Ты и я против (нас)

      2022 г., лето, Токио.       – Во сколько он прилетает?       – Часа через полтора.       – Поедешь встречать?       – Не, он из аэропорта поедет сразу же в отель. Мы договорились пересечься там.       Доён покивал и сделал большой глоток холодного американо без кофеина. Тэён протёр ладони уже подсохшей антибактериальной салфеткой и на всякий случай проверил телефон.       – Кейко просит привезти ей какие-то сладости, – ухмыльнулся он и показал Доёну фотографию, которую приложила Кейко, чтобы было проще искать. – Тебя ведь Хината тоже просила ей что-то купить, да?       – Ага, – Доён открыл записки на телефоне и показал Тэёну. – Целый список. Я спросил, не будет ли ей проще приехать со мной, предлагал оплатить ей перелёт. Она сказала, что всегда грустит, когда возвращается в Японию на несколько дней, а не хотя бы на две недели, и поэтому без особой надобности сюда не приезжает. Получается, я на посылках.       Доён улыбнулся уголком губ. Но ему не надо было ничего говорить: Тэён и так знал, что выполнять просьбы Хинаты ему не в тягость.       – У нас скоро годовщина, – заговорил Доён в полголоса. – Не знаю, что ей подарить. Но хочется чего-то особенного, понимаешь?       Тэён не совсем понимал, но покивал. Если даже он не понимает, он может представить.       – Поможешь что-нибудь выбрать? Я уже всю голову сломал, – сказал Доён и как будто осёкся. – Или у тебя теперь не будет времени?..       Тэён догадался, к чему был этот вопрос, и лицо начало потихоньку жечь. Он допил остатки кофе с подтаявшим льдом и помотал головой:       – Найдётся время, даже не сомневайся. Мы всё-таки не постоянно вместе.       Доён улыбнулся чуть теплее. Тэён отразил его улыбку, предложил пройтись ещё немного и, может быть, заглянуть в местные магазины в поисках подарка для Хинаты.       Как только машина подъехала к отелю, Тэён заметил ещё одну, и сердце забилось быстрее. Ему захотелось рвануть с места, но он себя осадил, чтобы не вызывать лишних подозрений. Он просто пошёл чуть быстрее, успел проскочить в закрывающийся лифт. И оказался как раз вовремя: в дали коридора маячила высокая фигура с чемоданами, а рядом с ней туда-сюда сновали менеджеры.       – Эй, Джэхён-а! – Тэён махнул рукой над головой. Джэхён резко обернулся, и его глаза над чёрной маской превратились в довольные полумесяцы.       – Поможешь мне разобрать чемоданы, хён? – двусмысленно спросил он, кланяясь. Тэён чуть не рассмеялся громко от его тонких намёков и неуместной формальности. Подхватив один из чемоданов, Тэён закатил его в номер, приготовленный для Джэхёна. У Тэёна под кожей буквально зудело от нетерпения, пока менеджеры разбирались с оставшимися вещами и сообщали Джэхёну детали ближайшего расписания. Джэхён смотрел на них чуть уставшими, чуть покрасневшими глазами и кивал послушно. Он, как и Тэён, тоже знал, что как только нужная информация будет принята, они смогут поприветствовать друг друга уже не так формально.       – Привет, – улыбнулся Джэхён, наконец закрыв дверь и стянув с себя маску. У Тэёна чуть не лопнуло лицо от улыбки: он как будто забыл этот тон, которым Джэхён разговаривал только с ним, и ни с кем больше.       – Привет ещё раз, – Тэён привычным жестом закинул руки ему на плечи, скользя ладонями по ткани, словно это прикосновение могло приблизить его к Джэхёну ещё больше. – Как перелёт?       Джэхён хмыкнул неопределённо, и Тэён, чувствуя его ладони у себя на талии, коротко чмокнул его в губы. Джэхён, специально удерживая улыбку, не давая ей пробиться сквозь напускную серьёзность, помотал головой – и Тэёну пришлось поцеловать его ещё раз.       – Устал. Но в целом всё нормально. Я привёз тебе кое-что, – Джэхён кивнул на большой свёрток, прикреплённый специальным ремнём к одному из чемоданов.       – Прямо из Италии? – конечно же, из Италии. Но Тэёну так хотелось, чтобы Джэхён сказал эти слова сам.       – Прямо из Италии. Надеюсь, тебе понравится и подойдёт к твоему интерьеру, – Джэхён чмокнул его в губы снова, и Тэён прижался к нему плотнее, глядя на подарок. – Я думал о тебе, пока выбирал. Пытался поймать твой вайб.       Тэён посмеялся и снова повернулся к Джэхёну.       – И как? Получилось? – чуть повисая у него на шее, спросил Тэён.       – Смотря какой будет твоя реакция, – Джэхён тоже прижал его к себе плотнее. На секунду Тэёну захотелось, чтобы не было этого долгого перелёта и расписания на весь день вплоть до самого вечера. Чтобы можно было остаться вместе и разговаривать, обниматься. Просто быть рядом.       – Тогда придётся подождать. Мне нужно будет идти по делам минут через десять, – трогая пальцем ямочку на левой щеке Джэхёна, сказал Тэён и не смог не поцеловать его ещё раз.       – Я скучал.       – Я тоже по тебе скучал.       Несмотря на то, что Джэхён говорил или писал эту фразу много раз, Тэён каждый раз невольно реагировал на неё так, будто слышал её в первый раз. И признаваясь в ответ, чувствовал, что щёки начинают теплеть.       – Ты ведь поужинаешь со мной сегодня? – спохватился Тэён. Уже пару дней ему почему-то очень сильно хотелось затащить Джэхёна в один ресторан, где они уже ужинали с парнями и где Тэёну понравилась и еда, и обстановка. Он сразу же сказал себе, что обязательно уговорит Джэхёна сходить туда вместе.       – Конечно. Постараюсь закончить дела пораньше, – улыбался Джэхён мягко, чуть устало. – Я напишу. И ты тоже пиши, окей?       – Когда закончу? – уточнил Тэён; большой палец Джэхёна лениво поглаживал его поясницу.       – Весь день. Просто так. Всё, что придёт в голову. Теперь, когда мы наконец-то в одном часовом поясе, можно будет наверстать упущенное, – и Джэхён подмигнул якобы таинственно. Тэён похихикал и поцеловал его в щёку. Он не стал спрашивать, что и как именно хотел «наверстать» Джэхён, потому что побоялся, что Джэхён специально затянет разговор, лишь бы побыть вместе ещё немного.       Тэёну этого тоже хотелось. Но он напоминал себе, что у него есть дела по работе. И что они обязательно встретятся вечером и тогда уже точно никто не будет им мешать.       С момента установления испытательного срока прошло несколько месяцев. Тэён специально их подсчитывал, потому что ему хотелось как-то отметить круглую дату. У него не поворачивался язык назвать это «годовщиной», потому что в его понимании что-то не сходилось, как будто не дотягивало до стандарта. Доён и Хината давным-давно признались друг другу в любви и встречались полноценно; Доён тратил немало усилий и денег, чтобы скрывать её ото всех и усердно делал вид, что он одинок, когда кто-то из фанатов задавал вопросы. С того дня, когда Доён всё-таки набрался смелости и признался Хинате, что для него эти отношения крайне серьёзны, вот-вот пройдёт год – и это совершенно точно годовщина. Тэён и Джэхён словно не вписывались в эти рамки. Их не связывали прочные цепи признаний. У них на руках было только словесное обещание в двух экземплярах, и только.       Тэён несколько раз задавался вопросом, как можно определить их с Джэхёном отношения. Его устраивало слово «отношения», так же как его устраивало выражение «быть вместе». Всё остальное его не устраивало, совершенно. Любые другие ярлыки взрывали внутри него бомбу тревожности, после которой он никак не мог успокоиться и с болезненной ясностью снова ощущал необходимость сбежать, куда глаза глядят. Поэтому он в какой-то момент перестал себя терзать и остановился на том, что ему казалось наиболее подходящим.       Джэхён всегда говорил, что не любит какие бы то ни было ярлыки. Тэён никогда не задавал вопрос напрямую, но что-то ему подсказывало, что Джэхён согласился бы с теми определениями, которые нравились Тэёну. Джэхён вообще не был слишком разговорчивым. Он предпочитал делать, а не говорить. Чаще всего Тэён ощущал себя особенно нужным именно тогда, когда Джэхён уделял ему внимание, заботился, просто был рядом. Вскоре Тэён понял, что ему тоже больше нравится так. Так, а не на словах, которые могут соскочить с языка случайно или потерять своё значение со временем. А поступки оставались – в памяти и в сердце. Когда Джэхён, даже будучи усталым, пытался заботиться о Тэёне и его комфорте, что-то в сердце ёкало и сжималось сладко. И в такие моменты Тэёну становилось совершенно безразлично, как лучше всего назвать то, что у них было. Гораздо важнее для него был сам факт наличия этого немного таинственного «чего-то».       В конце концов, Тэёну и Джэхёну было далеко до Джено и Джемина, все чувства которых были написаны большими буквами прямо у них на лбу. Поскольку мест, где можно было бы уединиться, в общежитии было буквально по пальцам перечесть, Тэён и Джэхён периодически натыкались на Джено и Джемина – либо Джено и Джемин бесцеремонно врывались в самый неподходящую минуту, разрушая интимность момента.       – Джено-я не любит подарки, а я люблю, – хвастался Джемин, повисая у Джено на шее, когда они как-то раз случайно встретились вчетвером у железной двери. – И он всегда дарит мне то, что я так давно хотел. Не знаю, как у него получается так хорошо угадывать…       – Может быть, потому что у тебя рот никогда не закрывается? – ухмыльнулся Джэхён. Джено посмеялся, а Джемин только закатил глаза.       – А вот Джено больше любит жесты. Правда, Джено-я? – заворковал Джемин и бесстыже, совершенно бесстыже прикусил Джено за щёку прямо на глазах у своих хёнов. Тэён, чувствуя себя неловко, но при этом сдерживая смех, спрятал улыбку за плечом Джэхёна. Даже в темноте было заметно, что Джено покраснел.       – Джемин-а, – протянул он с мягким упрёком.       – И почему ты такой бессовестный, а? Разве хёны тебя этому учили? – вязался к нему Джэхён. Но делал он это только шутки ради, и все это знали.       – А я сам этому научился, хён, – Джемин закусил нижнюю губу передними зубами и посмеялся низким голосом. Джено стал ещё краснее. Тэён догадался, что речь шла о какой-то их общей тайной шутке.       – Пойдём обратно, Джемин-а, – Джено похлопал его по попе через куртку, и они вместе, не размыкая объятий, пошли в сторону общежития, наконец-то оставляя Тэёна и Джэхёна наедине.       С Джено и Джемином тоже было всё ясно: они друг друга любили, в этом не было никаких сомнений. Если то, что связывало Джено и Джемина нельзя назвать любовью, то Тэён тогда вообще перестал бы понимать, что такое любовь.       