Чёрт меня дёрнул притвориться геем!

— Никита, просыпайся. Я ухожу, — обычным тоном сказала мама и включила телевизор у меня в комнате, чтобы я как можно быстрее вернулся из мира снов. — Я уже в сознании, — я поднимаю руку и машу ей из-под одеяла, чтобы она сразу же его вырубила — голос Скуби-Ду по утрам — это как удар под дых. Она пробормотала что-то невнятное и выключила телек. — Твои ключи на месте? — мама собирала свою сумку, пытаясь ничего не забыть, и попутно спрашивала о наличии всех моих вещей. — Да, они на полке, — ответил я, пытаясь пригладить свои взъерошенные волосы. — Деньги есть? — такой же будничный тон, а сама кладёт в сумку какой-то белый пузырек с маленькими желтыми таблеточками. — Достаточно. — Если соберешься на улицу, то… — На оба замка, я помню, мам, — немного улыбнувшись, протянул я. — Вот и отлично, — она надела пальто и обулась. — Я поехала.       Сегодня у неё было на редкость хорошее настроение, и она даже поцеловала меня в щёку, чему я был несказанно рад. Вот только теперь на коже остались следы от бесцветного тягучего блеска, который фиг отмоешь.       За полчаса до выхода я уже был готов, как солдат перед боем. Даже поел на дорожку, хотя и скрыто надеялся на блинчики тёти Ани. Надел свою любимую голубую толстовку и серые джинсы. Как-никак, в люди иду, надо выглядеть подобающе. А то в прошлый раз на фоне сверкающих хозяев я смотрелся как серая мышка. Быть может, в этот раз выгляжу не лучше, но зато чувствую себя вполне комфортно. Даже волосы легли неплохо, правда, теперь, когда я посмотрел на себя в зеркало в полный рост… А я милый, черт! Ладно, хватит тут перед самим собой выпендриваться!       В результате пришел за пятнадцать минут до назначенного времени и уже собрался побродить вокруг дома, как из окна седьмого этажа выглянула Оксана и крикнула мне, чтобы я заходил.       Звоню в дверь и понимаю, что почему-то ощущение некой тревоги начинает возрастать. Потом вспоминаю, что звонок у них не работает, но стучать не потребовалось, потому что Оксана уже поджидала меня и, глянув в глазок, начала открывать дверь. Снова скрежет тысячи замков, на которые они закрываются. Надо будет хоть в этот раз не забыть оглянуться и поглазеть на все эти засовы. — Ты что-то рано, — протянула она, улыбаясь. — Но так даже лучше. Заходи. — Здравствуй, — улыбнувшись в ответ, я перешел через порог и начал снимать куртку. — О, Никита. Спасибо, что согласился помочь, — произнесла тетя Аня и с мешком, полным какой-то непонятной цветной (субстанции?), прошла в гостиную. — Что это у неё? — шёпотом спросил я у девушки, разуваясь. — Это тесто. — А почему цветное? — Красители, а ты тормоз, — она в шутку легонько стукнула меня по затылку.       Кажется, всё снова, как и было раньше. Все улыбаются и рады меня видеть. Оксана всё такая же, как и до наших с ней отношений — добрая, искренняя и веселая. Быть может, она позвала меня, чтобы доказать, что уже со всем смирилась, и готова стать мне хорошей сестричкой? — Последний вопрос: а почему в полиэтиленовом мешке? — Сейчас увидишь, — хихикнув, ответила Неземнова и пошла в гостиную вслед за матерью.       Вдруг, еще не заглядывая за дверь комнаты, я услышал глухие удары, стук, треск и шорох полиэтилена. Оксана вытянула руку передо мной, останавливая, и еле слышно произнесла: — Мама ненавидит месить тесто, поэтому особо не удивляйся. — Да что вы там застряли?! — кряхтя, крикнула тетя Аня, и мы тут же пулей влетели в зал.       