Охотник на вампиров

— Жаль, что тут нет бильярдного стола. Вообще-то я не умею играть и никогда не интересовался — со стороны это выглядит скучнейшим образом. Бить палкой по шарам… как бы это ни звучало… и смотреть, как они катятся — насколько должно быть нечего делать, чтобы такое нравилось? На ощупь я нашёл ручку и бумаги. В темноте не было видно вообще ничего, ни намёков на очертания обстановки. — Сейчас самое время попробовать, условия как раз подходящие. Скомкав бумагу, чтобы придать ей шарообразную форму, я положил импровизированный шар на стол и подтолкнул его ручкой. — Ты видишь в темноте? Я попал куда нужно? — Конечно вижу. А куда ты целился? — Не знаю. Будем считать, что я выиграл. И моё зрение не сможет опровергнуть мою победу. Из оставшейся бумаги я стал делать самолётик. — А почему «конечно»? — Ведь все вампиры могут видеть в темноте. Разве не так? — Нет. Это дисциплина, доступная лишь некоторым кланам. Удивительно, что вампир знает об этом меньше, чем смертный. С другой стороны, не очень-то и удивительно, ведь я постоянно получаю кучу данных. Чаще всего попадаются шабашиты. Они злые, как тысяча чертей, не особо скрываются, и их легко ловить. Ну, так говорит босс, а я не занимаюсь непосредственной поимкой. Ему помогают другие вампиры — если играть на противоречиях их сект, то можно натравливать одних на других. А ты к какой секте принадлежишь? — Ни к какой. — Отлично, можно натравливать тебя на всех. Шучу. А если серьёзно, то твоя помощь могла бы пригодиться в нашем деле. — Предпочитаю не сталкиваться с вампирами вообще. — А чего так, был неприятный опыт встречи? — «Неприятный» — мягко сказано. — Ну, не все вампиры плохие, не все хорошие. Хотя мне чаще попадались совсем уж отбитые. Я запустил бумажный самолётик. Едва слышный звук удара об стену и падения на пол. — Блядь, ну и как его теперь искать. Не мог бы ты отправить мне его обратно? Когда я почувствовал лёгкий, но ощутимый удар бумаги в щёку, это вдруг вызвало прилив страха. Я с криком отскочил в сторону. Больше не получалось обманывать себя, делая непринуждённый вид — ведь вампир может перемещаться абсолютно беззвучно и оказаться где угодно в любой момент. Ничто, кроме его голоса, не выдаёт его присутствия в кромешной тьме. И в любой момент может появиться Зверь… Которого я даже не услышу и возможно не успею почувствовать клыки. — На хуй самолётики, пожалуй. Больше не хочу сюрпризов из темноты на сегодня. — Как скажешь. Страх заставил меня понять ту мысль, которую хотел донести босс. Моё легкомысленное сочувствие ставило под угрозу других людей, которые могли бы ощутить то же, что ощущаю я сейчас. Свою полную беспомощность перед существом, заточенным на питание человеческой кровью. Случайный человек, даже не знающий об угрозе, совсем ничего не сможет противопоставить вампиру и не успеет осознать, что произошло. Переживёт он это или нет, зависит от моральных качеств вампира, которые чаще всего оставляют желать лучшего… — Чарли, ты там? — я постучал в дверь, — мне нужно в туалет. Не будь ушлёпком, пусти хотя бы поссать. — Давай-ка процитирую твою же фразу, — ответили из-за двери, — что ты там говорил? «Соси», кажется. — Я могу понять приговор «сдохнуть в клыках вампира», но запрет на справление нужды — совсем излишнее наказание, которого я не заслужил. — Где ты видишь запрет? — Вот сука. Тебе же всё и отчищать. Явно не босс этим займётся. И не я. — Дело твоё, можешь всё хоть заблевать, обоссать и обосрать, и ещё плюнуть сверху. Тебе ведь там сидеть. Многие что угодно отдадут, чтобы заниматься уборкой за ту зарплату, за которую это делаю я. — Слушай, если тебе так важна зарплата, давай я буду отдавать часть своей? За то, что сейчас отпустишь меня. — Если отпущу тебя, мы оба останемся без работы. — Не, я договорюсь с боссом, принесу ему извинения и оправдания за нас обоих, и как-нибудь всё утрясётся. — Ты реально считаешь, что дело в одних деньгах? Да никакие деньги не дороже удовольствия наблюдать, как ты визжал от страха, когда я тебя запер. И как ты пытаешься отчаянно храбриться, одновременно едва не