Танец продолжается

«К тому моменту, когда армия мятежников, возглавляемых королем-самозванцем Уолдером Рейном, начала осаду Сарсфилда, можно было утверждать, что ситуация еще не была абсолютно безнадежной для Красного Льва. Но когда Сарсфилд был взят и полностью разорен озверевшими солдатами Рейнов и их союзников, вряд ли кто-нибудь еще верил в то, что противники Ланнистеров выиграют эту войну — или хотя бы протянут еще несколько лун. Пока Рейны стояли под стенами Сарсфилда, в Ланниспорт прибыло хорошее подкрепление, похоронившее все надежды повстанцев на быстрый штурм — отныне крупнейший город Западных земель можно было взять лишь очень долгой осадой. А пока метательные машины Красных крушили сарсфилдские стены, просторцы и союзники Ланнистеров уже окружили Крейкхолл с двух сторон. Этот план нельзя было назвать великой военной хитростью, которая могла позволить малой армии побить большую, но у Крейкхоллов, зажатых между молотом, занесенным в Ланниспорте и наковальней из Простора, перекрывшей Океанскую дорогу, не было иного выхода. Едва ли не лучшей стратегией для мятежников в тот момент мог стать быстрый и решительный удар всеми силами, без оглядки на потери. Увы, но внезапное падение Хорнваля под натиском Черных и их драконов, стало для так называемого Красного короля страшным ударом. Теперь, когда Золотая дорога оказалась под ударом северных соседей, резервы, оставшиеся в Корнфилде и Глубокой Норе, попросту боялись выдвинуться на подмогу. Так они и остались сидеть в своих замках. Если бы они все же решились, это все равно не спасло бы Красный мятеж. Но выбор, который они сделали, нельзя назвать иначе как наихудшим. С этого момента лорды, присягнувшие Рейнам и присоединившиеся к ним на пути измены и узурпации власти, потеряли всякое доверие по отношению друг к другу. С этого момента каждый из них видел в окружающих потенциальных предателей. И все это на фоне того, что Глубокая Нора, Крейкхолл и Серебряный Холм по-прежнему находились в осаде. И Красный Лев ничего не мог с этим сделать. Это были далеко не все трудности, с которым столкнулся Уолдер Рейн и его знаменосцы. Осада Золотого Зуба превратилась в какое-то издевательство, где осажденные питались лучше осаждающих. И, как будто этого было мало, началась волна крестьянских восстаний по всем Западным землям — местные жители, уставшие от притеснений со стороны воинов и наемников Красных, многие из которых вели себя ничем не лучше разбойников, взялись за вилы. И на них тоже пришлось отвлекать и без того скудные силы. Война Львов была далека от завершения, но крепость с красным знаменем на башнях уже трещала по швам. Взятие Сарсфилда позволило королю Уолдеру избавиться от серьезной угрозы с тыла и дать войскам несколько дней отдыха… Пока уроженец Кастамере не узнал, куда именно отошел со своими людьми Тиланд Ланнистер. И он задал себе вопрос: какой мне прок от какого-то там Сарсфилда, если мой собственный замок, древний и славный, которым мои предки правили многие века, занял вероломный враг? Зачем мне наступать на Ланниспорт, когда проклятый Тиланд сломал позади меня ворота, из которых готовы были хлынуть новые волны ланнистерских прихвостней? Ответ он дал не на пергаменте. Он был начертан кровью на поле битвы…» (из книги «Война Львов», написанной вторым историком-библиарием Джоносом Андерхиллом в Доброй Ярмарке в 160 году) *** Сир Селмонд Блэкмейн До сегодняшнего дня осада Кастамере была не более чем демонстрацией военной мощи, не приносившей никакого результата. Но Сумрачный Гримм Бейнфорт, как иронично подумал Селмонд, по крайней мере не был просторским выскочкой и обошелся без турниров и пиров на виду у осажденных. Никто не говорит, что у лорда Бейнфорта был хороший вкус. Но до такого он все же не опускался… по крайней мере, пока. Тем не менее, ему все равно было жутковато наблюдать за тем, как восемь тысяч человек стоят лагерем или перемещаются туда-сюда прямо за стенами, смотрят в твою сторону с угрожающим видом… И еще время от времени метают в тебя камни из катапульт и требушетов, надеясь пробить северную стену, перекрывающую им путь. К счастью, само небо было на их стороне. Небо — и безжалостное летнее солнце. И если им еще было где от него укрыться, то бейнфортцы, вынужденные жариться целыми днями в своих черных доспехах, со временем превратились бы в куски запеченного мяса, задержись они под стенами Кастамере надолго. Еще в первые дни они вынуждены были оттянуть отряды тяжелых копейщиков и алебардистов в ближайший лесок, где раскинулся их основной лагерь. Причем некоторых тянули в буквальном смысле, волоком, после того, как они свалились без сознания, получив солнечный удар. Конечно, защитники замка тоже страдали от жары. Они могли, само собой, изображать гордых и несгибаемых защитников, но как только утреннее солнце выглядывало из-за вершин Сумеречных гор, каждый из них начинал подыскивать себе место в тени, где можно было отдохнуть между дежурствами. Лето в Кастамере не было таким жарким, как где-нибудь в Просторе или Марках, но в этом году оно превзошло все их ожидания. Сам Селмонд вынужден был спать совершенно голым, раскинувшись на мокрых от пота простынях в позе морской звезды и выбросив прочь покрывала, но и это не помогало — и он знал, что остальные чувствуют ровно то же самое. И слава Семерым, что Кастамере был славен не только обширнейшими подземными укреплениями, но и глубочайшими колодцами, а еще через него протекали две небольшие, зато очень чистые речушки. В подземелья, правда, никто почти не ходил, ведь путь туда-обратно занимал едва ли не весь день. А вот свежая вода была очень кстати. Сейчас, когда на камнях внешних стен можно было жарить яичницу, это было, вне всякого сомнения, вопросом жизни и смерти. Если бы не колодцы, они все бы умерли от жажды на третий-четвертый день. А терять людей Селмонд никак не