Одержимость

      Среди однообразных лиц, в суете шумного двора оакпоинсткого колледжа я увидел её. Один взгляд. Одна секунда и мое сердце заныло от волнения, дыхание сбилось, кровь ударила в виски. Мир вокруг растворился. Мой взгляд был прикован к ней — воплощению мечты.       Она стояла на крыльце, переговариваясь со своими подругами. Её длинные темные волосы колыхались от прохладного ветра, прилегая к стройной спине и плечам, словно нежное и упругое шелковое полотно. Она съёжилась от холода, завернувшись в короткую кожаную куртку, что едва ли могла уберечь от пронизывающего осеннего дуновения. Стройные ноги, покрытые черным капроном, немного дрожали, короткая расклешенная юбка развевалась и норовила приподняться так, чтобы стало видно нижнее белье, которое, я уверен, тоже было черное, возможно шёлковое или кружевное. Меня охватило неистовое желание прикоснуться к этим ногам, я даже представил, как они смыкаются у меня за спиной, предоставляя доступ к самому желанному телу на свете.       Я сразу понял, что она очень закрыта и не желает раскрываться каждому, даже собственным подругам. Возможно это видели далеко не все, но я заметил. В ней жили тайны, порочные желания и я был уверен, что мне по зубам исполнить их. Обилие черного цвета в одежде говорит о закрытости и угрозе. Короткая юбка — она в поиске кого-то или чего-то, раз выставляет ноги напоказ. Учитывая погоду, это явно не ради удобства. Крупные серьги, что позвякивают, когда она откидывает голову, смахивая волосы с лица, блуждающий по толпе взгляд — хочет обратить на себя внимание. Она может показаться кому-то недоступной, но не мне.       Она мельком взглянула на меня, и я поймал взгляд этих стальных глаз, сверкающих страстью, пытаясь проникнуть в самую глубь её души. Я был уверен, её сердце тоже забилось быстрее, тело дрогнуло, и она сразу же отвернулась, делая вид, что не заметила. Затем снова взглянула — не смогла устоять — её тянуло ко мне. Она почувствовала меня, но боялась признаться себе, что испытывала интерес. Мы оба не хотели бы ошибиться. Если для меня она казалась родной и понятной, то я для неё — незнакомец, неприкрыто наблюдавший издалека, но несомненно притягательный. Если бы она только посмела задержать на мне свой взгляд, непременно бы разочаровала. Но она отвела его — испугалась. Я впитал её страх, отчетливо ощущая его сладостный привкус и убедился — она именно та, кого я ждал. Эта девушка жаждала того, что я был готов ей предложить.       Я урывками слышал её голос, мягкий, словно кашемир. Мне чудилось, что она называла мое имя, манила меня, звала за собой, и я бы несомненно пошел за ней, куда угодно: по темным переулкам, по дорогам устланным золотистым ковром из опавшей листвы, сквозь дождь, ураган, бурю…но друзья заметили мой внезапный ступор.       Ник положил на мое плечо руку, пытаясь отвлечь от собственных мыслей и прислушаться к очередной несмешной шутке. Я перевел взгляд на улыбающееся лицо друга.       — Куда ты пялишься? Понравились наши девчонки? — вскинул брови он. — А я говорил, что ваш колледж отстой, там одни синие чулки.       — Кто она? — тихо спросил я.       — Ты смотришь в сторону Лили — моей девушки! — нахмурился Ник.       — Ты говорил она блондинка, а я говорю про ту темненькую, что одета в черное.       — А… Это Медисон, девушка Леама. Его сегодня нет, он приболел.       — И что, у них все серьезно? — не отрывая взгляд от брюнетки, спросил я.       — Леам один из нас! Не советую заглядываться на его подружку! Ты же понимаешь насколько это неправильно?       Я не ответил. Бесполезно спорить со студентом, вся жизнь которого выстроена вокруг братства, спорта и доступных девиц. Его блондинка явно из таких. Она хороша, красиво и дорого одета, но абсолютная пустышка. Их отношения продлятся максимум шесть месяцев. Три месяца, если за зиму она прибавит в весе.       Мне не составило большого труда найти Медисон, узнать, что она любит, чем увлекается. Все благодаря сети. Зная лишь имя и место учебы, можно с легкостью узнать все остальное, включая адрес. Я слушал и смотрел то, что слушает и смотрит она. Читал книги, цитатами из которых она делится. Почти все, чем увлекалась Медисон нравилось и мне. К тому же, всё это очень помогло её изучить. Я сразу же отыскал Леама в комментариях к постам. Он понятие не имел с кем имел дело и не разделял её интересов.       