Все эти месяцы Тэён и Джэхён разговаривали. Разговаривали много. Очень много. Часто, когда Джэхён забирался к Тэёну под одеяло, они не занимались сексом, как раньше, а разговаривали в темноте. Джэхён как-то сказал, что для того, чтобы заботиться о Тэёне как следует, им нужно узнать друг друга лучше. В моменте Тэён согласился автоматически, не подумав. А потом понял, что Джэхён был прав. Разговоры помогли сгладить шероховатость, которая мешала находиться рядом и не испытывать неловкость. Чем больше было разговоров, тем больше Тэён успокаивался. Страх обсуждать определённые темы, показывать себя таким, каким его ещё никогда не видел, постепенно стихал. Всякий раз, приоткрываясь, Тэён боялся, что ему станет больно по какой-то причине. Джэхён не поймёт, посмеётся, проигнорирует. Однако ни один плохой сценарий так и не реализовался. Джэхён реагировал на все признания и откровения Тэёна спокойно, словно так и должно быть или словно он уже всё это откуда-то знал. Глядя на спокойствие Джэхёна, Тэён хотел и дальше перебарывать свои сомнения и быть для Джэхёна таким же хорошим и надёжным слушателем, каким был сам Джэхён.       Тэён тоже старался ради Джэхёна. Прежде всего, старался его узнавать. Он не мог перестать удивляться тому, что несмотря на постоянное пребывание вместе, они друг друга знали очень плохо. И как ни парадоксально, многолетнее занятие сексом не помогло им хоть сколько-то сблизиться. Поэтому сейчас Тэён обращал внимание на детали, прислушивался к тому, что говорил Джэхён. Наконец-то Тэён узнал, какая еда нравится Джэхёну больше всего, о чём он переживает, чем ему нравится заниматься в свободное время и как он представляет себя в недалёком будущем в профессиональном плане. Перед Тэёном открывался совершенно новый Джэхён, но при этом удивительно знакомый. Каждая новая черта, каждая новая деталь находила своё место в портрете Джэхёна у Тэёна в голове – и никогда, ни единого раза не казалось, что черта или деталь лишние. Наоборот, они прописывали образ Джэхёна так, что про себя Тэён всегда только кивал: да, это и есть Джэхён.       Как оказалось, настоящий Джэхён имел мало общего с тем человеком, которого Тэён видел рядом с собой четыре года. Однажды Джэхён признался, что, когда они уже начали спать вместе, ему вдруг подумалось, что Тэён очень скоро утомится от него и разорвёт эти отношения. А Джэхёну, – «Звучит эгоистично, я знаю, но тогда это было именно так,» – очень нужно было с кем-то спать и не хотелось уступать своё нагретое место, таким образом расписываясь в собственной бесполезности. В те годы Джэхён очень сильно страдал от заниженной самооценки, поэтому воображение щедро подливало масло в огонь. Он терзал себя мыслями о том, что очень скоро Тэён найдёт себе кого-то получше, поинтереснее, поталантливее и, возможно, даже постарше, и тогда Джэхён останется один, никому не нужный и забытый, словно его и не было никогда. Именно тогда Джэхён начал постепенно превращаться в умелого, но бессердечного любовника. Этот образ стал для него единственным выходом из сложившегося положения: поскольку «подонок-Джэхён», как Джэхён сам это назвал, был просто личиной, было легко думать, что если Тэён и уйдёт, то уйдёт он от подонка-Джэхёна, а не от настоящего Джэхёна. Придуманный образ дал Джэхёну возможность оставаться рядом с Тэёном, минимизировать страх и получать то, в чём он тогда так остро нуждался. Он был уверен, что он для Тэёна – всего лишь развлечение, способ забыться и сбросить стресс; перестать быть «идеальным бескорыстным лидером» и отдать ответственность хотя бы за себя кому-то другому. Джэхён считал, что если бы он по какой-то причине исчез из жизни Тэёна, Тэён этого даже не заметил бы и быстро нашёл бы ему хорошую замену. Порой Джэхён заедал себя мыслями о собственной ничтожности и о том, что он имеет значение только тогда, когда кем-то притворяется – и уже не так важно, на сцене или в жизни тоже.       Открывать Джэхёна с этой стороны было непривычно. Тэён очень удивился, когда услышал в старых переживаниях Джэхёна отголоски собственных мыслей. Получалось, что всё это время они оба думали об одном и том же и боялись одного и того же: быть брошенными просто потому, что они не представляли никакой значимости. И пусть их мысли и опасения не были идентичными, Тэён почувствовал, что картина из относительно недавнего прошлого подтянула его к Джэхёну ещё чуть ближе. Откровенность рисовала совершенно другой портрет: уязвимый, неидеальный, но такой настоящий и осязаемый, что казалось, будто к нему можно прикоснуться. От этого ощущения у Тэёна всегда по спине бежали мурашки, и он старался хотя бы взять Джэхёна за руку, чтобы совместить только что сложившийся в голове образ и реального человека.       И Тэён тоже открывался Джэхёну. Медленно, часто неохотно, но он напоминал самому себе, что это важно и что он дал обещание. Ему было так непривычно обнажаться не то, что перед Джэхёном, а вообще перед кем-то. Он никогда не ощущал себя настолько уязвимым и беззащитным, как когда рассказывал Джэхёну о том, чего опасался, о чём думал, чего хотел. Следуя за откровенностью Джэхёна, Тэён тоже поделился теми мыслями, которые глодали его все эти годы. Он старался не утаивать ничего; ему почему-то казалось, что чем больше искренность и открытость, тем крепче и надёжнее они будут связаны друг с другом. Поэтому Тэён изо всех сил пытался не скупиться на детали. Он рассказал даже то, что считал, будто Джэхён спит с Чону – чему Джэхён очень удивился. А потом удивился Тэён: Джэхён сказал, что Чону тот ещё дамский угодник, по крайней мере, на словах.       В тот момент Тэён снова понял, что они на самом деле знают друг друга совсем плохо. И потому так важно пытаться выстраивать прочные мосты с теми, кого хочется видеть в своей жизни не только в качестве коллег.       