мог себе позволить. Вообще никак. Потому что их некем было заменить. Пока на той стороне под гордо реющими знаменами Бейнфортов, Вестерлингов и Эстренов собралось восемь тысяч человек, включавших тяжелую и легкую пехоту, лучников, конницу — как бронированную рыцарскую, так и легкую — мастеров осадных дел, управлявших метательными машинами, и вдобавок штурмовых пехотинцев в тяжелых латах, вооруженных двуручными топорами, молотами и алебардами… Так вот, против них у него было лишь пять. Сотен, а не тысяч. Каждый третий из этих пятисот защитников либо не отметил свои шестнадцатые именины, либо благополучно миновал пятидесятые. И лишь стенам Кастамере он мог быть благодарен за то, что их до сих пор не взяли. Окажись он в таком же положении в любом другом замке — кроме, может быть, Утеса Кастерли — все закончилось бы еще пару недель назад. Потому что у врага были штурмовые лестницы, они могли себе позволить устраивать отвлекающие атаки со всех сторон, постоянно меняя атакующих, тогда как люди Селмонда не имели ни одной лишней минуты отдыха. Он даже не мог занять все стены сразу — и не потому, что над их головами висел раскаленный огненный шар. Кастелян, вышедший из небольшого рыцарского дома, вассального Рейнам, не винил короля за то, что тот оставил его в таком положении. В войне всегда приходилось делать выбор — и Уолдер Рейн сделал свой. Очень трудный выбор, который мало кому доставался. И пока что выбор короля казался если не верным, то хотя бы сносным. Несмотря на то, что Рейн забрал из своего родового замка всех настоящих воинов, пятьсот недавно призванных на службу простолюдинов, которыми командовал десяток оставшихся рыцарей, умудрялись сдерживать восемь тысяч врагов, которые который уже день топтались без дела, развлекаясь лишь парадами и маневрами на виду осажденных. Большая часть их скорпионов банально не добивала до стен. Требушеты — эти да, добивали, но почти все камни били уже на излете и не могли повредить стены. Порой Селмонду казалось, что зря они так волнуются, тут и бояться-то нечему… — УСЛЫШЬ МОЙ РЕВ! ЗА ЛАННИСТЕРОВ! ЗА УТЕС КАСТЕРЛИ! Блэкмейн аж подпрыгнул от неожиданности, ведь этот боевой клич раздался не со стороны бейнфортских солдат… а у него за спиной. За спиной. Позади него. Со стороны южной стены, где начинался ход, ведущий во внутреннюю цитадель Кастамере, где почти не было защитников — всех, кто мог держать оружие, он сосредоточил на самом опасном участке, а на другой у него банально не хватало людей. «Нет, нет, нет, нет, НЕТ, НЕТ!!!» Он крикнул людям на стенах, чтобы стояли крепко, чего бы ни случилось, и сам побежал на юг, взяв с собой лишь несколько десятков лучников. Возможно, это была очередная ложная атака, которых в последние дни было предостаточно. Возможно, кому-то из осаждающих удалось пересечь непроходимые горы, чтобы отвлечь их… Когда он добежал до южной стены, все надежды на лучший исход тут же рухнули. Там действительно было войско Ланнистеров. Огромное войско Ланнистеров… Тысячи три. Или еще больше. Три тысячи человек прямо сейчас атаковали южную стену, на которой он оставил двух немощных стариков — просто чтобы присмотреть. Два человека — против трех тысяч. И, как будто этого было мало, с северной стороны затрубили военные рога, которым ответили трубачи Ланнистеров. Следующие слова подтвердили его самое страшное опасение: — Милорд! Нас и с севера атакуют! Кастелян Кастамере, не веря, что все это происходит наяву, затряс головой. Но внутренний голос убедил его в том, что нет, это все правда, ему это не снится и это не последствия долгой осады и жары… Несколько поставленных на южной стороне редких засек ничуть не задержали атакующих. Десятки топоров быстро прорубились сквозь них — и огромное войско неприятеля продолжало двигаться вперед. Последний рубеж перед южной стеной пал. Перед южной стеной, которую никто не защищал — Селмонд видел у людей Ланнистеров не меньше тридцати лестниц, а у него не было тридцати сильных мужчин, способных их оттолкнуть. — ЗА ЛАННИСПОРТ! ЗА ЛАННИСТЕРОВ! ЗА ИСТИННЫХ ЛЬВОВ! Продержатся ли они достаточно долго, чтобы с северной стены успела подойти подмога? Ответ на его вопрос дали люди Бейнфорта, усилившие обстрел. Очередной тяжелый камень, брошенный требушетом, сломал один из зубцов на вершине стены. Невелика потеря, казалось бы. Но он понимал, что стоит ему отвести часть людей с северной стены, враг тут же этим воспользуется. «Нет… нет, нет… мы проиграли…» — он уже видела, как несколько человек на северной стене побежали вниз, не дожидаясь команды. И он понимал, что скоро побегут и остальные, если он что-нибудь не сделает. Пятьсот человек под его началом не были рыцарями и воинами. Это были старики и зеленые мальчишки, повидавшие в этой жизни либо слишком много, либо слишком мало. А против него — минимум одиннадцать тысяч врагов, атаковавших с двух сторон одновременно. Каким бы выдающимся командиром он ни был, противостоять такому натиску было в принципе невозможно. — ОТХОДИМ! — прокричал он приказ, который уж точно будет выполнен. — ВСЕМ ОТСТУПАТЬ! ОТХОДИМ К ЦИТАДЕЛИ! Цитадель Кастамере, выстроенная в древних горных копях, взять было невозможно… Значит, именно там они и укроются, закрепятся и будут ждать возвращения короля. Потеря внешних стен была удручающей, но терпимой. Их и раньше брали, в конце концов. Но никто никогда не брал цитадели Рейнов. Это был один из двух замков, который ни разу не сдавался. Вторым был Утес Кастерли. Одна неприступная крепость на вершине горы, другая под ней. — ВСЕ ОТХОДИМ! И отправьте ворона к королю! Предупредим его, что ланнистерские львы уже здесь! *** Лорд Гримм Бейнфорт Шагая по туннелю, ведущему к настоящей твердыне Кастамере, Гримм Бейнфорт не улыбался. Кто-то другой на его месте мог счесть это забавным: многотысячное войско два месяца не могло вступить в войну из-за нескольких сотен