Варшаву на Тигруле в числе первых, словно на белом коне... Думаю, если все хорошо обернется, то так и будет. А сейчас, пора ехать на Лодзь.* * *
— Панцер! Ворвардс! — громогласно отдал приказ Иоганн, радиостанция Ремо аж подпрыгнула. Колонна двинулась. За нами маршировала пехота, ехала другая техника, а самолёты стартовали со своих площадок. Хм, у меня есть стойкое чувство дежавю... Мы уже стояли у границы с Лодзью. После первой танковой битвы нам прислали подкрепление в виде полутора сотен танков, не забыли пехоту и транспорт для них, а также дополнительную артиллерию, которая нам вскоре пригодится. По продвижении вглубь Познани, нам встречалось редкое сопротивление в виде партизан, среди которых вскрылись и те сбежавшие три танка. Они не смогли нанести нам серьезного ущерба, так как атаковали ну совсем ничтожными группками. Не знаю даже, на что они рассчитывали. Единственный раз, когда они смогли нанести нам хоть какой-то да ущерб, произошел недавно, когда мы шли через лес. Лично мой экипаж в том бою не участвовал, как и вверенная мне дивизия. Нападению подверглись передовые отряды дивизии Калуга. По полученным сообщениям, на группу отрядов, которые шли во главе колонны, было устроено довольно неожиданное нападение из засады. Гуки польского происхождения использовали противотанковые мины, которые разорвали гусеницы двух танков и повредили их бортовую обшивку. На них выехали те самые три танка-недобитка, отвлекая на себя все внимание наших танков и ближайших соединений пехоты, чем воспользовались солдаты ляхов, и ударили в незащищенные фланги. Довольно опрометчиво поступили командиры наших отрядов, оставив тыл и фланги без наблюдения, но все виновные уже наказаны, а враги уничтожены. Таким образом, мы потеряли аж два танка. Ну, также были потери среди солдат пехоты. Но кто их считает? Н-да, даже стыдно как-то. Ну да ладно. В принципе, Познань уже под нашим фактическим контролем. Вторая и третьи волны обоснуются на захваченной территории и будут пресекать возможные восстания и прочее, так что, в скором времени, Познань будет уже под полным контролем Германии. Наш авангард тем временем вступил в бой с противником. Построения неоднократно менялось, и если сначала в авангарде была моя дивизия и потом Калуга, то сейчас командирская дивизия Стерлядь. Нас же переместили в центр. Поляки выставили неплохие силы, и откуда только взяли, на границах Кёнигсберг-Торунь, Эльбинг-Торунь, Познань-Торунь, Познань-Лодзь и Вроцлав-Ченстохова (бедная Торунь). Именно поляки, так как сил Союзников я не наблюдаю. Видимо, Западу надоело разбрасываться солдатами и офицерами впустую, ведь что во время Вагонной Бойни, что во время сражений в Познани, они не смогли добиться каких-либо успехов. А целью Союзников в Вагонной Бойне явно было устранение верхушки Оси, а в пограничном сражении — уничтожение наступающих, то есть нас, или, как минимум, наше отступление. И вот сейчас, из командирской башенки, в усиленную оптику, я мог наблюдать за происходящим боем. А поляки-то постарались. Наши панцеры серьезно сдавали под их натиском, чему, изначально, я был шокирован. В бою против нас участвовали и 10ТР, которых поляки успели пустить в серию; 14ТР, чертежи которого я видел в сводке о польской армии, и которых, видимо, тоже пустили в серию; а так же мелочь, по типу 7ТР и 9ТР. Ну и противотанковая артиллерия с пехотой, куда же без них. Видимо, польское правительство просекло о плюсах и минусах ведения войны танками. Ох, опять Латный Ботинок вспомнился. Но ведь и вправду, танки — это будущее войны. Возвращаясь к польским танкам. Как же наша техника прогибается под натиском польских легковушек? Все просто. Там не только лёгкие танки. В строю поляков то и дело мелькают крупные танки, чертежи которых не были указаны в сводке. Помню, там упоминалось что-то о проекте среднего танка в среде польских конструкторов, но дальше идеи это дело не зашло. Видимо, проект не только развился, но и осуществился. Средние танки, проект которых как раз упоминался в сводке, были оснащены разными орудиями — от 40 до 75 мм. Они имели внешнее сходство с советскими