Сразу же после обеда был небольшой перерыв. Джэхён весь день занимался своими делами: с ним снимали какой-то контент, куда-то возили, что-то прорабатывали. Обо всём этом Тэён узнавал из сообщений, которыми Джэхён щедро делился. Это была их новая привычка: когда они не могли быть рядом на протяжении дня, они старались списываться или хотя бы обмениваться пусть даже самыми дурацкими фотографиями. Таким образом складывалась иллюзия того, что даже на расстоянии они всё равно вместе. Однако эта потребность не была нездоровой, доведённой до предела и неотличимой от одержимости, – изначально Тэён опасался, что именно в это превратится их новая общая привычка. Но он переживал зря. Ведь они могли существовать и порознь. Но существовать на расстоянии одного сообщения друг от друга было проще. И, наверное, надёжнее. Тэёну было приятно знать, что Джэхён услышит его всегда и везде, насколько бы далеко он ни находился.       Скинув Джэхёну фотографию пустых тарелок, – поскольку Джэхён переживал, что в последнее время Тэён ел недостаточно, – Тэён потянулся и осмотрелся. Парни, немного усталые, залипали в телефонах и лениво перекидывались парой фраз. Вдруг Тэён вспомнил про просьбу Доёна.       – Не хочешь поискать подарок прямо сейчас? – спросил Тэён негромко, чтобы не привлекать лишнего внимания. Доён поднял на него удивлённый взгляд, но сразу же заулыбался:       – Давай. Я сейчас попрошу кого-нибудь из менеджеров отвезти нас в пару мест.       Они поехали в ювелирный магазин, который Тэён смутно помнил по предыдущим визитам в Токио. Доён оказался основательно подготовленным: в заметках на телефоне у него были все мерки Хинаты, начиная с колец на разные пальцы и заканчивая её любимой длиной серёг. Было видно, что Доён очень сильно старается. Тэён не мог не улыбаться про себя, глядя на то, как Доён долго и внимательно рассматривал украшения. Тэёну почему-то казалось, что в этих стараниях тоже отражается глубина любви и уважения. Наблюдать это со стороны было настолько приятно, что в груди теплело. Тэён не переставал удивляться тому, что за последний год он почему-то стал чувствительнее, в частности, к романтическим историям. Раньше он их игнорировал, они его не цепляли практически никогда. А теперь в каждой истории он невольно находил уникальность, нечто особенное, что отражало одновременно двоих человек.       Как только появлялась возможность, Тэён ходил выпить кофе вместе с Кейко. А если расписания совпадали особо удачным образом, то получалось встретиться вчетвером: к ним присоединялись Доён и Хината. Тэён никогда не спрашивал об этом Кейко напрямую, но он подозревал, что Хината в курсе, что Тэён и Кейко – просто друзья, а на самом деле он проводит вечера с совсем другим человеком… Однако пребывание в этой компании, где было всегда приятно, спокойно и комфортно, давало Тэёну также некое прикрытие. По крайней мере, ему нравилось думать, что если кто-то из посторонних увидит его под руку с девушкой, то они подумают, что это его женщина. И таким образом не поползут неприятные подозрения, когда он снова, уже по своему желанию, а не по желанию компании, на общих фотографиях и мероприятиях будет находиться рядом с Джэхёном.       Освободиться получилось только к семи вечера. В руках вибрировало напряжение; Тэён торопился, постоянно что-то забывал и возвращался обратно. Ругаясь про себя, ругая своё растяпство, он спешил ещё больше. В перерывах между делами он успел попросить забронировать столик в ресторане на восемь, но ему нужно было успеть сделать ещё кое-что. Пока он поднимался на лифте в свой номер, в кармане куртки прожужжало сообщение: Джэхён спрашивал, стоит ли за ним зайти. Тэён не мог не улыбнуться. Это было так по-милому глупо: идти из одного номера в другой, чтобы якобы встретиться как нормальные люди. Тэён не понял, почему Джэхёну вдруг захотелось давать крюка через весь коридор. Возможно, Джэхён хотел сделать это исключительно из вежливости, отплатить Тэёну хотя бы так, раз уж Тэён пригласил его в ресторан. Возможно, Джэхён и правда соскучился ровно настолько, насколько он говорил все эти долгие дни по телефону, во время коротких созвонов. В голове подвисло сомнение. А потом Тэён решил, что ему больше нравится вторая версия, и потому он будет верить только в неё.       В дверь постучали осторожно, но отчётливо. Быстро выкинув матирующую салфетку в мусорку и закинув на ходу телефон в сумку, Тэён попытался успокоить забившееся мелко сердце и опустил металлическую ручку. Из коридора ему улыбался Джэхён. Он был одет совсем не так, как утром, а в свою любимую, – теперь Тэён знал даже это, – комфортную одежду, в которой он выглядел одновременно по-домашнему, расслабленно и жутко сексуально. Тэён даже не стал пытаться сопротивляться себе. Он прихватил Джэхёна за запястье и затащил его в номер. Как только дверь щёлкнула надёжно, Тэён наконец-то смог прикоснуться к губам Джэхёна и почувствовать его осторожные пальцы у себя в волосах. Обычно они никуда не торопились, и потому поцелуи получались медлительными, ленивыми, дающими им возможность распробовать друг друга и настроение на кончике языка. Но не в этот раз.       – Погоди-ка, Ён, – тихий бархатный голос полился прямо за шиворот и пробежал опасным жаром вдоль позвоночника вниз. – я думал, мы будем ужинать? Или у меня сегодня на ужин ты?       