босоногих оборванцев с наспех заточенными железками в руках… Но Гримм не смеялся. В этом мрачном мире не было случайностей. И никакого счастья тоже не было. Никакого, кроме скоротечного, кровоточащего и оставлявшего долгие болезненные воспоминания. Гримм Бейнфорт понимал это лучше других. Он стал лордом, пережив трех братьев и пять сестер, но ни один из родичей не покинул мир живых по его вине. Больше всех повезло тому, кто сгорел от Железной лихорадке. Меньше всех — той, что угодила в лапы дальтоновских налетчиков и потом долго молила о смерти, прежде чем она, наконец, сжалилась и пришла за ней. А еще Бейнфорт не верил, действительно не верил, почему другие люди считали, что молитва богам — или вообще кому угодно — может как-то помочь или хотя бы что-то изменить до или после того, как они испустят дух. В Семь небес он тоже не верил. Потому что они уже жили в Семи преисподних. А как иначе-то? Где еще люди, впав в безумие войны, могли с таким упоением уничтожать плоды своего труда и разрушать запасы провизии накануне долгой зимы? Где еще драконы, сотню лет считавшиеся символами мира и единства, жгли все на своем пути, оставляя за собой лишь пепел? Где еще проклятые морские налетчики могли безнаказанно грабить и разрушать все, до чего дотягивались их жадные руки, считая все это благими делами для своего бога? Где еще отцы, братья и сыновья уходили на верную смерть в бою, оставляя свои семьи на произвол судьбы? Где еще чума уносила половину жизней тех, кто пережил все перечисленное? И где еще после всего этого люди, едва болезнь отступила и солнце снова разогрело землю, снова взялись за старое, опять начали строить заговоры и точить мечи вместо того, чтобы позволить тысячам своих подданных спокойно растить и собирать урожай? Гримм понимал, что они угодили в круговорот огня и крови, который все продолжал и продолжал закручиваться. И как только его конь выехал из туннеля, перед ним предстала массивная стена и две надвратные башни Кастамере. Война. Война всегда была, год за годом. И чем меньше оставалось живых людей, тем больше в них было безумия. Неужели пройдет каких-нибудь сто лет — и от Семи Королевств останутся лишь полузабытые рассказы и легенды? Придет ли на смену им новая цивилизация, как когда-то Первых людей сменили андалы? Он понимал, что не сможет найти ответов на эти тяжелые вопросы. Пусть лучше об этом подумает командир другого войска, который как раз шел навстречу. — Сир Тиланд, — склонил голову Гримм, не спешиваясь. — Лорд Гримм, — выражение лица Ланнистера было довольно приветливым, но Бейнфорт хорошо видел, что этого человека преследуют такие же тяжелые мысли, как и его самого. Слишком многое Тиланд повидал в этой войне в ее истинном облике. И не забудет этого до самой смерти. — Добро пожаловать в Кастамере. Гримм иронично усмехнулся и выразительно покосился на стену твердыни у него за спиной. — Мы можем использовать то, что уже заняли, как опорный пункт для наших войск, — помолчав немного, ответил Бейнфорт. — И все же было бы лучше, если бы весь замок был нами занят. — Вот и я о том же подумал, — ответил рыцарь Ланнистеров, оборачиваясь на юг, где должен был находиться сам Уолдер Рейн со своим войском. И скоро он осознает ошибочность своих планов… — Но, как бы я ни ненавидел этого вероломного подонка… Он этого не допустит. Скоро он все узнает. Возможно, уже узнал — или догадался, куда я мог уйти. И как только он сообразит, что мы объединили силы, он придет сюда. — Вы мыслите так, как должен поступить настоящий лорд, вроде нас с вами, — отметил Гримм. — Но эти выродки… Они не лорды и не рыцари, им чужды все законы и клятвы… — если он был прав, это звучало совсем не обнадеживающе. — Мятежники запросто могут бросить свои земли и обрубить свои корни, надеясь завоевать себе новые, получше. — Да… Красный изменник вполне мог бы решить бросить свои владения и титулы ради шанса заполучить что-то еще, — признал его правоту Тиланд. — Но его люди… Они могут думать иначе. Раз уж мы не встретили никакого сопротивления на южной стене… Получается, ее было попросту некому защищать. Получается, они забрали в армию всех, способных держать оружие, а здесь… Здесь, в подземельях, остались их жены и дети… отцы и матери… — Ланнистер в задумчивости потер подбородок. — И если вы говорите, что он может захотеть взять себе что-то получше… Я не могу не задаться вопросом: а что именно? Утес Кастерли? Но он, я слышал, уже получил подкрепление, как и Ланниспорт. Он, конечно, может причинить нам вред, сжигая посевы и отравляя колодцы, но это не позволит ему взять замок без долгой осады. Может, Хорнваль? Но до меня дошли слухи, что браксовский бастард уже потерял его… Говорят даже, что туда явился дракон. Может, Золотой Зуб? Так нам достаточно будет перекрыть ведущие туда дороги и вскоре его люди начнут умирать от голода… — Вы правы, — согласился с его доводами Гримм. — И я согласен с тем, что он прибудет именно сюда. В таком случае Кастамере должен быть взять раньше, чем он окажется здесь. И я… Я, кажется, знаю, как нам это сделать быстрее всего. Видите ли, здесь неподалеку протекает речка, питающая близлежащее озеро. И в одном месте русло проходит совсем рядом с выходом в одну из старых шахт. Поток воды легко можно перенаправить в подземную крепость и она очень быстро будет… — Нет! — тут же отрезал Тиланд. — Если рейнские прихвостни утонут — туда им и дорога. Но простые люди, которых они увели с собой… Я не могу на это пойти. Даже если потом Кастамере будет снесен, а земля, где он стоял, посыпана солью… Кто-то потом должен будет восстанавливать владения того же Сарсфилда. Мне нужны люди — и я не могу позволить себе выделять своих солдат на это дело. Гримм снова признал его правоту. — В таком случае… Это займет много времени. Мои люди уже готовят тараны и подкопы, но если они упрутся намертво, нам придется