Т-28 — такие же две пулеметные башенки спереди, мощные бронированные ходовые. В сводке писалось, что это были средние 25-ти тонные танки поддержки. То бишь 25ТР. Но кроме них в бою участвовали и более крупные танки. Никакого упоминания о них нигде не было. Они были довольно крупные, с виду хорошо бронированные, с мощными орудиями, от 75 до 90(!) мм. Если оценивать на взгляд, то их масса не менее сорока тонн, так что мы будем называть этот танк 40ТР. Именно эти два средняка не давали продыху германским тройкам и даже четверкам. О двойках и прочих, которых, почему-то, до сих пор не списали с регулярной армии, и говорить нечего. — Наконец-то, достойный противник! Наша битва будет..! Будет. Что ж, парни, начнем? — обратился я к экипажу, — Эрс, газуй... Я начал раздавать стандартные команды, и уже через пару минут мы ворвались в бой. Бронебойным уничтожив 10ТР, мы выискивали подходящюю жертву для начала нашей жатвы. О да. Время Жатвы! Всегда мечтал это сказать, а тут и момент подвернулся. Зарядив подкалибер, мы двинули в сторону удачно потерявшего гусеницу 40ТР. Вильям дал в борт сорокатоннику, и он громыхнул. «Хмпф... Броня могла быть и лучше.» — хмыкнул я. — Продолжаем, — сказал уже в слух. Не знаю, правда, зачем, ребята мои уже не зеленые новички. Мы продвигались по полю где-то часа два, с переменным успехом, метр за метром захватывая польскую землю. Ляхи обосновали несколько укреплений и линий обороны — где-то мы проходили быстро, где-то нас тормозили пушки и минометы врага, и изредка мы встречали танковые соединения. Но в общем все шло хорошо, и мы даже смогли встретиться лоб в лоб с 40ТР. Его лобовая броня была крепче, чем бортовая, что, впрочем, и не удивительно. Нам встретился экземпляр с девяносто миллиметровым орудием, но его снаряды просто рикошетили ото лба Тигрули, тем не менее, оставляя внушительные борозды и вмятины. Мы попытались подбить 40ТР на ходу. Естественно, снаряд ушел в молоко. Наш же противник остановился и, пока Юрген заряжал очередной боеприпас, выстрелил. Снова рикошет, но... Ремо контузило. — Он в отключке, не достучаться! — Зар-раза. Попробую реанимировать его. Продолжайте бой, сообщать о каждом действии и любых изменениях на поле боя. — Командир, — сразу же отозвался Вильям, — Эта польская гнида уничтожена. — Курс на следующую цель. 25ТР, — отчитался Эрс. — Загружаю бронебойный, — уже Юрген, который то и дело оглядывался на меня и нашего радиста. Я попытался вернуть Ремо в состояние стояния, или хотя бы привести его в чувство, но он так и не очнулся. Что ж, главное, что боец цел и дышит, времени на "оживление" нет, но закрепить голову связисту все же стоило. Закончив дело и подложив под голову Ремо подушку (у нас есть и такое), я вернулся на свое место и продолжил выполнять свою прямую обязанность — командовать. — Добивайте этого двадцать пятого, и едем помогать Калуге. На Pz.IV из дивизии "Калуга" (это можно было понять по опознавательным знакам на бортах корпуса и башни) насели сразу три поляка — еще один 25ТР и пара 14ТР. В то время как наши танки непроходимой стеной надвигались на последнюю линию обороны противника в Лодзь при поддержке артиллерии и редких налетов авиации, поляки, собственно, держали оборону. Но эти три хитреца заметили, что один панцер, ехавший с правого фланга, спустился в низину, желая, видимо, объехать линию поляков. Вот и обставили ТРшки нашего доморощенного стратега, воспользовавшись ситуацией — одинокий Т.4 в низине, не видимый союзниками, и к тому же, по какой-то причине не могущий запросить помощи по рации. Но мы то уж его спасем, а потом накажем за самоуправство и неисправность оборудования. Пока мы добирались, «калужец» смог подбить одного из двух четырнадцати тоннок, но взамен ему сбили гусеницу, и двадцати пяти тоннка уже начала заезжать ему за корму. Pz.IV оказался в безвыходной ситуации — если он не развернет башню и не подобьет 25ТР, то 25ТР подобьет его, но если развернет, то будет шанс того, что в зад башни его пробьет 14ТР. Но тут появились МЫ. Тигр пафосно съехал в роковую низину, картинно направив орудие на среднего поляка и тут же