обоссываясь в штаны. Это именно то, чего заслуживает высокомерный выскочка, считающий себя самым умным. — То, что я умнее одного дебила, ещё не значит, что я самый умный. — Я по эту сторону двери, а ты по своей вине угодил в дерьмо, и, возможно, даже не выберешься живым. Так кто из нас дебил? С ещё больше испортившимся настроением я вернулся к столу. — Он неправ, — донёсся голос из дальнего угла, — ничей ум тут ни при чём. Вы ведь обсуждали вопросы порядочности. — Говорить с этим ебанутым о порядочности — всё равно что дрочить свинье. — Хм, это какое-то современное выражение с переносным смыслом? Что оно означает? — Ничего. Я хотел вспомнить подходящее выражение про свинью, но забыл. И мне пришло в голову только такое. Едва не промахнувшись мимо стула, я всё-таки сел на него, и тут же подскочил. — Блядь, что это?! — Шар из бумаги. Полагаю, больше не шар… — Ах, ну да, вот куда он укатился. Кажется, я не досижу в здравом рассудке до конца. И как же не хватает туалета. — Можешь прямо здесь справлять нужду. Лично мне всё равно. На полях сражений бывали запахи гораздо хуже. — Да уж догадываюсь, что разбросанные артиллерией внутренности пахли вовсе не фиалками. Но, пожалуй, воздержусь сколько смогу. И зачем я выпил столько кофе?.. Охуительные выходки от моих коллег бодрят сильнее, чем любой напиток. Я был благодарен своему соседу по комнате за то, что он не навязывает разговор и даёт мне побыть наедине с мыслями. После общения с Чарли начинаешь ценить даже самую обычную тактичность.

***

Сложно сказать, сколько времени прошло в темноте и тишине, но вдруг лампа зажглась. Я закрыл глаза от резкого света и стал постепенно их приоткрывать, глядя сквозь пальцы. — Ну что, вампир ещё не укусил тебя за жопу? — Нет, потому что я на ней сижу. Всё, уже рассвет? — Какое там, до рассвета ещё часа три. Звонил босс и передал предложение. Ты можешь выйти сейчас, но твой сосед останется и вернётся на кресло. Только если ты покинешь комнату до рассвета, на твою просьбу о помиловании будет положен болт, и с допрашиваемым объектом поступят так же, как и со всеми остальными ранее. Не успел я переварить известие, как увидел, что вампир уселся в кресло с оковами, которые пока что оставались открытыми. — Я говорил, что могу себя контролировать, только для того, чтобы тебе было проще переносить ожидание, — признался он, — на самом деле с этим проблемы. Думаю, тебе стоит принять предложение. Я задумался. Если остаться, каждый час риск будет повышаться, и даже если удастся выжить, можно сойти с ума от ожидания внезапной смерти. Или... можно просто уйти от проблем. Жизнь продолжится дальше. Вот только совесть медленно и мучительно отравит и отберёт эту жизнь, сделав то в сто раз ужаснее, чем любое существо из тени. — Мы в ответе за тех, за кого поручились… Выключай свет обратно, он заебал резать глаза, — обратился я к коллеге, — ни на что не променяю охуенную тишину и роскошное отсутствие твоей рожи. А если бы тут был туалет, то я был бы готов здесь жить круглые сутки. — Реально дурак, — заключил Чарли и выключил свет. «Пиздец, пиздец, пиздец», — меня начинала бить дрожь, а сердце застучало чаще. Нельзя, чтобы оно стучало слишком громко — у вампиров хороший слух, и это может спровоцировать аппетит. В желании хоть как-то отвлечься, я стал бесцельно мять кусок бумаги, который ранее использовал как бильярдный шар. Теперь уже не шло речи о том, чтобы хотя бы сделать самолётик. Рука дернулась, и бумага порвалась. Её звук показался мне оглушительным на фоне полной тишины. Я сжался на стуле, инстинктивно закрывшись руками от невидимой угрозы. — Твоё поведение никак не влияет на уровень голода, — голос опять звучал из дальнего угла, — можешь делать всё, что хочешь. Главное не подходить слишком близко ко мне. Но не волнуйся, я сижу на одном месте, в противоположном углу от двери. Стул, где я сидел, располагался ближе к центру комнаты, и потому я тут же подскочил и отбежал к двери. Но вместе с тем мне стало легче, когда я узнал, что можно делать что угодно. Хотя и не придумал ничего лучше, чем стоять, прижавшись спиной к двери. — Зачем ты на это согласился? Я постарался взять себя в руки и говорить настолько спокойно, насколько получится. — Ну… просто… Не получилось. Мой голос дрожал и был полон страха, как и я. Но это не повод молчать. — ...