Арсений и картина

Открыв глаза, Арсений очнулся в своей квартире. - Так все-таки это оказалась не смерть… За окном уже утро, возможно даже день. Птички поют, солнышко освещает квартиру. Голова трещит, живот болит, всё как всегда. Но руки с ногами теперь чувствуются нормально. И, кажется, наконец случился тот самый прилив сил. Может, сейчас сил больше, раз пришлось терпеть то, что пережил Арсений прошлой ночью. Попытавшись встать, молодой человек ощутил сильное головокружение и потемнение в глазах. Решив не рисковать, парень стал делать все настолько медленно, насколько только мог. Сев, Арсений осмотрел пол рядом с собой. - Таки не вырвало… Пол с курткой были настолько же грязны, как и в момент, когда он только постелил ее. Настало время попытаться встать на ноги. Сделав глубокий вдох, и напрягши все мышцы которые только были, Арсений начал попытки подняться. Было тяжело, но пока есть силы, нужно стараться изо всех сил. Ноги тряслись, а руки толком не помогали. Молодой человек был словно младенец, который даже встать не может, не то что пройти хоть пару шажочков. Упёршись о стену правой рукой, Арсений начал пыхтеть и потеть. - Почему силы прибавились... А вставать... Так же тяжело, как и раньше?.. Парень, словно улитка, скользил по стене вверх. Ноги не переставали дрожать, а на ладонях проступил пот. Дыхалка вот-вот кончится. Даже не то что дыхалка, вообще вся сажа с примесью воздуха, что есть в легких у Арсения, вылетит со страшными звуками. С горем пополам встав на ноги, и облокотившись о стену, художник решил передохнуть. Закрыв глаза, о стал вслушиваться в звуки природы, что была за окном, на расстоянии вытянутой руки. Птицы пели. Большие и маленькие, цветастые и чёрные, пёстрые и незаметные, все что-то говорили. Радостно чирикая, воробьи обсуждали между собой, как нашли целую буханку свежего хлеба, или огромные вороны, злобно каркая, жаловались, что скоро будет пора улетать в теплые края. Чириканье, карканье, трепетание, свист, щебетание, стрекотание, трель - все эти мелодичные разговоры успокаивали Арсения, и придавали ему сил жить. Собрав всю волю в кулак, парень открыл глаза и осмотрел комнату. Все вещи на прежних местах. Стол с красками, стул и раковина. Картина лежала на столе, смотря на своего создателя. Приоткрытые, но молчаливые губы смущали его, так что молодой человек сделал шаг. Но тут же остановился. Голова шла кругом, а ко рту снова подходила тёплая жижа. Тело начало шатать, будто Арсений стоял на мачте корабля попавшего в шторм. Ноги не переставали дрожать, так что удерживать равновесие было ещё сложнее. Пение птиц тут же забылось. Теперь Арсений полностью сосредоточен на своем состоянии, на своих мыслях. В голове было лишь, как бы не упасть, разбив голову о угол стола или раковины. В ушах появился звон. Шатало слишком сильно, так что мученик решил сесть на стул. Нащупав ногой стул, парень с грохотом приземлился на табурет. Голова подутихла, а желчь вернулась в желудок. - Если так будет продолжаться... То я не дойду до набережной... Бросив взгляд на картину, парень начал думать что делать. Но всё, что было в голове сейчас, так это звон, от которого было невозможно избавиться. В итоге решив не мешкать, Арсений резким движением встал со стула. Это было плохой идеей.. В глазах потемнело, голова закружилась и зазвенела сильнее прежнего, а ноги перестали держать от слова совсем. Успев ухватиться за стол, парень не стал сдаваться. Выдохнув, он уверенным движением схватился за край картины и поднял ее, взяв подмышку. К этому моменту всё его тело пришло в норму. Ну, почти пришло. Голова все так же кружилась, а ноги косились кто куда. Дверь, благо, была рядом со столом. Так что шатнувшись к выходу и схватив пару других уже законченных картин, Арсений взявшись за ручку, он потянул ее на себя. Дверца открылась с мерзким скрипом, впуская в квартиру ужасный запах из лестничной клетки. Пролёт был ужасно узким, на лестнице с трудом могло разминуться два человека. Поручни уже практически полностью разобраны на металлолом, из-за чего местами виднелись прорехи. Поэтому, если идти не внимательно, то с легкостью можно упасть, сломав пару костей при приземлении. Большей части лампочек, как и поручней, не было. А те что были, уже давно перестали гореть. Поэтому единственным источником освещения были узенькие дыры в стенах, которые подразумевались как окна. Но и с ними что-то сделали. - Плохой идеей было селиться на второй этаж... Может показаться, что второй этаж это пустяки, но для Арсения это было ужасным испытанием. Сорок три шага ужаса и боли, которые приходится преодолевать с большой силой. Захлопнув за собой дверь, парень начал свои попытки сделать первые пару шагов из десятков необходимых. Всё так же держась за ручку, он сделал шаг в сторону лестницы. - Чуть кубарем не покатился.. На полу было разлито что-то очень скользкое, но при этом липкое. Из-за этого Арсений чуть не улетел вниз. Но рама какой то из картин спасла его. *** Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, вдох за вдохом, парень продвигался вниз. В один момент сверху