misunderstood

Первые три дня Анне удавалось почти не вспоминать об Армине: начальный этап миссии подразумевал поимку титанов, и разведчица приложила максимум концентрации, чтобы сохранить как можно больше людей, тем более что приманкой выступал ее отряд. Сама девушка обожала эту роль, но другим ее доверять не любила: умереть на этой позиции было проще всего, поэтому нужен был кто-то такой же живучий, как она сама – таракан, как выражался Леви. В итоге именно из-за ее максималистского желания не дать умереть никому поимка титанов и растянулась на три дня, пока тот же Леви не наорал на Анну, заявив, что они пришли ловить гигантов, а не выпиливать их каждый раз, когда ей захочется перестраховаться. Анна послушалась. В последний день они заарканили троих титанов и потеряли пятерых разведчиков. – Пять – это мало в нашем деле, – успокаивающе потрепал ее по голове Леви. – Можешь считать это личной победой. Без тебя трупов было бы больше. Пять – это столько же, сколько Эрвин выпилил из ее отряда своим дурацким заданием. “Молодец, все доказала”, – злилась на саму себя девушка, и ее мало волновало то, что по факту друг был прав. Пусть головой девушка все понимала, но от этого она не стала себя чувствовать менее отвратно. Разведчица быстро вытерла слезы, которые в пути можно было списать на ветер, и снова сосредоточилась на работе. Спустя еще пять дней Леви, который к экспериментам Ханджи был приставлен кем-то вроде инспектора, должен был уезжать. Анна, с красными запавшими глубоко внутрь глазами, державшаяся все это время на питательных батончиках и тревоге, попросила его задержаться на пару часов, пока она сама пыталась угнаться за энтузиазмом подруги и контролировать безопасность солдат при каждом ее опыте. А это было ой как непросто: пусть подчиненные Анны и Ханджи были куда более осторожными и предусмотрительными, с руководством вроде Зое по уровню осознанности они были примерно наравне с бегающей с отрубленной головой курицей. Хоть у кого-то из командиров голова должна была оставаться на месте, и потому с каждым днем девушка становилась все более взвинченной и яростной и срывалась едва ли не каждый раз, когда хоть что-то шло не так. В ее голове билась лишь одна мысль: “Если сейчас еще кто-то надумает умереть, я сама этого мудака распилю”. И конечно же, мудак нашелся именно в тот день, когда она собиралась проводить Леви. Разведчица отлучилась буквально на пару минут, чтобы проверить крепления, когда услышала крики. Во мгновение ока прибежав на место, она увидела, как одного из солдат Ханджи целиком заглатывал третий титан, названный ею Стиви. Дерьмо. Трое человек из отряда Анны тут же подрубили сухожилия на руке титана и вогнали клинья вдоль их линий, чтобы Стиви не мог больше и шевельнуться. К капитану уже подбежала четвертая разведчица, которая и подтвердила ее догадку о том, что клинья вогнали, основательно проебавшись с анатомией. Затолкав злость, панику и разочарование в себя подальше – ее эмоции сейчас никому не всрались, – Анна принялась экстренно соображать: что делать? Все остальные замерли в ожидании, ничего не предпринимая. На секунду девушка зависла, глядя пустыми глазами перед собой, а потом тут же принялась отдавать распоряжения: – Отряд Ханджи! Немедленно проверить остальные клинья и ограничители! Двое из первого отряда остаются здесь, остальные тащат все матрасы, подушки, одеяла. Выполнять, быстро! – прикрикнула Анна. – Ханджи, ты все записываешь. – Что ты делаешь? – речь Зое показалась Анне невероятно медленной: в критической ситуации мозг девушки работал столь стремительно, выдавая план А, план Б и планы на все остальные буквы, что внешний мир для нее порой будто замедлялся. Дождавшись, когда к ней подбегут ее подчиненные, девушка решила изложить идею: – Титан проглотил твоего затупка целиком, так? Значит, скорее всего, он еще жив. План таков: накормить титана до отрыжки, поэтому сейчас мы подрубаем ему челюсть и запихиваем внутрь все, что найдем. – Капитан повернулась к разведчикам: – Вы двое рубите, вперед. И следите, чтобы челюсть не регенерировала. Куда пошла? – Анна остановила стремительно убегающую Ханджи. – Можно же прямо сейчас запихнуть ему в глотку этот стол, он как раз много места занимает, – на лице подруги мелькнула тень паники, смешанная с присущим только ей безумным научным энтузиазмом. – Чтобы твоего неувязка им прибить? Стой и записывай, считай это одним из экспериментов, – завидев первую партию матрасов, девушка немедленно принялась