Любой нормальный командир на войне… да и не только, мирной жизни это тоже касается. В общем, он по умолчанию считает себя более ценным, чем своих подчинённых. Люди под его командованием предполагаются как ресурс — менее квалифицированный, расходный, заменяемый. Все это понимают и все с этим согласны, даже они сами — потому что так всё устроено и так было всегда. Когда я отвлекался на формулировку мыслей, то отчасти забывал о страхе. — Но что происходит в голове у того командира, который обменивает свою жизнь на жизнь своих солдат? Зачем? Неравноценно и бессмысленно, ведь они были наспех набраны из каких-то крестьян, про которых ты говорил. А сколько стоила подготовка офицера в то время? Которые набирались далеко не из низших слоёв. Пропасть между сословиями всегда была огромной — как и сейчас, хотя это безуспешно пытаются маскировать. А внутри сословий — пропасть между отдельными личностями. Мне порой сложно увидеть человека даже в своём коллеге — но как нужно мыслить, чтобы увидеть людей в тех крестьянских мордах, и проникнуться к ним симпатией и сочувствием в такой степени, чтобы принести себя в жертву ради них? Я не понимаю этого, но что-то в глубине души подсказывает, что такое качество должно быть спасено. Под конец рассуждения мой голос уже звучал уверенно. — И не я один посчитал это чем-то важным и особенным для нашего прогнившего мира. Тот вампир, который дал тебе Становление — твой Сир — тоже оценил это качество. Даже среди вампиров есть ценители добродетелей, что вселяет надежду… — Нет, это большое заблуждение, — вдруг с волнением ответил собеседник, — ты не знаешь его, к своему счастью. — Разве всё настолько плохо? — Всё очень, очень плохо. Если это… существо может ходить по земле и не проваливается в Ад, то наверное потому, что мы уже в Аду. Мне хотелось порасспрашивать ещё, но я понимал, что эта тема может серьёзно испортить настроение вампира, чего допускать в данной ситуации нельзя. Когда я вслух сформулировал свою причину рисковать жизнью, то стал успокаиваться. Страх неизвестности оставался, но это больше не было паникой. Надо отдать должное собеседнику — заметив моё состояние, он в нужное время проинформировал меня и задал подходящий вопрос. И в этих словах было гораздо больше пользы, чем если бы мне сказали дежурное «успокойся» или «возьми себя в руки». Далее я старался заводить и поддерживать разговор ни о чём, на отвлечённые и нейтральные темы. Мне нужна звуковая информация о местоположении и состоянии вампира — ведь в моменты тишины воображение начинало рисовать жуткие предположения. Но он не двигался с места и отвечал спокойным тоном. Хотя со временем казалось, что говорит он всё меньше и неохотнее, как будто через силу. Я перестал спрашивать, и воцарилась тишина. Которая вскоре была нарушена негромким вскриком. — Что такое? — едва не получив сердечный приступ, спросил я. — У меня есть хорошая и плохая новость. — Бля… Давай с хорошей. — Рассвет скоро. — Про плохую уже догадываюсь. — Пиздец как хочется крови. Я сидел под дверью, нервно заламывая руки. Не знаю, сколько прошло времени, но казалось, что ещё несколько часов. И наконец зажглась лампа. — Святое дерьмо из преисподней, открой уже дверь! — Не раньше, чем вампир вернётся в кресло, — сказал Чарли из-за двери. Тот поспешил выполнить указание. Когда оковы сомкнулись, мы оба выдохнули с облегчением, даже несмотря на то, что один из нас не дышит. Дверь открылась, я рванул в туалет, а Чарли пошёл к телефону. Видимо, докладываться боссу. Мне ещё предстоит потрещать с ними обоими. Пока что я наслаждался процессом, но дрожащие руки и отвыкшие от света глаза не способствовали чистоте помещения. Выйдя из уборной, я обнаружил Чарли около пульта управления. — Я тебе сейчас ебало сломаю, — направился я к нему. — Думаешь, я не приготовился к твоей благодарности? — он вдруг