Тэён прыснул и ударил его плечу, хотя стереть самодовольную улыбку с влажных губ Джэхёна у него, конечно, не получилось. По всей видимости, Джэхён был слишком уверен в том, что шутка вышла что надо. Тэён, однако, не собирался его расстраивать новостью о том, что он шутит, как начинающий пикапер. Наверное, Тэён уже достиг определённого уровня прозрения, потому что даже дурацкие шутки Джэхёна не крали ни грамма его привлекательности.       – Что ты такое говоришь, а, – протянул Тэён; Джэхён внезапно привлёк его к себе, и Тэён был даже слишком рад ещё одной возможности вдохнуть самые любимые духи с чужой кожи. – Не заставляй меня отменять бронь в ресторане, пожалуйста, Джэхён-и. Я правда очень хочу есть… Но я тоже соскучился. Слышишь?       – Мхм, – промычал Джэхён и поцеловал Тэёна в висок, разжимая объятия. На секунду стало слишком холодно, но Джэхён ловко накинул на плечи Тэёна лежавшую рядом куртку и подал сумку. У Тэёна чуть не свело мышцу где-то в щеке из-за того, как сильно он пытался удержать улыбку. В итоге у него всё равно ничего не получилось.       – Мы же договаривались встретиться внизу. Я, вообще-то, очень торопился, чтобы не опоздать, а ты всё испортил, – упрекнул Тэён в шутку, пока они шли по коридору. Хотелось привычным жестом переплести с Джэхёном пальцы и идти плечом к плечу, пряча сцепленные в замок руки. Но Тэён напоминал себе о том, что в отелях везде стоят камеры, и заставлял себя идти на приличном расстоянии от Джэхёна.       – Вообще-то, – явно передразнивая Тэёна, приподнял бровь Джэхён и заложил обе руки в карманы. – ты к тому моменту уже опоздал. И я, между прочим, знал, что именно так и будет. Поэтому решил, что хороший тонсэн должен встречать своего хёна не в лобби, а у самых дверей. Разве это не показывает моё уважение?       – Опять бубнишь, и опять какую-то ерунду, а, Джэхён-а? – Тэён уже и сам не понимал, что говорит. Сердце билось во всю грудь, так широко и радостно, что язык развязывался ещё хуже, чем от алкоголя. Он даже не успевал прочувствовать эмоцию до конца, как она захватывала его полностью, затуманивая голову. Неужели он на самом деле скучал гораздо больше, чем ему казалось всё это время?       Вероятно, так и было. И судя по розовым ушам Джэхёна, он чувствовал себя примерно так же. Тэён решил больше не смотреть в его сторону, чтобы больше не хотелось его зацеловывать.       Несмотря на то, что прошло немало времени, Тэён так и не понял, знают ли парни о том, что они вместе. Делать официальное заявление не было желания; идея казалась глупой и неуместной. В конце концов, они жили все вместе в одном общежитии, слишком тесно, чтобы не замечать какие-то детали, которые на самом деле и знать-то не хотелось. В гостиной или на кухне Тэён и Джэхён держались друг от друга на приличном расстоянии – на таком, на котором уже было невозможно дотянуться друг до друга. Но Тэён делал это не столько для других, сколько для себя. Ему не хотелось выставлять свои отношения с Джэхёном напоказ. Он считал, что такие вещи не касаются никого, кроме них двоих. У Джэхёна тоже хорошо получалось себя контролировать, когда они находились в компании других парней. Тэён понимал, что так ему будет спокойнее.       Однако жить в общежитии и не попадать в неловкие ситуации, вызванные недостатком личного пространства, – нереально. Несмотря на то, что Тэён и Джэхён старались быть осторожными, несколько раз они всё-таки попадались кому-то на глаза. Первым и самым ужасным был случай с Джонни. Джонни появился из ниоткуда, буквально из ночной темноты, пока Тэён и Джэхён обнимались на кухне. Как только свет над головой включился, Тэён попытался вырваться из рук Джэхёна, но Джэхён так оторопел, что вцепился в него только крепче. Заметив их в углу кухни, Джонни сразу же закрыл глаза рукой и сказал: «Делайте, что хотите, мне абсолютно всё равно. Я здесь для того, чтобы украсть сок Тэиля». Тэён замер, даже не представляя, что говорят в таких ситуациях, и ждал, что Джэхён скажет что-нибудь, ведь Джонни всё-таки ближе общался именно с ним. Но Джэхён только краснел ушами и не дышал, провожая Джонни взглядом. Этот случай, к счастью, никто больше не вспоминал.       Единственным, кто не скрывал того, что знает, что происходит на самом деле, был Хэчан. Видимо, с тех пор, как он стал свидетелем того, как Тэёна и Джэхёна пригласили на серьёзный разговор к господину Паку, Хэчан считал себя поверенным. Поэтому он стал чаще болтаться рядом с Тэёном и Джэхёном, когда они были вместе. Он задавал крайне продуманные и подчёркнуто вежливые вопросы об отношениях – но он никогда не уточнял, что речь идёт именно об их отношениях. Возможно, именно поэтому Тэён не испытывал дискомфорта, когда приходилось подыскивать подходящий ответ. Джэхён тоже не возражал и отвечал по настроению то подробнее, то короче. Тэён мог лишь догадываться, что именно кроется за интересом Хэчана. Иногда казалось, что Хэчану просто не хватает общения, хотя он и так постоянно с кем-то взаимодействовал. А иногда Тэёну думалось, что Хэчан может испытывать свои собственные переживания, похожие на те, которыми мучились Тэён и Джэхён ещё совсем недавно. Тэён верил, что если Хэчан захочет поделиться с ними сокровенным, то он обязательно это сделает, его даже просить не придётся.       