Картина — ни в сказке сказать, ни пером описать. Женщина с растрепанными волосами и злым выражением лица, сидя на коленях, со всей силы двумя руками лупасит по завернутому в полиэтилен тесту, потом аккуратно переворачивает бедолагу-свёрток и снова повторяет те же действия. Я застыл как вкопанный, не в силах даже слова вымолвить. — А, ты не пугайся, — смеясь, сказала тётя Аня. — Мне просто на столе месить неудобно, а тут такой размах. — Да, это всё объясняет, — дергая бровью, произнес я, а сам уже сомнительно косился в сторону Оксаны — вдруг и она подобный «epic win» выдаст. — Мы будем склеивать бумажную гирлянду, хорошо? — улыбаясь, поинтересовалась она у меня, беря в руки стопку цветной бумаги и пару ножниц. — Да, хорошо. Вот только я понятия не имею, как её делать. — Не волнуйся, тут всё просто. Просто пока разрезай листы на небольшие продолговатые кусочки, а я сбегаю, помешаю шоколад в кастрюле. — Вы прямо пир затеяли, — констатировал я факт, сам садясь на ковер и начиная вырезать то, что сказала мне Оксана. А на полу действительно как-то удобнее, можно все вокруг разложить, да и сразу ощущение дома появляется. Обстановка ни к чему не обязывает, как будто я сижу в гостях у родной тёти и двоюродной сестры. Меня волнует только одно — это бедные кулаки тёти Ани. — Слушайте, может, я вам помогу? — осторожно поинтересовался я, предлагая свою помощь. — Нет-нет, всё хорошо, — ответила женщина и врезала по выступившему бугорку теста локтем. Нокаут, стопроцентно. — Никит, я уже спешу на помощь, — крикнула с кухни Оксана.       Наконец тетя Аня перестала заниматься боксом и отнесла многострадальный кусок теста на кухню, предварительно вытащив его из пакета. Масса, окрашенная в несколько цветов, сделалась однородной — зеленой. — А почему именно зеленый? — ненавязчиво поинтересовался я, склеивая края продолговатой полоски, протянутой вокруг предыдущего «звена» цветной бумажной гирлянды. — Макс любит этот цвет, — протянула Оксана, продолжая склеивать гирлянду с другого конца — так работа шла в два раза быстрее. — А почему бы вам просто не повесить мишуру? — Ну… — девушка ненадолго задумалась, а затем ответила. — У нас это как традиция теперь. С тех пор, как оставили всю нашу мишуру в старой квартире, решили делать всё сами. Так и праздничная атмосфера появляется, да и занятие семейное. Просто сегодня родителям еще надо кое-куда съездить. — Куда, если не секрет? — детское любопытство взяло во мне верх, но Оксана приставила палец к губам и тихо прошептала: — Расскажу, как мама уедет. Я в ответ кивнул и продолжил молча склеивать бумажные звенья.       Так, стоп! Тётя Аня скоро уедет, значит, мы останемся с ней наедине. Блин, такое ощущение, что это и было главной причиной моего прихода, как будто она всё продумала. Умный ход, чёрт подери! Но тогда мы сможем нормально обо всём поговорить, всё обсудить, не перешептываясь. Да, я одобряю. — Я вернусь буквально через часик, — тётя Аня щелкнула дочь по носу и сказала ей не забывать про мобильный телефон на случай, если она будет звонить. — Хорошо. А мы пока доделаем гирлянду и витражи, — улыбаясь, ответила Окси. — И про шоколад не забудь, — наставляла её мама. — Хорошо. — Тогда ведите себя хорошо, — подмигнув мне, произнесла она и ушла.       Какие все они подозрительные. Даже смешно. Ну ладно, дел ещё невпроворот, так что нужно быстрее вернуться к работе. Мельком глянул на часы — уже пять вечера. Ну, ничего себе, я у них, судя по всему, задержусь. — Кстати, так куда они уехали? — не выдержал я и спросил сам; нахально, ну да ладно. Один раз простительно. — Оформлять дарственную на Максима, собираются на День Рождения ему квартиру подарить. — Вау, — только и смог выдавить я из себя. Действительно, ВАУ! Хотя, может в восемнадцать лет и следует делать такие подарки? — А он, как я понимаю, в курсе… — Да, ему сказали ещё раньше, чем мне. Правда, на следующий день после попадания в больницу. Немного неудобно получилось. — А, я припоминаю, как мы стояли и ждали, пока тетя Аня разрешит нам войти в палату. Ты ещё сказала, что она как раз разговаривает по поводу подарка, — поддакнул я, склеивая очередной фрагмент. Но тут же в голове созрел вопрос, который меня очень взволновал. — А она далеко отсюда находится? — Нет-нет, ему собираются отдать ту самую двушку в новом доме, где мы раньше жили, — ответила она. — Новый — это ты имеешь в виду кирпичный? Так вы ту квартиру не продали? — это было что-то вроде вежливого вопроса, но сейчас моя голова уже думала в другом направлении. А ничего, что этот самый дом находится буквально напротив моего? Как-никак, а в одном дворе в детстве гуляли. Вот это выигрыш! — Ты что, столько воспоминаний! Да и квартира в прекрасном состоянии! Мы туда нередко заходим. Цветы полить и пыль вытереть. Макс вроде сам настоял на том, чтобы ему подарили именно её. Говорил, что до сих пор любит это место даже больше, чем нашу нынешнюю. — Оксана махнула ладонью в сторону стены, имея в виду, что парень предпочитает старую квартиру новой. Ну, я понял, да-да. — Вот как. Это действительно классно. А он в неё сразу переедет? — Вот тут я не знаю. Наверное, да. Для жилья она пригодна, только холодильник пуст. Наверное, будет привыкать к самостоятельной жизни сразу, еще со школы. — Да, это умный ход… — Слушай, Ник, — произнесла девушка, и меня её тон заставил напрячься — такой серьезный, прямолинейный. Она встала и взяла край гирлянды. — Помоги мне приклеить её к стене. Фуф, отлегло. — Да, хорошо. А где скотч? — В тумбе. Я встал с колен и достал клейкую ленту.       Оксана приложила один край к стене, и мне пришлось в буквальном смысле прижаться к ней, стоя на краешке диванного подлокотника, чтобы качественно приклеить гирлянду к стене. Она покорно стояла, почти не дыша, и даже боялась, судя по всему, шелохнуться, потому что сейчас я в буквальном смысле балансировал между жизнью и смертью. Хотя, падение с высоты диванного подлокотника… Да, смерть мне пока не страшна. — Ты ни о чем не жалеешь? — вдруг спросила она, и я сразу понял, что именно Окси имеет в виду. — Я обдумал это, пока был дома. И могу сказать, что так будет лучше, — смягчившись, ответил я и, наконец, как следует, приклеил скотчем край бумажной гирлянды к стене. Мы слезли с бедного подлокотника и, встав на ковер, я уже приготовился приклеивать второй край, но Неземнова меня остановила. — Ты действительно больше не любишь меня? — она смотрела в пол, не в силах поднять на меня глаза. — Оксана, пожалуйста… — Да, прости… — она выдохнула и, наклонившись, взяла второй край гирлянды, улыбнувшись. — Готов, холоп? — Да, моя леди, — и я вежливо поклонился, подыгрывая ей.       Мы снова начали проделывать операцию «Не столкни меня с подлокотника» и «Не впечатай меня в стену», и, наконец, закончив с ней, устало повалились на ковер. — Блин, и вы каждый раз так мучаетесь? — поинтересовался я, глядя на Оксану, лежащую рядом со мной. — Ага, — протянула она в ответ. — Кстати, мы закончили. — А ты вроде что-то говорила про витражи…       Девушка, ничего не отвечая, мгновенно поднялась с пола и пулей умчалась в свою комнату, а через несколько мгновений выскочила оттуда с кучей прозрачных листов, на которых были налеплены разноцветные картинки. — Я еще вчера все сделала, — улыбнувшись, ответила она, — Нужно только приклеить. — На окно? — На все стеклянные поверхности. — Хорошо.       Наконец, через сорок минут после отъезда тети Ани мы управились со всеми делами, не забывая про шоколад, тающий в кастрюле. Оксана, выдохнув, плюхнулась на диван и, откинувшись на спинку, закрыла глаза. Я молча сел рядом и сделал то же, что и она.       Ну и денек… Я, честно говоря, даже немного устал. Всё-таки делать эту гирлянду — довольно кропотливое занятие, а, главное, такое выматывающее. Пальцы ноют, вдобавок, так хорошо облокотиться на мягкую спинку, когда около двух часов просидел в согнутом положении. Такое ощущение, как будто вот-вот усну.       