долго выковыривать защитников Кастамере из своих нор… — Вы правильно сказали «если», — отметил Ланнистер. — И я не просто так поделил всех, кто сейчас внутри, на тех, кто искренне служит изменнику, и тех, у кого не было иного выбора. Осталось только дать вторым понять, что им совсем не нужно погибать за первых… *** Сир Селмонд Блэкмейн Удерживать Кастамере оказалось куда труднее, чем он предполагал. — …А я еще раз вам говорю, парни, их предложение — наш единственный шанс! — твердил тот, кого ему пришлось называть «воином», а на самом деле старый крестьянин, впервые в жизни взявший в руки старый меч, найденный в одной из кладовых. И то, что он сейчас вещал десятку вчерашних подростков… Это было неприемлемым. — Короче, я считаю, что мы должны принять их кхххх… Он оборвался на полуслове, когда рука Селмонда крепко сжала его… нет, не горло, всего лишь плечо. Но и этого хватило для того, чтобы старый простолюдин захрипел от боли и прекратил изрыгать предательские речи. — И слышать не желаю таких разговоров, пока я здесь, — спокойно произнес рыцарь Красного Льва. — Его милость поручил мне удерживать замок до тех пор, пока он сам или смерть не освободит меня от этого долга. И я буду его удерживать. И вы тоже будете. — Да нету у нас больше короля! Он погиб, понимаете! Ланнистеры к нам с юга подошли! С ЮГА! Они не могли пройти с войском мимо него! Значит, он… Речь молодого глупца Селмонд оборвал звонкой затрещиной. — Последний гонец, которого я получил от короля, прибыл четыре дня назад! Если бы случилась битва между его войском и ланнистерскими псами, он бы обязательно об этом сообщил! Я не знаю, как Ланнистеры обошли его… Наверное, нашли какую-то тайную дорогу… Так или иначе, им удалось ускользнуть от взора короля и прибежали сюда, не дожидаясь, пока Красный Лев их настигнет! — Поклянитесь, что вы не лжете! — выкрикнул черноволосый мальчишка, который, судя по его лицу, не прожил еще десяти сезонов. — Но даже если это и так… Мы все равно проиграли. Здесь два вражеских войска — а нашего нет. И король уже не успеет… Даже если так оно и было, в этом не было его вины… Чего нельзя было сказать о некоторых из тех, кто сейчас сидел с ним в подземелье. Даже во время отступления он успел отдать приказы кое-что поджечь, кое-что разрушить и кое-что забрать, чтобы ценные припасы не достались врагу. И почти все его приказы были проигнорированы. Но сейчас ему не хотелось об этом вспоминать. Для помазанного рыцаря было низко влезать в подобные перепалки с простолюдинами и обвинять их в военных неудачах. Да и что бы это изменило, в конце концов? — Король вернется. Он разобьет обе вражеские армии — или хотя бы прогонит их. Вы же помните, как бежали ланнистерские желтые кошки при виде знамени с Красным Львом? Конечно, бежали — когда против них были тысячи воинов, большую часть которых составляла тяжелая пехота и рыцарская конница. А вот здесь… — А что если не разобьет? Что если он вообще не вернется? Вы же сами слышали, что этот человек нас сказал: чем дольше мы здесь просидим, тем хуже… — Ха! — усмехнулся Селмонд. — Только не говори мне, что ты поверил в эту жалкую ложь! Кто бы ни сочинил этот бред, это чистое пустобрехство. Никто не даст вам наделов, мастерских и мельниц на новых землях, как и покровительства новых лордов тоже никто не даст… Вас просто перебьют, а ваши дома и имущество заберут себе! Кто из вас, дураков, верит, что Ланнистерам, которые сидят в своем Утесе на грудах золота, вообще есть какое-то дело для забот простых людей? С чего вы вообще взяли, что они убьют только высокородных, а вас, деревенских дураков, пощадят? — То есть… вы хотите сказать… Что в этом пергаменте написана ложь? — Именно! — заявил кастелян. — Тиланд или Сумрачный Гримм, неважно — кто-то из них понял, что нас мало, но наша позиция дает подавляющий перевес… Вот и решили стравить нас между собой! Поэтому они и делают вид, что хотят какую-то часть пощадить… Потому что не могут взять нас силой! Вот, взгляните сами! Видите, каким ужасным почерком это написано? Если бы они писали правду, они бы лучше постарались! Это был бы верный знак того, что они готовы выполнить свои обещания! Селмонд понимал, насколько слабо звучит его последний аргумент. Однако кто-то из темных крестьян, кажется, действительно в это поверил. И он решил нанести последний удар. — Запомните: Ланнистеры никогда не выполняют своих обещаний! И если они обещают что-то, что кажется невыполнимым… Знайте, оно действительно невыполнимо! Богатства, мир, победы, справедливость… Они никогда никому ничего не приносят, они лишь отбирают все у всех, стаскивая награбленное в свой Утес… И будут заниматься этим еще тысячу лет, если их не остановить! Он остановился, чтобы перевести дыхание — и заодно обдумать несколько собственных обещаний. — Если вы сейчас думаете, что готов пообещать вам я… Я скажу. Я не стану обещать вам вечной славы или богатых наград… Главной наградой для вас станет то, что вы стояли до конца, защищая замок, в котором родился ваш король. Защищая от многократно превосходящих врагов. Есть ли у нас шансы победить? Да! Что для этого нужно сделать? Ждать. Просто ждать — и все. У нас достаточно запасов еды и питья, с ними мы можем держаться многие годы… А Бейнфорт и его собаки не смогут проломить наши главные ворота своими жалкими таранами! Ждите, верьте и не сдавайтесь — вот и все, что от вас требуется! Красный Лев уже идет сюда, скоро он приведет с собой всю свою армию… И Ланнистеры наконец-то будут сломлены раз и навсегда! Его пламенная речь убедила все-таки не всех. Потребовалось еще какое-то время и какие-то убедительные слова — но он справился. Даже самые упертые, наконец, склонили голову и признали, что он прав. И все же Селмонд запомнил имена тех, кто рассматривал возможность согласиться на предложение врага. Он кормил их, одевал их, платил им жалование… А