командовать: – Трое остаются здесь, остальные тащат еще. Опустошите все на свете диваны и кровати. Когда закончатся, несите вещмешки. Тем временем челюсть титана уже упала. Анна приблизилась ко рту, пнула по зубам: подбородок дернулся, но сделать чудовище уже ничего не могло. Прицепив два крюка УПМ к небу, разведчица с разбега отрезала язык гиганта под самый корень. Найдя опору для оставшихся двух крюков снизу, девушка крепко встала на ноги и крикнула: – Подавай! Стоя по колено в слюне титана, она заставляла его проглатывать все, что закидывали разведчики. Периодически нижняя челюсть опасно дрожала, но Анна доверяла своим товарищам и собственной предусмотрительности: опора не давала ей попасть на зубы и провалиться в желудок. Пот заливал глаза, в самих глазах темнело, все тело будто плавилось: жар титана был невыносим, а беспрерывный труд изматывал. Однако в один момент девушка повернулась и увидела лишь растерянные лица подчиненных – они вынесли все здание. Черт, неужели все это было зря? – Тащите уже этот гребаный стол! – со злостью прокричала разведчица, падая на колени и пытаясь отдышаться. В горло проникал лишь горячий воздух, обжигавший все внутри. В этот миг за ее спиной послышался утробный звук. Анна подумала, что ей показалось, когда Ханджи заорала: – Вали оттуда! Сейчас же! Разведчица тут же отцепила два крюка, направив их в противоположную стену, но за ней уже двигалась волна. Анна ловко спружинила от стены, но ей не хватило силы толчка: она упала прямо в месиво титаньей отрыжки, свалившись в груду матрасов и одеял. Все, что она могла делать, это лежать, запрокинув голову, и глядеть на извергнутого обездвиженного солдата, который весь был покрыт слизью. Опасность прошла, мозг сделал свое дело и отказывался работать дальше – девушка просто лежала и смотрела на то, как Ханджи проверяет пульс пострадавшего. – Жив, но без сознания, тащи в медкрыло, – после долгой паузы проговорила Зое. Анна удовлетворенно закрыла глаза на пару секунд, а после со стоном скатилась с огромного кома. Она встала, пошатываясь, и наткнулась на неподвижный взгляд Леви. – Прости, дорогой, придется без обнимашек, – устало проговорила девушка. Внезапно вспомнив, зачем она просила Леви задержаться, разведчица начала шарить по карманам. Найдя то, что было нужно, она готова была разрыдаться: – И без ебучего письма. Со злостью кинув весь обмазанный в слизи сложенный лист бумаги на пол, Анна отвернулась, пытаясь сдержать слезы. У Леви на руках этих писем стараниями девушки уже была целая куча, и еще одно совершенно не делало погоды, в нем и не содержалось ничего важного, но именно эта мелочь оказалась последней каплей. Мужчина за ее спиной тяжко вздохнул, а потом присел, аккуратно заворачивая в платок брошенный лист. – Не тебе решать, что с ним делать. Остальные я уже забрал из твоей комнаты, кстати, кто-то вынес дверь в нее, – Леви подошел и с силой прижал ее лоб к своему плечу. Анна была готова разреветься еще сильнее от такой поддержки ее чистоплотного друга. К счастью, лицо девушки было скрыто в плаще капрала и она смогла его сохранить хотя бы в переносном смысле. – Успокойся, мелкая, если ты здесь умрешь от усталости, это никого не спасет. Зато после того шоу, что ты здесь учинила, они сами научатся быть такими же тревожниками, как ты. Так что будь уже командиром и командуй, а не делай всю работу за всех. Считай это приказом. – Ты мне не начальник, – всхлипнула девушка. – В этой миссии у меня достаточно полномочий, чтобы отстранить тебя, усомнившись в твоей способности завершить задание, если ты не научишься отдыхать. Твои ребята способны справиться даже с раздолбаями Ханджи, пора бы тебе уже в них поверить. – Я верю, – запротестовала разведчица. Всхлипнув в последний раз, она отстранилась: – Я тебя поняла. Будет сделано. Накурируй, пожалуйста, побольше постельных наборов, у нас тут дефицит образовался. – Я все подсчитала, – вмешалась Ханджи, передавая Леви лист бумаги. Освободившимися руками она тут же крепко обхватила Анну. – Кроха, ты говори сразу, когда устаешь, я же не знаю меры, – виновато проговорила она. – Объявляю выходной до завтрашнего утра! – объявила Зое, уводя подругу прочь. Прогнозы Леви сбылись: работали разведчики меньше, но успевали больше. Хоть Анна и не могла успокоиться до конца, значительную часть ее тревоги и стремления перестраховаться забрали остальные участники миссии – тот нелепый и почти летальный инцидент действительно сильно подействовал на всех. Однако у такого