Вдруг я почувствовал тепло, затем небольшое давление и губы. Теплые, нежные губы. Что происходит? Я во сне? Открываю глаза, и тут понимаю, что всё происходит на самом деле. Хватаю девушку за плечи и разрываю поцелуй. — Ты что делаешь? — я почти срываюсь на крик, а сам киплю от злости. — Неужели ничего не почувствовал? — Оксана жалобно посмотрела на меня, и сразу стало так больно. Я без лишних слов притянул её к себе, обнимая за плечи. Она сидела у меня на коленях (на удивление легкая) и гладила по волосам, уткнувшись подбородком в ключицу. — Не делай мне больнее, я тебя прошу, — прошептал я, закрыв глаза. — Ты хоть понимаешь, что творишь? — Ты любишь его, да? — она сжала мои волосы в кулак и, оторвавшись, посмотрела на меня своими серыми глазами, полными слез. В момент до меня дошло, что именно она спросила, и всё внутри будто рухнуло. — С чего ты это взяла? — я начал нервно хихикать, а у самого внутри просто паника. — Я же не дура. Ты так смотришь на него. И… — она запнулась на мгновение и, набрав в легкие воздуха, продолжила. — Тот ваш поцелуй… — Слушай, не начинай, — я начал злиться. Как так, черт подери? Я на него не так смотрю, да? — Он тоже смотрит на тебя…       Внутри меня будто проснулся вулкан, я тут же встал, взяв её на руки, и грубо усадил на диван. Я чувствовал, что ещё немного, и я её, к чертям собачьим, ударю. Но нужно сдерживаться. Да, эта девчонка просто довела меня до белого каления. Не надо было ей вот так раскрывать все свои козыри, знала же, что я не железный! Я и так собирался ей все рассказать, а теперь… — Да, я в него влюбился, — я почти перешел на крик. — Люблю я его, ЛЮБЛЮ! Я ничего не могу с этим поделать!       Я, обессилев, упал на колени. Она тут же встала с дивана и, обняв меня, начала мягко поглаживать по спине. Я хотел было уже вырываться, но просто не находил в себе ни сил, ни желания. Было так стыдно, так неудобно перед ней… — Пожалуйста, успокойся. Если бы ты сразу всё сказал, то я не мучила бы тебя. Прости.       Я чувствую, как мне на плечо капают её слезы. Блин!       Делаю над собой усилие и, обняв её за талию, прижимаю крепче к себе. — Давай не будем больше приносить друг другу одни страдания? Просто постараемся жить, как прежде. Да, это сложно, но иначе нам не поступить. И, знаешь, — я, успокоившись, посмотрел в сторону украшенной стены, и, хмыкнув, продолжил, — я хочу как-нибудь еще раз склеить с тобой гирлянду. Это так классно. Только витражи не рисуй заранее. Тоже хочется попробовать.       Она рассмеялась в ответ, и мы, выпустив друг друга из объятий, остались сидеть на полу. — Ты можешь никому об этом не говорить? — просить было неудобно и крайне стыдно, но другого выхода не было. — Ты имеешь в виду Максима? Я и не собиралась… Но родители будут категорически против. — Я знаю, — я с сожалением выдохнул. — Вы встречаетесь? — девушка печально посмотрела на меня. — Да. — И давно? — С начала октября. Она неожиданно хмыкнула и, облокотившись спиной о сиденье дивана, произнесла: — Знаешь, это даже смешно. Брат отбил у меня парня. — Возможно. Прости, что так всё получилось, — я посмотрел на неё с сожалением. — Да нет, всё хорошо. У меня всё будет отлично, — она произносила эти слова, а в противовес по её щекам потекли кристально чистые слезы. Оксана аккуратно вытерла их рукавом кофты и, встав с ковра, быстрым шагом пошла на кухню, бормоча что-то себе под нос. — Ты куда? — Шоколад… Я зашёл вслед за ней на кухню и произнес: — Слушай, наверное, я лучше пойду домой. — Почему? — она вдруг резко повернулась ко мне и удивленно посмотрела своими серыми глазами. — Тебе больно меня видеть, не так ли? — Нет, всё хорошо. — Ты врешь мне, — я укоризненно глянул в её сторону, отвечаю грубым голосом. — Я пойду… — Не имею права задерживать, — прошептала девушка в ответ, помешивая уже растопленный шоколад. — Ну, тогда пока, — я замялся на выходе, не зная, какие ещё сказать ей одобрительные слова. — Удачи, — улыбнувшись, ответила Окси, и я, выйдя за порог, закрыл дверь с другой стороны, напоследок сказав, находясь уже в подъезде: — Прости, если сможешь.       В ответ раздался громкий щелчок одного из замков, и я на мгновение улыбнулся, потешаясь над собственной забывчивостью: забыл полюбоваться засовами.