они готовы были открыть ворота противнику, едва оказавшись в затруднительном положении! Нет уж, он этого так не оставит… Но это потом. А сейчас ему нужна была каждая пара рук. Особенно после того, как многие защитники Кастамере еще во время отступления к цитадели скрылись неизвестно куда или просто сдались противнику. А половина из тех, кто оставался с ним, годились лишь на то, чтобы сидеть на месте, смотреть в одну точку и позвать на помощь, когда нужно. Если не заснет в процессе. Но когда вернется король и будет победа… О, тогда многое изменится. *** Король Уолдер Рейн — Повторите еще раз, ЧТО взял Тиланд??? От такого горящего взгляда взмокший от долгой скачки гонец даже отступил на пару шагов и только тогда смог продолжить: — Сир Селмонд… Он послал ворона… Пишет, что Ланнистеры атакуют Кастамере с юга… И они уже взяли внешние стены… Единственным, что сейчас хоть немного утешало Уолдера, было то, что он заранее приказал построить воронью вышку к востоку от Сарсфилда. Сам Сарсфилд… Сейчас он не мог принимать почтовых птиц по объективным причинам. Так что теперь он снова имел возможность поддерживать связь с остальными союзниками. — Какова обстановка? — Ваша милость… Письмо писалось в спешке, там мало чего можно понять… Но есть дата, когда ворон вылетел… Взяв в руки пергамент, Красный король увидел эту дату. Прошло уже четыре дня. Четыре дня. Казалось бы, не так уж и много по меркам осады… Вот только эти четыре дня сиру Селмонду приходилось встречать удар всей армии Тиланда Ланнистера — причем с той стороны, с которой никто не ожидал. И если войска Бейнфортов и Вестерлингов тоже воспользовались моментом и одновременно ударили с севера… Рейн отпустил гонца и как только тот вышел… Он смог позволить себе выпустить наружу накопившиеся чувства. Он заорал во весь голос, сопровождая свой крик отборной бранью. Это никак не помогло бы, но так ему хоть немного легче стало. — Итак… — прокомментировал лорд Джоффри Лидден, когда король немного успокоился, — теперь мы понимаем, куда именно Ланнистер ускользнул из моих ловушек. Он, оказывается, готовил свою собственную. Взгляд, который Уолдер бросил на своего знаменосца, мог растопить Стену на севере. Ярость, слегка ослабшая, снова начала нарастать. Это он подготовил весь план. Это были его ловушки… Но раз уж лорд Глубокой Норы решил взять на себя ответственность за провал, виновником которого был он сам… Что ж, Красный король возражать не станет. — Да… — сказал, наконец, Уолдер, когда к нему вернулось самообладание и уже не так хотелось сворачивать шеи всем, кто находился рядом. Каждый труп здесь означал потерю еще одного великого дома для его войска. — Итак, мы потеряли Кастамере… — Вы не верите в то, что сир Селмонд сможет удержать внутреннюю твердыню? Вопрос был таким идиотским, что одного недоброго взгляда хватило Уолдеру на то, чтобы спрашивающий вжал голову в плечи. — Я абсолютно уверен в том, что Селмонд попытается это сделать, — ответил творец восстания против тирании Ланнистеров. — Но я не вижу ничего, что он мог бы сделать, кроме того, как запереться в подземелье и не высовываться… Я оставил ему пятьсот человек, с которыми он должен был защитить дом моих предков. Пять сотен… Не тысяч, а сотен. А он просил пять тысяч… Этого должно было хватить на защиту по всем направлениям… И с юга тоже. Но он решил иначе. Решил, что для защиты северного направления хватит и пятисот человек. С той стороны Кастамере был защищен, можно сказать, идеально. Как Крейкхолл с юга или даже лучше. Сиди себе на вершине, бросай камни в карабкающихся по склону врагов… Другое дело юг. Там местность, конечно, тоже не была ровной, но по ней свободно прошло бы шестьсот человек в ряд, а стены замка не были такими крутыми и высокими, как с севера. И если у атакующих будут достаточно длинные и крепкие лестницы, их шанс взять стену с наскока составляли семь из семи. — Но я все равно не понимаю, почему наши люди не подняли тревогу раньше, заметив идущее к замку войско? Я же выделил несколько дозорных отрядов, чтобы они следили за передвижением… Несколько отрядов, ни один из которых не успел предупредить других. Уолдер очень надеялся, что все воины там погибли — для их же собственного блага. Потому что если они оказались настолько бестолковыми, что мимо них смогло пройти войско в несколько тысяч мечей, а они его даже не заметили и при этом остались в живых… — Выходит, что сир Тиланд намного лучший полководец, чем мы ожидали от Ланнистеров, — добавил Лидден. — Но мы должны знать, Ваша милость, что же нам теперь делать? — Я верю в то, что Кастамере все еще держится… Но армии Желтых все-таки объединились, что очень плохо, — Уолдер начал издалека. — И первым делом они должны позаботиться о том, чтобы сир Селмонд не смог совершить вылазку — это как минимум. Максимум, они могут попытаться принудить его к сдаче… Но им это вряд ли удастся. Уолдер молился всем, кого мог вспомнить, чтобы так оно и было. Здесь, к северу от бывшего Сарсфилда, он никак не мог помочь своему верному рыцарю. Мог ли он расценить это как катастрофическое поражение. Неприятное — да. Позорное — да. Это было куда хуже, чем тогда, когда заморские «союзники» провалили захват Ланниспорта. И все же, что ему теперь делать? Оставаться здесь и ждать — не вариант. Старица с песочными часами в руках и раньше помогала скорее их врагам, чем им, а сейчас окончательно перешла на ту сторону. Если он ничего не сделает, его воины сами начнут отворачиваться от его слова и дела. Двух недель не пройдет — и его армия потеряет больше людей от дезертирства, чем от вражеских мечей и болезней вместе взятых. Он мог приказать Красной армии наступать на Ланниспорт, сжечь все предместья и поля и взять город в осаду. Но если лорд Крейкхолл не сможет подойти с юга, полноценной осады никак не получится, а Тарбекхолл, как известно, так и не встал