Порой казалось, что все парни всё знали, просто никто об этом не говорил. Никто не обращал особого внимания на то, что теперь Тэён и Джэхён бывали вместе гораздо чаще, чем когда-либо, и что Джэхён нередко выходил из комнаты Тэёна по утрам. Даже Чону очень ловко прикидывался, что не замечает, что теперь комната по ночам порой принадлежит только ему одному. Тэён даже предположить не мог, что возможен и такой вариант развития событий. Хотя ему до сих пор не верилось, что всё могло оказаться настолько просто и безболезненно.       – Тебе нравится?       – Очень красивое место. Оно новое? Не припомню его с последней поездки в Японию, – Джэхён осмотрелся по сторонам и выглянул из кабинки, чтобы увидеть зал.       – Новое. Я успел сходить сюда пару раз, пока тебя не было, – сказал Тэён и занял место, сразу же снимая с себя куртку. Джэхён покивал и опустился рядом с ним, хотя напротив него стоял совершенно свободный диван. Тэён сначала хотел его подкусить по поводу того, что он без него уже и поужинать не может, но потом почувствовал тёплую ладонь Джэхёна у себя на бедре и решил промолчать. Шорты чуть приподнялись, и прикосновение получилось ещё более близким, лично-интимным. Тэёна снова пронзило ощущение того, что он скучал гораздо больше, чем осознавал. И вместо того, чтобы придумывать, что бы такого едкого сказать, он просто положил ладонь поверх ладони Джэхёна и начал читать меню.       За ужином Джэхён показывал фотографии из Италии и рассказывал, что произошло интересного. Тэён его слушал, – ведь в жизни Джэхёна, по его собственному мнению, не так много событий, о которых ему хотелось бы рассказывать, – и едва поспевал прожёвывать порции еды, которые Джэхён подавал ему снова и снова. Тэён не мог им не любоваться про себя. Лёгкая усталость на лице, разлившаяся полупрозрачной синевой под глазами, русые волосы, чуть растрёпанные из-за того, что Джэхён ехал в машине в капюшоне; розовые манящие губы, розово-красные смущённые уши; негромкий голос и периодически, когда шла речь о чём-то особо интересном, широко раскрывающиеся тёмные глаза. Иногда Тэён позволял себе быть невежливым и перебивал рассказы Джэхёна коротким прикосновением губ к губам – у него подобных желаний накопилось даже слишком много. Поэтому, чтобы не обваливаться на Джэхёна лавиной, он выпускал эти желания на волю потихоньку, буквально по одному.       – Соскучился, – прошептал Джэхён в губы, едва-едва слышно. Тэён переспросил, всё так же близко:       – Я? Да, я соскучился. Очень сильно.       – Я говорил про себя, – уголок губ приподнялся в мягкой, чуть гордой улыбке. – Но про тебя тоже рад слышать. Приятно знать, что я не один там маялся.       – Конечно не один, – и палочки легли в сторону. Разворачиваясь всем телом с Джэхёну, одёрнув себя в самый последний момент, чтобы не забраться к нему на колени прямо в ресторане, Тэён угодил в поцелуй. Он хотел быть первым, хотел опередить Джэхёна, но Джэхён среагировал быстрее. Тэёну оставалось только стараться не распаляться и гладить Джэхёна по волосам, путаясь в их шелковистости, сладко задыхаясь от запаха парфюма.       – Ой-ой, – Джэхён мягко отстранился, когда Тэён инстинктивно сжал его ягодицу. – Не надо думать, что у меня железное самообладание. Я простой человек, который может и не сдержаться, когда перед ним настолько большой соблазн.       Прежде, чем Тэён успел испытать лёгкий укол разочарования, Джэхён поцеловал его в кончик носа. Стало чуть лучше, и Тэён смог вернуться к ужину, хотя не мог перестать дуть губы – это было в шутку, но он знал, что Джэхёну это очень нравится. Порой Тэён просто обожал играть на слабостях Джэхёна.       К тому моменту, когда они закончили ужинать, на улицу уже опустились густые прохладные сумерки. Тэён застегнул куртку до конца молнии, игнорируя, как Джэхён с притворным упрёком качает головой, намекая на его шорты. У них было время, поэтому они пошли болтаться. Улицы к тому моменту были малолюдными, что было очень кстати. Джэхён снова надел капюшон, а Тэён опустил шапку до самых бровей – и, взявшись за руки, они побрели в ночь. По дороге Тэён, раскачивая их руками, вводил Джэхёна в курс того, чем они все занимались, пока он отсутствовал. Несколько раз они останавливались в особо укромных местах. Они просто стояли друг напротив друга, заглядывая в глубину глаз, обнимались или целовались. Тэён хихикал, когда Джэхён прикусывал его за нижнюю губу, и прижимался к нему теснее, пытаясь тайком украсть немного тепла его тела.       Джэхён предложил сделать несколько фотографий, поскольку Тэён был «при параде». У Тэёна в груди всегда начинало по-детски трепетать, когда Джэхён сам предлагал пофотографировать и смотрел на него внимательно через объектив. За годы в профессии фотосессии стали вынужденной рутиной, однако с Джэхёном, даже несмотря на то, что не было ни специального освещения, ни декораций, ни фотошопа, всё обретало по-новому яркие краски. Тэён отдал ему свой телефон и пошёл к фонарю, чтобы выхватить себя из темноты.       – Жалко только, что эти снимки нельзя выложить, – сказал Тэён, просматривая уже отснятые кадры; Джэхён смотрел через его плечо.       – Почему? – удивился он, чуть сведя брови. Тэён провёл кончиком пальца по складке между бровей, разглаживая её – и сразу же появилась другая складка, рядом с улыбкой. Тэён не мог не улыбнуться.       – Потому что у меня тут лицо такое… – Тэён не знал, как закончить, и просто взял Джэхёна за руку, переплетая пальцы и начиная тащить его дальше по освещённой низкими фонарями аллее.       – И какое у тебя тут лицо? – видимо, теперь Джэхён от него не отстанет. Тэён в шутку закатил глаза и, чувствуя, как щёки начинает с силой жечь, сказал негромко:       – Как будто меня снимал boyfriend.       Он специально сказал последнее слово по-английски, с преувеличенным акцентом – язык просто не поворачивался произнести его иначе, тем более, по-корейски. Но не озвучивать его совсем тоже казалось неправильным, ведь в голову пришла именно такая ассоциация. Джэхён рассмеялся своим настоящим, богатым, чисто мужским смехом, которым он смеялся только в кругу близкого окружения.       – Так я, значит, теперь твой boyfriend? – поддразнил Джэхён, играя бровями; Тэёну захотелось одновременно спрятать лицо в его куртке, чтобы не провалиться сквозь землю от неловкости, и рассмеяться так же громко, как только что смеялся Джэхён.       – А ты кем хотел быть? Можем без проблем разжаловать тебя обратно в тонсэны, – буркнул Тэён и ударил его кулаком свободной руки в плечо. Джэхён рассмеялся снова, расцепил их пальцы и перекинул руку через плечи Тэёна, прижимая к себе.       – Хотел сказать: не будь букой. Но сразу передумал, потому что ты милый даже тогда, когда ворчишь, – прошептал бархатный голос, обдавая горячим дыханием. Тэён закрыл глаза, проваливаясь во внезапную близость и ощущение уверенности. Ведь Джэхён снова и снова доказывал, что не имеет значения, в каком состоянии находился Тэён, никуда уходить он не собирается. И более того, он по-прежнему был готов удерживать и Тэёна, когда его изнутри раздирало желание сбежать и исчезнуть.       Вообще, многие сложные моменты больше не казались такими драматичными, как прежде. Тэёну всё ещё не верилось, что всё могло быть настолько просто.       Джэхён попросил не включать музыку, поэтому они сидели в тишине. На низком столике рядом с диваном стояли два опустевших бокала красного вина.       – Налить ещё? – спросил Тэён тихо. Ему было так хорошо и спокойно, так тепло и комфортно сидеть под рукой у Джэхёна в полутьме его номера, что выбираться не хотелось совсем. Но ради Джэхёна он был готов пожертвовать несколькими секундами долгожданного комфорта.       – Не надо. Иначе меня начнёт вырубать, – ответил Джэхён так же тихо, и рука мягко погладила обнажённое плечо Тэёна. – А я ещё хочу побыть с тобой.       – Чтобы что? – протянул Тэён, резко захотев позаигрывать. Всё это время ему не представилась настоящая возможность поддразнить Джэхёна, немного с ним пофлиртовать – а Тэёну так нравилось видеть, как в глубине карих глаз Джэхёна из крошечной искры разгорается настоящее пламя, которое опаляет их обоих.       Однако Джэхён не стал отвечать. Вместо ответа Тэён получил тяжёлый, с не очень скрытым смыслом поцелуй прямо под ухом. На Тэёна сразу же дохнуло огнём. Ход был нечестный, но крайне действенный, Тэён не стал бы этого отрицать. Пока губы Джэхёна целовали шею, периодически задевая зубами, его руки скользнули вниз, ловко пересадили Тэёна с дивана себе на колени. Тэён за ним явно не поспевал: поцелуи в шею его буквально расплавили, дыхания тоже не хватало. Он обмяк на коленях Джэхёна и не мог заставить себя даже пошевелиться.       – Или ты устал? – вдруг осёкся Джэхён, оторвавшись от ключицы, где вот-вот должен был появиться синяк. – Я никуда не тороплюсь. Если ты устал или не в настроении, мы можем просто лечь спать… Но только в моём номере, мне уже лень идти в твой.       Тэён рассмеялся и поерошил его волосы.       – Я был уверен, что это ты устал. Поэтому я не стал поднимать тему.       – Какую ещё тему? – Джэхён прищурился хитро. Тэён не мог поверить, что он попадается в одну и ту же ловушку уже во второй раз за день. Но на этот раз его не провести.       – Вот эту, – и Тэён качнул бёдрами вперёд-назад, стараясь как можно лучше пройтись пахом по паху Джэхёна. Джэхён выдохнул судорожно. Видимо, он передумал играть в игры.       Тэён, если честно, тоже уже не хотел дразнить и заигрывать.       У Тэёна всё ещё перехватывало дыхание каждый раз, когда Джэхён наскоро снимал с себя брюки – ещё одна новая привычка. Раньше, когда они раздевались, это ничего не значило. Тэён видел в этом простую функцию: нужно добраться до тела как можно скорее, чтобы гарантировать себе удовольствие. Однако сейчас многие вещи открывались для него по-новому. Каждый раз, когда Джэхён снимал с себя одежду, Тэён не мог не рассматривать его тело, запоминая его, выискивая не замеченные прежде детали. Ему хотелось отпечатать образ Джэхёна у себя в памяти навсегда, навечно.       