хэппи-энда был один недостаток – куча свободного времени означала, что мысли об Армине теперь практически не покидали голову Анны. Каждый день она писала большие письма на несколько листов, оставляя для отправки лишь один-два: все остальное казалось ей слишком навязчивым и явным свидетельством ее влюбленности. “Знаешь, если есть бог или какое-то его подобие, то уверена, сначала этот ублюдок превратил мою жизнь в ад, а потом в качестве извинения послал мне тебя. Я полагаю, что предыдущей версией извинений был Леви, но потом бог понял, что немного проебался, послав мне хмурого гея, зато его вторая попытка действительно божественна”. “Когда мы работаем с титанами, то обычно даем им доступ к солнечному свету – думаю, это не секрет. Без солнца титаны практически ни на что не реагируют, не уверена даже, что они способны воспринимать мир вокруг. Мне пришло в голову, что я сейчас не сильно отличаюсь от этих титанов: я тоже без солнца”. Ханджи обо всем догадалась уже на первый день, когда Анна притащила ворох бумаги и закинула его в костер, а один аккуратно сложенный конвертом лист передала Леви. Подруга подняла бровь: – Не припомню, чтобы ты хоть раз что-то мне присылала во время вылазки. – Я возвращала тебе свое живое тело после каждой миссии, а тебе все мало, – защищаясь, проворчала девушка. – Точно, постоянно забываю, что у тебя есть друзья, а есть друг Армин, к которому ты, как хорошая подруга, не испытываешь ничего, кроме дружеских чувств, – насмешливо прокомментировала Зое и тут же переключилась: – А это что такое? – кивнула она на горящую бумагу. – Да так, ерунда. – Сначала написала, а потом стало стыдно? – подал голос Леви. Анна вздохнула: – Зачем вам я, если вы и так все замечательно друг другу рассказываете? – Если ты там распиналась о его глазах или что-то типа того, то хорошо, что сожгла. Твои отвратительные навыки флирта мы видели утром на отправлении, – безапелляционно заявил мужчина. Девушка поперхнулась: – Чего? Я не… Почему отвратительные? Ханджи расхохоталась: – О да, если он после этого тебя не пошлет, это любовь на всю жизнь. И между прочим, кто бы говорил о стремном флирте: то, как ты подкатывал к Эрвину, должны занести в книгу “Как делать не надо”. Леви покосился на Ханджи из-под нахмуренных бровей. Анна же, радостная от того, что жертва насмешек сменилась, подскочила на месте: – А как он подкатывал? Расскажи-расскажи-расскажи… Слова Ханджи о том, что Армин непременно должен ее послать – а именно так Анна все и услышала — не давали ей покоя не один день. Однако и в этот раз старый страх оказаться ненужной был беспочвенным: раз в неделю на пару дней на полигон приезжал Леви с внушительной стопкой писем от Арлерта, и тогда Анна летала на крыльях эйфории. Девушка пыталась продлить удовольствие, заставляя себя читать только одно письмо за вечер, но в итоге максимумом ее выдержки стали два дня. Впрочем, все остальные дни она перечитывала то, что есть, хоть уже и знала содержание всех писем наизусть. Эти листы не могли заменить ей настоящего Армина, но разведчица чувствовала смешавшиеся в одно счастье, тоску и успокоение после каждого вечернего письменного ритуала. И каждый раз как в первый она улыбалась во весь рот, когда видела подтверждения тому, что является частью жизни парня, ведь неизменно мысль в каждом письме сводилась к ней: “Эрен нашел одну прикольную штуку, когда приедешь, обязательно тебе покажу”. “Считай, что ты мне бросила вызов, я тебе тоже придумаю какое-нибудь прозвище и буду громко тебя им называть”. “Без тебя здесь слишком тихо. Эрен, конечно, старается, у него очень громкий голос, но это все равно не то”. “Получил твои письма, капрал Леви сказал, чтобы одно я не трогал руками. Я смог его открыть, но в нем ни единой буквы не разобрать. Мне кажется, с этим письмом связана интересная история, расскажешь ее мне? А лучше напиши, что в нем было, я не хочу упускать единого твоего слова”. В последнюю неделю миссии Анна не писала ничего: в этом не было смысла, все равно никто бы ничего не передал. Однако привычка взяла верх, и за пару дней до возвращения девушка снова взяла чистый лист. “Мне казалось, что будет проще, если я смогу подавить любовь на корню, ведь я знаю, как быть хорошим другом, но ничего не смыслю в любви, и, если честно, мне кажется, что я все испорчу. Поверь, если бы я могла, то обязательно спасла бы тебя от себя, но сейчас уже слишком поздно. Мое сердце теперь твое, делай с ним, что хочешь”. Анна вытерла слезы и убрала письмо в карман.