Перейдя к нему в профиль, я удостоверился — это типичный приятель Ника. Такой же простак, как и он. Дурацкие мемы, тонны фотографий в обнимку с друзьями, футбол, тупые боевики и куча подписок на аккаунты разных девиц. Интересно, не переживала ли Медисон по этому поводу? Я уверен, его привлекала в ней только внешность. Наверное он гордился собой, ведь таким простакам редко попадаются подобные девушки. Вероятно, он застиг её в период депрессии или острого чувства одиночества, а может ей просто нужен был кто-то, кто сможет утолить её голод и снять напряжение, совсем не на долго и вовсе не так, как ей того хотелось, но хоть что-то.       Стоило мне только представить их наедине, я тут же вскипал. Гнев охватывал все мое существо, ревность словно гигантский мифический змей душила меня, из глаз сыпались искры. Я предпочитал думать о нем, как о вынужденной мере для Медисон. И старался не осуждать её за это, я ведь не какой-то ханжа и отлично понимаю, что у всех есть определенные потребности. И не важно, что где-то в глубине души я мечтал быть первым. Я хотел, чтобы она выплеснула накопившуюся страсть на меня, и пусть бы она лилась через край, но реальность к сожалению была такова. И в ней тоже были свои плюсы. В конце концов мне не придется с ней осторожничать.       Я решил действовать не спеша, не подстраивать случайное знакомство в обход Ника, не встревать между ней и её бойфрендом. Она еще не готова. Ей нужно время для того, чтобы воспринять меня так, как я этого желаю. Она должна остаться одна, побыть наедине со своими мыслями. В ней снова должна созреть страсть. Я не хотел довольствоваться остатками.       Спустя пару дней нам с братом пришлось вернуться к себе. К сожалению, я жил в соседнем городе, но всегда мечтал переехать. Меня тянет в Оакпоинт, здесь мои корни. Семья моего отца была одной из первых, что заселила эту местность, покинув родную Ирландию. За эти пару ночей, что мы провели здесь, я успел понаблюдать за Медисон. Каждый вечер она приходила после встречи с Леамом или друзьями, бросала кожаную куртку на кресло и садилась за стол, включала компьютер и надевала огромные наушники. Медисон подолгу сидела за монитором. Пару раз звонил телефон, она откидывала его и ставила на беззвучный. Она явно не любитель болтать по телефону, что является для меня плюсом.       Я предпочёл бы увидеть у неё в комнате Леама. Хотел знать, как она ведёт себя с ним наедине. Как реагирует на те или иные действия. Я жаждал увидеть подтверждение своей теории об обреченности их отношений. Скажете — это слишком? А я считаю напротив. Слишком — это душить в себе желания и жить не своей жизнью.        Я всегда осознавал, что общество никогда не приемлет мою неординарную личность, заклеймит меня опасным, ведь мои желания выходят за пределы того, что большинство считает нормальным. В мире, где слабость поощряется, а всякого рода страсть подавляется, я осознал, что должен приспособиться, но ни за что не смириться. Я научился казаться безопасным, смог пересилить себя и направить свой «порок» на благо прогнивающего мира.       С каждым прожитым годом я все больше убеждался в безнадежности бытия. Порой мне казалось, что даже та огромная услуга, которую я оказываю миру не способна исправить его неизбежного падения.       Но с тех пор, как встретил Медисон, как увидел в её глазах понимание, уверенность, что мы сможем создать свой собственный мир, где моя сущность расцветет буйным цветом врастая в неё, только крепла.       Я знал обо всём, что с ней происходит: её распорядок дня, куда она ходит, о чем грустит. Каждый день, стоило мне открыть глаза, я сразу же заглядывал на страничку Медисон. Подметил, что она никогда не выкладывает видео или фото со своим парнем. Это меня радовало и убеждало, что у них все несерьезно, но однажды она выложила видео с его дня рождения, где они обнимались и страстно целовались. Я очень разозлился и несколько месяцев не находил себе места, меня пожирало пламя ревности. В конце концов ревность перешла в разочарование. Я все время задавался вопросом: «Неужели она плюнула на себя и свои желания в угоду простой жизни и серых отношений?» Я не возвращался к ней целый год. Мне было невероятно тяжело — мысли все время тянулись к соблазнительной Медисон, но я нашел ей временную замену. Очень бледную, почти прозрачную копию.       Однако ни эта «копия» ни несколько других, не смогли излечить мою рану, не так как время. Все проходит, и моя злость тоже прошла. Как-то я залез в сеть, но не смог зайти к ней в профиль — она закрыла страницу. На аватаре красовался осенний пейзаж, а не её бледное лицо с пухлыми губами и слегка прикрытыми глазами, обрамлённое тёмными локонами шелковистых волос.       С Медисон что-то произошло, и я обязан был выяснить что.