за него… И это он еще не учитывал объединенного войска Ланнистеров и Бейнфортов, которое окажется у него в тылу. Они будут грабить и жечь его обозы, не оставляя после себя ничего, кроме пыли и слез, которыми он вынужден будет кормить своих солдат… Нет, марш на запад был слишком рискованным и имел все шансы сделать его положение еще хуже. Другой вариант — марш на юг. Но как это воспримут воины из владений Рейнов и их знаменосцев? Если он бросит Кастамере в глухой осаде, среди них поднимется недовольство, возможно, они начнут дезертировать, чтобы вернуться домой и защитить своих близких… И даже если они будут понимать, что так Ланнистеры перебьют их всех поодиночке, желающих все равно будет много. Куда ни кинь — всюду клин. Что еще он мог сделать? Попробовать отбить Хорнваль? А что он мог противопоставить двум драконам? И как он убедит людей идти на смерть в пламени во имя Красного дела? Пламенное Поле, усыпанное пеплом и обгорелыми трупами, продолжало жить в памяти уроженцев Западных земель спустя век с лишним. Или, может, идти на помощь приграничным замкам, которые держат в осаде Зеленые из Королевских земель и Простора? Он мог это сделать. Вот только для этого пришлось бы заплатить поражением в войне. В этом случае он потерял бы вообще все к северу от Хорнваля. Осаду Золотого Зуба в любом случае придется прекратить, а пепелище, в которое превратился Сарсфилд, не станет опорным пунктом ни для противника, ни для него… И Ланнистеры не прекратят его преследовать — пусть и не так быстро, как тогда, после Ланниспорта. Южные марки больше им не принадлежали, чтобы организовать их снабжение нужно было время… Нет, если он пойдет на юг, это будет путь навстречу смерти. Долгой и затяжной смерти. Возможно, он еще повоюет — пока Дейрон верхом на драконе не пролетит над Глубокой Норой с востока на запад. Черные, будь они прокляты, кажется, пока не двигались дальше Хорнваля. Но если и не двинутся… Один-единственный дракон Зеленых уже становился гарантированной смертью. Пройдет, возможно, еще несколько лун и несколько осад — но финал был неизбежным. Последнее знамя Красного Льва рано или поздно падет. Если он пойдет на юг, он просто сдохнет, как загнанный в угол дикий зверь. Зверь, забившийся в пещеру, у входа в которую охотники уже разводят костер, бросая в него мокрые ветви с листьями. И вот ты уже борешься не за добычу, а за возможность сделать еще один вдох… А нанести удар по своим врагам ты уже не в силах. Нет. Уолдер не доставит такой радости ланнистерской твари. Он был Львом. Красным Львом. Истинным Львом. И он будет править возрожденным и свободным королевством Западе — или погибнет, пытаясь. Погибнет, как лев и воин. — Идем на север. Ланнистеры напрашиваются на битву — они получат ее. А дальше… Пусть бегут в свои замки на берегу, или пусть встретят нас у стен Кастамере. Судьба Запада решится именно там. Судя по тому, как окаменело лицо лорда Джоффри Лиддена, он ожидал услышать совсем не такое… Но Уолдер понимал, что иного выбора у него не было. — Созовите лордов и командиров. Я объясню им свой новый план. *** Сир Тиланд Ланнистер Несколько дней назад Тиланд вдруг вспомнил, что у него, оказывается, целую луну назад прошли именины. А он и забыл. Эта мысль беспокоила его куда сильнее, чем он мог признать во всеуслышание. Да, конечно, война. Да, у него не было ни припасов, ни поваров, ни времени, которое можно было потратить на такое празднование… Но это все равно его тревожило. Конечно, он не собирался все время ходить в трауре, как тот же Сумрачный Гримм. По крайней мере, он надеялся, что никогда таким не станет. Но все равно было очень тяжело осознавать, как сильно война изменила их обычную жизнь. Изменила не в лучшую сторону. Но когда стены Кастамере были взяты на удивление легко… Ланнистер почувствовал, как перестал погружаться на дно отчаяния и безнадежности, оттолкнулся ногами и стал всплывать наверх. Им все-таки удалось объединить две крупнейшие армии, оставшиеся верными Утесу Кастерли. И теперь можно было начинать решительное наступление на юг, сминая и разоряя земли, поддержавшие мятежников. А самый главный подарок он получил сегодня утром, на седьмой день того, что можно было назвать «осадой Кастамере». Одни из ворот приоткрылись, люди по разные стороны обменялись короткими фразами, затем ворота открылись во всю ширь и защитники стали выходить наружу. Двое из них притащили у его ногам избитого человека, закованного в цепи. Мятежники — судя по их крепким рукам и покатым плечам, бывшие лесорубы — не сказали ни слова, молча поклонились и пошли дальше, к выходу из замка. Их никто не задерживал — он сам так приказал. Ведь Ланнистеры всегда платят свои долги, это очевидно. И пусть его именины были не сегодня… Подарок получился знатный, во всех смыслах. Прекрасный подарок, пусть и запоздалый. Но кто станет жаловаться? Тиланд точно не станет. — Сир Селмонд Блэкмейн, кастелян Кастамере, — поприветствовал Ланнистер закованного пленника. — Я рад, что вы нашли время и желание присоединиться ко мне этим прекрасным летним утром. Рыцарь выгнул спину дугой и постарался плюнуть в сторону собеседника, чего тот заранее ожидал, поэтому плевок пролетел мимо. Сильно мимо. И не остался без последствий. Один из мечников Ланнистеров, подскочив сзади, с размаху впечатал свой кулак в лицо пленника. И при этом «забыл» снять латные перчатки. Естественно, следом за слюной брызнула и кровь. — Ты… ты настроил моих людей против меня… Ты попираешь честь каждым своим вздохом… И ты еще находишь в себе наглость насмехаться надо мной? Да будьте вы все прокляты, сраные драконопоклонники! Будь ты проклят, Ланнистер! — Честь? — переспросил Тиланд. — Что слуга Рейна может знать о чести? Ваш лорд виновен минимум в трех десятках убийств благородных людей — это если считать только те, о которых у нас есть железные доказательства! Он