Homecoming

Когда Джон пришёл в себя в тёмном подводном кабинете, то почувствовал себя совсем по-другому. Его кожа стала тяжелее, а спина на каменной платформе казалась неровной. Пытаясь привести себя в норму, он сел, но спина выгнулась несколько иначе, чем раньше. Первое, что он увидел, когда его зрение сфокусировалось, была фигура Говарда, глядящего на него. Любому другому этот взгляд показался бы жутким и некомфортным, но Джон знал, что в нём была лишь ласка. Он проверял его, убеждался, что он проснётся, и проснётся самостоятельно. Он улыбнулся, но почувствовал, что язык коснулся несколько иных зубов. Они были острее, и… их стало больше? Холодный страх снова сжал его сердце, как тогда, когда его привели сюда, и тогда, когда он впервые вошёл в дом Говарда. Но теперь страх был более навязчивым, проникая в его вены, в самое его существо. Страх был не перед тем, что могло бы произойти или должно было произойти, а перед тем, что произошло. Джон протянул руку к Говарду, чтобы коснуться его, но вместо неё протянулась когтистая конечность. Он испуганно отпрянул назад. Тяжело дыша, он оглянулся и увидел тех троих, снова наблюдающих за ним. Затем он посмотрел вниз, туда, где должна была быть его рука. На месте кожи его груди, покрытой сигилами, теперь теснились ряды чешуек. Ни единого клочка кожи. Он перевернул руку и с отвращением зажмурил глаза — на ней были уродливые когти, которые он увидел, протягивая руку Говарду. Одно из существ собиралось что-то сказать, но Говард остановил его, проведя рукой перед его лицом. — Джон, — прошептал он, — всё кончено. Ты больше не смертный. Теперь ты можешь остаться со мной. Холодная тревога, сковавшая сердце Джона, рассеялась, когда он вспомнил смысл, цель, ради которой он стал таким. Это было для того, чтобы остаться с Говардом, его единственным и неповторимым. Он спрыгнул с платформы в объятия Говарда в небывалом приливе энергии. Почти как если бы он спал сотни и сотни лет вдали от того, кого любил. Говард с трудом поймал его и даже чуть не упал, но пара щупалец мгновенно встала в качестве опоры позади и восстановила равновесие. Затем он обнял Джона, его глаза закрылись. Его многовековое сердце согрелось, когда Джон прижался к нему. Оба сердца бились в унисон. Словно одно целое. Они простояли в таком положении некоторое время, прежде чем глаза Говарда снова открылись, и оба соприкоснулись лбами, и затем губы слились в поцелуе. Джон чувствовал, что этот поцелуй ознаменовал начало их новой жизни, той, которую они проведут вместе. По прошествии нескольких минут один из рыбьих существ прочистил горло. — Я так понимаю, вы удовлетворены? — Джон, не медля, кивнул. — Но вы ещё не видели себя полностью. Лицо Джона слегка потухло. Верно, не видел. Лучше сделать это сейчас. Неохотно покинув объятия Говарда, он заметил зеркало возле двери, через которую вошёл. Стекло было идеально чистым и блестело, словно поверхность тщательно отполированной жемчужины. Там он увидел новое лицо, которое ему дали, которое должно было сделать его «бессмертным», по их словам. Оно было одновременно и похоже на лица людей-рыб, и нет. Чешуя была другого цвета, близкого к цвету глаз Джона, а не тускло-зелёного, как у них. Она была более блестящей, более яркой. На обеих щеках были плавники, которые, казалось, реагировали на его эмоции: когда он улыбался, они радостно шевелились. Было ясно, что его, по крайней мере частично, создали по образу и подобию других существ… но гораздо красивее. Почему? Джон снова повернулся к одному из рыболюдей. — Почему я так… отличаюсь? От всех вас, я имею в виду. Существо, перед которым он стоял, указало на Говарда. — Он попросил об этом. Мы обычно так не делаем, но ваш друг… то есть, партнёр здесь — что-то вроде большого события. Так что мы сделали всё, что могли. Вода, казалось, закралась в глаза Джона. Говард обратился с такой большой и сложной просьбой. Всё для него, всё в этом странном уголке океана, скрытом от всех человеческих цивилизаций. Кроме него самого, конечно, если его можно было считать человеком… Он снова заключил Говарда в объятия, и на этот раз Говард всё же упал. К счастью, он упал не особо критично, запустил руки в волосы Джона и уткнулся в них носом. Если бы не то, насколько это была серьёзная связь, Джон бы точно смутился от проявления такой привязанности. Но эмоции пересилили эти чувства, и любовь взяла верх. Они с Говардом ещё раз коротко поцеловались на полу, после чего Говард настоял на том, чтобы встать. Как только оба поднялись, Говард полез в карман своего пиджака, а Джон стал переодеваться в принесённую одежду. Плавники на руках прорезали рукава, что заставило его недовольно сжать губы. Однако он полагал, что, куда бы Говард его ни отвёз, их либо починят, либо вовсе заменят. Кроме того, как бы ему ни нравилось продлевать срок жизни своей одежды, новая ему бы не помешала. Говард передал одному рыбочеловеку небольшой пакет, и все трое посмотрели в него стеклянными глазами. — Ого! — прокомментировал один. — Неплохие чаевые, даже для такого. Вы уверены? Говард только кивнул в ответ. — Оставь себе. Затем он взял Джона за руку и повёл его к проёму в конце комнаты, противоположном тому, через который они вошли. Оттуда открывался выход в океан. — Пойдём домой, — сказал Говард. — Домой, — повторил Джон и шагнул в воду.

------------------------------------------------------------

Среди множества легенд о Верховном жреце Великих Древних, Ктулху, появились новые. В видениях тех, кто приносит жертвы и следует его воле, многие теперь замечают рядом с ним вторую фигуру — меньшую, возможно, человеческого роста, одетую в тёмный плащ, испещрённый эзотерическими рунами Р’льеха. Многие считают, что это великий маг, подобный Зкаубе, и определённо не человек, ведь под его перчатками видна чешуя, мерцающая сильнее, чем мог мечтать любой Глубоководный. Имя этому существу пока не дано. Но, похоже, оно очень близко к Ктулху — существу, которое до сих пор считалось затворническим и далёким. Его часто можно увидеть обнимающим усики морского существа или даже прижимающимся к голове могучего Ктулху, словно в поцелуе. Они исследуют множество рифов и впадин, настолько глубоких, что свету никогда не добраться до дна. И иногда отдыхают в этих местах. Их близкая связь теперь будет звенеть в умах последователей на протяжении многих поколений — наконец-то Великий Ктулху, часто казавшийся таким недовольным планетой Земля, нашёл того, кто растопит даже его стоическое сердце. Кого-то, кто присоединится к нему в Стране Снов, когда он спит, и отправит послания тем, кто связан с ним в этом мире. Человека, который понимает его, возможно, является его учеником, и достаточно храбр, чтобы остаться рядом с ним — возможно, навечно. И в первых шептаниях этого нового голоса с оттенками человеческого диалекта, которые медленно, но верно исчезают, они узнают, что это существо нашло в хтоническом чудовище. Дом.