послышались чьи-то шаги и бубнёж. Судя по голосам и тонам, это были пьянющие мужики с женщинами, которые тоже чуток выпили. Они направлялись с третьего этажа вниз. Это пугало Арсения. Не желая встречи, он напрягся еще сильнее, выжимая из своих ножек все силы, что только были на тот момент. Но это не помогло.. - Эээ, слыш, дай пройти дамам то с кавалерчиками, слыш, ты? Медленно обернувшись, Арсений увидел толстых мужичков лет тридцати в расстёгнутых рубашках, под которыми была обблёванная майка. У кого-тов руках были бутылки, у других сигареты. Рядом с ними стояли молодые девушки, в вызывающих платьях. - Ты чего это на наших подружек смотришь то, а? Чо там рассматриваешь, хмырь. С этими словами мужик одной рукой прижал рядом стоящую девушку к себе, а второй ткнул в грудь Арсению. - Ээ, а ты чего так выглядишь то плохо? А? Бледный как моя жена на похоронах. Сидишь на чём-то наверное? Мы таких не уважаем знаешь ли. Чуть ли не через каждое слово икая, с неимоверным запахом изо рта и от себя в целом, этот алкаш стоял и что-то говорил. Язык его заплетался, поэтому некоторые слова можно было разобрать с большим трудом. Наконец решившись сказать хоть что-то, Арсений раскрыл рот, но тут же его перебил мужик. - Ну ты чего молчишь то, э? Скажи хоть слово, наркоманишка. Оглядев Арсения полностью, мужик заметил как тот держит за спиной несколько картин. - Ооо, мужики, смотрите, он у нас еще и поэт. А ну-ка, дай-ка сюда одну. Опять не успев ничего ответить, Арсений наблюдал, как это существо держало в своей грязной от сигаретной смолы руке одну из картин. - Ну как то не очень, знаешь ли. Моя пятилетняя дочь сможет лучше, говно какое то несусветное. Давай я помогу избавиться от этой херни, и других твоих почеркушек. А потом и тебя заодно обработаем. Такой биомусор как ты не достоин жить. От страха, что его труды пойдут на смарку, парень начал говорить. Впервые за долгое время он открывает рот, чтоб поговорить. - От.. дайте.. пожалуйста, картину… - О-хо-хо. Наконец-то заговорил. Чо, ссышь что я твоё бездарное дерьмо порву? - Оно не бездарное… Я работал над ней очень долго… - Сколько, минут десять? АХАХАХАХА Смех его был сухой и чёрствый, будто жигуль, который пытаются завести после десятилетнего простоя. А закашлявшись, алкаш схаркнул на ступеньки, прямо у ног Арсения. - Ну ты и юморной конечно, уродец. Но мне всё равно как-то похер на твои отмазы, или чо ты там бормочешь. Так что.. Зажав сигарету между зубами, свободной рукой он потянулся в карман и вытащил оттуда перочинный нож. Изящный, с красиво исписанной деревянной ручкой и с блестящим лезвием. Сердце начало биться сильнее чем когда либо. Страх переполнил Арсения. Эта картина могла дать ему еды на долгое время. Да и просто, через что пришлось пройти художнику ради неё. Голод, неимоверная боль в животе из-за него, головная боль, страх не увидеть завтрашний рассвет, страх смерти.. Гнев начал переполнять его. Какой-то ублюдок, который ничего в своей жизни смог добиться, кроме малолетней девушки, что повелась за ним из-за выдуманных рассказов про деньги и тачки. Сейчас это существо стоит перед ним, и говорит что его творчество убогое. Разве это справедливо? Разве этого заслуживает Арсений? - Нет… - Чо ты там бубнишь, белоснежка? ХАХАХ Все кто был с ним, разом подхватывают смех, и начинают в голос ухахатываться, будто услышали самую смешную шутку в своей жизни. И умолкают в ту же секунду, что и он. - Отдайте. Мне. Картину. Голос его уже звучал не так неуверенно. В руках будто появились силы. - И чож ты мне сделаешь если не отдам, а? Спросил мужик, наклонившись прямо к лицу Арсения. Каждая морщинка и поринка была видна. А тошнотворный запах изо рта просто убивал. - Я… я… - Ты ты?… Не в силах больше сдерживаться, Арсений переложил оставшиеся картины в одну руку, и сжав кулак, ударил как можно сильнее по морде этого урода. Пошатнувшись в направлении удара, мужик встал ровно. - Это ты называешь ударом? Мне даже щекотно не было. - сказал мужик разведя руками. Слова же его стали более чёткими и серьёзными. О Арсении того же сказать было нельзя. Его кости с мышцами и правда годились только для того, чтоб рисовать. Поэтому больнее было самому художнику, чем тому, кого ударили. Сделав глубокий вдох через сигарету, куряга выдохнул весь дым в лицо Арсению, после чего бросил окурок вниз. - Ты видимо не понял с кем связался, малой. Ты знаешь, что с тобой мои друганы сделают? Да к чему тут они, ты знаешь что Я с тобой сделаю? Прямо здесь и прямо щас тебе будет больно. Сказал он это с такой агрессией, что у Арсения не то что сердце, всё что только могло, включая инстинкт самосохранения, ушло в пятки. Он стоял столбом, не в силах сделать хоть что-то. Только тихое, прерывистое дыхание давало понять, что парень еще жив. В руках мелькнул нож. - Чуешь чем пахнет? - спросил мужик, поднеся нож к лицу Арсения. - Может ты хоть знаешь, как вымыть из него запах крови? Хотя тебе-то откуда знать, ты к нему привык давно, наркоманишка. Есть чо нибудь, чо напоследок хочешь сказать? - Д.. д… - Дозу? Так и знал. Замахнувшись, мужик сделал глубокий вдох.