пытался убить самого короля Дейрона! — Это ложь! — Ложь? Кто-нибудь поверит в то, что взявшиеся из ниоткуда убийцы на улицах Королевской Гавани пытались застрелить короля аккурат в те же дни, когда изменник Уолдер Рейн презрел свои клятвы и погрузил Западные земли в море крови — и эти два события не связаны ну вообще никоим образом? И мало того, что Рейн натравил уроженцев Запада друг на друга… Он еще и спустил на них тысячи заморских наемников, которые должны были разграбить Ланниспорт под знаменем Красного Льва! Тиланд взял у оруженосца чашу с вырезанным на ней гербовым львом и залпом выпил. В чаше была простая вода. Такая сладкая, приятная и освежающая в эту жуткую жару. — Посмотрим правде в глаза, сир Блэкмейн. Ваш так называемый король — худший из изменников, которых знали Западные земли в этом столетии… И в прошедшие, пожалуй, тоже, — добавил он. — Вы все гнусные лжецы! Вы убили брата короля Уолдера! — Я? — переспросил Тиланд. — Да я вообще в том турнире не участвовал! — Твоя шлюха-регентша… В этот раз удар нанес сам Тиланд, не дав оскорблению завершиться. — Так уж и быть, я пропущу твои оскорбления мимо ушей. Но от своего имени, от имени леди Джоханны и всего дома Ланнистеров я готов поклясться чем угодно, что наша семья никоим образом не причастна к трагической смерти младшего брата лорда Рейна. В отличие от тех, кто готов презреть свои слова, мы проливаем кровь лишь тогда, когда на то есть весомая причина… Вроде измены короне и государству… И даже тогда мы произносим наш приговор открыто, не маскируя это под случайное убийство на турнире. И все же… Кто мог совершить это преступление? Тиланд этого не знал и даже не догадывался. Первое время он верил в то, что Уолдеру Рейну хватило кровожадности на то, чтобы самому организовать убийство Тайвальда, который не мог принести ему пользу в качестве живого соратника, зато мог стать хорошим поводом к началу восстания и собрать в его ряды больше сторонников… Но при этом каждый из пленных изменников, которых они допрашивали, подтверждал, что скорбь и ярость «Красного Льва» выглядели совершенно искренними. И это было весьма странно, если вспомнить, сколько еще ужасных вещей совершил тайком от всех первый из клятвопреступников. Но это поднимало еще один вопрос. Если эта смерть не была очередной частью плана Рейнов… Кто тогда стоял за убийством? Черные? Зловещий Колченогий Ларис Стронг? Дорнийцы? — Красивые слова… для того, кто уже готов меня бесчестно убить. — Я пощадил почти весь ваш гарнизон, — усмехнулся рыцарь из Утеса Кастерли. — Всех, кто не носит рыцарского титула, я распустил по домам. Но вы… Вы удерживали верных нам людей отрезанными от основных сил слишком долго. Без вас эта война уже могла бы закончиться. И этого я не могу простить. Вы сами, без принуждения и угроз, предали свою присягу Утесу Кастерли, в отличие от тех, кому пришлось выбирать между служением дому Рейнов и мучительной смертью… — Хватит этой самодовольной болтовни! Веди уже своего палача! — У меня его нет, — Тиланд внимательно посмотрел в глаза изменнику и окончательно убедил себя в том, что поступает правильно. Избитый человек в цепях сожалел не о том, что предал своего сюзерена — он жалел лишь о том, что проиграл. — Поэтому я поручил эту неблагодарную работу самому слабому и неопытному из моих воинов. Он еще ни разу никого не убивал, так что ему стоит потренироваться. А ты… Ты лучше молись, чтобы он обезглавил тебя хотя бы с десятой попытки. *** Король Уолдер Рейн Уолдер не мог отрицать, что это его вина. Слишком слабый гарнизон он оставил для охраны Кастамере, уезжая на войну. Он надеялся, что этого будет достаточно для охраны его дома. Когда-то, когда Рейны решили превратить старые выработанные шахты в настоящий замок, они установили череду ворот, каждые из которых были прочны, очень прочны, невероятно прочны. Какие-то из них даже при наличии всех нужных ключей с трудом открывали несколько сильных мужчин, такими тяжелыми они были. Отличная сталь в несколько слоев на главных воротах в принципе не имела себе равных. Даже пресловутые Львиные ворота в Утесе не могли с ними сравниться. Кастамере был неприступен. Точка. Но… десять голов на пиках у входа в последний перевал — ровно столько, сколько рыцарей он оставил — были лучшей иллюстрацией того, как сильно Уолдер ошибся. — Как? — только это и смог спросить лорд Гарт Марбранд, недавно получивший этот титул и сразу же присоединивший знамена Эшмарка к армии восставших. — Измена, — так же коротко ответил лорд Джоффри. — Вы же видите, их убили не в бою, их казнили. Причем некоторые умирали очень долго… — Да, — согласился с ним Уолдер. — Моих людей… моих рыцарей… предали. Когда он узнал среди отрубленных голов Селмонда Блэкмейна… Это окончательно убедило Красного Льва в том, что все его планы рухнули в грязь. Уолдеру хотелось кричать так, чтобы его рев услышали не только в Кастамере, но и в Утесе. Так, чтобы даже горы сбросили снежные шапки, услышав его. Он хотел спросить самих богов, почему его люди предали его. У них даже потерь не было вплоть до атаки ланнистерской армии с юга. У них было достаточно пищи и воды. Им платили звонкой монетой за верную службу… Никто не смел утверждать, что он не заботился о своих подданных! Но они все равно его предали. Простолюдины… Нет, не так. Чернь. Отбросы. Грязные вероломные крысы… Эти слова больше подходили тем, кто делал вид, что преданы ему, одновременно точа ножи за спиной. — Ваша милость, силы Бейнфортов и Ланнистеров собираются перед южной стеной, — доложил ему лорд Глубокой Норы. — Я считаю, нам следует найти для битвы место получше… Они находятся выше нас и если цитадель уже пала… Тогда у нас нет шансов уморить их голодом. — Я и не собирался их морить, — отрезал король. — Стоять под стенами и ждать, пока враг не сдастся — худшее решение из возможных. Он не стал уточнять, что