Секс стал… осмысленным? Если он вообще таким может быть. Но лучшего слова Тэён подобрать не смог бы. Теперь они в равной степени заботились друг о друге, когда оказывались в постели, в дали от целого мира и наедине, на настолько близкой дистанции, что было уже не разобрать, где чьё дыхание. Раньше секс был яркой вспышкой, искрой, которая помогала внутреннему мотору завестись и ехать дальше, выполняя рабочие обязательства. Секс был способом разрядиться и вместе с тем зарядиться. Но теперь секс был возможностью побыть друг с другом, поговорить без слов, погреться в ласке и заботе. Поначалу Тэён очень удивлялся: он не привык видеть Джэхёна настолько внимательным и заботливым любовником. Раньше Джэхён был, скорее, джентльменом: он знал своё дело, но при этом знал и манеры. Он никогда не уходил, не убрав за собой, и всегда помогал Тэёну привести себя в порядок. Но эта его вежливость всегда ощущалась искусственной, бездушной. Он словно расплачивался за своё удовольствие, чтобы уйти с чистой, – в первую очередь, для самого себя, – совестью. Однако теперь всё, что бы они ни делали, было пронизано смыслом. Иногда Тэён не успевал уловить этот смысл, но всё равно чувствовал, что это не просто телодвижения для быстрой разрядки. Иногда ему становилось страшно, когда он оказывался перед Джэхёном настолько открытым и обнажённым во всех смыслах; снова хотелось сбежать и никогда не возвращаться. Но Джэхён его обнимал, и жар его тела успокаивал, давал сил оставаться и напоминать о данном самому себе обещании.       Со временем Тэёну всё реже приходилось напоминать себе об обещании. Он как будто с ним сросся, и не было необходимости поднимать в ворохе воспоминаний тот день, когда он дал себе слово не сбегать и идти до конца.       – Мне очень хотелось дождаться тебя ради этого момента.       Тэён подумал, что ослышался. Он приподнял голову, чтобы заглянуть Джэхёну в лицо. В комнате не горели светильники, только далёкие фонари давали хоть сколько-то света. Но Тэён всё равно видел мягкую, тёплую улыбку Джэхёна.       – В каком смысле?       – Ты сейчас придуряешься или серьёзно спрашиваешь? – Джэхён, всё ещё максимально расслабленный до жидкого состояния после секса, явно с трудом ворочал языком. Тэёну всегда становилось смешно, когда он становился таким. Но в тот день он не стал смеяться над Джэхёном, потому что знал, что так на него действовал перелёт. Вместо этого Тэён развернулся под одеялом, подтянулся на руках и поцеловал Джэхёна в неприкрытый чёлкой влажный лоб. Джэхён фыркнул. Тэён почувствовал его пальцы у себя на пояснице.       – Я серьёзно.       – Тогда наклонись, я скажу тебе на ухо. – Тэён посмотрел на него с недоверием, и Джэхён попытался изобразить своим красивым лицом милую мордашку. – Я стесняюсь.       Покачав головой, Тэён наклонился. Но вместо того, чтобы говорить на ухо, Джэхён прихватил его зубами за шею, как раз там, где было щекотнее всего. Тэён вскрикнул от неожиданности, засмеялся, попытался увернуться. Однако Джэхён оказался ловчее. Он перехватил Тэёна, увлекая его куда-то в суматоху из темноты и одеяла.       Когда борьба прекратилась, Тэён увидел над собой довольное, с блеском азарта в глазах лицо Джэхёна. Как у него получилось поменять их местами настолько быстро, Тэён не представлял. Но он уже привык к тому, что Джэхён, несмотря на худобу, был очень сильным. И нередко этим пользовался.       – Я рад, что ты вернулся, Джэхён-и, – сказал Тэён негромко. Джэхён улыбнулся шире, чуть смущённо и наклонился к Тэёну, чтобы оставить несколько поцелуев прямо на шраме. Тэён обнял его за плечи, закрывая глаза и теряясь в тепле и мягкости. Он знал, что Джэхён его услышал. Ему не нужны были постоянные вербальные подтверждения: он привык к тому, что Джэхён не очень хорошосправлялся со словами. Джэхён жутко стыдился своей неразговорчивости, но Тэён, спустя какое-то время, больше не видел в этом никакой проблемы. Наоборот, после дня бесконечных разговоров, суеты и музыки в ушах было приятно, когда тебя понимали без лишних слов. Даже молчать с Джэхёном было приятно.       – Я тоже рад, Ён, – прошептал Джэхён на ухо и лёг на Тэёна сверху. Ощущая всем телом вес его тела, Тэён не мог не улыбаться. Он уже не знал, почему. Видимо, просто так.       – Завтра приду спать к тебе в номер.       – Я могу без проблем прийти в твой, – начиная дремать, отозвался Тэён; он всё ещё крепко обнимал плечи Джэхёна и чувствовал его руки где-то у себя на теле.       – Нет, пусть будет по-честному. Сегодня ты пошёл мне навстречу, а завтра пойду я, – сказал Джэхён твёрдо. – И не говори про то, что простыни поменяют в любом случае.       – Я и не собирался, – соврал Тэён, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке.       – Конечно же, ты не хотел, – протянул Джэхён игриво; Тэён вслепую поцеловал его куда-то в подбородок, и внутри груди Джэхёна коротко провибрировал смех.       – Ты уже купил подарки для Кейко-нуны?       – Неа. Мы договорились с Доёном сходить вместе… Или ты тоже хочешь?       – Я не против, если ты сходишь только с хёном. Просто хотел тебе напомнить, вдруг ты забыл.       Тэён открыл глаза только ради того, чтобы их закатить.       – Как я могу про неё забыть, когда она сама мне тонко намекает каждые два дня? – Тэён погладил его по волосам, пока Джэхён коротко посмеивался. – Всё, я хочу спать, Джэхён-и.       – Тогда… – Джэхён быстро прикоснулся губами к губам Тэёна, и наконец-то его тело расслабилось, слегка придавливая Тэёна, чуть втапливая его в матрас, отчего хотелось провалиться в сон ещё глубже. – Теперь точно спокойной ночи.       – И тебе спокойной ночи, Джэхён-и.       Уже путаясь между сном и реальностью, Тэён подумал о том, что то, что у него есть с Джэхёном, лучше всего описать фразой «Мне с тобой хорошо». Потому что именно так и было на самом деле. У них не было грандиозных планов даже на ближайшее будущее; они не планировали изворачиваться так, чтобы сделать друг друга частью своих семей. Им было просто хорошо – здесь и сейчас.       И этого оказывалось абсолютно достаточно.