нацелил на меня пистолет. — Что за хуйня?! — Это защитная мера. Если не залупнёшься, то не пострадаешь. — Блядь, убери пушку. Ничего я не буду делать, — я поднял руки. — Ты-то не будешь. А я буду. Может, ты забыл, но наша задача — уничтожать вампиров. — Я уже подтвердил безопасность одного из них, босс разрешил ему уйти отсюда. — Ага, но босса тут нет, так что я вместо него. Ни за что не упущу возможность обломать тебя и поглядеть на выражение твоей физиономии, когда ты поймёшь, что зря сидел в темноте как дурак. — Чарли, не надо. У тебя претензии ко мне — ну так разбирайся со мной, а другие тут ни при чём. — Слышал такое понятие, как «коллективная ответственность»? Это когда накосячил ты, а пизды получат все вокруг. Объясняют каким-то воспитательным эффектом, только я не ебу про этот эффект, есть он или нет. Но мера охуенная — ровно то, что надо, чтобы выбесить тебя. — Пожалуйста, не делай этого. — Вот такое мне нравится больше. Давай, умоляй меня. Проси на коленях. Я встал на колени, чувствуя позор и унижение. «И этого я заслужил после всего пережитого?». — Чего тормозишь, начинай меня упрашивать, пока я не передумал. — Пожалуйста, не делай этого, — повторил я. — Шикарное зрелище. Видел бы ты себя со стороны! Но не особо-то активно стараешься, не убедил. В следующий раз исправься. Он повернулся к пульту управления, и я воспользовался его краткосрочным переключением внимания — резко схватил за руку с пистолетом и повалил на пол. Завязалась возня на полу — каждый из нас пытался получить контроль над оружием. Вдруг мне заложило уши от выстрела. Одежда противника быстро окрашивалась кровью в области живота. С пистолетом я вскочил и отошёл. Я знал, что здесь есть аптечка — учитывая опасную работу, в нашем офисе было предусмотрено много чего полезного на разные случаи. В том числе и звукоизоляция. Можно успеть оказать первую помощь, а потом позвонить боссу, чтобы он прислал кого-нибудь из своих доверенных людей. Вызывать сюда скорую, как и любые другие службы — запрещено, потому что нежелательное внимание может раскрыть нашу деятельность. Надо было бежать к аптечке, не теряя ни секунды… но я никуда не бежал. Совесть молчала в этот раз. Зато чувство справедливости было удовлетворено. А может, это и не справедливость вовсе, а только моя личная неприязнь и обида? Но разве он не заслужил этого? Вдруг я понял, что время уходит и надо действовать. Он теряет всё больше крови. Я открыл дверь в комнату допроса и затащил туда уже почти бессознательного коллегу. Затем на пульте управления заблокировал дверь, открыл оковы кресла и громко сказал: — Кушать подано. Приятного аппетита. Наблюдая за дальнейшим через экран, я задумался, чтó теперь делать и как избежать проблем от босса. Но прежде всего надо обеспечить безопасность вампира. До заката ему не получится покинуть эту комнату — только в ней есть надёжная защита от дневного света. Защита, которая может аннулироваться одной кнопкой… но если не подпускать никого к пульту управления — то всё в порядке. «Хм, окно в туалете относительно небольшое, и его можно чем-нибудь закрыть… Но туда нужно добираться через другую освещённую комнату. Отстой.» Похоже, придётся дежурить у пульта управления весь день. И не подпускать босса, если он явится. Уже не шло и речи о том, чтобы сохранить свою работу. «Ну мы же договорились, что он отпустит нас обоих, если я выполню условие. Я всё выполнил, и моей вины нет в том, что психованный коллега начал размахивать пушкой. Это была самооборона.» Я выключил свет и разблокировал дверь, когда заметил, что аппетит вампира удовлетворён. Выходить в ближайшее время он не будет, но на всякий случай стоит держать дверь незапертой. Неизвестно, как поведёт себя босс, увидев, чтó я натворил. Может быть, он вообще не станет меня слушать и передумает насчёт нашей договорённости. А если учесть, что он лично умеет обезвреживать и ловить вампиров, то при нём могут быть разные неприятные сюрпризы, и лучше не доводить дело до драки. Но если потребуется… Я поставил пистолет на предохранитель и спрятал во внутреннем кармане пиджака.