в его собственном войске запасы провианта, будь то солонина, хлеб или плоды, были куда скуднее, чем в «осажденном» замке. Но даже если бы все было не так… Дейрон. Это имя меняло все. Как только драконий наездник достаточно окрепнет, чтобы доковылять до своего синего чешуйчатого чудовища и взлететь… Это будет означать конец войны. И Уолдер не мог позволить себе тратить это время на удержание врага в осаде и топтание на одном месте. Потому что Простор, Штормовые и Королевские земли не раскололись, как он ожидал. Ни в одном из этих королевств не случилось такого же восстание. Владения Зеленых не были разорваны на части и даже Черные не воспользовались возможностью вернуть себе Юг… Последних он за это ненавидел особенно сильно. И желал им вечно гореть в Семи преисподних. — Но если мы дадим бой здесь, у нас не получится реализовать численный перевес! — включился в разговор лорд Керион Серретт. — У нас нет этого перевеса, — мрачно отозвался Мерлон Сарсфилд, который после потери двух сыновей стал слишком суровым и безжалостным. — У Бейнфорта было восемь тысяч мечей. У Ланнистера — пять. У нас, даже с учетом подкреплений из Сарсфилда… Не больше двенадцати. Нам пришлось брать с боем много укреплений и замков, чтобы попасть сюда… И везде кого-то оставлять… — И само место для битвы не самое лучшее, — настаивал Джоффри Лидден. — Я понимаю, что гордые сыны Запада готовы сражаться насмерть за свои дома… Но в этом узком проходе мы совершенно не в состоянии маневрировать! Здесь тот, кто защищается, имеет колоссальный перевес перед атакующим, равным ему в численности! — И ланнистерские ублюдки тоже так считают, — продолжал Гарт Марбранд. — Поэтому и будут стоять здесь до упора… И ждать, когда подойдут подкрепления из Ланниспорта. Или пока мы не сдадимся и не уйдем. — Мы умрем с голоду быстрее них, — признал лорд Серебряного Холма. — Однако… Фраза повисла в воздухе, но каждый знал, как ее следовало закончить. Сражение обещало быть по-настоящему яростным и в нем не было места сложным военным искусствам. Все решит лишь ярость, с которой они будут убивать друг друга. Мечи против копий, топоры против молотов, стрелы против стрел, ярость против ярости. И кровь, целое море крови тысяч тех, кто не увидит завтрашнего рассвета. Но выбора у них попросту не было. Он еще несколько дней назад понял, что если бы они пошли на юг… Даже если бы они сделали это прямо сейчас, их преследовали бы до самой границы с Простором. Если бы они вообще туда дошли. Если бы его армия не разбежалась по дороге. А здесь… Здесь еще был шанс все изменить. Слабый, но все равно шанс. Если он победит… Триумф Красного Льва и его дела будет громким. И никто не посмеет этого отрицать. И тогда… Многие из тех, кто еще сомневался и колебался, встанет на его сторону. А у Ланнистеров больше не будет армии, которая уже выпила у него так много крови. — Мы должны одержать победу, — заявил Уолдер самым уверенным голосом из тех, что были ему доступны. Да, обстоятельства у нас… не самые лучшие, но с нами весь цвет рыцарства Запада, тысячи лучших лучников и метательные машины, которые поддержат нас на пути к победе. Мы победим — потому что должны. Мы должны — и мы это сделаем. ЗА СВОБОДНЫЙ ЗАПАД! — ЗА СВОБОДНОЕ КОРОЛЕВСТВО ЗАПАДА! — ЗА КРАСНОГО ЛЬВА! *** Сир Тиланд Ланнистер — Они наплевали на все свои клятвы, но все-таки явились на эту битву… Тиланд улыбнулся, услышав слова Бейнфорта. — Каким бы бесчестным он ни был, сколько бы жизней он не забрал ядом в бокале, ударом ножа в спину или выпущенной из-за угла стрелой… Изменник по-прежнему считает себя истинным лордом. А какой лорд позволит себе бросить свои земли без боя? Как бы ни хотелось думать иначе, но войско, идущее навстречу его людям, не выглядело толпой вероломных трусов. И это было очень плохо. Надеяться на то, что эти разбегутся от первого же хорошего удара, а им останется только преследовать бегущих до конца дня. Опытные воины уверяли, что обратить в бегство можно любого — главное убить достаточно много и тогда уцелевшие сами бросают оружие и спасают собственные шкуры. То есть сломить армию мятежников они все еще могли. Только вот сделать это будет совсем непросто. В авангарде двигались две линии стрелков, многие из которых носили на груди хорошо знакомую зеленую стрелу. Сарсфилды. Уж эти-то явно жаждали крови Ланнистеров, в этом сомневаться не приходилось. Позади них шли тяжелые пехотинцы Серреттов, а дальше — Рейны в красных плащах и под красными знаменами, ближний круг самого Первопредателя. И неважно даже, что в этом месте могло пройти не больше шестисот или семисот человек в ряд, не больше. Эти семьсот человек представляли собой закованный в броню кулак. Конницы, конечно, было мало, потому что развернуться ей было банально негде, а Тиланд заранее принял меры предосторожности и нарыл столько волчьих ям, что любой всадник, рискнувший пустить своего коня вверх по склону, почти наверняка закончил бы жизнь на острых кольях. И все равно, достаточно было взглянуть на надвигающееся на них море красных знамен — и все, что они сделали, готовясь к обороне, как-то сразу меркло. Если разведка не ошиблось, Рейн привел двенадцать тысяч, тогда как у них было тринадцать. С учетом разницы в подготовке и позиционного преимущества силы были примерно равны. — Нас ждет второй Бал Мясника, — заявил Сумрачный Гримм. — Будь ты проклят, Красный Лев. Гореть тебе в Седьмом пекле за то, что ты довел нас до такого! — Будь он проклят, — кивнул Тиланд, обнажая меч. — А мы постараемся, чтобы он повстречался с Неведомым до конца этой битвы. Окажете мне честь? — С удовольствием, — буркнул лорд Бейнфорт, облаченный в черное. И закричал во весь голос: — СОЛДАТЫ! ВОРОНЫ ЖДУТ СВОЕГО ПИРА! НАКОРМИТЕ ИХ СЕРДЦАМИ ПРЕДАТЕЛЕЙ! — ДА-А-А!!! — СМЕРТЬ РЕЙНАМ! — УСЛЫШЬТЕ НАШ РЕВ! — СМЕРТЬ ЛАННИСТЕРАМ! — ЗА КРАСНОГО ЛЬВА! — ЗА КАСТАМЕРЕ!