выстрелил, уничтожая его. Осколки задели Т.4, но им ли жаловаться. Спасенный союзник тут же воспользовался шансом и подбил оставшегося 14ТР. В итоге, низина, которая должна была стать роковой для экипажа немцев, стала таковой, но уже для трех экипажей поляков. Мы быстро обменялись условными сигналами фонарей с командиром Panzer'a 4, который сообщил, что после перестрелки у них повредилась рация, из-за чего связь и обрезалась. Я направил покоцанный танк в тыл — за самоуправство с ним разберутся после боя, уж я об этом доложу. Но и не забуду упомянуть про геройское противостояние и боевые заслуги Калуги-45, — таков был его позывной — уверен, ему смягчат наказание. Ну а нам осталось дожать сильно поредевшие войска поляков в Лодзь, после чего отправляться к контрольной точке Польской кампании — Варшаве.* * *
Что могу сказать. Ляхи — обречены. Пусть они и оказывают достойное сопротивление, — они сдали все позиции, оттянув оставшиеся войска к столице, совершив, кстати, очень крупную ошибку — но их свободные дни сочтены. Еще несколько суток осады, и они либо сами сдадут удерживаемые поселения и Варшаву, либо просто на просто переведутся. Не будут же они рожать и экстренно взращивать все новых и новых солдат? Вот и я так думаю, что нет. Каким бы "альтернативно историчным" не был этот мир, клонирование и ускоренные рост и развитие людей здесь еще не придумали. Последние так вообще из разряда фантастики. Сейчас часть Второго Восточного фронта добивала остатки польских солдат в пригородной деревушке, а основная наша часть, в том числе и моя Белуга, вместе с Первым и Третьим фронтами уже вели осаду столицы. Советы в свою очередь закончили свой поход по польским землям, и их лётчики решили помочь нам, нанося редкие авиаудары совместно с Люфтваффе. Воздушные силы Италии покинули нас после захвата Лодзи — у них произошла какая-то ЧС с греками. Артиллерия уже который час нещадно била по укреплениям шляхтичей. Первые залпы орудий я сопровождал высказываниями по типу "Это вам за Сусанина!", "Это вам за Москву!", "Это вам за Тараса Бульбу и Андрея!", "Это вам за снос памятников!", но уже после пятидесятого выстрела такие фразы у меня закончились — на глаз недостаточное знание истории и литературы. Надо будет подкинуть своим духовным соотечественникам идею об усиленном изучении истории дореволюционной России. Осаждающих пушек, кстати, было больше трёх тысяч. Половина от того, что участвовали во вторжении изначально. И нет, вторую половину не уничтожили поляки, их просто отозвали за ненадобностью. Битва в одни ворота, что, впрочем, как и всегда с поляками в этой войне. Пока идёт размеренный отстрел боеприпасов, можно подумать о невыносимой легкости бытия. Пусть в последнее время я и попривык в своей судьбе командира армии Вермахта и отдельно целого танка, мысли о том, как я пришел к такому, иногда посещают меня. Жуткая головная боль, падение куда-то и потерянные пельмени... Может ли это быть как-то связано? Или может я просто простыл под дождем, упал в обморок, и из-за отсутствия бдения за пельменями рванул газ и я помер, впадая в поток перерождения душ? Сложно. Лучше подумать об этом потом, а пока лечь прикорнуть. Уже завтра-послезавтра мы возьмём столицу ляхов, и я обязательно въеду в нее в числе первых. На Белом Тигре, как на белом коне.* * *
Случилось как я и предсказывал. Через два дня и одну восьмичасовую зачистку города, мы торжественно въехали в Варшаву. Репортёры сняли победный парад, где наш Тигруля едет во главе марша, и как я из командирской башенки гордо и высокомерно машу рукой. Не обошлось, конечно же, без фотографий. Первую страницу всех газет украшал мой танк, под фотографией которого была напечатана сказанная мною когда-то фраза. "Во многих древних войнах полководцы въезжали во взятые ими города на белых конях. В условиях современных войн нам следует въезжать во взятые нами города не на белых конях, а на белых танках!" Фотография, конечно, была черно-белой, как и кинофильм о захвате Польши, но везде присутствовала приписка — Белый Тигр, танк генерал-майора Панцерваффе Гантрама Ренненкампфа. Герой нашего времени!